Будущее человечества и деятельность михаила
В каком отношении к Михаилу и его соратникам находится ныне человек?
Человек стоит перед миром, который был некогда вполне божественно-духовной сущности, - такой божественно-духовной сущности, к которой принадлежал также и сам он как ее член. Итак, тогда мир, сопринадлежавший человеку, был божественно-духовной сущности. На следующем этапе развития он уже больше не был таковым. Тогда он был уже космическим откровением божественно-духовного, чья сущность витала за этим откровением. Но она все же творила и жила именно в этом откровении. Тогда уже был мир небесных светил. В его явлениях и движениях творило и жило как откровение божественно-духовное. Можно сказать: тогда, когда на небе стояло или передвигалось то или иное светило, - в этом можно было непосредственно узреть деятельность божественно-духовного.
Во всем том, что как божественный Дух действовало в Космосе, в том, как человек в своей жизни был плодом деятельности божественно-духовного в Космосе, - во всем этом, еще не встречаясь с сопротивлением, был Михаил как в своей стихии. Он содействовал как посредник отношению божественного к человеку.
Наступили другие времена. Мир небесных светил перестал нести в себе, непосредственно в настоящем, божественно-духовную деятельность. Он жил и двигался, упорно продолжая то, чем раньше была в нем такая деятельность. Божественно-духовное больше не жило в Космосе как откровение, но только еще как действенность. Отчетливо выступила двойственность божественно-духовного и космического. Михаил на основании своей собственной сущности держался божественно-духовного. Он старался как можно ближе удержать при божественно-духовном и человека. Это он делал все дальше. Он хотел охранить человека от слишком сильного вживания в некий мир, который представляет собой лишь действенность божественно-духовного, но не сущность и не откровение.
Михаил испытывает глубочайшее удовлетворение от того, что ему удалось через человека следующим образом сохранить мир небесных светил еще непосредственно связанным с божественно-духовным. Когда человек, пройдя жизнь между смертью и новым рождением, вновь вступает на путь к новому земному бытию, тогда при нисхождении к этому бытию он старается установить гармонию между ходом небесных светил и своей земной жизнью. Эта гармония прежде была сама собою разумеющейся, так как божественно-духовное действовало в небесных светилах, и в них же имела свой источник также человеческая жизнь: но теперь, когда ход небесных светил лишь продолжает действенность божественно-духовного, эта гармония не имела бы места, если бы человек не искал ее. Божественно-духовное, сохраненное из более раннего времени, он приводит в соотношение с небесными светилами, которые свое божественно-духовное еще имеют в себе лишь как последствие более раннего времени. Благодаря этому в отношение человека к миру входит божественное, соответствующее более ранним временам, но проявляющееся в более поздние времена. То, что это так, –– это есть деяние Михаила. И это деяние дает ему столь глубокое удовлетворение, что он в этом удовлетворении имеет часть своей жизненной стихии, своей жизненной энергии, своей солнечной жизненной воли.
Однако ныне, направляя духовное око на Землю, он видит существенно иное положение вещей. Человек во время своей жизни в физическом мире между рождением и смертью окружен миром, который непосредственно не указывает больше на действенность божественно-духовного, но обнаруживает лишь то, что еще осталось от этой действенности; можно сказать: творение божественно-духовного. Это творение в своих формах вполне божественно-духовного рода. Для человеческого восприятия божественное обнаруживает себя в формах, в природном свершении; но в этом оно не является больше как живое. Природа –– это божественно сотворенное произведение божественного; она повсюду есть отображение божественной действенности. В этом солнечно-божественном, но не божественно-живом мире живет человек. Но он, вследствие обращенного к нему действия Михаила, сохраняет как человек связь с сущностью божественно-духовного. Он живет как существо проникнутое Богом, в мире, непроникнутом Богом.
В этот, оставленный Богом, опустевший мир человек внесет то, что есть в нем, то, чем стало его существо в эту эпоху.
Человечество будет вносить свое развитие внутрь развития мира. Божественно-духовное, откуда происходит человек, может как космически расширяющееся существо человека пронизать светом этот Космос, который существует еще лишь в отображении божественно-духовного.
Через человечество воссияет не та же самая Сущность, которая некогда была Космосом. Божественно-духовное при его прохождении через человечность обретет переживание некоего существа, которого оно прежде не обнаруживало.
Против того чтобы развитие приняло это направление, обращаются ариманические силы. Они не хотят, чтобы изначальные божественно-духовные силы в своем дальнейшем поступательном развитии пронизали светом Вселенную; они хотят, чтобы впитанная ими космическая интеллектуальность пронизала бы своими лучами весь новый Космос, и чтобы человек продолжал жить в этом интеллектуализированном и ариманизированном Космосе.
При такой жизни человек утратил бы Христа. Ибо Христос вступил в мир с интеллектуальностью, которая является совершенно такой же, какой она некогда жила в божественно-духовном, когда это божественно-духовное в своей сущности еще образовывало Космос. Если мы ныне говорим так, что наши мысли могут быть и мыслями Христа, то мы противопоставляем ариманическим силам нечто такое, что защищает нас от подпадения их власти.
Понять смысл миссии Михаила в Космосе - это значит быть в состоянии говорить следующим образом. Ныне надо уметь так говорить о природе, как этого требует этап развития души сознательной. Надо смочь воспринять в себя чисто естественнонаучный способ мышления. Но надо также научиться и так говорить о природе, то есть ощущать ее, как это соответствует Христу. Мы должны научиться говорить языком Христа не только об искуплении природы, не только о душе и божественном, но и о Космосе.
Чтобы наша человеческая связь с изначально божественно-духовным осталась и сохранилась, чтобы мы научились понимать Христов язык о Космосе, –– к этому мы придем, если мы в своем внутреннем сердечном чувствовании полностью вживемся в то, чем являются среди нас Михаил и его соратники, их деяния и их миссия. Ибо понять Михаила значит ныне найти путь к Логосу, который как Христос живет на Земле среди людей.
Антропософия поистине ценит то, чему научился говорить о мире естественнонаучный способ мышления за последние четыре-пять веков. Но она кроме этого языка говорит еще на ином языке о существе человека, о развитии человека и о становлении космоса; она хотела бы говорить на языке Христа-Михаила.
Ибо если люди говорят на обоих этих языках, то развитие не может оборваться и перейти в ариманическое прежде нахождения изначального божественно-духовного.
Когда говорят только естественнонаучным образом, то это соответствует отделению интеллектуальности от изначального божественно-духовного. Она может перейти в ариманическое состояние, если не принимается во внимание миссия Михаила. Этого не будет, если ставший свободным интеллект силового прообраза Михаила снова находит себя в отделившейся от человека и ставшей объективно противопоставленной ему, изначальной космической интеллектуальности, которая находится в основе человека и которая сущностно была явлена во Христе внутри области развития человечества, после того как она отступилась от человека ради развития его свободы.
Гетеанум, 25 октября 1924.