Часть третья развивающиеся страны и плоский мир
ГЛАВА 9 ГВАДЕЛУПСКАЯ ДЕВА
Не то чтобы мы стали больше похожи на англосаксов. Мы просто столкнулись с реальностью. Франк Ширрмахер, издатель немецкой газеты «Франкфуртер альгемайне цайтунг»,комментируя для «Нью–Йорк тайме» необходимость переоснащения германской промышленности и удлинения рабочего дня. Ищите знаний до самого Китая. Пророк Мухаммед Чем дальше продвигалась работа над книгой, тем чаще я ловил себя на том, что задаю людям из разных уголков мира один и тот же вопрос: «Где вы были, когда узнали, то мир стал плоским?»
За две недели я получил два очень показательных ответа. Один — в Мексике, другой — в Египте. Весной 2004 года я приехал в Мехико и за обедом с мексиканскими коллегами задал им этот вопрос. Один из присутствовавших осознал, что живет в новом мире, когда услышал в новостях о том, что статуэтки Гваделупской Богоматери, святой покровительницы Мексики, теперь производят в Китае и импортируют в Мексику через калифорнийские порты. Если вы живете в Мексике, в стране со слабо развитой экономикой и низким уровнем заработков, и узнаете, что статуэтки ее святой покровительницы дешевле делать в Китае и ввозить в Мексику водным путем, значит, вы живете в плоском мире.
И значит, у вас не все благополучно. В Центральном банке Мексики я спросил управляющего Гильермо Ортиса, насколько он в курсе дела. Он только усмехнулся и ответил, что уже не первый год самым непосредственным образом чувствует выравнивание игрового поля — и утрату Мексикой ее географических преимуществ для американского рынка, — просто глядя на цифры на компьютерном мониторе. «Мы начали отслеживать показатели в 2001 году, когда впервые за двадцать лет экспорт из Мексики в США пошел на спад. Это был настоящий шок. Мы сдавали позиции на рынке и в итоге потеряли их. Мы увидели, что грядут огромные изменения… Причиной их был Китай».
Китай — это такая мощная фабрика дешевого труда, что даже, несмотря на ратификацию НАФТА (Североамериканского соглашения о свободной торговле), которая укрепила позиции Мексики на американском рынке, и, несмотря на непосредственное соседство с нами, в 2003 году Китай потеснил ее со второго места в списке американских экспортеров (на первом остается Канада). Да, у Мексики по–прежнему сохраняются крепкие позиции в таких областях, как производство автомобилей, автокомпонентов и холодильников, но эту продукцию сложно и дорого перевозить. Между тем Китай охотно и в солидных количествах поставляет компьютерные компоненты и электронные детали, игрушки, текстиль, товары для спорта и теннисные туфли. Еще хуже для Мексики то обстоятельство, что Китай вытесняет мексиканские компании в самой Мексике. Куда ни посмотри, повсюду на магазинных полках одежда и игрушки с биркой «Сделано в Китае». Один мексиканский журналист в ходе интервью с представителем китайского Центрального банка задал вопрос о взаимоотношениях Китая и Америки. Не удивительно, что ответ заставил его неуютно поежиться: «Вначале мы боялись волка, затем решили станцевать с волком, а теперь мы сами хотим стать волком». … Вернувшись из Мексики, я отправился в Вашингтон, где встретился с Ламис Эль–Хадиди, моей египетской знакомой. Она живет в Каире и давно занимается бизнес–журналистикой. Я. пригласил Ламис на завтрак и задал все тот же вопрос: «Когда ты поняла, что мир плоский?». Интересно, что Ламис сделала для себя это открытие всего за несколько недель до нашей встречи, во время священного для мусульман месяца Рамадан. Дело было так. Накануне Рамадана она снимала телевизионный сюжет для канала «Си–эн–би–си Арабия» о красочных традиционных светильниках — фаванис. Внутри каждого светильника находится зажженная свеча. По древнему, восходящему еще к династии Фатимидов обычаю, во время рамадана египетские школьники ходят с зажженными фаванис по округе, поют песни, а взрослые дают им за это конфеты и подарки: что–то вроде Хэллоуина в Америке. На протяжении веков эти светильники изготавливались в дешевых ремесленных мастерских, расположенных в старых кварталах Каира. Но за последние несколько лет все изменилось. Это произошло, когда прилавки египетских магазинов начали наводнять пластиковые фонари для Рамадана, вместо свечи снабженные электрической лампочкой и батарейкой. Сувениры, сделанные в Китае, стали выдавливать с рынка изделия каирских ремесленников. «Они вторгаются в нашу жизнь — творчески вторгаются, надо отдать им должное, — меняют ее уклад, а мы сидим и ничего не делаем… Эти светильники уходят корнями в наши традиции, душу нашего народа, но китайские интереснее и технологически совершеннее, чем египетские». Когда Ламис спрашивала египтян, знают ли они, где изготовлены эти светильники для Рамадана, большинство отвечало отрицательно. Только после ее вопроса они Переворачивали фаванис вверх дном и с удивлением обнаруживали, что те привезены из Китая.
При этом Ламис и многие другие египетские матери отмечают большую безопасность китайской версии по сравнению С традиционной, которая изготавливается из металла с острыми краями и стекла и где по–прежнему часто используются свечи. Фонарики, сделанные в Китае, пластиковые, с мигающей лампочкой, встроенные в них микрочипы играют традиционные египетские мелодии Рамадана и даже песню из популярного ТВ–шоу, посвященного празднику. В Декабре 2001 года в Журнале «Бизнес Мансли», который издает Американская торговая палата в Египте, появилось сообщение о том, что китайские импортеры «играют не только против друг друга, но и против многовековой египетской отрасли». По словам известного импортера Таха Зайата, китайским товарам обеспечена победа в этой борьбе: «Из–за наплыва привозных сувениров продажи традиционных фаванис резко упали. Думаю, что сейчас светильники египетского производства составляют не больше пяти процентов от общего числа». Знатоки рынка признают, что у Китая налицо преимущество перед Египтом. Китайские технологии позволяют выпускать товар огромными партиями с минимумом затрат и, соответственно, держать относительно низкие цены. Для египетской технологии, напротив, характерно участие многих мастеров, которые подключаются на разных этапах, в частности стеклодувов художников, сварщиков, мастеров по металлу. «Фаванис как символ Рамадана никуда не денутся, — считает Зайат. — Но фонари египетских мастеров скорее всего постепенно исчезнут. Они просто не выдержат конкуренции с китайскими поделками».
Только подумайте, насколько нелепа сложившаяся ситуация. В Египте не меньше дешевой рабочей силы, чем в Китае. Египет находится на Суэцком канале, то есть значительно ближе к Европе. Египет может и должен стать Тайванем восточного Средиземноморья. Но вместо этого Египет легко отдает атеистическому Китаю первенство в изготовлении одного из самых ценимых артефактов своей культуры и религии. В 2004 году Ибрагим Эль Эсвай, один из главных импортеров фаванис, привез в Египет шестнадцать разных моделей светильников для Рамадана. Репортеры «Бизнес Мансли» встретились с ним в египетском городке Муски. Рассказывая о своем бизнесе на многолюдных улицах Муски, Эсвай подозвал одного из своих работников. Тот открыл пыльную коробку и достал оттуда пластиковый фаванис в виде головы Симбы, персонажа мультфильма «Король Лев». «Это — одна из первых моделей, которую мы привезли в Египет в 1994 году», — сказал Эсвай и щелкнул тумблером., Голубая голова льва начала светиться, и одновременно заиграла песня «Эта маленькая Земля»
САМОАНАЛИЗ
В предыдущем разделе книги я попытался показать, как отдельным людям, в частности американцам, следует реагировать на вызовы плоского мира. В этой главе я попытаюсь выяснить, какой тактики должны придерживаться развивающиеся страны, чтобы их компании и фирмы адаптировались к окружающей обстановке и процветали в плоском мире — впрочем, многое из этого будет равно применимо и к развитым странам.
Прежде чем вырабатывать план действий, страны должны пройти предельно честный и жесткий самоанализ. Страда, ее народ и правительство должны быть честными с сами ми собой, должны определить свое место по отношению к другим странам и десяти выравнивателям. Надо задать себе вопрос: «Развивается ли моя страна или, наоборот, оказывается за бортом в новом плоском мире? Насколько она адаптировалась к современным условиям и использует ли она в полной мере преимущества новой платформы соревнования и сотрудничества?» Как признался китайский банковский чиновник моему мексиканскому коллеге, Китай стал волком.
— Появление Китая на мировом рынке — пожалуй, самое важное событие для развивающихся и во многом для развитых стран. Ни в одной другой стране не налажено такое масштабное производство высококачественных недорогих товаров. Но Китай все больше способен выпускать и качественную высокостоимостную продукцию. Учитывая, какой мощью обладают Китай и остальные девять выравнивателей, ни одной стране не остается ничего другого, как беспощадная честность с самой собой. Я считаю, что мир сейчас нуждается в некоем подобии Анонимных алкоголиков (АА) — обществе Анонимных развивающихся стран (АРС). На собраниях АА новичок встает и говорит: «Здравствуйте, меня зовут Томас Фридман, и я алкоголик». Встречи АРС должны начинаться с похожего ритуала: «Здравствуйте, меня зовут Сирия, и я слабо развита». Или: «Я — Аргентина, и я не реализую свой потенциал».
Каждая страна должна быть «способна к самоанализу». Потому что «развития не будет, пока она, как рентгеном, не просветит себя насквозь и не выяснит, где ее место и границы возможностей», — считает Луис де ла Калль, один из главных авторов НАФТА с мексиканской стороны. Страны, которые вываливаются из идущего полным ходом локомотива мирового развития, действительно напоминают пьяниц. Чтобы наверстать упущенное, они должны научиться видеть себя такими, какие они есть. Развитие — дело добровольное. Вы не сделаете ни шага в нужном направлении, пока не примете решение. Но начинается все с самоанализа.
ЧТО ДОСТАЕТСЯ ОПТОМ
Еще с конца 1970–х, но особенно после падения Берлинской стены, многие страны стали развиваться по новому пути — пути, который я называю «оптовым реформированием». Этап Глобализации 2.0, когда мир сжался до маленьких размеров, являлся эпохой именно таких изменений — широких макроэкономических реформ, которые были инициированы политическими группировками, пришедшими к власти в Китае, России, Мексике, Бразилии, Индии и опиравшимися на авторитарный стиль правления, чтобы раскрепостить подавленные государством рыночные силы. Они заставили свои страны встать на путь экспортно–ориентированного рыночного развития и действовали примерно по одной и той же схеме: государственные предприятия приватизировались, финансовые рынки дерегулировались, активно привлекались иностранные инвестиции, корректировалась валютная политика, урезались правительственные субсидии, ликвидировались запретительные импортные пошлины, трудовой кодекс адаптировался к современным условиям. Необходимо добавить, что все эти меры 0еуществлялись иерархически, никто из реформаторов не спрашивал одобрения у народа своих стран. Эрнесто Седильо, экс–министр финансов и экс–президент Мексики (1994–2000), признался мне в интервью, что все решения по открытию мексиканской экономики принимались тремя людьми. У скольких человек, вы думаете, спросил совета Дэн Сяопин, когда объявил, что «Быть богатым — почетно», и дал старт реформам в Китае или когда отмел возражения сомневающихся в необходимости перехода от коммунизма к свободному рынку, сказав, что значение имеет не идеология, а рабочие места и до–ход на душу населения? Дэн одним махом перечеркнул десятилетия коммунистической пропаганды одной сентенцией: «Черная кошка, белая кошка — какая разница? Важно, чтобы она ловила мышей». Когда в 1991 году министр финансов Индии Манмохан Сингх начал делать пробные шаги по вовлечению страны в глобальный экономический процесс, этому опять же предшествовали не серьезные национальные дебаты, а осознание того факта, что состояние индийской экономики, отталкивающее от нее иностранных инвесторов, оставило страну почти полностью без валютных запасов. Когда Ми–каил Горбачев затеял перестройку, у него было мало союзников советском правительстве, он действовал на свой страх и риск. Так же дело обстояло и с Маргарет Тэтчер, которая в 1982 году противостояла бастующим шахтерам, форсируя оптовые реформы в стагнирующей британской экономике. Всех этих политических лидеров связывало одно: четкое понимание того, что открытый и конкурентоспособный рынок — единственный способ вывести страну из нищеты. Только так можно было рассчитывать на приток в страну новых Идей, технологий, передового опыта, только так у частных и Даже государственных предприятий будет иметься достаточно стимулов, чтобы превращать идеи в рабочие места и товары.
Страны, которые оказались вне процессов глобализации и оптовых реформ (например, Северная Корея), в 1990–х столкнулись с падением ВВП надушу населения, Развивающиеся страны, которые в тот же период отошли от социалистической модели в пользу глобализации, напротив, увеличили ВВП на душу населения. Как заключают авторы книги «Торговля, рост и нищета» Дэвид Доллар и Арт Крэй, экономический рост и торговля остаются лучшей правительственной программой по борьбе с бедностью. По данным Всемирного банка, в 1990 году в Китае насчитывалось 375 млн. человек, которые жили меньше чем на доллар в день. К 2001 году их число сократилось до 212 млн. Если тенденция сохранится, к 2015 году таких неимущих останется 16 млн. В Южной Азии — особенно в Индии, Пакистане и Бангладеш — происходят те же процессы: в 1990 году в нищете пребывали 462 млн. человек, в 2001 — 431 млн., а к 2015 году эта цифра составит 216 млн. Наоборот, в Центральной и Южной Африке, где глобализация происходит очень медленно, людей, чей ежедневный бюджет не превышает доллар, становится все больше: в 1990 году их было 227 млн., через одиннадцать лет цифра выросла до 313 млн., а в 2015 году, по прогнозам, нищих в Африке будет 340 млн.
Проблема любой развивающейся страны, идущей по пути глобализации, — уверенность в том, что им достаточно оптовых реформ. В 1990–х лидеры некоторых государств полагали, что соблюдение десяти заповедей оптового реформирования: приватизация государственных производств, дерегуляция коммунальной сферы, снижение пошлин, поддержка экспортных отраслей и т. д. — это и есть грамотная стратегия развития. Но по мере выравнивания и сжимания глобуса, по мере того как товары китайского производства начинали конкурировать со всеми остальными товарами мира, по мере того как Индия начинала все активнее экспортировать свой интеллектуальный потенциал, а корпорации все больше увлекались аутсорсингом, по мере возникновения все больших возможностей для глобальной конкуренции на индивидуальном уровне оптовых реформ стало недостаточно для того, чтобы гарантировать рост любой стране.
Возникла потребность в более глубоком реформировании. Этот процесс я называю «розничным реформированием».