Невидимое общение создает волшебство.

Четыре канала социально коммуникации дали вам несколько ответов на вопрос «Каким образом оказывается социальное влияние?» Но достаточно ли этого? Наш научный ум хочет чётких и определенных объяснений, моделей и теорий. Но удовлетворит ли вас объяснение, основанное на идее коммуникации, которая протекает слишком быстро и проходит почти незаметно?

Когда в ходе терапии мы меняем социальные образы, мы нередко сталкиваемся с очень сильными и странными результатами. К примеру, человек ненавидел своего брата. Когда мы поменяли образ брата на нейтральный, его настоящий брат из плоти и крови внезапно стал разговаривать с невиданным ранее дружелюбием. Как такое возможно? Это волшебство? Или это телепатия: брат уловил мозговые волны своего брата? Может быть, они встречались или созванивались, и брат подсознательно и невербально мог получить информацию, которая была подсознательно и невербально передана ему другим братом? Нет, на самом деле их мама упомянула об одном из них в разговоре с другим.

Проблема, которая вновь и вновь всплывает в этой книге, возникает потому, что вследствие бессознательной природы социального познания и социальной коммуникации мы очень часто сталкиваемся с непонятными феноменами. Скорее всего, между людьми происходит нечто гораздо большее, чем то, что нам удается отслеживать на сознательном уровне. Более того - это превосходит масштабы нашего научного воображения, а потому ваш рациональный разум не может поверить в то, на что способно наше подсознание.

Большинство мыслей о волшебстве возникают из этой неспособности ума понять и поверить в то, на что способен ваш собственный мозг (и тело), а также мозг и тело других людей. Раздраженный отсутствием достаточно простого объяснения, ваш разум начинает создавать новые концепции на пустом месте. В целом люди, не способные понять собственных возможностей, начинают искать какие-то внешние причины. Мы изобретаем такие причины, как энергетические поля, системы, коллективное знание, гоблинов, системные силы, призраков, богов, телепатию, мистические каналы, силу шоколада, морфогенетические поля и тому подобное.

Если мы не можем поверить, что духовный хирург просто искусно манипулирует кровью и тканями курицы, заставляя публику поверить в то, что он удаляет опухоль - тогда нам придется поверить в волшебство. Если мы не можем поверить в то, что фокусник способен проделывать трюки настолько быстро, что мы ничего не заметим - то магия будет для нас реальной. Если мы не можем поверить в социальную виртуозность человеческого подсознания - то у нас, ученых, изучающих общество, возникает проблема.

Мы еще вернемся к этой дискуссии в Главах 6 и 7.

Говоря о местоположении.

Когда мы говорим об отношениях, люди пользуются такими словами: высоко, низко, позади, близко, далеко. И все эти слова описывают местоположение. Температура, яркость и цвет зачастую играют вторичную роль. Мы можем сказать, что широкое распространение пространственных выражений является лингвистическим доказательством существования Социальной панорамы. Однако подобное доказательство может служить в качестве такового только для когнитивных лингвистов, которые верят, что подобные выражения представляют собой реальное субъективное восприятие говорящего.

Эта идея открывает огромные возможности для терапевтической практики. Ведь она подразумевает, что терапевту потребуется только выяснить, каким образом клиент описывает свою проблему с пространственной точки зрения - и уже можно будет ставить диагноз.

Следующее, что нужно будет сделать - это произвести изменения с помощью сходных пространственных выражений, которые, будучи принятыми клиентом, дадут ему более широкое пространство для маневра в его социальной жизни.

Большинство психологов не воспринимают словесные выражения как буквальное описание опыта человека. Большинство моих коллег либо просто не замечают этих выражений, либо полагают, что они являются метафоричными по природе, а не буквальными. Различие точек зрения, к которым это приводит, может быть пояснено на следующем примере.

Когда человек говорит «Джон против меня», это может иметь два толкования, в зависимости от теоретической позиции психолога:

а. говорящий применяет выражение, которое является устойчивой стандартной метафорой его языка, или

б. говорящий описывает то, что он видит, слышит или ощущает субъективно теми словами, которые соответствуют его внутреннему восприятию.

В первом случае (а) терапевту будет уместно ответить на это «Откуда вы знаете, что Джон с вами не согласен?» (Бэндлер и Гриндер, 1975а). Если же психолог придерживается второй точки зрения (б), то вполне логичным будет сказать: «Тогда отодвиньте Джона в сторону» (Бэндлер, 1985, Деркс, 1996).

Когда я только начинал свой исследовательский проект по Социальной панораме, разница этих двух точек зрения весьма меня занимала, так как я думал, что только первая точка зрения (а) поддерживала теорию Социальной панорамы. Но прежде чем объяснить, что заставило меня изменить свое мнение, я хочу, чтобы вы сами провели эксперимент с пространственным языком. С этой целью я приведу несколько предложений, которые помогут вам настроить слух для восприятия пространственных выражений.

Следующие примеры наглядно подтверждают, что многие выражения, касающиеся пространства, имеют характеристики, относящиеся как к (а), так и к (б).

В своей сфере он находится на вершине.

Левое и правое крыло сближают позиции.

Она против нас.

Высший класс раздирают противоречия.

Он поставил себя на один уровень с подчиненными.

Ему одиноко на вершине.

Нас разметало в разные стороны.

Они унизили себя.

Между нами встали дети.

Они стояли на пути.

Я ставлю мужа и детей на первое место в своей жизни.

За нами рабочие.

В эти дни люди стали ближе друг к другу.

Он пронесся по отделу как комета.

Мне нужна твоя поддержка.

Не сталкивайся со мной лицом к лицу.

Он себя изолировал.

На какой ты стороне?

Свое немецкое прошлое я оставил позади.

Мне нужно больше места.

Люди постоянно ходят за мной и что-то просят.

Все эти выражения мы часто слышим в своей языковой среде и отлично их понимаем. Но они же могут описывать и реальный субъективный опыт. Благодаря таким людям, как Лакофф и Джонсон (1980, 1999) мы можем увидеть, что одинаковый телесный опыт ведет к появлению стандартных метафорических выражений. Однако когда эти выражения применяются, они все еще сохраняют свою связь с абстрагированным телесным опытом.

Показ местоположения.

Слова «знаете, моя мама... и этот парень...» Джимми произносил очень медленно - но я точно знал, что он имел в виду, потому что когда он произносил слова «моя мама», он смотрел на свою левую руку, которая лежала у него на коленях и медленно двигалась. Затем в тот самый момент, когда он произнес слова «и этот парень» он выставил правую руку в воздухе перед собой как зонтик, чуть выше уровня своих глаз. И примерно полсекунды он тряс этой рукой. Это был его способ, которым он выражал доминирование отца над матерью и всей семьей.

Джимми показывал местоположение с помощью рук: благодаря этому можно было увидеть, как именно располагаются внутри его Социальной панорамы мать и отец. Возможно, его внутреннее восприятие было гораздо шире, чем то пространство размером 30х30х30 см, в котором выплясывали его руки.

Когда Тереза, другая моя клиентка, рассказывала о своем коллеге, она посматривала немного вверх и вправо и кивала. Я указал пальцем в том же направлении и спросил ее: «А он знает, что блокирует вашу креативность?». Ответ Терезы не оставлял никаких сомнений в том, что она действительно визуализировала своего коллегу в этом месте, и она, в свою очередь, поняла, куда я показывал пальцем.

Примеры Джимми и Терезы иллюстрируют, каким образом невербальная коммуникация выражает социальный опыт. Люди очень часто смотрят в том направлении, где расположены личности, о которых они говорят. Можно также заметить и жесты, позы, а также различные двигательные сигналы, которые могут давать представление о структуре их восприятия Социальной панорамы.

Мой коллега Фриц Шун заметил: позы некоторых его клиентов заставляют предположить, что они находятся в процессе воображаемого взаимодействия, которое может носить постоянный характер. «За вами кто-то идет?» - спросил Фриц одного из клиентов, который двигался очень боязливо и осторожно. «Да, - ответил клиент, - я хожу так потому, что когда я был ребенком, я постоянно ожидал, что мой отец начнет кричать на меня и бить меня».

Как только вы познакомитесь с идеей Социальной панорамы, эти невербальные сигналы, указывающие местоположение, можно будет легко распознать.

Культурные паттерны.

По мнению Пинкера (1997), а также Лоули и Томпкинса (2003) имеет смысл рассматривать пространственную репрезентацию знания как универсальную характеристику, присущую всем людям - а возможно, и всем млекопитающим. Социальное познание в этом плане ничем не отличается.

Все этнические, национальные и культурные группы, с которыми я встречался, по-видимому, имеют свои Социальные панорамы. Было бы разумным предполагать, что у различных культур есть собственные паттерны для создания социальных карт.

Подобные культурные паттерны должны базироваться как на социальном опыте, типичном для этой группы, так и на тех социальных нормах и этикете, которым обучают людей этой группы. Другими словами, культурная передача паттернов Социальной панорамы может быть как явной, так и скрытой. К примеру, в культуре, где пожилых людей сравнительно немного, ребенок заметит то уважение, с которым обращаются к пожилым людям, и будут знать, что пожилые находятся в особом положении. Такому ребенку не нужно будет говорить о том, что старшим надо уступать - это пример неявной культурной передачи. Если же ребенку говорят, что «сначала проходят старшие» - это будет пример явной культурной передачи.

Для бизнесмена, который отправляется в Токио, очень полезным будет знать, что японцы очень чтят иерархию и что к президенту компании они относятся, как к богу. Но так ли это? Область межкультурной коммуникации по определению сталкивается с дилеммой: с одной стороны есть необходимо сформулировать полезные обобщения относительно группы, а с другой - существует риск усиления нежелательных предубеждений по отношению к ней. К примеру, если нам известно обобщение о том, что все африканцы больше склонны прислушиваться к пожилым мужчинам, будет полезным, если на бизнес-встречу с африканцами отправится один из высших руководителей. Но с другой стороны, это мнение может считаться и предрассудком. Так как быть?

Социальное поведение членов организации или любой другой социальной системы базируется на Социальной панораме каждого индивидуума. Несмотря на то, что эта панорама существует только в умах людей, они могут разговаривать и вести себя так, как будто группа разделяет общую Социальную панораму. Впервые «коллективные репрезентации» рассматривал французский социолог Эмиль Деркхайм, но только Московичи (1983) и Агостинос (Агостинос и Иннес, 1990) продемонстрировали, что подобные коллективные социальные репрезентации действительно существуют и поддаются статистическому анализу.

Индивидуумы, принадлежащие к одной и той же культуре или субкультуре, склонны пользоваться одними и теми же социальными категориями. Они будут пользоваться вербальными выражениями и метафорами, относящимися к социальным нормам и ценностям, которые помогут им выстроить свои Социальные панорамы по аналогичной схеме. Если вы хотите найти общий язык с представителями другой культуры, будет полезно смоделировать определенные характерные черты их карт социального мира.

Если сравнить, к примеру, Социальную панораму японца и датчанина, мы можем получить очень интересные транскультурные инсайты. Как, к примеру, вести себя во время поездки в Саудовскую Аравию? Если бы у вас было представление о коллективной Социальной панораме жителей этой страны, она бы подсказала вам, где они размещают христиан, членов королевской семьи, иностранных рабочих, военных, террористов, бедуинов, фундаменталистов, американцев, иракцев, израильтян или инженеров-нефтяников. Подобный инструмент был бы полезен для установления и поддержания раппорта.

Я и мои коллеги были приглашены на ужин. В назначенное время - 5 часов - мы вошли в аккуратное жилище, расположенное на окраине Катманду. Пара, которая нас пригласила, предложила нам присесть в симпатичной комнате, просто, но комфортабельно меблированной, и показала нам свою коллекцию предметов искусства. Подали чай, и мы вчетвером в течение часа обсуждали различные темы. Затем хозяйка спросила нас, готовы ли поужинать, и мы ответили «Да». Она ушла на кухню и вернулась, чтобы накрыть на стол. Чуть позже она принесла две тарелки и едой и, к нашему удивлению, вышла вместе со своим супругом. Нам пришлось есть ужин, который оказался очень вкусным, в одиночестве! Наша хозяйка вернулась только через 30 минут и спросила, хотим ли мы еще. Ровно через 45 минут вернулись они оба - но только чтобы попрощаться. В 9 часов мы возвратились в отель.

В наших умах роилось множество вопросов, касающихся привычек непальцев. Может быть, их познания о том, каким образом питаются европейцы, были почерпнуты в ресторане, где официант ставит блюда и уходит? Или это был пример огромных культурных различий? В каком месте их Социальной панорамы мы находились, что заставило их обращаться с нами подобным образом? Они поместили нас слишком низко или слишком высоко? Если бы в следующий раз мы захотели поужинать вместе с ними, что нужно было бы для этого сделать? Может быть нужно было применить методы метакоммуникации, пошутить и сказать: «Эй, старина Геншей, давай сегодня все вместе поедим на кухне!».