Как распространяется звук в космосе

Атомы на Земле теснятся и толкаются. Атом ударяется о соседние атомы, те — о другие и так далее, то есть каждый удар оказывает воздействие на целую толпу атомов. Многочисленные слабые удары создают поток колебаний. Воздух над земной поверхностью состоит из множества атомов и молекул газа, которые сталкиваются и отскакивают друг от друга, поэтому колебания распространяются в воздухе. То же самое происходит и в море, в почве у нас под ногами и даже в предметах вроде чашки или ложки. Колебания, способные воздействовать на наш слух, мы называем звуком.

Звук распространяется в веществе постепенно, ведь атому требуется время, чтобы передать удар соседям. Сколько именно времени — зависит от того, с какой силой сталкиваются атомы, а это, в свою очередь, определяется свойствами вещества и другими факторами, например температурой. В воздухе звук преодолевает один километр за три секунды. Это примерно в миллион раз медленнее скорости света. Вот почему вспышка света при взлёте космического корабля видна почти сразу, а звук слышен только через некоторое время. Точно так же и молния опережает гром — удар, наносимый молекулам воздуха внезапным сильным электрическим разрядом. В море звук распространяется примерно в пять раз быстрее, чем в воздухе.

В открытом космосе всё совершенно по-другому. Между звёздами очень мало атомов, так что сталкиваться им не с чем. Конечно, если в вашем космическом корабле есть воздух, то и звук там будет распространяться как обычно. Камешек, ударивший снаружи, вызовет колебание стен, а потом и воздуха внутри корабля, так что вы, возможно, услышите звук удара. А вот звуки, возникающие на какой-либо планете или на другом космическом корабле, долетят до вас только в том случае, если преобразовать их в радиоволны (они подобны свету — для их распространения не требуется вещество), а потом с помощью радиоприёмника на борту вашего корабля превратить эти волны обратно в звук.

В космосе распространяются и естественные радиоволны, излучаемые звёздами и далёкими галактиками. Их изучает радиоастрономия — так же, как обычная астрономия изучает видимый свет из космоса. Поскольку радиоволны невидимы и для их превращения в звук нужны радиоприёмники, иногда говорят, что радиоастрономы не наблюдают за космосом, а «прослушивают» его. Однако и радиоастрономы, и обычные астрономы занимаются одним делом: изучают разные типы электромагнитных волн. Звук «в чистом виде» из космоса не доносится.

А космический корабль тем временем уносился ввысь, превращаясь в точку и оставляя за собой причудливый след из кудрявых белых облачков.

— Похоже на сердце, — мечтательно сказала Анни. — «От шаттла с любовью».

Но миг спустя она встрепенулась. От мечтательности не осталось и следа — Анни снова была готова действовать. Оглядевшись по сторонам, она увидела, что все взрослые вокруг всё ещё смотрят в небо, — и схватила за руки Джорджа и Эммета.

— Начинаю обратный отсчёт, — шёпотом объявила она. — Готовы? Пять, четыре, три, два, один… побежали!

Глава восьмая

Не успел шаттл раствориться в небе, как детей и след простыл. Сбежав по той же лестнице, что и Эрик, они оказались в просторном зале, откуда во все стороны тянулись длинные коридоры.

— Вроде бы нам сюда, — сказала Анни без особой уверенности в голосе.

Джордж и Эммет поспешили за ней. Стены коридора были увешаны фотографиями астронавтов и рисунками их детей. На этих рисунках и снимках была запечатлена вся история космических полётов.

— Сюда! — Анни навалилась на тяжёлую дверь — и они влетели в огромный машинный зал, уставленный какими-то механизмами гигантских размеров.

— Ой! — попятилась Анни, наступая на ноги Джорджу и Эммету. — Кажется, я ошиблась дверью.

— Ты вообще знаешь, куда нам идти? — с подозрением спросил Джордж.

— Конечно! — Анни вздёрнула подбородок. — Я просто чуть-чуть растерялась, потому что в таких местах все комнаты похожи одна на другую, уж я-то знаю. Нам нужно попасть в «чистую комнату» — там хранятся скафандры. Попробуем вот сюда.

От мысли о путешествии по Солнечной системе с таким штурманом, как Анни, Джорджу стало не по себе. Если ей ничего не стоит заблудиться в коридорах Всемирного космического агентства, где, по её словам, она сто раз была, как же она найдёт дорогу на Марс и обратно?

Но Анни явно не собиралась сдаваться. Она рывком распахнула очередную дверь. За дверью оказался погружённый во тьму зал — освещён был только экран, перед которым стоял человек и тыкал указкой в изображение Сатурна.

— Итак, мы видим, — говорил он, что кольца Сатурна состоят из пыли и камней, которые обращаются вокруг этой гигантской газовой планеты…

Джордж вспомнил о сувенире с Сатурна — камешке, который он украдкой сунул в карман, когда они с Анни путешествовали по Солнечной системе верхом на комете. Но директор школы, заметив камень в кармане ученика, решил, что это всего-навсего горстка пыли, и заставил Джорджа вытряхнуть бесценные частицы космической породы в мусорную корзину. «Как жаль, что его больше нет, моего камешка!» — думал Джордж. Кто знает, о каких тайнах Вселенной мог бы поведать этот крошечный кусочек Сатурна?

Они подошли к двери с надписью «КОМЕТЫ», но она оказалась запертой.

— Ку-ку! — раздалось вдруг из рюкзака Анни.

Космос, должно быть, включился сам по себе.

— Космос! — сказал Джордж. — Тише, пожалуйста! Мы ищем «чистую комнату» и совсем не хотим привлекать к себе внимание!

— А мне по барабану! — раздалось из рюкзака. — По барабану, по барабану!

— Да тише ты! — рассердился Джордж.

— Потанцуешь со мной? — немелодично пропел Космос.

— Нет, конечно! Ты же компьютер!

— А ты-то кто такой?!

— Эммет, заткни его! — приказала Анни.

— Вообще-то, — заметил Эммет, — лучше его сейчас не трогать. Если его выключить, а потом опять включить, будет ещё хуже.

— Нам сюда! — сказал Джордж, заметив на широкой двойной двери табличку «ЧИСТАЯ КОМНАТА». — Так ты говоришь, скафандры должны быть здесь?

— Точно, здесь! — обрадовалась Анни. — Теперь я вспомнила. Внутри я никогда не была, но знаю, что тут держат всё-всё оборудование, которое запускают в космос. Тут всё суперпуперстерильно, чтобы в космос не просочились никакие земные микробы.

— Именно так, — произнёс Эммет голосом всезнайки. — Чрезвычайно важно, чтобы с оборудованием космических кораблей в космос не проникли земные микроорганизмы. Иначе невозможно будет понять, что мы нашли: доказательства жизни в космосе — или свои же собственные следы.

Анни подбежала к двойной двери.

— За мной! — сказала она. — Путь свободен. Там наверняка никого нет — все наверху.

Дети были уверены, что сразу попадут в «чистую комнату». Но за дверью их ждал сюрприз: они ступили на ленту конвейера — и та сразу пришла в движение! Сначала их чуть не сбили с ног мощные потоки воздуха; потом их обрызгало какой-то жидкостью из пульверизаторов и отполировало мягкой тканью; потом из потолка выехали щётки…

— Что это? — Джордж попытался перекричать шум.

— Нас чистят! — крикнула в ответ Анни.

— Ай! — завопил Космос. — Щекотно! Не троньте мои разъёмы!

Пара механических рук подняла Анни в воздух, засунула в белый пластиковый комбинезон, водрузила ей на голову капюшон, на лицо надела маску, на руки — перчатки. Потом другая пара механических рук выставила её за следующие двойные двери. Джордж и моргнуть не успел, как настала его очередь. И через несколько мгновений уже все трое стояли в «чистой комнате», жмурясь от невероятной белизны. Как будто попали в чей-то гигантский белозубый рот, подумал Джордж.

С одной стороны высился недостроенный робот, с другой — половина искусственного спутника, и всё это сверкало немыслимой чистотой. Даже сам воздух был разрежённым и более прозрачным, чем обычно. На стене висела табличка «100 000».

— Количество частиц в воздухе, — пробубнил Эммет сквозь маску. — Это ещё не самая чистая из «чистых комнат». Здесь класс чистоты сто тысяч единиц, а в самой чистой — десять тысяч. Это значит, что в кубическом футе воздуха содержится не больше десяти тысяч частиц размером меньше чем полмикрона! А микрон — это одна миллионная метра.

— А из этой комнаты, где мы сейчас, можно лететь на Марс? — забеспокоился Джордж. — Она достаточно чистая? А то вдруг мы завезём с собой с Земли что-нибудь живое, а Гомер потом это найдёт, и все подумают, что это следы жизни на Марсе! И тогда из-за нас вся космическая программа полетит кувырком.

— Теоретически это возможно, — уверенно сказал Эммет. В этой теме он чувствовал себя как рыба в воде. — Однако всё зависит от целого ряда факторов: а) заработает ли Космос; б) попадёте ли вы на Марс; в) действительно ли в инопланетном послании содержится угроза уничтожить Землю. О пункте в) я могу сказать одно: если Анни права — хотя я вынужден отметить, что вероятность этого крайне низка, — то вне зависимости от того, полетите вы на Марс или не полетите, на Земле-то жизни всё равно не будет. Так что разницы никакой.

В углу «чистой комнаты» Анни обнаружила стопку скафандров. Но все они были ярко-оранжевые и ничуть не походили на те, в которых они с Джорджем когда-то путешествовали по Вселенной.

— Это не наши! — огорчённо сказала она. — Это те, в которых летают на шаттлах! А у нас с папой совсем другие… — И она продолжила поиски. — Папа сказал мне, что положил их сюда на хранение. Я ещё спросила: а что если их кто-то возьмёт по ошибке? А он сказал, что ошибка исключена, потому что он надписал, что это опытные образцы.

Эммет тем временем разорвал прозрачную плёнку, в которую хитроумные механизмы «чистой комнаты» упаковали рюкзак Анни. Из рюкзака он выудил Космос и ярко-жёлтый том «Вселенная: руководство пользователя».

— Ну что, машинка, — он погладил Космос, — приступаем к операции «Внеземная жизнь». Куда мы летим, капитан Джордж?

— Пусть Космос откроет портал, — сказал Джордж. — Летим на Марс, северная полярная область, пункт назначения — Гомер.

— Ура! — крикнула Анни. — Вот они! — Она гордо продемонстрировала белые скафандры в прозрачных упаковках с этикетками: «ОПЫТНЫЙ ОБРАЗЕЦ! НЕ ДЛЯ ПОЛЁТОВ!» — и один из них бросила Джорджу. — Снимай маску, надевай скафандр!

Анни и Джордж принялись натягивать на себя тяжёлое снаряжение. Эммет, которому удалось вывести на экран Космоса фотографии Марса, теперь всё приближал и приближал изображение Красной планеты. Сам Космос при этом вёл себя на удивление тихо.

— Чего это он молчит? — удивился Джордж.

— Мне пришла в голову гениальная идея, — скромно признался Эммет. — Я просто выключил звук.

В подтверждение он включил его снова. Послышалось ворчание:

— Никто меня не любит. Никто меня не понимает. Всем наплевать на мои чувства…

Эммет поспешно убрал звук.

— Когда мы будем там, без звука никак нельзя, — предупредила Анни. — А то мы с Джорджем один раз уже застряли в открытом космосе, и нам совсем не понравилось! Ты справишься с Космосом, Эммет? Устроишь так, чтоб мы были с ним на связи?

Эммет опять включил звук.

— Только и слышишь: «Космос, сделай то», «Космос, сделай это», — заныл компьютер. — Хоть бы кто-нибудь спросил, чего я сам хочу!

— Космос, — сказала Анни, — я знаю, как помочь тебе выразить свои мысли и чувства.

— Спорим, ты хочешь, чтобы я открыл вам портал, — угрюмо усмехнулся Космос.

— Да, — вмешался Джордж, — но дело не в этом. А дело в том, что нам запретили его открывать. И если нас сцапают, нам такое устроят!

— Круто! — Космос слегка оживился. — Так это будет настоящий протест? Бунт против системы?

— Э-э-э… — замялся Джордж. — В общем-то, да. Так что нам нужна твоя помощь. И твоя тоже, Эммет. Пока мы будем на Марсе, вы оба должны следить за нами — и быть наготове на случай, если нам понадобится срочно оттуда смыться.

— Но ведь сигнал с Марса придёт сюда с опозданием, — сказал Эммет. — Свет с Марса летит к нам четыре минуты двадцать секунд. А когда Марс находится по другую сторону Солнца, то целых двадцать две минуты. Пока вы что-то скажете, а я вам отвечу, пройдёт не меньше восьми минут сорока секунд, а то и целых сорок четыре минуты. Вдруг это будет слишком поздно?

— Нет, — сказала Анни. — У Космоса система мгновенного обмена сообщениями. Ты сразу нас услышишь и сразу ответишь.

— Мощно! — присвистнул Эммет. — Это какой-то неизвестный мне раздел физики.

— В общем, всё должно получиться, — добавила Анни, — если только Космос не струсит…

— Кто, я? — возмутился Космос.

Из его экрана протянулся луч света, и в «чистой комнате» появились очертания портала.

Дверь во Вселенную открылась. Дети увидели красноватую планету. Слева на её поверхности виднелось большое тёмное пятно.

— Приближаемся к Марсу, — сказал Эммет.

Планета на глазах увеличивалась, ярко светясь на фоне чёрного неба.

— Видите тёмное пятно? Это Большой Сирт — огромная, тёмная, продуваемая ветрами вулканическая равнина. Она так велика, что учёные увидели её сразу же, как только на Марс впервые направили телескоп — в семнадцатом веке. Южная полярная шапка Марса в это время года имеет большие размеры и хорошо заметна. Яркое светлое пятно в южном полушарии — бассейн Эллада. Это крупнейший на планете ударный кратер, то есть образованный падением астероида или кометы. Его диаметр — более двух тысяч двухсот километров. А вон те четыре точки в области экватора — облака из кристаллов водяного льда над четырьмя крупнейшими вулканами в области Фарсида.

Откуда ты всё это знаешь? — удивился Джордж. Он уже надел шлем, и переговорное устройство искажало его голос, делая незнакомым.

Честно говоря, я это просто читаю с экрана, — чуть ли не виновато ответил Эммет. — Космос выдаёт мне данные об условиях на Марсе и о том, насколько безопасна ваша высадка. Заодно он сообщает кое-какие полезные сведения для туристов. Например, гости Марса должны помнить, что притяжение там гораздо слабее земного. На Марсе вы будете весить почти в три раза меньше, чем на Земле, так что готовьтесь прыгать, как мячики.

— А что он говорит о погоде? — встревоженно спросила Анни через переговорное устройство.

— Сейчас посмотрим… Вот сегодняшний прогноз погоды в северной полярной области Марса: «Сегодня на всей территории ожидается преимущественно ясная погода, средняя температура — минус шестьдесят градусов по Цельсию. Урагана из кристаллов водяного льда не предвидится, однако в центральной части возможны пылевые бури, которые распространятся по всей планете». Вот чего стоит опасаться! Космос говорит, что в это время года пыльные бури на Марсе бушуют очень часто и движутся очень быстро.

Портал уже летел сквозь разрежённую атмосферу Марса, приближаясь к его каменистой поверхности.

Джордж и Анни стояли на пороге, взявшись за руки в больших космонавтских рукавицах. Кислородные баллоны были подсоединены, переговорные устройства включены.

— Готов? — сказала Анни, когда портал затормозил в нескольких метрах от поверхности. — Пять, четыре, три, два один… пошли!

И они дружно прыгнули на планету, куда до того не ступала нога человека.

Портал захлопнулся, впустив тоненькую струйку красной марсианской пыли. Эммет попытался поймать эту пыль в стерильном воздухе, но её тут же всосали фильтры «чистой комнаты», мгновенно удаляющие любое загрязнение. Марсианская пыль исчезла так же бесследно, как Джордж и Анни, и Эммет остался в огромной комнате наедине с Космосом. Он огляделся по сторонам, потом раскрыл том «Вселенная: руководство пользователя» и нашёл нужную главу.

— «Марс — колыбель жизни?» — прочёл он вслух.

Марс — колыбель жизни?

Где — и когда — зародилась жизнь в том виде, в каком мы её знаем? На Земле? А может быть, она пришла к нам с Марса?

Всего пару веков назад мало кто сомневался, что люди и другие виды живых существ находятся на Земле с самого её сотворения. Считалось, что Земля — это и есть весь материальный мир, а её сотворение описывалось как событие внезапное — наподобие Большого взрыва, в который верит большинство современных учёных. Именно такая точка зрения изложена в различных повествованиях о сотворении мира, например в Книге Бытия — первой книге Библии. В других мировых культурах тоже есть сходные истории, согласно которым мир был создан очень быстро и за один раз.

Хотя некоторые астрономы и в прежние времена задумывались о безмерности космоса, настоящее изучение его началось лишь тогда, когда Галилео Галилей (1564–1642) создал один из первых телескопов. Открытия Галилея показали, что во Вселенной есть множество миров и некоторые из них, подобно нашей планете, вполне могут оказаться обитаемыми. Теперь-то мы понимаем, что Вселенная необъятна, и есть доказательства, что возникла она задолго до появления человечества; но тогда эти идеи казались чем-то невероятным. Распространяться это знание стало гораздо позже, в период, который принято называть эпохой Просвещения. Это был XVIII век, эпоха многочисленных изобретений, среди которых — воздушный шар, наполненный водородом, а также, что особенно важно, паровая машина. Эти изобретения дали толчок промышленной революции следующего, XIX века. В тот век великих открытий геологи пришли к пониманию того, что горные породы образуются путём отложения осадков в мелководных морях и происходит это очень долго — не тысячи и даже не миллионы, а миллиарды лет.

В наши дни геофизики полагают, что планета Земля и вся Солнечная система сформировались примерно 4,6 миллиарда лет назад, когда Вселенной, возраст которой ныне оценивают примерно в 14 миллиардов лет, было всего 9 миллиардов лет. Современное человечество, по-видимому, расселилось из Африки по всему миру 50 тысяч лет назад. Однако, как ясно показывают современные археологические раскопки, признаки цивилизации — то есть уклад жизни, при котором люди обмениваются разными видами товаров, — появились в первобытном обществе всего около 6 тысяч лет назад.

Очень важный фактор любой цивилизации — обмен не только товарами, но и информацией. Но как хранить и распространять информацию? Для этого требовались механизмы записи.

До изобретения бумаги и чернил одним из способов записи было выдавливание знаков на глиняных табличках, дальних предках современных микросхем памяти. Сбор информации, особенно той, которую мы сегодня называем научной, и обмен ею сами по себе стали важной целью человечества.

Развитие цивилизации было невозможно, пока не возникла так называемая разумная жизнь, то есть пока не появились существа с уровнем самосознания, достаточным для того, чтобы узнавать себя в зеркале. На нашей с вами планете известно несколько примеров таких существ: это слоны, дельфины и, конечно, антропоиды — группа, в которую входят шимпанзе и другие человекообразные обезьяны, неандертальцы и современные люди, такие как мы с вами. До сих пор нигде в других местах Вселенной признаков разумной жизни обнаружено не было.

Но как эти разумные формы жизни появились на самой Земле? Судя по окаменелым останкам, можно предположить, что современные растения и животные произошли от других форм жизни, существовавших на Земле ранее. Но люди всё равно не понимали, каким образом столь разные виды живых существ сумели так хорошо приспособиться к окружающим условиям, если всё это не было спланировано заранее. Идея непрерывной эволюции стала общепринятой только после того, как в 1859 году Дарвин сформулировал принцип естественного отбора. А конкретный механизм действия этого принципа стал известен много позже, в середине XX века, когда Уотсон и Крик открыли структуру ДНК.

Современное, основанное на ДНК понимание эволюционного процесса подтверждается палеонтологическими данными — в той мере, в какой они сохранились. Проблема в том, что палеонтологическая летопись уходит в прошлое менее чем на миллиард лет, а ведь Земля гораздо, гораздо старше.

Ранние, простые формы жизни появились ещё до так называемого кембрийского периода. А за последние 500 миллионов лет от них произошли формы жизни, которые мы считаем разумными. Мы уже знаем, как это произошло (хотя и не вполне ясно понимаем почему ). Но у нас нет точных сведений о том, как возникли докембрийские формы жизни.

Дело в том, что только в кембрийскую эпоху появились большие животные, обладавшие скелетом, и скелеты эти впоследствии легко окаменевали. Самыми крупными предшественниками таких существ были, наверное, бесскелетные животные (вроде современных медуз); а ещё раньше существовала, скорее всего, только одна форма жизни — микроскопические одноклеточные организмы, не оставившие заметного следа в летописи окаменелостей.

Если заглянуть ещё дальше в прошлое, станет ясно, что эволюция шла очень медленно. И с большим трудом. Даже если бы во Вселенной было полно планет с благоприятными условиями для жизни, шансы появления и эволюции высокоразвитой жизни на любой из них были бы крайне низки. А значит, жизнь могла бы появиться на чрезвычайно малом числе планет. Та планета, на которой мы находимся, — одно из таких редчайших исключений. Но и на ней в любой момент всё могло пойти не так. Астрофизики выдвинули гипотезу совпадения с возрастом Солнца. Согласно ей, за время, пока на Земле путем эволюции развилась разумная жизнь, Солнце израсходовало большую часть своих запасов водородного топлива. То есть, если бы жизнь эволюционировала чуть-чуть медленнее, человечество просто не успело бы появиться — к тому времени Солнце уже сожгло бы всё своё горючее!

Какие этапы эволюции оказались самими сложными за историю Земли?

Одним из них было появление так называемых эукариот — организмов, в клетках которых есть ядро и рибосомы. К эукариотам относятся крупные многоклеточные животные, такие как мы, и одноклеточные животные, такие как амеба. Палеонтологические данные указывают, что первые эукариоты появились на Земле в начале протерозойской эры, около двух миллиардов лет назад, когда Земля была вдвое моложе, чем сейчас. Считается, что до того на Земле были широко распространены более примитивные организмы — прокариоты, такие как бактерии. У прокариот небольшие клетки, в которых нет ядра. Прокариоты господствовали в архейскую эру, начавшуюся, когда Земле было меньше миллиарда лет.

Есть данные о том, что эти организмы существовали уже в самом начале архейской эры, — и тогда мы сталкиваемся с загадкой: получается, что жизнь на нашей планете возникла до этого, а именно в древнейший период земной истории — в катархейскую эру.

В чем же тут загадка? Да в том, что катархейская эра была, конечно, достаточно длинной — почти миллиард лет, однако условия на Земле в это время были невыносимыми. Именно тогда появились лунные кратеры — следы столкнувшихся с Луной обломков, которые возникли при образовании Солнечной системы. А на Земле, чьи масса и сила притяжения гораздо больше, чем у Луны, кратеров должно было быть еще больше. Из-за этой бомбардировки поверхность Земли должна была то и дело нагреваться. Поразительно, что едва зародившиеся формы жизни вообще уцелели!

А вот планета Марс обладает меньшей массой, чем Земля, и расположена дальше от Солнца. Поэтому, как предположили недавно учёные, «бомбардировки» обломками Солнечной системы закончились на Марсе раньше, чем на Земле. Возможно даже, что некоторые обломки отскакивали от Марса и падали на Землю.

А это означает, что жизнь могла зародиться на Марсе ещё в те времена, когда на Земле шансов у неё не было.

Изучив с помощью электронного микроскопа метеорит, попавший на Землю с Марса (метеорит ALH 84001), учёные обнаружили на нём структуры, похожие на окаменелые микроорганизмы. Можно предположить, что окаменелые организмы в какой-то момент попали с Марса на Землю, но это не объясняет, каким образом на нашей планете могла появиться жизнь: ведь для этого межпланетное путешествие на метеороиде должны были бы совершить не только окаменелые, но и живые микроорганизмы! Этот вопрос в наши дни вызывает жаркие споры.

Ещё более интересный вопрос — могла ли примитивная жизнь вообще существовать в условиях тогдашнего Марса (в «филлоцейский» период, примерно совпадавший с катархейской эрой на Земле)?

В наши дни условия на Марсе явно неблагоприятны — во всяком случае на поверхности планеты: холодная сухая пустыня, почти без атмосферы, если не считать незначительного количества углекислого газа. Исследования поверхности планеты с помощью зондов показали, что на полюсах Марса присутствуют большие скопления воды в виде льда. Вдобавок к этому на поверхности планеты хорошо видны результаты деятельности речных потоков и морского прибоя. Это значит, что на каком-то этапе на Марсе была жидкая вода и её было достаточно для зарождения жизни — такой же, какая существует на Земле. Возможно, в то время на Марсе был даже целый океан воды, поначалу очень глубокий, несколько километров глубиной; а центр его был там, где сейчас находится северный полюс Марса.

Таким образом, жизнь могла зародиться на раннем этапе марсианской истории на краю этого океана.

Против этой теории имеется пара возражений. Первое состоит в том, что марсианская атмосфера не могла содержать кислород. Однако и на Земле примитивные формы жизни предположительно существовали в атмосфере с крайне низким содержанием кислорода.

Второе возражение: древний марсианский океан был слишком солёным для наземных форм жизни. Но ведь жизнь на Марсе могла изначально быть приспособлена к условиям высокой солёности; а может быть, она, напротив, зародилась в пресных озёрах.

Итак, вполне вероятно, что жизнь зародилась на Марсе, на краю огромного океана, а затем на метеороиде проникла на Землю. Так что не исключено, что мы с вами — потомки марсиан!

Брендон

Глава девятая

Оглянувшись в прыжке, Джордж успел увидеть в портале встревоженное лицо Эммета на фоне «чистой комнаты» на планете Земля. Затем портал закрылся и исчез, не оставив и следа в пыльном марсианском небе.

После прыжка Джордж и Анни пролетели несколько метров сквозь атмосферу Марса, всё ещё не опускаясь на его поверхность. Они крепко держались за руки, боясь потеряться на этой чужой пустынной планете. Джордж коснулся было поверхности ногами, но от одного лёгкого прикосновения они с Анни снова подпрыгнули на несколько метров.

— А где горы? — спросил Джордж через переговорное устройство, когда они наконец опустились на Марс и поспешно расцепили руки.

Они стояли на бескрайней каменистой равнине, плоской и красноватой. Со всех сторон, сколько хватало взгляда, была лишь пустыня, усеянная красными камнями, и больше ничего. Солнце — родная звезда, так ярко светившая дома, — здесь выглядело далёким и не таким большим и жарким, потому что его тепло и свет летят до Марса дольше, чем до Земли. Из-за красной пыли, вьющейся в марсианском воздухе, солнечный свет казался розовым. Только это был не тот красивый нежно-розовый цвет, какой мы привыкли видеть на рассвете, а зловещий и фосфоресцирующий. Первым землянам, ступившим на марсианскую поверхность, этот свет показался чуждым и враждебным.

— Тут нет гор, — ответила Анни. — Мы на северном полюсе Марса. А вулканы и впадины — в центре планеты.

— Слушай, а до заката далеко? — спросил Джордж, вдруг осознав, что после захода Солнца всё погрузится во мрак. От абсолютной безжизненности этой пустынной планеты мурашки бежали по коже, и уж совсем не хотелось оставаться на ней в темноте.

— Ещё как далеко, — сказала Анни. — Летом на северном полюсе солнце не заходит. Но я не хочу тут торчать до зимы. Мне тут что-то не нравится.

Анни дрожала, хотя скафандр надёжно защищал её от марсианского холода. Ей, как и Джорджу, вдруг стало ужасно одиноко. Она отчаянно затосковала по родной планете с её людьми, домами, уличным движением, шумом — в общем, с жизнью. Конечно, когда заставляют делать то, что тебе не нравится, иной раз подумаешь: «Вот бы оказаться на другой планете!» Но стоит попасть туда на самом деле — и понимаешь, как ты был неправ. Кругом пусто, не с кем играть и вообще нечем заняться. Может, Анни и Джордж и мечтали стать хозяевами далёкой планеты, но когда дошло до дела, выяснилось, что дома всё-таки лучше…

Джордж опять оттолкнулся ногами от поверхности Марса, определяя, насколько высоко здесь можно подпрыгнуть. Он секунду повисел в воздухе на полуметровой высоте и опустился неподалёку от Анни.

— Здорово! — сказал он.

Они вместе подпрыгнули, коснулись планеты ногами и снова подлетели вверх.

— Нельзя оставлять много следов! — предупредила Анни, указывая на отпечатки ботинок Джорджа. — А то спутник-наблюдатель их сфотографирует, и люди подумают, что это следы марсиан!

— Смотри, вон Гомер! — Джордж показал на крошечный одинокий силуэт вдалеке, и они попрыгали туда.

Даже издали вид у робота был очень занятой. Он раскачивался из стороны в сторону и подбрасывал в воздух камешки.

— Что он делает? — изумлённо спросил Джордж.

— Это нам и предстоит выяснить, — важно сказала Анни. — Эммет! — позвала она в переговорное устройство. — Эммет!.. Не отвечает. Во даёт!

Тем временем Гомер принялся кататься по кругу. Движения его казались загадочными, но уж никак не бессмысленными.

— Пригнись! — велела Анни и опустилась на корточки. — А то он нас сфотографирует своими глазками-камерами. И тогда нас увидит мой папа. Это будет катастрофа!

— Но не сразу же он нас увидит, — возразил Джордж. — Если Гомер нас и засечёт, сигнал будет лететь до Земли несколько минут. За это время мы успеем вернуться.

— Ха! Тебе хорошо говорить. Если папа нас застукает, тебя в худшем случае отправят домой, в Англию, а я-то останусь здесь! То есть не здесь на Марсе, а дома, с разъярённым папой. Который будет изобретать наказания одно страшнее другого.

— Например, какие? — спросил Джордж.

— Ну, не знаю. В футбол играть запретит. Заставит часами заниматься математикой. Стирать тяжёлые скафандры. И карманных денег не даст целую вечность. В общем, такое устроит, что планета Земля мне покажется с горошину!

— Анни, мы не слишком громко говорим? Вдруг Гомер нас услышит?

— Вряд ли, — задумалась Анни. — В атмосфере Марса шумы распространяются плохо, так что Гомер, по-моему, не записывает звук — он только фотографирует. — Она немного помолчала и вдруг проорала в переговорное устройство: — А ВОТ ЭММЕТ МОГ БЫ НАС И УСЛЫШАТЬ!

— Ой! — Джорджу показалось, что шлем у него на голове треснул — с такой силой раздался в его наушниках крик Анни.

— Кто там? Где? Что такое? — донёсся до них наконец голос Эммета.

— Эммет! — с облегчением вздохнула Анни. — Ты почему не отвечал, балда?

— Извини… Я просто зачитался. У вас всё в порядке?

— Всё, кроме управления с Земли! — съязвила Анни. — Мы сели на Марс и теперь приближаемся к Гомеру. Есть для нас новости?

— Сейчас проверю, — пробормотал Эммет. — Я с вами свяжусь.

— А давай я пронесусь прямо над Гомером, как «боинг»! — Джорджу ужасно нравилась слабая гравитация Марса и хотелось прыгать всё выше и выше. — Я тогда смогу сверху хорошенько рассмотреть, что он делает.

— Белый скафандр Джорджа от марсианской пыли приобрёл кирпичный цвет.

— Ты что! — сказала Анни. — Ты же в него врежешься! Учти, на Марсе можно подпрыгнуть всего в два с половиной раза выше, чем на Земле. Так что не делай глупостей. Надо подобраться к нему сбоку. Заодно и от камер скроемся.

Петляя, как зайцы, они ещё немного приблизились к роботу. Тот теперь стоял неподвижно, словно отдыхая после всплеска бурной деятельности.

— Кажется, успокоился, — сказала Анни. — Сейчас мы к нему подкрадёмся!

В тяжёлых ботинках красться на цыпочках было непросто, и дети изо всех сил старались, чтобы Гомер их не заметил. Они были уже довольно близко и могли хорошо разглядеть робота — его тоненькие ножки, неуклюже расставленные на марсианской поверхности, его пыльные солнечные батареи, колёса с толстыми резиновыми покрышками, камеры с мигающими глазками-бусинками и даже длинную механическую руку, которая сейчас безвольно висела сбоку.

Но подобравшись ближе, они заметили кое-что ещё, чего не было на фотографиях, которые Гомер слал на Землю.

— Гляди! — сказала Анни. — Вон там!

Пыльная плоская поверхность планеты вокруг робота была испещрена знаками, которые он нарисовал своими шинами.

— Опять послание! — завопил Джордж, забыв, что нельзя кричать в переговорное устройство. — Те же значки!

Анни пнула его ботинком:

— Да тише ты!

В тот же миг до них донёсся взволнованный голос Эммета:

— Послание? На Марсе? И что в нём говорится?

— Сейчас попробуем узнать, — сказала Анни. — Кажется, Гомер вовсе не сошёл с ума и не просто выплясывает, а пишет нам сообщения…

Точно рассчитанный прыжок перенёс их прямо к каракулям, нацарапанным Гомером в пыли.

— Скажите скорей что-нибудь про эти значки! — взмолился Эммет. — Что-нибудь такое, что можно ввести в компьютер! Может, Космос их расшифрует!

— Во-первых, — начал Джордж, — я вижу круг, а вокруг него другие круги, побольше.

— Возможно, это планета с кольцами, — предположила Анни. — Например, Сатурн. И погляди, рядом с ней камешки выложены в ряд. Вдруг это Солнечная система, как в том, первом послании?

— А с другой стороны опять планета с кольцами, и по внешнему кольцу выложены круглые камни, — продолжил Джордж.

— Это, наверно, спутники Сатурна, — послышался голос Эммета. — Вдруг послание гласит, что вам надо лететь туда? Сейчас я введу информацию в Космос — может, он что-то подскажет. А вы пока сосчитайте, сколько этих круглых камней. У Сатурна много спутников, около шестидесяти, но круглых только семь.

Ветер, прежде лёгкий, начал усиливаться, взметая и кружа обломки камней.

— Только этого не хватало! — воскликнул Эммет и принялся читать вслух данные, появляющиеся на экране Космоса. Штормовое предупреждение! С юга надвигается буря. Необходима срочная эвакуация!

— Но нам нужно ещё немного времени! — ответил Джордж. — Мы же не расшифровали послание! Сейчас сосчитаем спутники этой планеты с кольцами…

Анни допрыгала до последнего рисунка в ряду — и похолодела.

— Это послание заканчивается точно так же, как то, первое, — сказала она дрогнувшим голосом. — «Земли не будет».

Одним прыжком они с Джорджем очутились рядом с Гомером. Ветер дул с такой силой, что Анни вцепилась в ногу робота, чтобы её не унесло; другой рукой она крепко держалась за Джорджа.

— У вас не осталось времени! — раздался в наушниках встревоженный голос Эммета. — К вам мчится пыльная буря! Надо срочно вас забирать, пока вас ветром не унесло. Космос сказал, что в пыльной буре он вас не отыщет, и… Ой! — И связь прервалась.

— Эммет, что такое?

На горизонте уже виднелись гигантские пылевые облака, катившиеся прямо к ним.

— Космос завис! — в отчаянии крикнул Эммет. — Говорит: «Обратный портал в данный момент недоступен из-за срочного обновления системы». Он не сможет вас забрать, пока не обновится! Может только отправить куда-нибудь ещё!

— Эм, вытащи нас отсюда! — завоп