Современные социальные проблемы

В том году мое великое образование началось с класса по социологии с обманчиво скучным названием Современные социальные проблемы. В нем рассматривались то, что сейчас люди называют Иллюминатами, Кабалой или Новым Мировым Порядком. Такие названия никогда не звучали в аудитории. Вместо этого использовались термины “большой бизнес”, “нефтяные компании” или “военно-промышленный комплекс”. Учебник назывался Кризис в американских учреждениях и был заполнен до краев потрясающей подборкой правительственных сокрытий и теорий заговора, весьма реальных и легко доказуемых. Никто не говорил об этом в традиционных СМИ, и это еще одно указание на то, насколько серьезной была проблема.

Профессор раскрывал то, как нефтяные компании систематически разрушают все в Америке, что может конкурировать с автомобилем. Везде, где только можно, политики нападали на общественный транспорт и лишали его финансирования. Системы транспорта с легкими рельсами и высокоскоростные поезда с вагонами в виде пули постоянно блокировались. Даже количество автобусов систематически уменьшалось, оставляя лишь небольшое число для поездок самых бедных людей. Нью-Йорку удалось построить систему метро до начала кампании полного подавления, но многие другие города полностью ее лишились. Цель – невозможность выжить без собственных автомобилей, что повышало прибыль от нефти. Автобус или поезд могли перевозить намного больше людей с меньшим расходом топлива, чем автомобиль.

Мы узнали, что компания Форд обнаружила проблему в новой компактной машине Пинто: при ударе сзади она загоралась, даже при столкновении на относительно низкой скорости. Инженеры компании пришли к выводу, что вокруг топливного бака нужно установить трехдолларовую проволочную сетку, называемую дефлектором, это предотвратить возгорание. Форд провел анализ на прибыль и решил, что дешевле иметь дело с исками от семей, чьи любимые сгорели в Пинто, чем массово отзывать и оборудовать каждый автомобиль новой дешевой частью. Также они приняла решение не ставить дефлекторы на новые машины, поскольку трехдолларовое увеличение затрат на производство считалось неприемлемо высоким. Расчеты Форд не оправдались. Скандал выплеснулся в прессу, и они потеряли намного больше миллионов долларов на исках, чем потратили бы на отзыв и установку дополнительных частей на новые машины. Вся производственная линия Пинто была остановлена. Любой человек может проверить эти данные.

Мы слышали о скандале со сберегательными счетами и займами, когда правительство пользовалось общественными фондами для финансирования самых возмутительных и смехотворных бизнес идей. Мультимиллионеры могли делать все, что хотят, идти на невероятные риски и не терять ни цента из своих денег, когда проекты неминуемо проваливались. Их спасали общественные фонды, предоставляя щедрые “золотые парашюты” и выходные пакеты. Нам рассказывали, что лишь один подобный скандал “украл” у каждого американца $ 100.000, и никто из виновных не отправился в тюрьму.

И, наконец, мы узнали, что американские корпорации тайно создавали и поддерживали военную машину Гитлера. Хотя Америка, предположительно, воевала с Гитлером, ему бы никогда не удалось так быстро расшириться без прямой и интенсивной поддержки Америки. Я никогда не забуду тот момент, когда услышал, что компания Форд Мотор тайно производила танки Гитлера. Аудитория безмолвствовала. Если бомбардировки союзников разрушали один из танковых заводов Гитлера, Форд Мотор лично давал деньги на восстановление завода как можно скорее. Еще один класс, в следующем семестре, раскрыл, что компания Боинг тайно строила бомбардировщики Гитлера. Во время Второй мировой войны американские инженеры проектировали пассажирские самолеты для Боинг, думая, что вносят свой вклад в усилении своей страны. Самолеты переправлялись в Южную Америку, пассажирские сидения убирались, а сами самолеты перекрашивались в черный цвет. Оттуда они перевозились в Африку, где их превращали в бомбардировщики. Затем самолеты перевозились в Германию, перекрашивались так, чтобы выглядеть как бомбардировщики, сделанные Гитлером, и посылались на убийства невинных молодых людей из той же расширенных семьи, изначально их спроектировавшей.

Это было предательство немыслимого масштаба. Мои успехи в классе зависели от изучения и запоминания шокирующих истин. Уроки поднимали больше вопросов, чем ответов. Как такое могло происходить прямо у нас под носом? Как им удавалось хранить все в секрете? Если в одном классе доступно так много информации, насколько больше того, о чем мы еще не знаем? И почему? Как сплоченной группе властных элит удавалось создавать механизм массовых убийств в таком широком промышленном масштабе? Мысленно я возвращался к Глазу Гора под мостом, символу на долларе и шоку родителей, когда они увидели, что в дом на другой стороне улицы, без стука, входят супружеские пары. Я думал о фильме Ребенок Розмари, и как все это похоже на мысли моих родителей по поводу увиденного. Разум давал ответы, а сердце не хотело даже рассматривать такую возможность. Это самое худшее путешествие, которое я только мог себе представить, а ведь это реальный мир. На занятиях боевыми искусствами меня учили встречаться лицом к лицу с противником и никогда не отступать, так как отступление означает смерть. Как только вы узнаете правду, возникает вопрос: “Что вам с этим делать?”

Масштаб зла, о котором я услышал в этом классе, лишь усугубился наблюдением барабанов с токсичными отходами и людей в защитных скафандрах, когда я вернулся в колледж. Совокупная сила данных опытов развеяла любое отрицание в связи с миром, в котором мы живем, и который контролируется негативными группами. Если человечество представляется моими сокурсниками-пьяницами, бригадами ремонтников и местными пожарниками, тогда мы обречены. СМИ лгут и скрывают правду. Никто и никогда не слышал о скандалах в новостях, за исключением некоторых случаев, таких как Уотергейт и Слушания Иран-Контрас. СМИ придерживаются правила “что кровоточит, то и впереди”, травмируя нас так, что, во избежание боли, нам приходится прибегать к алкоголю и выписанным врачами наркотикам. Та же властная элита владеет фармацевтическими компаниями. Чем более подавленными и депрессивными они нас делают, тем больше получают прибыли от фармацевтики. Слушания Иран-Контрас уже раскрыли, что правительство имеет свою долю в нелегальной торговле наркотиками, вооружая, тренируя и финансируя террористические группы в Южной Америке.

Я изучал этот курс вместе со своим торговцем травкой – харизматичным ведущим вокалистом рок-н-ролла, которого мы будем называть Рэнди, подражавшим Джиму Моррисону. На выступлениях он носил вареные футболки, связку браслетов виде медвежьих когтей, черные кожаные штаны и черную кожаную ковбойскую шляпу. Также он получал удовольствие от насмешек надо мной. Год назад, когда мы снова встретились, Рэнди говорил, что рассматривает меня как “волка на тренировке” и хочет сделать меня сильным. Хотя у меня имелся опыт боевых искусств, я зависел от него. Я быстро принял на себя роль зависимого и послушного, как вынужден был делать это с родителями. Он утверждал, что если я когда-нибудь повернусь к нему спиной, он посвятит весь остаток своей жизни на то, чтобы выследить меня и убить, даже если сядет в тюрьму на 10 лет. Несмотря на серьезные угрозы, я продолжал покупать у него травку, и как только мы оказались в одном классе, мы оба осознали, что волку, окруженному стадом овец-людей, угрожает нечто намного большее.

Однажды вечером, после особенно напряженного урока, Рэнди и я сидели в его гостиной и курили травку под телевизор. Никто не пил и не “улетал”. Мы смотрели шоу Таинственный театр 2000 года (Mystery Science Theater 2000), в котором парень с двумя марионетками наслаждался старыми фильмами ужасов. Оба клевали носом и вряд ли хорошо соображали. Вдруг высокий воющий звук от телевизора стал заметно громче и повысил частоту. Мы сразу же встрепенулись и повернулись к телевизору с необходимой сфокусированной концентрацией. Затем появилась ловкая изысканная коммерческая реклама нового шоу, вот-вот дебютирующая на NBC. Было очевидно, что в нее вложено много денег, определенно шестизначное число, если не больше.

“Ты понял? Ты понял, что произошло?” Я был в шоке. Рэнди посмотрел на меня широко раскрытыми глазами и согласился: “Как будто из телевизора высунулись две руки и заставили повернуть голову в сторону экрана, хотя я почти уснул”, – ответил он. Я продолжил: “Заметил ли ты, что перед рекламой высота звука всегда меняется?” На лице Рэнди появилось выражение полного осознания и ужаса. “Боже святый, Дэвид, а ведь ты абсолютно прав. Я пытаюсь отключиться от звука, но он определенно изменился, и я инстинктивно посмотрел, почему”. Потом он наговорил кучу вещей, которые, из вежливости, я не могут повторить в этой книге. Он был поражен. “Если они собирались финансировать Гитлера и строить для него машину-убийцу, почему они впутали в это телевизор и заставляют нас смотреть пропаганду войны?” Это был последний раз, когда мы вместе смотрели телевизор. Быстро выяснилось, что проблема намного хуже, чем кто-либо мог себе представить, и то, что мы слышали в аудитории, – это просто верхушка айсберга.

Crispell Hall

Однажды вечером, после весенних каникул, новичок в нашей квартире увидел, как я вхожу в комнату, решил, что ему не нравится мое лицо, и с расстояния 2,5 м запустил в меня пустую бутылку из-под пива. Благодаря навыкам, полученным на занятиях боевыми искусствами, я уже начал наклоняться прежде, чем он поднял руку. Если бы я этого не сделал, стекло могло разбиться у меня на лице, и я мог ослепнуть. Парень выбрил обе стороны головы, оставив длинные волосы наверху. Каждый раз он по двадцать минут проводил в ванной, любуясь на себя в зеркале, касаясь подбородка, скаля зубы и поднимая брови. Он слушал один единственный альбом – Сахар в крови, магия секса (Blood Sugar Sex Magik) группы Red Hot Chili Peppers, поэтому каждые несколько дней все мы были вынуждены слушать один и тот же полный альбом, так как его стерео проигрыватель был намного более мощным, чем остальные. Парень и понятия не имел о том, что я занимался боевыми искусствами. Я так рассердился, что испугался, что убью его, если останусь в комнате. Поэтому я убежал, как меня учили убегать после драки. Это был первый раз, когда за меня заступились все жильцы квартиры, но лишь ненадолго. Во втором семестре, после начальной “фронтальной загрузки” игрой Three Man, они начали ходить в бары. Каждый вечер они силой пытались заставить меня идти с ними, но я почти всегда оставался в своей комнате. Они ненавидели меня за отказ присоединиться к ним.

Как-то раз, вечером, они сильно увлеклись долгой игрой Three Man. Вожак, недавно заступившийся за меня перед новичком, сказал: “Эй, чувак, почему бы тебе не поделиться травкой с нами? Не оставляй все для себя”. У меня была очень сильная травка, пахнувшая скунсом и цитрусом, и я был счастлив дать им столько, сколько они хотели. Каждый сделал по две затяжки прежде, чем по всем ним пронеслась как будто ударная волна. Они уже были очень пьяными, и травка послала их в нокаут. Людей рвало в ванной, прямо на пол, в фонтан снаружи коридора и даже на лестничной клетке. Те, кто не играл в Three Man, не могли поверить, как смело рука судьбы ударила по игрокам. Я вспомнил, как они смеялись надо мной, когда меня рвало. Никто и никогда больше не просил у меня травку. Наконец-то, карма совершила полный круг, хотя, определенно, не исцелила их эмоции. Если вы рассматриваете рвоту как способ прорваться через отрицание, тогда все, что с ними происходило, было здоровым или нормальным.

Вскоре после этого эпохального события, я опоздал в один из моих классов. Было тихо, слишком тихо. На столах лежали кусочки голубой бумаги. Черт возьми, что происходит? Вдруг я в ужасе осознал, что это промежуточный экзамен в середине семестра. Я вспомнил, что слышал, как профессор говорил о том, что он будет, но не записал дату, и, соответственно, не готовился. К счастью, я привык концентрироваться и вести конспекты, поэтому мне удалось сдать тест. Первый год обучения я закончил со средним баллом 2,6 (высшая оценка 4). Его оказалось достаточно, чтобы меня не отчислили из колледжа. Я был сильно измотан издевательствами и ежевечерними пьянками, поэтому решил перейти в Crispell Hall – общежитие для мужланов. В этом семестре там, в квартире, было всего трое парней, не игравших в Three Man. Марихуана больше не давала “улета”. Если я курил, я чувствовал себя нормально, если не курил, впадал в ужасную депрессию. Я серьезно начал подумывать о том, чтобы покончить с наркотиками, но не знал, как это сделать. Я чувствовал, что, если не остановлюсь, жизнь подойдет к концу. Но, по крайней мере, в этом общежитии мне больше не придется страдать от издевательств алкоголиков.

Пластмассовый ад

Родители упорно настаивали на том, чтобы летом после первого курса я работал, хотя я отчаянно нуждался в каникулах. Дон и Бен работали на фабрике, изготовлявшей пластмассовые облицовки для подземных плавательных бассейнов. Эта работа оказалась еще хуже, чем в телевизионном маркетинге. Снаружи здания был установлена зловещая, четырехцветная, химически опасная пирамида. На каждой из четырех граней – красной, синей, желтой и белой – имелось число, указывающее на то, с каким крайним риском мы сталкивается в каждом из четырех главных мест. Сама пирамида указывала на то, что прежде чем войти в здание, нужно надеть респиратор, но нам никто об этом не говорил и, соответственно, мы его не надевали. Внутри, запах пластмассы был в 20 раз сильнее, чем запах в ванной после покупки новой занавески для душа. Вентиляторы работали так громко, что, чтобы вас услышали, приходилось кричать. Некоторые рабочие носили затычки для ушей, это должны были делать все. Было очень жарко и невозможно не потеть. Рабочие бросали пищевые отходы под огромный сборочный стол, и никто их не выносил, поэтому место постоянно кишело роями плодовых мушек.

Сначала я получил работу на зиг-машине, это была самая низшая и самая ненавидимая работа на заводе. Весь день я вплавлял пластмассовые полосы шириной 2,5 см и толщиной и 0,4 см толщиной в края облицовки, которую делали другие. Машина, сплавлявшая пластмассу, была гигантской, при каждом сплавлении по ней проходило количество электричества, достаточное для горения 10.000 лампочек. Она была очень опасной. Если вы касались ее, когда она не сплавляла, вы получали удар, похожий на удар молнии. Одна из подобных операций создала небольшой белый гриб, прилепившийся к моему большому пальцу. В ужасе, я быстро его отбросил, и на том месте осталась небольшая коричневая вмятина, продержавшаяся несколько дней.

Если техник-сборщик отключал защиту и нажимал на педаль, что было незаконно, но, тем не менее, полезно для производства ступенек бассейна, машина ударяла его по пальцу и разрушала кончик пальца. Несколько “пленников пластмассы” утратили кончики пальцев, и почти все побывали в тюрьме, хотя бы единожды. Когда они узнали, что я учусь в колледже, начались непрекращающиеся издевательства, хотя сами они имели образование на уровне начальных или младших классов средней школы. У одного из рабочих обнаружили рак, хотя ему было всего чуть больше сорока лет. Никто не хотел верить, что в этом виновата пластмасса, хотя боссы всегда оставались в изолированной комнате в отдельной системой вентиляции. Двадцать лет спустя я узнал, что в моем теле все еще есть пластмасса.

Каждый работник фабрики пил после работы, а большинство принимало наркотики. На фабрике витал дух безнадежного отчаяния, и чтобы его ощутить, даже не нужно было быть интуитивным. Я начинал работу в 8:00, имел получасовой перерыв и заканчивал в 16:30. Однажды один из боссов поймал меня на курении травки вне здания, но его это не волновало. Плата была чрезвычайно низкой, учитывая то, насколько опасной, ядовитой и стрессовой была работа, хотя мне не были нужны деньки. Я работал только потому, что на этом настаивали родители. Однажды парень угодил пальцем в машину и после этого ходил оглушенный. В трансе от травмы он оказался прямо позади меня, держа палец перед собой. Кончик среднего пальца был шириной 5 см и выглядел так, как что-то из картона. Медики спасли кончик пальца, и парень вернулся на работу меньше чем через неделю.

Это поэзия… Это страсть

Как бы сильно я не страдал в колледже, работа была намного хуже, но если бы я оказался без работы, каждый день я подвергался бы оскорблениям со стороны обоих родителей, что было намного хуже, чем ад на фабрике. Я мог расслабиться только в выходные дни. Однажды, в субботу днем, Дон и я убедили Джуда принять ЛСД. За этим последовало грубое и мощное “путешествие”. Это оказался последний раз, когда я употреблял ЛСД. Через улицу от меня жил человек, которого мы будем называть м-р Генри. Он был ветераном войны во Вьетнаме и сильно страдал от посттравматического стрессового расстройства. Он стал хроническим алкоголиком и не мог заботиться о себе, но все еще носил военную стрижку. С годами кожа покрылась оспенными рубцами. М-р Генри вонял алкоголем, гноем, язвами и был очень толстым. Он постоянно пребывал в пьяном ступоре и вел себя скорее как животное, чем человек, даже говорил с трудом. В своих галлюцинациях я видел его быком с рогами. На заднем дворе Дона и Боба имелась подвесная груша, и м-р Генри бил по ней так сильно, как только мог. Его тело сотрясалось от сильного напряжения, которое высвобождалось после каждого удара по груше. Делая это, он продолжал повторять: “Это поэзия. Это страсть”.

К концу подобного опыта я пришел к важному осознанию. Мое тело было сильно повреждено марихуаной, которую я курил последние четыре года. Все время я выглядел все более и более нездоровым, с бледной кожей и пугающими темными кругами под глазами. В том, что я делал, не было ничего поэтического или страстного. Люди говорили, что я выгляжу так, как будто только что вышел из концентрационного лагеря. Если бы я продолжил вести такой образ жизни, я бы либо умер, либо стал таким, как м-р Генри, либо как парни с пластмассовой фабрики. Несколько раз я чуть не попал в полицейскую облаву, а если бы у меня была судимость, было бы труднее найти работу. Я вспоминал свои детские сны, в которых собирался заниматься чем-то позитивным в своей жизни, но видел, что это будет невозможно до тех пор, пока не начну лучше заботиться о себе. Отказ от марихуаны означал отказ от единственной вещи, которой я наслаждался, от чего-то, на чем строилась вся моя жизнь. Я не мог себе представить прекращение курения, но подумывал об этом.

Истории от любящих братьев

Все напряжение и неопределенность Джуд и я вложили в новый музыкальный проект, который назвали Историями от любящих братьев. Весь альбом содержал песни, в которых я боролся с идеей бросить курение или нет. Там была песня о фабрике под названием Пластмассовый ад и еще одна композиция Joneser, о парнях, которые постоянно просили наркотики, деньги, пищу и кров, ничего не давая взамен. Кульминацией альбома стала песня Сад разбитых часов. Мы записали ее вживую, в один прием, ничего не планируя заранее. Джуд играл на пианино, а я пользовался гитарой в качестве эхоотражательного ритмического инструмента. Я делал все как дикторскую программу и понятия не имел, о чем буду говорить, когда начинал. Задним умом я понимаю, что это был первый раз, когда я принимал и вербально передавал послание своего “высшего я” в такой прямой и точной форме. Больше чем что-либо другое, слова, изливающиеся из меня во время нескольких коротких минут, стали главным инструментом, которым я воспользовался для обретения силы бросить курить.

Песня начиналась с монотонного монолога Джуда: “Когда-то у меня был сад, в саду лежали сломанные часы. Сломанные часы безжизненно лежали на земле”. Таким нереальным образом его подсознание, очевидно, говорило обо мне, как о “сломанных часах”, и каким изломанным я стал. Сразу же после этого и паузы начинал говорить я, с необычной уверенностью, авторитетом и ясностью. Старик из моих снов появлялся как персонаж, с которым я говорил как с рассказчиком. Однако в данном случае этот человек был будущей версией меня с белой бородой. Я описывал диалог с ним, и он давал духовный совет. В песне мой персонаж спрашивал старика, как контролировать мои склонности. Он отвечал, что Бог помогает тем, кто помогает себе сам, а затем повторял это еще несколько раз.

Вдруг у меня вырвалась, казалось бы, случайная неуклюжая фраза: “Бог помогает тем, кто кончает жизнь самоубийством”. Это запустило целую новую часть песни, где фортепианная музыка Джуда становится невероятно мощной. В дальнейших диалогах со стариком мой персонаж приходил к выводу: “Если вы кончаете с собой, вы, должно быть, не любите себя”. Старик отвечал: “Вот именно. Каждая рюмка, которую вы выпиваете, каждая сигарета, которую вы выкуриваете, каждый наркотик, который вы принимаете, приближает вас к смерти… Бог помогает тем, кто помогает себе сам, и ты, сын мой, должен искать такой помощи”.

Глава 13

Великий эксперимент

Я все еще курил, когда в 1992 году начал второй год обучения в колледже, в общежитии для мужланов Crispell Hall, но травка ничуть не помогала чувствовать себя лучше. Я уменьшил потребление до одной унции каждый день или два. Каждый раз, когда я курил травку, в груди болело так, как будто у меня инфаркт. Работая на фабрике, я чувствовал, что жизнь кончена. Ум был постоянно полон параноидальными иллюзиями, что мне придется работать там весь остаток моей жизни, до тех пор, пока я не умру от наркомании и рака. Все свои надежды я связывал с тем, что проживу еще достаточно для того, чтобы вернуться в колледж. Я чувствовал, что как только вернусь, окажусь в раю. В университетском городке росли чудесные деревья, текла замечательная речушка, и повсюду сновали красивые женщины. У меня еще никогда не было подружки, и я надеялся на лучшее. Я визуализировал мир счастья, даже экстаза, вырываясь из самой худшей тюрьмы и возвращаясь к великолепию университетского городка.

Но как только я вернулся в колледж, все оказалось совсем наоборот. Там я чувствовал себя не намного лучше, чем на фабрике, и это стало огромным потрясением. Кратковременная память полностью исчезла. Покидая комнату, я минутами не мог вспомнить, закрыл ли дверь или оставил плиту не выключенной. Каждый час я страдал от панических атак, постоянно пребывал в депрессии, и даже курение травки лишь немного облегчало состояние после “улета” на 15 минут. Тело было полностью истощено до такой степени, что я с трудом мог справляться со стрессом от 10-15-минутного похода в класс. Я чувствовал себя так, что с трудом передвигать ноги, и заметил, что другие “выгоревшие” студенты волочились точно так же. Я все еще подписывался на научный журнал, Science Digest или Гиппократ, точно не помню, который приходил в старый дом, и мама пересылала каждый выпуск в мое общежитие. То, что я прочитал в журнале, полностью изменило мою жизнь.

Это все о химии

Я обнаружил, что счастье не приходит в тело естественно. Оно не похоже на мысль или идею. Вы ощущаете счастье только тогда, когда мозг вырабатывает определенные химические вещества и высвобождает их в промежутки между клетками мозга. Счастье чувствуется в то время, пока данные химические вещества остаются в синапсах прежде, чем распадаются и заново поглощаются. Каждый раз мозг вырабатывает лишь небольшое количество этих химических веществ и хранит их на устойчивом уровне, как воду, залитую в бак. Когда мы привязываемся к определенным вещам, такая привязанность создает неестественно большое количество “воды”, одновременно выплескивающейся из бака. Одни люди привязаны к сексу, другие к работе, стрессу или страху. Третьи к издевательствам и созданию драмы, например, в интимных отношениях. Четвертые склонны к постоянным опозданиям и подхлестывают себя так, что недостаточно спят. Пятые пристрастились к сахару, пшенице, молочным продуктам и другой нездоровой пище. Шестые злоупотребляют кофеином, никотином или алкоголем. Седьмые – просто наркоманы.

Любые нездоровые привычки могут создавать ситуацию, в которой наш мозг выжигается химическими веществами быстрее, чем его клетки снова пополняются. Когда такое происходит, вы получаете то, что психологи называют депрессией. Если затем появляются пять или более нижеприведенных симптомов, вы страдаете тем, что называется клинической депрессией:

Депрессивное настроение, такое как ощущение печали, пустоты или уныния (у детей и подростков депрессивное настроение может выражаться как постоянная раздражительность).

Значительно сниженный интерес или отсутствие удовольствия от выполнения всех видов деятельности.

Значительная потеря веса, не будучи на диете, увеличение веса, повышение и снижение аппетита (у детей меньшее прибавление веса, чем ожидалось).

Бессонница или сонливость.

Возбуждение или медлительность, замечаемые другими.

Утомляемость или потеря энергии.

Ощущения бесполезности или чрезмерной или неуместной вины.

Проблемы с принятием решений, концентрацией или волнением.

Периодические мысли о смерти или самоубийстве, попытки суицида.[57]

Кроме суицидальных мыслей, у меня наблюдались все классические симптомы клинической депрессии. Для постановки диагноза проблемы должны быть выражены “достаточно сильно для того, чтобы создавать неприятности в отношениях с другими или в повседневной деятельности, такой как работа, школа или социальная активность”.[58] Все это относилось ко мне. Я не чувствовал себя уверенно с женщинами. От этого сильно страдали работа, учеба и общественная активность. Как я узнал из классов по психологии, большинство психиатров обращаются с лекарствами как с конфетами, говоря пациентам, что на самом деле с ними не происходит ничего страшного. Просто химическая несбалансированность, и вот вам лекарство.

К счастью, это не то, что предполагает статья. Некоторым людям может помочь прием лекарств, но он может стать еще одной привычкой. Если бы люди вдруг попытались прекратить прием медикаментозных средств, у них бы возникла такая реакция, как появление мыслей о суициде. В статье говорилось, что нужно искать корень проблемы. Вам следует определить склонность, разрушающую определенные химические вещества, называемые энкефалинами и эндорфинами, такие как серотонин и допамин, и искать способ прекращения повторения паттерна.

В моем случае все было очень просто. Несмотря на то, что я страдал множеством склонностей, главные способом разрушения серотонина было курение травки. В конце концов, я дошел до точки, где в мозге оставалось совсем мало серотонина, даже когда курил. Я с трудом добивался “улета”, а все остальное время страдал от клинической депрессии. В статье детально обсуждалась каждая ситуация и говорилось, что единственный способ лечения – полный отказ от наркотиков. Как только, наконец, я освобожу свой мозг от пытки химическим насильственным высвобождением серотонина в огромных количествах, придется пройти через период времени, когда я вовсе не буду испытывать счастья. В тот момент мозг будет заполнять водяной бак. Как только я исцелю нейрохимическую систему обычными жизненными реалиями – голубым небом, красивыми деревьями, долгими прогулками, музыкой, занимательными беседами и привлекательными женщинами – я буду чувствовать себя хорошо без всяких наркотиков.

Один последний срыв

После обнаружения истины, я прошел через один последний срыв, когда вся моя старая жизнь в одночасье рассыпалась в прах. Казалось, мне симпатизировала девушка по имени Дженни, она выступала в роли советника, когда я говорил о своем желании бросить курить. Потом я понял, что она общалась с каждым приличным парнем из моего здания и хотела воспользоваться мной для получения травки. Кто-то нажал сигнал тревоги, и я увидел ее снаружи, завернутую в простыню, с другим парнем. Вскоре после этого все кончилось тем, что в понедельник она захлопнула дверь прямо перед моим носом, и я снова ощутил в сердце парализующую силу, как будто меня хватил инфаркт. На следующий вечер я позволил другим студентам дожать меня, чтобы пойти на вечеринку, хотя мне было нужно читать заданное на дом. Одна девушка, вовсе меня не привлекавшая, по имени Лиз, сильно меня побила, и я был вынужден уйти. Затем, в среду, я опозорился в классе научной фантастики, когда меня, звезду класса, вызвал учитель, и я был вынужден признаться, что не читал книгу. Просто вспышка неудач, одна за другой.

В пятницу вечером, мой сосед по комнате вылакал две бутылки, пока смотрел фильм Дорз (The Door), в котором Вэл Килмер сыграл Джима Моррисона. В фильме показана постепенная деградация певца и смерть от наркотиков и алкоголя. Сосед думал, что такое количество выпивки “прошло гладко”, и что все будет хорошо. Последнюю часть фильма я смотрел вместе с соседями по квартире и был потрясен тем, что в музыкальной истории описывались те же самые паттерны – склонность к наркотикам. Все закончилось тем, что выпивоху вырвало на пол в ванной. Впервые в жизни я разъярился так, что кричал на кого-то еще. В порыве гнева я тыкал в соседа пальцем и говорил, что меня не волнует, как он себя чувствует, и что ему придется очистить каждую каплю рвоты с пола. Сосед извинялся голосом Барни – фиолетового динозавра.

Потом я ушел в свою комнату и заметил, что кровать полностью неубрана. Такого никогда не случалось, так как мама приучила меня к военной аккуратности в складывании простыней. Лиз сидела на кровати соседа по комнате, абсолютно пьяная и счастливая. Туфли валялись по сторонам. Я начал на нее кричать, обвиняя в том, что она занималась сексом на моей кровати, что она отрицала. Я спрашивал ее, почему моя кровать не убрана, но она повторяла, что не знает. В квартире так мерзко пахло, что я думал, что меня вырвет. Один из соседей был сильно пьян, он ел пиццу и ничего не замечал. Тогда я сказал приятелю Крису, что нам придется уйти и пойти в его комнату в Bouton Hall. К счастью у его соседа была подружка, и он часто оставался ночевать у нее, оставляя свою кровать свободной. Когда я лег в нее и уставился в потолок, ум кипел от гнева. Склонности вынуждают вас иметь секс с людьми, которые никогда бы вас не заинтересовали, если бы вы были трезвым. Вы могли сделать кого-то беременной. Вы могли утратить здоровье, стабильность и здравый рассудок, превратить свою жизнь в мусор и даже умереть. Именно в той кровати я принял решение. Вот оно. Я покончил.

На следующее утро запах почти выветрился, но мне пришлось иметь дело с ужасной ситуацией. Мой продавец травки, Рэнди, пытался обучить меня своему делу, чтобы я занял его место, а он отправился в горы Gardiner и жил, не рискуя, весь риск пришлось бы принять мне. Одну унцию я предложил другу, и это было самое большое количество травки, с которым я когда-либо имел дело. Я назвал цену $200, а он сказал, что либо платит $180, либо отказывается. Я отдал ему травку и доплатил недостающие $20 из своего кармана. Моя банковская карточка разломалась на половины, поэтому я не смог отдать Рэнди оставшиеся деньги, и он сильно разозлился. Все стало очень странным, когда я осознал, что он не звонил мне целых четыре дня. Потом я обнаружил, что телефонный шнур раздавлен как раз под кроватью моего соседа по комнате, поэтому телефон и не звонил. Я спустился в офис, получил новый шнур, и как только я его подключил, телефон зазвонил. Я поднял трубку, это был Рэнди. Он хотел свои деньги, и я сказал, что он может прийти и их получить, так как у меня новая карточка. Раньше он угрожал убить меня, если я не заплачу, и это было последнее, чего я хотел.

Рэнди пришел и начал настаивать на том, чтобы я дал ему что-нибудь покурить. Все, что у меня оставалось, – отвратительный, пропитанный смолой “окурок”, обгоревший конец косяка. Я не хотел курить, и Рэнди начал подозревать, что я стал “нарком” (полицейским агентом из отдела по борьбе с наркотиками), и настаивал, чтобы я закурил. Загустевшая смола заставила нас обоих страдать от необычно сильной паранойи, и вскоре Рэнди сказал, что ему нужно идти. Как только он покинул мою комнату, я услышал громкие переговоры по портативной рации, эхом отражавшиеся в квартире. Внутри меня все обмерло. Я был так близок к успеху, но именно в тот самый день, когда я все для себя решил, все погибло. Должно быть, полиция студенческого городка ухитрилась подслушать телефонный звонок, когда я нервно просил новый шнур. Потом они услышали, как мы обсуждали нашу встречу, где мне пришлось заплатить Рэнди $200 за якобы отданные мне “книги”, и это в середине семестра. И сейчас полиция стояла прямо за дверью. Наверняка, они нашли в кармане Рэнди $200 с моими отпечатками на них. Комната полна дыма и запаха. Я – неудачник. Все кончено.

Я знал, что по закону полиция не может войти в мою комнату и арестовать меня. В студенческом городке был закон, согласно которому копам запрещается переступать порог комнаты без разрешения хозяина, даже если у них имеется вероятная причина. Они могут постучать, но вы не обязаны позволять им войти. В культуре наркотиков есть легенда, что копы будут ждать, пока вы не выйдете из комнаты или воспользоваться уловками, чтобы выманить вас из нее. Когда я услышал дальнейшие переговоры по портативной рации, мой разум до краев наполнился паранойей. Вот оно! Я сидел парализованный страхом и сетовал на свою тупость и невезение. Наконец, зазвонил телефон, это снизу звонил Рэнди. Голос звучал зловеще и нервно. “Не мог бы ты спуститься вниз и впустить меня?” Я точно знал, что произошло. Он увидел копов, и они сказали ему, что говорить. Они приказали выманить меня из комнаты так, чтобы меня можно было арестовать. Ловушка захлопнулась. У меня нет выбора. Шах и мат. Я не столько боялся Конни, сколько тюрьмы. Продажа унции травки была тяжким уголовным преступлением. Я сделал глубокий вдох и примирился с судьбой. “Хорошо, я иду”, – обреченно сказал я. И спустился.

Когда я покидал комнату, в ванной оставался ремонтник, и запчастями от душа, разложенными на столешнице. На нем был огромный пояс с инструментами, выгоревшая старая красная футболка и он носил усы в стиле байкеров. Кожа была вся в оспинах, и он выглядел как алкоголик и наркоман. Обычно люди прятали пакетики с наркотиками в перекладине для занавески для душа. В таком случае, если бы пакетики нашла полиция, это не их комната, и их нельзя было бы обвинить. Парень бросил на меня хмурый взгляд, и я знал, что все кончено. Он искал мою заначку и сердился, что ничего не нашел, так как я никогда не пользовался такой уловкой, уж слишком легко ее стащить. Зачем бы еще он разобрал душ? Внизу, возле телефона, по обеим сторонам Рэнди стояли копы и ждали, пока я выйду из здания. В таком случае они могли бы просто засунуть меня в машину, не проводя по коридорам в наручниках, мимо всех моих друзей. Они наблюдали за всеми выходящими так, что у меня не было возможности сбежать.

Я жил на третьем этаже и начал спускаться по ступенькам, покорившись судьбе. В голове быстро проносились мысли, как при эффекте замедления времени Формы с Духом. Вся тьма и негативность, которые я ощущал, были эквивалентом крайне плохого “путешествия”. Каждый раз, когда я наступал на следующую ступеньку, появлялась новая мысль о том, что моя жизнь кончена. В детстве мне давались видения великих дел, которые я мог сделать для мира. Мне говорили о будущем в качестве духовного лидера. Я работал над развитием ЭСВ и перестал его практиковать, упустил свой шанс спасти весь колледж от крупной экологической катастрофы, когда мог предупредить пожарников одним телефонным звонком. Я узнал, что на Земле есть очень злая сила и не сделал ничего, чтобы ее остановить. А сейчас меня отправят в тюрьму. Моя жизнь разрушилась, как на это надеялась властная элита. Даже с моими занятиями боевыми искусствами, у меня не было возможности избежать ужасной пытки в тюрьме. И еще у меня будет суди<