Кто проиграл войну в финляндии?
Это была наша военная катастрофа, после которой нашу армию долго не воспринимали всерьез даже наши будущие союзники, в чем признавался сам Черчилль.
«Вечерняя Москва». 15 ноября 1994 г.
Еще возражение: «Линию Мапнергейма» прорвали, но какой ценой?
А любой!
Разве нас интересовала когда-либо цена? У нас была великая ЦЕЛЬ.
Ради достижения этой цели товарищи Ленин и Троцкий считали возможным пожертвовать всем народом России и всеми ее богатствами. Так и делали. И Сталин цену не спрашивал.
Но у Сталина хватило ума после того, как «Линия Маннергейма» была прорвана, когда Финляндия лишилась своего оборонительного барьера и стала беззащитна, «освободительный поход» остановить и в длительную партизанскую войну не ввязываться.
С точки зрения большой политики, бои в Финляндии были поражением Советского Союза: цели войны были объявлены слишком откровенно и отчетливо, теперь пришлось объявить, что мы воевали не за включение новой республики в состав СССР, а за «безопасность города Ленина». «Правительство» Куусинена и «народно-освободительную армию Финляндии» пришлось без шума разогнать, вроде не было никогда такого «правительства» и такой «армии».
Однако с точки зрения чисто военной это была блистательная победа, равной которой во всей предшествующей и во всей последующей истории нет ничего. Любая армия мира, если бы ей удалось такое совершить, записала бы такую победу золотыми буквами в свою историю.
Боевые действия в Финляндии завершились 13 марта 1940 года, а уже летом три государства Балтии: Эстония, Литва и Латвия сдались Сталину без боя и превратились в «республики» Советского Союза.
Правительства и военное командование этих стран внимательно следили за боевыми действиями в Финляндии и сделали из того, что увидели, страшный, но правильный вывод: Красная Армия способна выполнять невыполнимые приказы, она не остановится ни перед какими жертвами. Если Сталин решил, то Красная Армия уничтожит кого угодно, сама при этом понесет любые потери, но сталинский приказ выполнит. И три государства сдались без единого выстрела. Понимая, что сопротивление бесполезно.
В это же время Сталин предъявил ультиматум правительству Румынии: верните Бессарабию. Помня опыт Финляндии, правительство Румынии даже не стало затевать длительных переговоров: вот вам Бессарабия, а заодно и Буковина.
Вывод: потери Красной Армии в Финляндии надо делить сразу на пять стран: Финляндию, Эстонию, Литву, Латвию и Румынию. Красная Армия продемонстрировала такую мощь в Финляндии, что после этого другие страны сдавались без боя, понимая, чем может кончится сопротивление сталинской воле.
Так кто же проиграл войну в Финляндии?
Ответ: войну в Финляндии проиграл Гитлер.
Красная Армия провела в Финляндии уникальную, беспримерную операцию. Красная Армия действовала так, как не действовал никто и никогда, а Гитлеру почему-то показалось, что Красная Армия действует плохо. Германские генералы видели перед собою чудо, но не понимали его значения. Германские генералы не сумели оценить того, что видели. И окружавшие Гитлера люди делали странные выводы о неготовности Сталина к войне. Дневник Геббельса тех дней исписан такими замечаниями: «Русская армия никакой ценности не представляет. Армией плохо управляют, а еще хуже она вооружена…» Геббельс записывал не только свое мнение, но и мнение Гитлера: «Он вновь констатирует катастрофическое состояние русской армии. Ее едва ли можно использовать для боевых действий…»
Самая страшная ошибка на войне: недооценить противника. Вообще в жизни каждого из нас нет ничего хуже, чем считать противника дурнее себя. Некоторых такое заблуждение приводит к преждевременной смерти. Именно к смерти привела Гитлера роковая недооценка мощи Красной Армии.
Гитлеру надо было не зубоскалить, а отправить в Финляндию одну немецкую пехотную роту. Не особую, не элитную, а самую обыкновенную и дать германским солдатикам практику. Пусть попробуют наступать. Пусть попробуют уничтожить железобетонную огневую точку, которую никак в слепящем снегу не разглядеть. Пусть попробуют атаковать, когда снег — по самые уши. Если не получается, пусть найдут другое место и попробуют атаковать там, где снег не по шею, а только по грудь. Или даже по пояс. Пусть попробуют найти в снегу хоть одну мину. Пусть переспят одну ночь на полярном морозе. Пусть погрызут хлебную корочку железобетонной прочности.
Вот с этими-то солдатиками и следовало побеседовать. Следовало потрогать их черные ушки, которые отламываются от головы с хрустом, боли не причиняя. Следовало осмотреть их ноги, покрытые пузырями обморожения. Вот этих-то солдатиков Гитлеру надо было пригласить к себе в гости и с ними не спеша, у теплой печки обсудить боевые качества Красной Армии.
Гитлеру следовало послать в Финляндию человек пять своих генералов: пусть опыта наберутся, путь попробуют организовать снабжение хотя бы одного пехотного взвода, и если удастся протолкнуть одну машину через снега, то пусть попробуют водочки мороженой. Вот у этих генералов следовало Гитлеру впечатления узнать. И смеяться над Красной Армией до упаду.
Но Адольф Гитлер почему-то так не поступил. Он наблюдал советско-финскую войну из уютного далека. Из роскошного кабинета Имперской канцелярии. А замечено: сытый голодного не разумеет. Гитлер был сыт, и ему было тепло. И вокруг него стояли люди, которые сладко выспались в чистых спальнях, приняли горячую ванну, их гладко выбрили, постригли и надушили, на завтрак им подавали грейпфрутовый сок, жареный бекон с яичницей, горячие душистые булки с маслом… И вот после завтрака, еще окутанные кофейным ароматом, они глядят на глобус и оценивают обстановку: огромный Советский Союз и маленькая Финляндия!
И ничем они не умнее нас: они оценивают обстановку именно так, как ее несколько дней назад в высоких кремлевских кабинетах оценивали товарищи Сталин, Молотов, Берия, Ворошилов: чего с ней возиться? какие могут быть проблемы!?
Сталину казалось — стоит только цыкнуть… Вот и Гитлеру так кажется. И Черчиллю в туманном Лондоне непонятно, что это там Красная Армия тычется, тычется. Всем им в кабинетах не понять, что есть минус 32. Им не понять разницы между минус 35 и минус 38. Да простит меня гостеприимная, приютившая меня Британия, не в укор ей будет сказано: тут при минус 3 объявляется национальное бедствие, останавливаются поезда, замерзают старики в квартирах, лопаются трубы водопровода и канализации. Когда выпадает снег глубиной два дюйма, жизнь в прекрасной Британии замирает. Тот, кто видел Британию под легким снежком, не даст соврать: все кюветы завалены машинами вверх колесами.
Но сидишь у полыхающего камина в старинном замке, не спеша что-нибудь шотландское потребляешь со льдом и содовой, кутаешься в сладкий дым гаванской сигары и понять стараешься: что это там русские возятся? Может, командиры у них глупые? Или, может, солдат ленив? Или оружие у них устаревшее?
Норвежцы, канадцы, шведы, эскимосы, финны знают, что такое минус сорок. Но спросите у британца, у немца, у француза, чувствовал ли он однажды своей шкурой эти самые минус 40? Способен ли нормальный человек в кирзовых сапогах, т.е. в брезентовых, прорезиненных, выжить неделю?
Красная Армия выжила. Мало того, задачу выполнила. И этого мало: она еще и училась, Училась поразительно быстро. Читайте шведские газеты за февраль 1940 года! Так вот там, в тех газетах — не поверите — там восхищение моей армией. Люди, которые понимают, что есть настоящая зима, в феврале 1940 года видели перед собою совсем другую армию, совсем не ту, которая два месяца назад вступила на землю Финляндии. Изменилось решительно все — от рациона бойца и его экипировки до организации тылового обеспечения корпусов и армий, от тактики стрелкового отделения до системы стратегического управления на театре боевых действий…
Гитлер этих изменений не разглядел. Гитлер не уловил поразительной способности наших бойцов и командиров приспосабливаться к чему угодно, в том числе и к убийственным условиям Зимней войны.
Интересно, сам Гитлер считал, что в лесах возможна оборона и ведение партизанских действий, а наступление крупными войсковыми соединениями невозможно («Застольные разговоры». 8 сентября 1941 г.). Гитлер не имел в виду Финляндию, ее леса и ее климат. Гитлер говорил о лесах Западной Европы: вести бои невозможно. Но когда Красная Армия продиралась через карельские чащобы целыми дивизиями, корпусами, а затем — и армиями, Гитлер не вспомнил о том, что наступать в лесах невозможно…
Для Красной Армии война в Финляндии была прививкой от зазнайства, от шапкозакидательских настроений, от недооценки противника.
Война в Финляндии многому научила Красную Армию: под Москвой в 1941-м и под Сталинградом в 1942-м германские войска встретили армию, которая умеет воевать зимой. А вот германскую армию война в Финляндии не научила ничему.
С Гитлером эта война сыграла злую шутку. Не поняв этой войны, не оценив ее трудностей, Гитлер сделал катастрофически неправильные выводы. Он вдруг почему-то решил, что Красная Армия к войне не готова, что Красная Армия ни на что не способна.
Гитлер просчитался. Он просто не знал, что в моей стране законы логики не действуют. Гитлер просто не понял, что моя страна живет логике вопреки. Если Красная Армия не дошла до Хельсинки, то из этого вообще ничего не следует. Наоборот, из этого следует, что до Берлина она способна дойти при любых условиях. При самых худших из всех теоретически возможных! И она это потом доказала.
Многие германские генералы осознали, что Красная Армия по результатам боев в Финляндии оценена неправильно. Осознали быстро. Уже в 1941 году. Уже в первых боях было установлено, что Красная Армия имеет лучшие в мире танки, лучшие в мире пушки и гаубицы, лучшие в мире самолеты для агрессивной войны. Красная Армия имеет такие системы вооружения, которых не имеет ни одна армия мира. Было установлено, что советский солдат способен воевать. Одним словом, было понято, что германское командование и германская разведка жестоко просчитались.
Ошибку в тесном кругу признал и сам Гитлер. Это случилось 12 апреля 1942 года. Гитлер сказал следующее: «Вся война с Финляндией в 1940 году — равно как и вступление русских в Польшу с устаревшими танками и вооружением и одетыми не по форме солдатами — это не что иное, как грандиозная кампания дезинформации, поскольку Россия в свое время располагала вооружениями, которые делали ее наряду с Германией и Японией мировой державой» (Г.Пикер. Застольные разговоры Гитлера. С. 205). И еще: «У себя в России они создали невероятно мощную военную промышленность… и чем больше мы узнаем о том, что происходит в России, тем больше радуемся тому, что вовремя нанесли решительный удар… Вооружение Красной Армии — наилучшее доказательство того, что… удалось добиться необычайно больших успехов…» (22 июля 1942 г.) Заговорил!
Во время боев в Финляндии: они ни на что не способны. Теперь выяснилось — способны…
Понятно, Гитлер не мог признаться, что жестоко просчитался, что совершил роковую ошибку, потому он говорит о кампании дезинформации: Сталин, мол, обманул… Даже если это так, даже если Сталин просто преднамеренно демонстрировал в Финляндии слабость, а Гитлер этому поверил, то и этот факт — в пользу Сталина. Тысячи лет назад величайший теоретик войны Сунь-цзы наставлял полководцев: «Война — это путь обмана. Если твоя армия близко, покажи врагу, что далеко. Если она далеко, покажи, что близко. Если ты слаб, покажи силу. Если силен — покажи слабость. Горе тому, кто обманулся».
Никто Гитлера не обманывал в Финляндии. Он и его генералы сами себя обманули. За что и поплатились.
X x x
Даже Гитлер понял: боевые действия в Финляндии НЕЛЬЗЯ расценивать как проявление слабости Красной Армии.
Прошли десятилетия. Миллионы наших умных людей изучали войну в Финляндии, но вновь почему-то делали вывод: бои в Финляндии — свидетельство слабости Красной Армии и ее полной неготовности.
Товарищи дорогие, так мыслил Адольф Гитлер.
Он о-шиб-ся.
И оказался в дураках.
Вы повторяете его ошибку.
Но Гитлеру хватило ума признать ошибку. А нашим людям почему-то ума не хватает.
Соотечественники, неужто мы с вами глупее бесноватого фюрера?
ГЛАВА 13
ПРО ОГНЕОПАСНЫЕ ТАНКИ
Мотор — такое же оружие танка, как и пушка.
Генерал-полковник Г.Гудериан
У Сталина танков было в несколько раз больше, чем у Гитлера.
И цифры — штука упругая.
Потому защитникам гитлеровской «готовности» надо было придумать какую-то гадость, какой-то штрих, какую-то характеристику, не содержащую цифр, чтобы сказать: подумаешь, семикратное превосходство, да они же!..
Долго коммунисты думали, додумались и объявили: советские танки были огнеопасными, горели, как спички!
Стремление красной пропаганды выпячивать «неготовность» к войне понятно. Но решительное бесстыдство удивляет.
И пошли красные историки повторять: пожароопасны, пожароопасны, как спички в коробке! А за экспертами пошли повторять широкие народные массы Быстро эта ложь за пределы государственные выскользнула и пошла гулять по свету…
Однажды выступаю по французскому телевидению, рассказываю о готовности Сталина к войне, а мне ведущая с вежливым ехидством: ох, знаем мы эти русские танки, горели, как спички…
Эта тетя явно отвертку от разводного ключа не отличает, а вот о том, что танки у Сталина были пожароопасны, она знает твердо. Усвоила. Запомнила.
И все знают.
В Лондоне меня судьба свела с главным редактором одного московского, очень популярного и с детства мною любимого технического журнала. Я встрече рад, он рад. Обнялись. Выпили по рюмке чая. О том, о сем. А потом он мне тихонько, по-дружески: ты вот все про подготовку рассказываешь, народу лапшу на уши вешаешь, но мы-то люди грамотные, нас не проведешь, мы-то знаем, что наши танки были… того… огнеопасные.
Вот и все. И семикратное превосходство списано.
Что толку, что их было много? Горели, как спички…
Меня давно вопрос занимал о первоисточнике. Ясно, слух распространяет красная пропаганда. Но должен, видимо, быть и какой-то еще источник, который люди считают серьезным. Не могли же люди умные просто так повторять чепуху. Откуда же это идет?
И каждого спрашиваю: где ж ты такое узнал? А в ответ: да это все знают.
А когда все знают, до источника не докопаешься.
И вот однажды в американской газете «НРС» (25 мая 1990 г.) выступает историк Иосиф Косинский, разоблачает меня, рассказывает, что численное превосходство ничего не означало: что толку от сталинских танков, если они горели факелами!
И меня озарило: да это же он Жукова начитался!
Потому как ничего, кроме Жукова, не читал, то ничего и не понял.
А дело обстояло как раз наоборот. Одна из самых замечательных характеристик советских танков периода Второй мировой войны — они плохо горели. Поджечь их было труднее, чем танки любой другой армии.
Объяснялось это просто: все страны использовали танки с карбюраторными двигателями, а Советский Союз был единственной страной мира, которая использовала на танках дизельные двигатели. Были попытки использовать их на некоторых японских, итальянских и американских танках, но это были маломощные и примитивные двигатели. Вдобавок это были не специальные танковые дизели, а тракторные или автомобильные. Карбюраторный двигатель работает на бензине, часто — на авиационном. Пары бензина — штука опасная. В бою достаточно причин, которые могут вызвать воспламенение паров. Например, искрит что-нибудь в силовом отделении. Бывают случаи, когда бронебойный снаряд не пробивает броню, но сила удара такова, что внутри танка сыплются искры… Если вместо карбюраторного двигателя поставить дизель, то искры не страшны, пусть себе сыплются.
Преимущество дизеля можно подтвердить простым опытом. Налейте в ведро авиационного бензина и поднесите горящий факел. Будьте осторожны: взрывоподобное возгорание происходит еще до того, как факел коснулся бензина. Прикиньте, как это смотрится в танке, когда в бою у вас в силовом отделении полыхнули сотни литров. Теперь налейте в ведро дизельного топлива и суньте в него факел. Огонь погаснет как в воде.
Эксперимент с двумя ведрами создатели советского танкового дизеля демонстрировали Маршалу Советского Союза М.Н.Тухачевскому. На Тухачевского это впечатления не произвело, и он упорно настаивал на использовании бензиновых двигателей. После расстрела Тухачевского советские конструкторы повторяли простой эксперимент перед многими большими начальниками. Преимущество дизеля удалось доказать, и Советский Союз стал первой страной мира, которая начала массовый выпуск дизельных двигателей для танков. До самого конца Второй мировой войны Советский Союз так и остался единственной страной, в которой подавляющее количество танковых двигателей были дизельными. Все остальные страны перешли на дизельные двигатели через 1015 лет после войны.
Понятно, танк с дизельным двигателем тоже можно поджечь, но это совсем не так просто, как танк с карбюраторным двигателем.
В пожароопасном отношении советские танки двадцатых-тридцатых годов ничем от танков других стран не отличались. И не могли отличаться. Весь мир использовал карбюраторные двигатели, и все они горели в боях ярким пламенем. Это считалось неизбежным злом. С этим мирились. Советские танки в этом отношении были не хуже и не лучше других. На них стояли такие же двигатели, как на британских, французских, германских и американских танках. Самыми распространенными танковыми двигателями Красной Армии в те годы были британский «Армстронг-Сйддли» и американский авиационный двигатель «Либерти-Аэро», который и мы, и они ставили на танки. Понятно, мы басурманским двигателям свои пролетарские названия давали.
Но не мог наш родной «Либерти-Аэро» гореть ярче, чем какой-нибудь американский «Либерти-Аэро». Не мог при всем желании. Ибо горит не двигатель, а бензин в нем. А они, басурмане, бензин делали чище нашего. Именно для того чище делали, чтобы он горел ярче.
Россия — родина слонов.
Но дизельный двигатель придумал Рудольф Дизель.
А был он из немцев. Заслуга советских конструкторов не в том, что они дизельный двигатель придумали, а в том, что оценили. Германия своего гения не признала. А наши поняли преимущества, и в 1932 году в Советском Союзе были начаты работы по созданию быстроходного танкового дизеля БД-2. В 1935 году работы были завершены. Готовый двигатель получил индекс В-2. Преимущества дизеля были очевидны. При той же мощности он потреблял почти на треть меньше топлива, а возможность пожара резко снижалась. Дизель был проще по конструкции, не нуждался в сложной и капризной системе зажигания с ее прерывателем, распределителем, свечами, высоким напряжением. И дизельное топливо дешевле.
В-2 устанавливались на некоторые образцы танков БТ-5. Экзамен они выдержали. Но.
Но Красная Армия готовилась воевать на территории противника. Вероятные противники до нашего уровня развития боевой техники никак не дотягивали, дизели не использовали и даже не планировали. Советский Генеральный штаб сделал расчеты, которые не радовали. Если пятнадцать-двадцать тысяч советских танков бросить в Западную Европу, то потребуется очень быстро подавать наступающим армиям десятки тысяч тонн дизельного топлива. При отходе противник будет взрывать мосты и железнодорожные пути. Подвезти топливо в таких количествах будет трудно, захватить в Западной Европе — невозможно: противник дизельным топливом не пользуется и о том не помышляет.
Потому вопрос: переходить Красной Армии на дизельные двигатели или не переходить? Если не переходить, то танки будут такими, как у всех, — пожароопасными. Зато в случае нашего наступления не будет проблем с топливом, его можно будет захватывать у противника. В Западной Европе на каждом перекрестке — бензоколонка. А если перейти на дизели, то танки станут лучше, но из-за отставания всех других стран в этом вопросе мы рискуем остаться без топлива в самый драматический момент освободительного похода.
Один из замечательных исследователей истории развития советских танков Василий Вишняков сообщает: «Раздавались и принципиальные возражения, из которых едва ли не самым веским считалось то, что на всех зарубежных танках ставятся бензиновые моторы, а значит, наши танки с дизелем потребуют особого обеспечения горючим, при необходимости не удастся воспользоваться бензином со складов противника…» (Конструкторы. Изд. ДОСААФ. 1989. С. 27).
Принципиальный противник дизелей — Маршал Советского Союза М.Н.Тухачевский. По этому поводу он писал: «Механизированная армия, которая особенно в первый период войны вырвется далеко вперед на территорию противника, несмотря на очень большие потребности в снабжении, как правило, на железнодорожный транспорт рассчитывать не может. Снабжение ее будет опираться на быстроходный тракторный и автомобильный транспорт, а также на захват складов противника, особенно в части горючего» (Избранные произведения. М.: Воениздат, 1964. Т. 2. С. 192.) Если бы война готовилась на своей территории, то дизели были бы приняты без колебаний.
Но Красная Армия готовила вторжение.
Красная Армия серьезно готовилась воевать на территории противника, советские штабы планировали глубокие операции в Западной Европе в расчете на захват топлива для танков на складах супостата. Потому советские конструкторы были вынуждены искусственно сдерживать наш прогресс, равняясь на отстающих, на устаревшие двигатели Германии, Франции, Британии, США.
Но в нашей стране спор продолжался. В конце концов сторонники дизеля победили. Это не означало отказа от планов вторжения, просто были разработаны методы подачи большого количества топлива вслед наступающим войскам — трубопроводы подтянули к границам и создали запасы труб для быстрого наращивания магистралей на захваченных территориях. В 1939 году начался серийный выпуск танков БТ-7М с дизельными двигателями В-2.
В 1940 году генерал армии Г.К.Жуков прибыл из Монголии и на докладе Сталину поставил последнюю точку в споре: танки с карбюраторными двигателями легко загораются…
Были взвешены плюсы и минусы, и предпочтение было окончательно отдано дизелю.
24 июня 1945 года Маршал Советского Союза Г.К.Жуков выехал на Красную площадь на великолепном белом жеребце по кличке Кумир.
Так его и отлили в бронзе. И скачет бронзовый Кумир по Москве…
Но сказано: не сотвори кумира.
Но нам без кумиров не живется. Не можется. Ударил Хрущев по культу Сталина, и вопрос: а на его место — кого?
Кого угодно. Любую мразь. Хоть самого Стукачевского, который загубил цвет нашей стратегической мысли. И начали культ Стукачевского раздувать. Тухлый культ тухлого Тухачевского. Доходило до того, что чуть ли не памятник ему предлагали ставить!
Удивительное предложение. Но уж если ставить, так в тамбовском лесу. В противогазе. Чтобы не только люди, но и тамбовские волки, которых он заодно с людьми газами душил, его не забывали. Этот выродок применил боевые отравляющие вещества против своего народа. Так объясните же мне принципиальную разницу между Тухачевским и изобретателями газовых камер.
Да ведь и неизвестно, кто их первым применил. Ох, боюсь напишет кто-нибудь книгу о том, что Россия — родина газовых камер. Уж очень много на то указаний.
А пока лепим кумиров.
Только зашевелился народ — пора отходить от поклонения трупу, Ленина надо похоронить, и сразу вопрос: а кого же на его место? И «Красная звезда» выступает: помимо прочего, сохранение трупа — научный эксперимент! Нельзя эксперимент прерывать!
Возразим: товарищи коммунисты, при всем вашем зверстве, при всей вашей ненависти к Ленину, пожалейте его труп. Вы Ленина превратили в собаку. В собаку для экспериментов. Почему бы вам Ленина не зарыть, а на его место не положить…? И продолжайте эксперимент. Был бы от него толк.
А пока разговоры о Ленине шли, уже нового идола на коне отлили и поставили.
Хороший был маршал. Но только во всей человеческой истории более кровавого полководца, чем Жуков, не было. Ни один фашист не загубил зря столько своих солдат. Надо было для пущего реализма бассейн кровью налить вместо постамента, чтобы скакал кумир по колено в крови. А еще лучше — озеро на Манежной площади вырыть, символизирующее океаны крови, в которых Георгий Константинович бродов не искал. И изобразить его плывущим. Вразмашку. Чтобы только голова выглядывала. И руки махали.
Мы лепим из Жукова идола, и это мешает нам задать простой вопрос: а почему его не судили?
В любой нормальной стране его бы за 1941 год отдали под трибунал и задали бы вопросы, много вопросов. Зачем трубопроводы к самым границам подтянул? Зачем танки к границам собрал? Зачем мосты не минировал? Зачем все приграничные аэродромы самолетами забил? Зачем топливо, снаряды десятками тысяч вагонов к границе подогнал?
У нас на все объяснение: просчеты, просчеты, просчеты.
Но за просчеты судить положено. Если взрывом у 45-мм пушки колесо оторвало, одного убило, двоих ранило, то все равно пушку спасать надо. Не спасли — взводного Ванечку под трибунал. Просчет — не просчет, а головушкой отвечай.
А Жукова к ответу не призвали.
Почему?
Да потому, что мы и после войны все так же аэродромы у границ строили и склады боеприпасов и топлива. И штабы, и узлы связи. Когда приперло, из Восточной Германии запасы четыре года вывезти не могли. Ушли из Германии, Польши, Венгрии — и снова без аэродромов остались. Как в 1941 году.
Если действия Жукова перед германским нападением объявить неправильными, то тогда всю советскую военную науку переписать пришлось бы, и сменить программы всех военных академий, и армию строить как-то иначе.
Жукова не судили, ибо в мае 1941 года он делал все правильно и именно так, как делал раньше — перед нанесением внезапного удара по 6-й японской армии на Халхин-Голе, как делал позже — перед нанесением внезапного удара по 6-й германской армии под Сталинградом.
Жукова не судили потому, что режиму вовсе не надо было разбираться с причинами разгрома 1941 года. Причины надо было замять, замазать, затереть. Сам Жуков этим и занимался: «Работали танки на бензине и, следовательно, были легковоспламенимы» (Воспоминания и размышления. С. 137). «Танки БТ-5 и БТ-7 слишком огнеопасны» (С. 170).
Зачем повторять?
Чтобы все усвоили. Надо один раз сказать, потом в другом месте повторить. Тогда тетя с французского телевидения запомнит.
Жуков правду пишет (не всегда), но забывает сказать, что во всем остальном мире были точно такие же бензиновые двигатели.
Оттого, что Жуков о наших огнеопасных танках говорит, а о зарубежных помалкивает, создается впечатление, что у нас танки были хуже, чем в других армиях.
Ситуация: только в Советском Союзе была осознана необходимость иметь сверхмощный скоростной танковый дизель. Задолго до войны он был создан, отработан, поступил на вооружение. Только Советский Союз на момент начала войны имел дизельные двигатели. (Читатель меня простит, если японские однорядные дизельные двигатели мощностью 110 л.с. и итальянские мощностью 125 л.с. пропущу. Это были несовершенные, автомобильные двигатели вовсе не танковой мощи. Они выпускались ограниченными сериями для танков, которые вообще никакой роли в войне не играли.) Только Советский Союз производил танковые дизели, которые были не просто лучшими в мире, но уникальными, ибо никто другой до этой степени развития тогда не дошел.
И вот после всего этого над нашими танками, над нашими двигателями смеются. Весь мир смеется. А мы сами — громче всех.
Какой-нибудь Иосиф Косинский рассуждает так: писал Жуков, что танки с карбюраторными двигателями огнеопасны? Писал. А генералы других армий писали? Нет. Следовательно…
Генералы других армий действительно ничего не писали об огнеопасных танках. Не писали потому, что вопрос о переходе на дизельные двигатели во всех остальных странах не решался, а в ряде случаев и не ставился.
К лету 1941 года сложилась следующая ситуация: все армии мира были вооружены танками только с карбюраторными двигателями, а Красная Армия имела тысячи ранее выпущенных танков с карбюраторными двигателями, кроме того, пять типов советских танков (БТ-7М, Т-34, КВ-1, КВ-2, Т-50) имели дизельные двигатели. Это был гигантский качественный скачок.
Советский Союз накануне войны развернул массовый выпуск танковых дизелей и создал мощности, которые позволяли в случае войны производить танковые дизели в любых потребных количествах.
X x x
Мы сотворяем нового кумира.
И за это сразу получаем по мозгам. Кумир извернулся: танки были огнеопасными, в том причина разгрома.
Нашего кумира издают миллионами на всех языках. Кумира читают. Кумиру верят.
Кумир извернулся, а над нами смеются. Кумир извернулся, а мы — в дураках.
ГЛАВА 14