По причине этого домогательств к Митрополиту Питириму Обер-Прокурор Св. Синода Н.П. Раев вызвал к себе князя Н.Д. Жевахова и попросил его посетить Григория Ефимовича и все выяснить.

Знаю, миленькой, я всегда все знаю, — Доброволов напирает; пущай себе напирает, — сказал Распутин."

"Как пущай, — возразил я с раздражением, — "разве вы не знаете, что это за негодяй; разве можно таких людей натравливать на Синод! (…)

"Вот ты, миленькой, накричал на меня, а того не спросил, точно ли я подсунул тебе Добровола... Аможет быть, он сам подсунулся, да за меня спрятался... Ты хоть и говоришь, миленькой, что он негодящий человек, а про то и не знаешь, что он человекоубийца и свою жену на тот свет отправил... Пущай себе напирает, а ты гони его от себя. Он и на меня напирает, и я сам не могу отвязаться от него"... Я был ошеломлен и чувствовал себя посрамленным.

Слова Распутина подтвердились буквально: Добровольский вскоре был арестован, будучи уличен в отравлении своей жены", — читаем в воспоминаниях Князя Н.Д. Жевахова(1; 238-239).

О происхождении распутинской легенды С.С. Ольденбург говорит следующее:

"Тщательно подготовленная враждебными Государю кругами еще в 1911-1912 годах, эта легенда, как известно, приписывала Распутину огромное закулисное влияние на государственные дела, "на смену направлений и даже смену лиц", выражаясь словами Гучкова, одного из главных творцов этой легенды — если не главного. С этого времени в известных кругах вошло в обычай приписывать влиянию Распутина все непопулярные увольнения и назначения, все неугодные "обществу" действия власти. Эта пропаганда, которая велась умело и упорно, находила немало легковерных слушателей; и от упорного повторения распутинская легенда понемногу приобретала в умах многих характер некоего "общепризнанного факта".

Могло случиться, что эта легенда так бы и осталась недоказанной, но и не опровергнутой. Те, кто уверовал в нее, передавали свою веру другим и ни за что не хотели признать, что на самом деле они жестоко заблуждались. Но переписка Государя и Государыни, опубликованная советской властью, дает возможность документально установить, насколько неверно было представление о властном влиянии Распутина на ход государственных дел (10; 193).

"С уверенностью можно сказать, — пишет русский историк Н. Обручев, —что, от сотворения мира, не было другой четы, которая была бы более незаслуженно и подло опорочена и оклеветана, чем Царь Николай Александрович и Царица Александра Федоровна" (2; 235).

"Критика царя среди публики" шла совершенно открыто. В частности, это ставилось и в связис именем Распутина. Я поражался подобной вольностью, — пишет Митрополит Вениамин (6; 132).

Враги богоустановленного Самодержавия, в отличие от большинства архипастырей и пастырей, никогда не забывали, что Царь — это носитель особого Церковного сана, земной образ Главы Церкви — Иисуса Христа и что его дискредитация — это вернейшее средство разрушения христианской государственности.

Если, к примеру, 75-е апостольское правило не разрешает принимать от еретиков обвинения “против епископа” то тем более в согласии с духом этого канона это запрещение должно оградить от клеветы “внешнего епископа Церкви” – ее земного покровителя и защитника.

Но вместо этого большинство духовенства заняло такую позицию по поводу дружбы крестьянина и его Царя, которая доказывала начитанность духовенства только лишь в бульварных газетах и веру им. Вместо того чтобы назидать паству на верную службу Богопомазаннику,священство, на свою голову, питалось "утками" из желтой прессы, коей верило...

"Положено и сие, — читаем в 129-м правиле Карфагенского собора, — не приимати доносов от всех (...), на коих лежит пятно безчестия, то есть, (…) от еретиков, или эллинов, или иудеев...”

А также и отцы второго вселенского собора постановили, что необходимо тех, кто имеет Церковный сан, ограждать от злонамеренной клеветы врагов и разрушителей церкви, так как "многие, желая привести в замешательство, — читаем в 6-м правиле, — враждебно и клеветнически вымышляют на правящих церквами православных епископов (и особенно на Богопомазанников) некие вины, не с иным каким намерением, как токмо, дабы помрачити добрую славу Священников (и тем более мирского архиерея), и произвести смятения в мирном народе.

"Чтобы прекратить клеветнические слухи, (Митрополит) Алексий лично взялся за это дело, изучил материалы, затребовал сведения от причта Покровской церкви, неоднократно беседовал с самим Распутиным. По результатам этого нового расследования было подготовлено заключение Тобольской Духовной Консистории, разосланное многим высокопоставленным лицам и некоторым депутатам Государственной Думы", — сообщает историк Олег Платонов (11; 42).

В этом документе говорится о том, что возглавлявший комиссию Владыка Алексий "считает крестьянина Григория Нового православным христианином, человеком очень умным, духовно настроенным, ищущим правды Христовой, могущим подавать при случае добрый совет тому, кто в нем нуждается".Святейший Синод одобрил этот документ.

Но несмотря на то, что синодальная комиссия однозначно выявила клеветнический характер всей антираспутинской свистопляски, Митрополит Владимир, добившись аудиенции, стал пересказывать Царю эти газетные "утки". И, как утверждает протопресвитер Михаил Польский,"Государыня заявила, что Митрополит — не верноподданный, если он может допустить грязные сплетни и разговоры о царской семье и передавать их Государю, когда в действительности ничего этого нет. В ответ на обвинения против Распутина она говорила, что "старец Григорий неоднократно спасал жизнь нашего сына Наследника Цесаревича и никогда грязной мысли о старце она не допустит (9; 15).

Аще кто досадит Царю, — гласит 84-е апостольское правило, —да понесет наказание. И аще таковый будет из клира, да будет извержен от Священного чина: аще же мирянин, да будет отлучен..., "за оскорбление царского величества и вообще законной власти данное правило предписывает такие же тяжелые наказания, как и за самые большие Церковные преступления", — пишет епископ Никодим(12; 170).