А Господь всё это – ВИДИТ. Видит – нашу ЖАДНОСТЬ, наш Эгоизм, нашу безжалостность и брезгливость -- к бедным, нищим, бездомным, к старым и немощным людям.

Эгоизм, Равнодушие Безжалостность, расчетливость, погоня за богатством, за деньгами -- прочно овладели миром, потому, так МАЛО -- по настоящему ДОБРЫХ людей на земле. Много людей на земле говорят -- о своей вере в Бога – но не всем ВЕРИТ Бог!

ЗАБЫЛИ -- люди слова святого Антония Великого, что единственный путь к Богу – есть ДОБРОТА! Что Бог судит людей -- по их намерениям и делам!

Еще во время учебы семинарист Алексей заработал прозвище -- МЧС. У него был особый талант безотказности. Он умел появляться в нужное время в нужном месте -- именно там, где необходима его помощь. Сначала это были какие-то мелкие поручения по академии, потом более серьезные дела в лавре. Затем, вокруг него сформировалась команда «тимуровцев», ребята стали выезжать на помощь соседним монастырям, которые в первые постсоветские годы чаще всего представляли собой руины.

Однажды Алексей не смог пройти мимо -- ПОМОГ наколоть дров старушке-прихожанке. Пока колол, выяснилось, что у нее и огород вскопать – не кому. Пока копал огород, узнал, что ТЕЧЕТ крыша -- залатал крышу. Язык у старушки длинный -- через неделю ее подруги уже были в курсе, что в лавре есть хлопчик, который ВСЕМ -- помогает.

Просьбы участились. Дрова, крыши, огороды, покосившиеся заборы. Сергей отказывал в помощи только молодым девушкам, которые по-прежнему порхали вокруг него, как бабочки. Впрочем, вскоре соблазны отступили сами собой.

Уже став монахом, иеродьякон Алексий получил необычное послушание. На него, как на самого крепкого и сильного, ВОЗЛОЖИЛИ -- обязанность в случае смерти кого-нибудь из братии рыть - ему могилу. Вскоре сфера применения этого послушания СТАЛА расширяться -- старушки, которым помогал монах, тоже имели свойство умирать. Уже через год стало понятно, что самая мелкая из обязанностей монаха медленно, но верно занимает в его жизни самое значительное место.

Котлован.

Однажды отец Алексий заехал по каким-то делам в морг на улице Кирова. Там стояла страшная вонь. Накануне вырубилось электричество, и весь «балласт» начал гнить. «Балласт» -- это невостребованные трупы бомжей. Их количество в 90-е годы выросло на порядок, городским властям пришлось выделить на погребение данного контингента особую статью расходов.

Выполнять подряд взялась фирмочка, организованная бывшими милиционерами. Раз в месяц они нанимали трактор, рыли котлован, скидывали туда гробы и зарывали. Мертвые сраму не имут, поэтому, очень скоро фирмочка СТАЛА -- экономить на всем: отказались от гробов, забирали трупы все реже и реже. Работники больницы возмущались, но против людей со связями были безсильны. К приезду отца Алексия в морге уже скопилось сорок трупов. Запах стоял невыносимый, поэтому санитары вынесли их в самый дальний бокс, закрыли покрепче и оставили до лучших времен. Мимо этого места врачи и посетители передвигались бегом — рвать начинало раньше, чем нос улавливал запах.

Когда монах явился к начальнику морга и сказал, что готов БЕЗПЛАТНО -- похоронить все это месиво, тот сначала подумал, что перед ним сумасшедший. На кладбище отцу Алексию выделили специальный участок. Смердящие трупы он вывозил туда несколько дней. Собирал распавшиеся части тел, складывал их в большие полиэтиленовые пакеты, помещал эти пакеты в гробы, которые безплатно -- предоставила лавра, туда же вкладывал разрешительную молитву и погребальный крестик.

С тех пор ему регулярно звонили с Кировки -- он ЗАБИРАЛ невостребованных покойников и хоронил их по-христиански: гроб, крест, отпевание, собственноручно вырытая могила. Иной раз «клиенты» отца Алексия ложились в землю даже по более высокому разряду, нежели добропорядочные граждане.

Однажды в Сергиевом Посаде отмучилась известная на весь город бомжиха Наталья. Хлопоты по ее похоронам монах взял на себя. Когда гроб с новопреставленной приехал в Петропавловский храм, все ахнули: Наталья лежала в гробу -- чистенькая, в платочке, в новом платье. В ответ на всеобщее изумление отец Алексий лишь пожал плечами: «Она же не куда-нибудь, она на встречу с Ним -- разве можно иначе?»

-- Слухай, да что ты взялся за это кладбище?!

-- недоумевала мама. -- Мамочка, я вам скажу про это...

-- Алексий всегда называл свою маму на «вы», так принято на Украине.

-- Начнешь копать, тишина, птички поют... А когда похороню, цветочки посажу на могилке...

-- Ты что, не умеешь ни петь, ни читать? Ведь копать может любой дядька, который ничего не знает, ему только и остается копать! А ты должен славить Бога.

-- Можно быть САМЫМ -- последним в монастыре, а у Бога -- ПЕРВЫМ.

-- Деточка, ну что ж ты себе такой удел выбрал? -- Мамо, вы знаете... Привезу человека, положу... Одного, второго -- они как ангелятки лежат... А потом вечером сядешь – спокойно, тихо. В лавру возвращаюсь -- такая на душе -- радость! Так, мамочка, хорошо.

Предшественник.

Хоронить бездомных -- древнее послушание, которое уже не первый раз в истории христианства прилипает к монашеским рукам. Вот лишь, одна подобная история. Младенец Димитрий, будущий преподобный Даниил Переяславский, родился в XV веке в Переславле-Залесском на Плещеевом озере -- это всего в шестидесяти километрах от Сергиева Посада. Еще в отрочестве Димитрий решил стать иноком и, боясь, что родители воспрепятствуют его намерению, ушел в монастырь Пафнутия Боровского.

Там он, совершив постриг, жил десять лет под руководством опытного старца Левкоя. Духовно окрепнув, вернулся в родной город, в Горицкий монастырь, где принял священство. В XVI веке моргов на Руси не было. А погибших безродных людей было не меньше, чем сегодня. Как правило, их находили вдоль дорог: кто-то сам замерз, кого-то убили разбойники. Отец Даниил откликался на каждое известие о такой кончине. Он сам разыскивал умершего, на руках нес его тело в скудельницу (так называли в те времена кладбище для бездомных), своими силами -- хоронил и потом поминал на Божественной литургии.

Дальше больше -- на месте скудельницы преподобный построил храм в честь Всех святых, чтобы в нем возносить молитвы об упокоении безвестно умерших христиан. Вскоре, вокруг храма стали селиться монахи и появилась -- обитель, настоятелем которой стал отец Даниил.

Духовный авторитет настоятеля был столь высок, что по его просьбе царь Василий III освобождал приговоренных к смертной казни; царь дважды просил отца Даниила стать восприемником его детей. Преставился преподобный 7 апреля 1549 года. Свято-Троицкий Данилов монастырь и сегодня главная достопримечательность Переславля-Залесского.

Уголовное дело.

Ритуальные услуги -- не та сфера жизни, где терпят вторжения извне. Очень скоро стало понятно, что монашеские подвиги кое-кому ломают -- непыльный бизнес по захоронению невостребованных трупов. Будь на месте отца Алексия человек попроще, ему в этой ситуации впору было бы примерять мученический венец. Но за монахом как-никак - стоит лавра, а за лаврой -- вся православная церковь.

Поэтому, проблемы у отца Алексия начались всего лишь в правовом поле. Но проблемы серьезные. Сначала на него во все инстанции ПОСЫПАЛИСЬ жалобы -- пришлось ходить, писать объяснительные. Потом выяснилось, что для рытья могил нужна специальная лицензия -- автоматически ВОЗНИКЛО уголовное дело по статье о незаконном предпринимательстве.

Наконец один из высоких городских начальников собрал у себя в кабинете всех, кто так или иначе причастен к этому конфликту, и стал разбираться лично. Стало ясно, что странный человек в черном действительно делает все -- БЕЗПЛАТНО, и это по сути благотворительная деятельность, а значит, никакой лицензии не требуется. «Все. У меня никаких вопросов больше нет, -- захлопнул папку городской начальник. -- Отец Алексей, вы свободны». С этого момента власти не только перестали мешать странному лаврскому монаху, но и начали ему помогать. Теперь он приезжал за невостребованными покойниками не только в морг на Кировке, но и в Центральную районную больницу, и в дом престарелых.

Скоро отец Алексий взял на себя еще один фронт работ -- СТАЛ погребать абортированных и мертворожденных младенцев, которых обычным порядком ПРОСТО -- выбрасывают на помойку или даже, смывают -- в канализацию. А ведь, это – люди.

Отец Алексий помещал каждого маленького человечка -- в специальную коробку или посылочный ящик и закапывал между обычными могилами. Даже, ампутированные конечности и удаленные органы он -- предавал земле. Отец Алексий испытывал уважение ко всякой -- человеческой плоти, поскольку она есть священный сосуд, сотворенный Богом, и воскреснет -- в последний день.

Генералы и негритосы.

На Благовещенском кладбище сегодня хоронят всех -- сергиево-посадских покойников. У кладбищенских ворот большой храм, перед ним парковка, а прямо на парковку, как в первый ряд партера, лезут вип-могилы. Перед ними тормозит хромая на все четыре колеса «семерка», из нее выходит русоволосый могильщик Василий.

С остальными людьми Василий все время молчит и хитро улыбается. -- Да еду я, еду, -- отвечает он кому-то по телефону. -- Вот сейчас одному человеку Лешкины ряды покажу -- и домой. «Лешкины ряды» -- это квартал на Благовещенском кладбище, где ПОХОРОНЕНЫ -- больше тысячи безымянных людей. Иногда у них потом находились родственники, которые опознавали труп по милицейским фотографиям, -- и тогда на могильном кресте появлялась табличка. Несколько раз отцу Алексию приходилось проводить эксгумацию -- люди хотели перезахоронить непутевого родственника у себя на родине.

На освободившиеся места тут же находились желающие из числа состоятельных людей: в какой-то момент «Лешкины ряды» стали -- высоко котироваться. Лежать здесь теперь почетно и перспективно с точки зрения -- Небесной карьеры.

Когда отец Алексий впервые пришел на это кладбище с лопатой, его встретили не очень приветливо. Ведь он БЕЗПЛАТНО -- рыл могилы не только для бомжей, но и для людей более-менее платежеспособных: обитателей дома престарелых, у которых есть родственники, работников лавры, постоянных прихожан -- всех, кто к нему обращался. А это уже прямой ущерб кладбищенскому бизнесу.

Могильщики -- очень замкнутая и своеобразная каста со своими правилами и ценностями, стать здесь своим трудней, чем внедриться во вражескую разведку. В этой касте действует двухступенчатая иерархия: есть так называемые генералы и есть негритосы.

Генералы -- это могильщики со стажем, они мало машут лопатой, зато много получают. Негритосы -- наоборот. Когда отец Алексий познакомился с Василием, тот был заслуженным генералом.

Теперь ни генералов, ни негритосов на Благовещенском кладбище нет -- все равны. За несколько лет дружбы с могильщиками монах ПОЛОМАЛ -- всю их иерархию, полностью перекроил кладбищенский социум. Что он для этого делал? Да ничего он для этого не делал. Просто копал и молился, молился и копал. А генералы с негритосами СМОТРЕЛИ на него и много -- думали.

Видя рвение отца Алексия, монастырское начальство выделило ему автомобиль -- старую «газель» бордового цвета, которую монахи тут же окрестили лошадиным именем. Росинант -- так звали коня Дон Кихота.

-- Это была машина из фильма ужасов, -- с улыбкой вспоминает отец Никон (Котов). -- Она вся ходила ходуном, какие-то детали держались в буквальном смысле на веревочках. Страшно было, даже когда это чудо проезжало мимо тебя, а уж ехать в ней -- вообще караул, старушки крестились, когда залезали в салон. Эта «газель» была постоянно покрыта слоем пыли, и наши монахи-приколисты упражнялись на ней в остроумии.

Однажды написали: «Господи, неужели мне одр сей гроб будет?!» (цитата из вечернего молитвенного правила»). Сам отец Никон в какой-то момент стал при этом Росинанте - Санчо Пансой. Алексий постоянно искал себе помощников, но надолго никто не задерживался. Молодой послушник стал исключением.

Сегодня он преемник отца Алексия в его кладбищенском послушании. -- Меня тогда еще Леонидом звали, в 2000 году я только-только приехал в лавру, был такой худенький, маленький, в очечках, ветром шатало. И вот однажды иду по монастырской площади, а рядом со мной резко тормозит отец Алексий: «Ленька, стой! Поехали, поможешь мне бомжиков похоронить». Всю дорогу он надо мной издевался так по-доброму — очкарик, дескать, чего худой такой, но ничего -- мы тебя откормим, может, что путное и выйдет из тебя.

В тот раз мы десять человек похоронили. Я всего полмогилы осилил, но, как ни странно, меня все это заинтересовало. Я всегда тянулся туда, где есть что-то страшное, неформальное, от чего все бегут. Однажды нам с отцом Алексием пришлось эксгумировать труп -- этот случай я запомнил на всю жизнь. Уже стало темнеть, а мы все копаем. Сели батарейки в фонаре, закончился бензин в машине, погасли фары -- пришлось зажигать свечи. И вот, мы при свечах вытаскиваем гроб -- прямо как в каком-то кладбищенском триллере. Вдруг слышу неподалеку сначала страшный мужской крик, потом женский визг и удаляющийся топот. -- А им вдогонку -- здоровый хохот двух мужиков с лопатами? -- Не, мы так, тихонечко, похихикали...

Простота.

Появление в жизни отца Алексия - Росинанта способствовало расширению добрых дел. Очень скоро живых пассажиров в его «газели» СТАЛО -- больше, чем мертвых. Развезти после службы прихожан, встретить на вокзале - чью-нибудь больную мать, организовать экскурсию в лавру для всех могильщиков района, сгонять на рынок к знакомому торговцу, который готов пожертвовать тонну осетровых голов для дома престарелых, -- монах уже не мог спокойно проехать по городу, чтобы не вспомнить о каком-нибудь важном деле.

«В таких случаях Алексий помогает, надо его просить», -- говорили между собой лаврские монахи и прихожане, не замечая, что обычно так выражаются, когда речь идет о святых.

Казалось, энергия монаха безгранична. Он мог делать несколько дел -- одновременно и рано или поздно выполнял все, что пообещал, причем неважно кому -- архиерею или последнему попрошайке у лаврских ворот. Отца Алексия любили и в монастырских кельях, и на городском рынке, где торговцы всегда БЫЛИ -- готовы выдать ему товар со скидкой и в рассрочку.

Он со всеми находил общий язык и мог решить любую проблему. «Алло, это Леша из лавры», -- так обычно начинался его телефонный разговор. Но если надо, умел быть по-пацански жестким и решительным -- особенно когда при нем злословили о его братьях по монастырю: «Я жалоб на лавру не принимаю!» Если кто-то его разочаровывал, он переходил с этим человеком на «вы» -- и этого окружающие боялись больше всего.

Однажды уставший отец Алексий пришел на ужин с большим опозданием и стал свидетелем того, как подвыпивший трудник пытался устроить дебош. Монах молча подошел, навис над ним всей своей двухметровой громадой: «Еще одно слово -- и ты у меня вон в том кипящем котле купаться будешь».

Некоторые братья бурной деятельности отца Алексия не одобряли: монах должен быть погружен в молитву, а не суетиться день и ночь, не барахтаться в мирских делах, как лягушка в сметане. По монастырским меркам он и правда проводил в храмах немного времени, молился больше во время работы на кладбище или за рулем.

Но от всех нападок его всегда защищал духовник лаврской братии отец Кирилл (Павлов) -- человек, пользующийся в Русской православной церкви огромным -- авторитетом. Его безмерно уважали все лаврские монахи, а он уважал отца Алексия -- значит, было за что.

Возможно, за то, что из всех путей угождения Богу этот монах ВЫБРАЛ -- самый прямой, избегая рассудочного познания веры и многочисленных «ловушек духовной жизни». Однажды хоронили лаврскую прихожанку. Ее семья жила на одиннадцатом этаже, а покойница была очень тучной женщиной, и спустить тяжелый гроб на первый этаж было решительно невозможно: в лифте он не помещался, а на узкой лестнице было не развернуться. Семейный совет битый час решал, что делать, все чуть не переругались. Наконец приехал отец Алексий. Он просто поднял покойницу из гроба, прижал к себе и в обнимку с трупом спустился на лифте.

Деньги.

«Мне духовник не благословил» -- так он отвечал на любую попытку оплаты его безплатных услуг. -- Однажды нам попался покойник с очень настырными родственниками, они прямо-таки насильно запихнули отцу Алексию купюры в карман, -- рассказывает отец Никон. -- Тогда он отошел в сторону и демонстративно бросил деньги в кусты -- так, чтобы те люди смогли -- их потом подобрать.

А в другой раз нам навязывали деньги и водку. От денег мы, естественно, отказались, а водку я взял, чтобы руки продезинфицировать. Отец Алексий стрельнул в меня глазами, но промолчал. А потом, в машине такой разнос устроил, что с тех пор я от любых подношений -- спасаюсь бегством.

-- А если приходилось иметь дело с состоятельными людьми? -- Такое тоже бывало. Иногда вдруг выяснялось, что бомжик -- вовсе не бомжик, и у него есть совсем не бедные родственники. Они хотели нас отблагодарить, и тогда Алексий поступал точно так же, как его предшественник в этом послушании -- преподобный Даниил Переславский. Просто рассказывал этим состоятельным людям, кому НУЖНО -- помочь: давал телефон, адрес или даже сам отвозил их туда на своем Росинанте. Недостатка в нуждающихся -- не было. Тем обидней было, когда на него возводили -- клевету и находились люди, которые этой клевете верили.

Смирение.

За несколько месяцев до гибели отец Алексий сильно изменился. Он стал тихим, задумчивым, почти перестал шутить. Могильщик Василий, который к тому времени уже стал человеком воцерковленным, однажды услышал такие слова: «Я с тобой поговорить хотел... Знаешь, в жизни не надо опираться на человека... Бывает так: человек умрет, а ты на него опирался -- и потом упадешь в пустоту... Я буду от вас потихонечку отходить, чтобы вы привыкали к самостоятельности». -- «Леш, ну что за дурь ты несешь», -- отреагировало духовное чадо.

-- Если быть духовно внимательным, то можно УВИДЕТЬ -- приближение смерти, -- считает отец Никон. -- В это время, Господь человека смиряет -- болезнями, тяготами, искушениями.

Последний год для отца Алексия был очень сложным. Он, как обычно, делал хорошие дела, а в ответ получал много неблагодарности. То на него какая-то мать подала в суд за то, что он не так похоронил ребенка. Бегала за ним, кричала. Хотя сама она даже, не присутствовала на похоронах. То он сделал одно дело для всего города, а его подставили, была куча проблем, он впал в депрессию, неделю на кровати пролежал, не вставая.

Я думаю, Господь таким образом СМИРЯЛ -- его перед смертью, доводил это сокровище до совершенства. -- Разве отец Алексий был недостаточно кроток?

-- Когда помогаешь людям, почти всегда ОДОЛЕВАЕТ -- грех тщеславия -- я это прочувствовал на себе. Тебя все -- благодарят, хвалят, носят на руках -- СПАСАЕТ только молитва.

К тому же, последняя зима была особо лютая, земля промерзла в глубину на метр. А у нас тут не просто земля, у нас тут глина: на морозе она лежит монолитом, не режется и не рубится, лопаты гнутся, легче камень долбить -- некоторые могилы мы сутками копали. В то время, как раз появился на свет знаменитый лом отца Алексия. Это было нечто. Сантиметров восемь в диаметре, два с половиной метра в высоту. Сделан из какого-то вертолетного сплава -- чтобы глина не налипала. После его смерти я пытался просто переставить этот лом с места на место. Не смог. Пришлось вызывать помощника.

Спать хочется.

Богатырское здоровье монаха подтачивала лишь одна болезнь -- ВЕЧНЫЙ недосып. Количество дел росло как снежный ком, чем БОЛЬШЕ отец Алексий помогал -- людям, тем чаще к нему обращались. Занимать время приходилось у сна -- сначала часы, а потом и сутки -- но времени не хватало.

Приближалось 17 декабря -- именины матери, которая к тому времени перебралась в Дивеевский монастырь Нижегородской области, где служила скитоначальницей. Алексий всегда почитал своих родителей -- о том, чтобы прогулять этот праздник, не могло быть и речи.

-- Предпоследний день его жизни был особенно тяжелым, -- вспоминает отец Зосима, -- Накануне он, кому-то допоздна помогал, клал фундамент нашей прихожанке, потом кого-то развозил по домам, лег спать поздно, проспал начало литургии, прибежал весь в слезах, покаялся, причастился и поехал к маме.

Через несколько часов он уснет -- за рулем. «Некто сказал Ему: “Господи! неужели мало спасающихся?” Он же сказал им:“Подвизайтесь войти сквозь тесные врата, ибо, сказываю вам, многие поищут войти, и не возмогут”» (Ев. Лк, гл.13). Эту ошибку на последней для отца Алексия литургии братия до сих пор воспринимает как его -- прощальное наставление.

На следующий день звук набата, возвестившего о гибели монаха, был особенно чистым -- без всякого человеческого акцента. До сих пор он немного шепелявил, но звонари нашли оригинальное решение -- перед каждым звоном стали мазать язык колокола клеем «Момент». Отец Алексий посоветовал.