Три первосвященника одновременно на святом престоле

Получив деньги за тиару, Бенедикт девятый считал, что он вполне честно узаконил эти действия, объявив своим преемником Иоанна двадцатого. Однако и Сильвестр третий дорого заплатил за свое избрание: три месяца на престоле никак не могли компенсировать тех сумм, которые он потратил на избирателей. И тогда оскорбленный в своих лучших чувствах Сильвестр третий во главе вооруженной банды вошел в Рим и напал на папский дворец. Иоанн двадцатый энергично сопротивлялся, и разгорелось ожесточенное сражение.

Тем временем Бенедикт девятый, успевший растратить свои капиталы, пришел к выводу, что и ему следует попытаться овладеть тиарой, чтобы продать ее во второй раз. Долго не раздумывая, он ворвался в Латеранский дворец и с шайкой проходимцев выгнал папу, которого он же туда водворил. В свою очередь и Иоанн двадцатый не пожелал покинуть город: деньги ведь он выложил на бочку! Словом, в Риме одновременно обосновались трое пап. Один обитал в церкви святого Иоанна, другой нашел приют у святого Петра, третий пригрелся в соборе святой Марии.

Что и говорить, Бенедикт девятый, Сильвестр третий и Иоанн двадцатый отлично устроились! Почтенная троица заключила союз, разумно разделив между собой церковные доходы и плоды своих вымогательств и хищений.

Каждую ночь веселые разбойники устраивали грандиозные оргии со своими наложницами и наложниками.

Как бледнеют перед теми пиршествами наши современные пирушки! Эти тиароносные сарданапалы в поисках новых запретных наслаждений стремились воскресить нравы Содома.

Соблюдая церковные традиции, почтенная троица отличалась необыкновенной щедростью в отношении своих возлюбленных и в короткий срок опустошила сокровищницу римских церквей. Драгоценные предметы божественного культа первосвященники приносили в дар культу Венеры. Ночь наслаждений они оплачивали драгоценным сосудом, дароносицей, распятием.

Апостольский престол уже не представлял для них никакого интереса, и потому надо было от него избавиться. Окончательно обанкротившись, святая троица устроила совещание; папы нашли поистине замечательный выход — они пустили святой престол с публичного торга.

После смерти Иоанна девятнадцатого, во времена понтификата Бенедикта девятого, престол святого Петра продавался с аукциона в четвертый раз, продавался как мебель старой кокотки!

Святая четвёрка

Как только стало известно об открытой продаже папской тиары, нашлись любители, которые тотчас же предложили хорошую цену. Мы представляем, какая горячка царила на этом аукционе! В конце концов тиара досталась римскому священнику Джованни Грациано, который оказался в состоянии предложить наибольшую сумму. Он и был провозглашен папой под именем Григория шестого.

По законам церкви папское звание является пожизненным; таким образом, в это время католическая церковь имела сразу четырех святых отцов, хотя функции папы выполнялись только одним.

В начале понтификата лицемерный первосвященник прикинулся кротким и добродетельным, чтобы люди забыли об истории его скандальных выборов. Он провел несколько реформ и в какой-то степени приобрел симпатию народа. Когда положение его укрепилось, он не счел нужным больше сдерживаться и решил наверстать упущенное. Не заботясь о соблюдении приличий, Григорий шестой пустил в ход самые разнообразные приемы, вплоть до конфискации имущества у состоятельных граждан, подвергая их пыткам и казням, чтобы не распускали язык и не жаловались.

Благодаря своей предприимчивости Григорий шестой с избытком вернул огромную сумму, истраченную на покупку престола.

Кровавая баня

Несчастная Италия, разоренная первосвященником, дошла до полного обнищания. По дорогам бродили шайки разбойников, так что паломники осмеливались идти в Рим лишь большими толпами.

В самом Риме жить стало опасно. Дошло до того, что грабители обворовывали могилы апостолов, уносили дары, которые щедро приносили верующие.

До тех пор пока от грабежей страдали частные лица, Григорий шестой ничего не предпринимал. Но когда дошло до ограбления церквей и гробниц святых, когда стала терпеть ущерб его собственная казна, он счел необходимым вмешаться. Он опубликовал грозный декрет, касающийся церковного имущества; о личной же собственности граждан он не упомянул ни слова. Впрочем, декрет не дал желанного эффекта. Напротив, грабежи даже усилились.

Тогда Григорий шестой пустил в ход угрозу отлучения. Эта мера оказалась более действенной, но вызвала гневный протест не только у бандитов, но и у всего населения — народ, выведенный из терпения все возрастающими аппетитами папы, рад был придраться к любому поводу, чтобы избавиться от тирана.

В один прекрасный день перед папским дворцом собралась весьма внушительная толпа, осыпавшая святого отца оскорбительной бранью.

— Истребить всех! — воскликнул святой отец.

Его приказ выполнили буквально. Кровавая резня была столь ужасна, что даже духовенство не выдержало и отказалось повиноваться папе. Кардиналы и епископы обратились с жалобой к императору Генриху Черному. Он тотчас явился и созвал собор для суда над папой.

Григория шестого низложили, но не за чудовищную резню, устроенную по его приказу (что значит жизнь нескольких сотен человек в глазах церковной иерархии!), а за покупку апостольского престола. Если бы избрание Григория шестого осуществилось законным путем, он, несомненно, был бы прощен и получил бы одобрение высшего духовенства.

Климент второй

Претерпев такое количество негодяев на святом престоле, римлянам следовало бы, как нам кажется, возненавидеть институт папства. Между тем он существует и поныне. Низложив Григория, Генрих Черный стал разыскивать ему преемника. Он собрал клир, сенат и представителей корпораций в церкви святого Петра и предложил немедленно избрать нового папу.

Он обратился к епископам, чтобы они назвали достойного кандидата на апостольский трон. Ответа не последовало. Император попросил объяснить, почему собор молчит. Тогда один из прелатов от имени всего клира чистосердечно признался, что римское духовенство находится в состоянии упадка и оно не может найти в своей среде человека, достойного носить звание первосвященника.

Императору ничего не оставалось, как предложить кандидатуру своего соотечественника, епископа Бамбергского, который и был возведен на трон под именем Климента второго. Этот прелат прославился своей эрудицией и умом. К тому же он отличался отменной скромностью — пришлось даже прибегнуть к силе, чтобы облачить его в священные ризы. Однако тотчас после своего избрания он стал таким же, как все его предшественники: высокомерным, алчным и отнюдь не щепетильным в делах материальных.

Кому сесть в кресло?

Еще несколько слов о Клименте втором. Первое, что он сделал, — это созвал собор, который должен был утвердить привилегии итальянских епископов и тем самым покончить с нелепым местничеством.

В первый день собора епископ Аквилейский и архиепископ Равеннский, воспользовавшись отсутствием архиепископа Миланского, заняли два первых места возле пустующего трона императора. Запоздавший архиепископ Милана, войдя в сенат и убедившись, что оба почетных места заняты, нахмурился и... решительно опустился в императорское кресло. Почтенные клирики замерли от неожиданности, а затем с яростью набросились на дерзновенного нарушителя.

Епископ Аквилейский заявил, что глава Милана по своему рангу не имеет больших прав, чем они, и потому обязан покинуть занятое им кресло. Обступив архиепископа, почтенные конкуренты пытались его согнать, прибегая даже к силе. Они цеплялись за полы его одеяния, но архиепископ энергично отбивал атаки противников, и согнать его с места не было никакой возможности — он, как пиявка, присосался к почетному креслу.

Ввиду того что мнения разделились, возникли прения, посыпались цитаты из священных текстов и уставов. Все говорили хором, кричали с пеной у рта, прокли., простите, — прерывали друг друга. Наконец усталость взяла верх над оскорбленным самолюбием; достопочтенные клирики, поостыв немного, стали выступать по очереди, произнося длинные, убедительные речи. В конце концов почетное место досталось архиепископу Равеннскому.

Разве эпизод этот не рисует тупого высокомерия представителей церкви? На следующий день собор занялся обсуждением прав священников, возведенных за деньги в сан во время предыдущего понтификата.

Некоторые епископы высказались за то, чтобы таковых просто низложить; папа, однако, проявил больше снисходительности, разрешив им оставаться на своих должностях при одном лишь небольшом условии...

Вы догадываетесь?

Еще бы! Догадаться не трудно, черт возьми! Они должны уплатить штраф святому престолу.

Римляне не очень жаловали первосвященников, избранных непосредственно императором. И Климент второй не избежал этой участи; правда, неприязнь носила пассивный характер из-за присутствия в Риме Генриха Черного и его армии.

С отъездом императора враждебное отношение к папе усилилось. Когда слухи о заговоре дошли до Климента второго, он решил не испытывать судьбу и временно вернуться на родину. Однако судьба смеется над самыми осторожными людьми. Прибыв в родные края, Климент второй умер, просидев в общей сложности на троне девять месяцев.

Старый знакомый

Готов побиться об заклад, что вы не ожидали в четвертый раз встретиться с достопочтенным Бенедиктом девятым, с которым мы расстались в тот критический период его жизни, когда при участии двух своих коллег — Иоанна двадцатого и Сильвестра третьего — он продал святой престол с торгов.

И все же именно его, Бенедикта девятого, мы имеем честь представить вам, как преемника Климента второго.

Поразительно цепкий папа: присосался к престолу — не оторвешь.

Перед тем как покинуть Италию, Генрих Черный изгнал оттуда Григория шестого, дабы помешать «разжалованному» папе воспользоваться временным отсутствием Климента второго и занять его место. Именно это обстоятельство помогло Бенедикту девятому вновь завладеть престолом.

Когда римляне узнали о смерти Климента второго, они отправили послов к императору с просьбой утвердить папой архиепископа Лионского. В то время как послы выполняли свою высокую миссию, Бенедикт, «клятвопреступник, прелюбодей, кровосмеситель», покинул город Пезаро, где он укрывался, явился в Рим во главе шайки разбойников и как ни в чем не бывало, провозгласил себя папой.

На этот раз он продержался на престоле немногим более восьми месяцев. Не хватило бы целого тома для перечисления всех преступлений, совершенных им за такой короткий срок. Грабежи, убийства, оргии, как и в прежние времена, оставались его основным занятием.

Ему не было полных тридцати лет, но на вид это был дряхлый восьмидесятилетний старец — настолько измотал его распутный образ жизни. Для того чтобы избавить Рим от такого чудовища, императору пришлось пустить в ход самые страшные угрозы. 17 июля 1048 года Бенедикт отрекся от сана, но предварительно нашел лазейку для своего возвращения. Он попросил аббата Варфоломея, который пользовался у народа репутацией святого, явиться в папский дворец, изъявив желание покаяться ему во всех своих преступлениях.

Честный аббат, настоятель обители Гротта-Феррата, видимо, и впрямь обладал недюжинным чутьем, раз князья, когда у них возникали прения, приглашали его в качестве арбитра. Но на этот раз он остался в дураках, когда тиароносный притворщик после публичной исповеди заявил ему о своем решении уйти от мира и закончить жизнь в полном уединении.

В следующей главе мы увидим, как он сдержал свое слово.

Бенедикт девятый — на веки вечные...

Итак, Бенедикт девятый на что-то еще надеялся, когда разыгрывал сцену покаяния и отречения. Мерзкий комедиант, выступая в роли кающегося грешника, рассчитал правильно: римляне не стали преследовать его, поверив, что он отрекся от мирской суеты и решил принять монашество; Бенедикт беспрепятственно готовил новый трюк для своего возвращения.

Сейчас же после отъезда Бенедикта из Рима епископ Бриксенский, назначенный императором, взошел на святой престол под именем Дамасия второго.

Через двадцать три дня Бенедикт девятый, укрывавшийся в окрестностях города, подослал к новому папе отравителей и, не дождавшись его погребения, при поддержке солдат графов Тосканелли напал на Латеранский дворец. Последнее царствование тиароносного чудовища длилось шесть месяцев.

Проводя все время в оргиях, описывать которые мы отказываемся, он дошел до последней степени истощения.

Генрих Черный отправил тогда в Рим своего кузена Бруно, который был провозглашен папой под именем Льва девятого.

Бенедикт, окончательно изнуренный оргиями, не нашел в себе сил, чтобы противодействовать императору и римскому населению. Он удалился в монастырь Гротта-Феррата, где вскоре и умер в возрасте тридцати трех лет. Смерть была единственным разумным актом его жизни.

Гони монету!

Гони монету! — кричит у входа в балаган скоморох; этот призыв следовало бы запечатлеть на фронтоне каждого балагана, называющегося храмом. «Гони монету! Раскошеливайся!» — вот девиз всех священников: в прошлом, настоящем и будущем. Династия священников всегда почитала деньги.

Папы, оставившие по себе добрую славу, тоже не являются исключением в

этой области. Это относится и ко Льву девятому. Весьма возможно, что он и не был плохим человеком. Большинство историков изображает его мягким и благожелательным правителем. Однако и этот папа, являющийся белой вороной, не упускал случая и, где мог, со священным рвением спекулировал на глупом легковерии паствы.

В 1049 году он созвал собор епископов Италии и Галлии, чтобы аннулировать все должности, проданные некогда его предшественниками. Однако после внимательной проверки оказалось, что, если низложить всех клириков, которые купили свои звания, останется только закрыть на замок все церкви.

Что же вы думаете, как поступил строгий священник Лев девятый? Воспользовавшись этим обстоятельством, он, не дрогнув, пошел по стопам Климента второго, сохранив за клириками купленные ими звания при условии уплаты штрафа в пользу святого отца.

Через год после созыва собора аббат монастыря Сан-Реми воздвиг новую церковь, и папа прибыл на ее освящение. О предстоящей церемонии знала вся Галлия; народ стекался толпами не только из соседних городов и деревень, но также из далеких провинций. Легковерные простаки, окружив гробницу святого Реми, возлагали на алтарь богатейшие дары.

Энтузиазм был велик, тот, кто не смог продвинуться поближе, бросал свои дары через головы верующих на склеп блаженного святого. Монахи, трудясь, как пчелы, собирали лепту богомольцев, перетаскивая дары в недра монастыря и в свои кельи. Время от времени первосвященник показывался верующим, дабы возбудить еще большее рвение у разгоряченных и без того дураков. «Жертвуйте, — как бы говорил он всем своим видом, — жертвуйте святому Реми!»

Наконец к вечеру измученные непрерывной беготней монахи вынуждены были закрыть базилику.

Мы не знаем, какую именно сумму преподнес монастырь Льву девятому за участие в благочестивом обмане. Надо думать, монахи не поскупились, ибо выручка была огромна, да к тому же известно, что первосвященники не имеют обыкновения раздавать свои благословения даром!

Признание святого отца

В конце понтификата Льва девятого знаменитый богослов Петр Дамиани обратился к нему с посланием, достаточно любопытным, чтобы его процитировать здесь. Петр Дамиани обратился к святому отцу за советом по поводу скандальной жизни духовенства.

"Наши прелаты, — писал богослов, — открыто предаются распутству, бражничают, скачут верхом, бесстыдно сожительствуют с любовницами в епископских дворцах. Эти недостойные служители толкают верующих в пропасть, а простое духовенство дошло до последней степени развращенности, и нам ничего не остается, как лишить священников права совершать обряды святых таинств. Звание священнослужителя заслужило такое презрение, что мы вынуждены набирать служителей бога среди продажных людей, прелюбодеев и убийц.

Некогда апостол объявил достойными смерти не только тех, кто совершает преступление, но и тех, кто терпимо относится к ним. Что сказал бы он, ежели, возвратясь на землю, увидел бы духовенство наших дней! Распутство духовенства ныне так велико, что священники грешат с собственными детьми. Негодяи ссылаются на развращенность римского двора, а так как у них есть такса для отпущения всех грехов, то они совершают преступления со спокойной совестью».

Петр Дамиани приводит несколько папских постановлений, отличающихся возмутительной непристойностью. Из уважения к нашему читателю мы отбираем из них наиболее пригодные для печати. Но даже эти тщательно выбранные цитаты дают достаточно ясное представление о церковном кодексе. «Священник, не являющийся монахом, случайно согрешивший с девственницей, должен каяться два года и поститься в течение трех великих постов, вкушая лишь хлеб и воду по понедельникам, средам, пятницам и субботам. Если молодая девушка посвящена богу и если грех совершался систематически, то эпитимия должна продолжаться пять лет. Простой клирик за такой проступок должен нести эпитимию в течение шести месяцев, а каноник — в течение двух лет».

Приведя ряд подобных примеров, Петр Дамиани умоляет папу принять необходимые меры к тому, чтобы положить конец разнузданности духовенства.

Ответ Льва девятого звучит как признание, далеко не беспристрастное; оно стоит того, чтобы его процитировать.

«Грехи, упомянутые вами, — писал он Петру Дамиани, — достойны самой суровой кары. Совершившие хотя бы один из них вполне заслуживают отлучения от сана. Однако число священнослужителей, повинных в этих грехах, делает меру эту совершенно неприемлемой и заставляет меня сохранять в церкви даже преступников».

Как много нынешних церковников сокрушается, вероятно, что прошли времена, когда духовенство пользовалось такой свободой. В наши дни светская власть карает носителей рясы, не сумевших скрыть свои грехи. Церковники называют это «гонением на религию».

Было бы глубочайшим заблуждением думать, что моральный уровень клириков вырос. Дело просто в том, что теперь им приходится лицемерить и скрывать свои гнусности: они не столь могущественны, как прежде, чтобы пренебрегать общественным мнением, ибо главенство их над миром все же ограничено.