Богатырь подонком быть не может

«Мужество есть не что иное, как твердость в истине и сопротивление врагам».

Препоподобный Антоний Великий

Интервью на тему «Личность насильника»

– Тема нашего сегодняшнего разговора – личность насильника, под которым мы понимаем человека, который совершает моральное или физическое насилие, в том числе сексуальное, с целью получения материальной выгоды или какого – либо удовольствия.

Как вы считаете, какие люди становятся, как правило, насильниками: люди сильные или слабые?

– Сразу сознаюсь в том, что у меня не было столь обширного опыта общения с насильниками, извращенцами, преступниками и прочими отбросами человеческого общества, чтобы я мог досконально разбираться в устройстве их психики. Но, тем не менее, занимаясь вопросами прикладной психологии, некую ретроспективу на эту тему я составлял и с качественным составом этих забавных персонажей знаком.

Прежде всего, надо сказать, что люди не становятся кем бы то ни было внезапно, процесс формирования личности не бывает одномоментным и революционным, но всегда «количество переходит в качество» (Гегель). Нельзя сегодня быть милым и приятным человеком, а завтра превратиться в изверга. Прежде чем какое‑либо наше действие появляется в объективной реальности, оно существует в нашем сознании на уровне идеи, прорастает в душе человеческой, и лишь потом, переполнив сознание, выплескивается наружу. Зигмунд Фрейд утверждал, что человеческая жизнь – это реализация детского комплекса. Как правило, люди, ущемленные чем‑то в детстве, в своей зрелой жизни часто реализуются через внешнюю агрессию, доказывая себе свое соответствие своим уродливым, вымышленным представлениям о собственной полноценности.

Не представляю, чтобы сильный человек мог утверждаться столь низким и чудовищным образом, как с помощью насилия над слабым и беззащитным. Причем насилие абсолютно, оно равно опасно в любом своем проявлении, даже если это насилие служебного характера или имеет общепринятые формы.

Поясню, о чем идет речь. Так, например, на насилии построена вся армия, где человек, старший по званию, в состоянии свободно и безоговорочно послать человека, младшего по званию, на смерть. Армейское насилие столь абсолютно, что оно не подразумевает даже обсуждения данного решения. То есть, заведомо понимая, что обречен погибнуть, ты не имеешь права не выполнить полученный приказ. Это общепринятое во всех армиях мира условие ее успешного функционирования, но оно чудовищно. Единственное оправдание этому насилию заключается в принятии того, что смерть, на которую ты обрекаешься – твой выбор. Что на самом деле ЭТО ТЫ решил сам, что по‑другому нельзя и поэтому, а не из‑за страха, ты будешь подчиняться. Принимая присягу на верность своей стране, мы вверяем свои жизни командирам, которые нами руководят. Мы любим свою Родину, мы стоим под нашим Флагом и мы за него погибаем, принимая это насилие как служение высшим идеалам. Свято веря, что мы всё делаем правильно. Остается надеяться, что командиры по милости Божьей избегут опасности ошибки в принятии своих решений…

Вот пример общепринятой формы насилия, которая чудовищна по сути своей, но является необходимой потерей, без которой не добиться великих целей, стоящих перед людьми, защищающими свою страну, свой народ.

Что же касается соотношения силы человека и его склонности к патологическим проявлениям насилия, то хочу сказать, что крайне редко действительно физически сильный человек начинает демонстрировать какие‑то изуверские формы поведения. Но, тем не менее, такое тоже бывает, а вот это уже действительно мерзость!

Но тут возникает другой вопрос: а о какой именно силе мы говорим? Зачастую физическая сила не подразумевает силы духовной, и наоборот, даже титаническая духовная сила легко умещается и в тщедушном теле. Конечно же, физическое начало в большинстве случаев помогает личности сформировать доброе и сострадательное отношение к другим людям, готовность к прощению, основанные на том, что сильный человек зачастую не нуждается в суетных попытках кому‑то что‑то доказывать, будучи уверенным в своей социальной полноценности и доминанте. То есть сила в идеале рождает благородство. И нет ничего более омерзительного, чем человек, «своровавший чужой костюм»: вызывающе крепкий парень, ведущий себя как мерзавец.

Богатырь вором, лжецом и подонком быть не может. Нет таких сказок на Руси!

Гораздо более простительно малодушие человека слабого, чем подлость человека, внешне достойного, но недостойного внутренне. Но в связи с этим говорить о какой‑то отчетливой классификации людей по внешним признакам очень сложно.

Не все могучие люди являются в полном смысле этого слова людьми, и не все люди внешне не столь вызывающе успешные, являются заведомо потенциальными негодяями. Тем не менее, когда я занимался изучением этого вопроса, то установил, что подавляющее большинство преступников, проявивших насилие в отношении женщин, детей и стариков, как правило, являются людьми, ущемленными в детстве, воспитанными в неполноценной семье, избиваемыми и унижаемыми в прошлом или настоящем.

Они решили ответить всему миру подобным, симметричным образом, понимая, что реализоваться, как агрессоры они могут только по отношению к ещё более слабым существам, направляя своё демоническое ожесточение на детей, женщин и стариков.

– Скажите, пожалуйста, каковы, на ваш взгляд, в среднем жизненные перспективы человека, любящего совершать насилие ради удовольствия? Может ли он стать счастливым, прожить долгую и большую жизнь?

– Вы знаете, существуют две взаимопроистекающие формы: демонизм, переходящий в сатанизм. Демонизм – это жизнь неких духовных сущностей, которые наполняют наш мир, и которые населяют царство князя мира сего. Когда вдруг человек начинает испытывать какие‑то влечения, какие‑то сладострастные тревоги, связанные с представлениями о насилии, он поневоле передает себя по чуть‑чуть, по крупинке в лапы диавола, который более не отпустит его никогда, не случись в жизни этого истязаемого адом человека, покаяния и смирения перед Богом. Может ли быть счастливым человек, потерявший свою Душу? Наверное, да, но это счастье диавола, который, брызгая слюной, пожирает свою жертву.

Выбор у каждого свой, мне видится, что это «счастье» не для человека, созданного по Образу и Подобию Божиему. Поэтому лично меня ужасает тот конец, который уготован насильникам, я не могу понять, как собираются умирать подобные люди.

Жить можно по‑разному. Но как страшно умирать, готовясь предстать перед Богом! Как они пройдут Страшный суд? На какие муки и на какой ужас они себя обрекают? Ужаснемся и не уподобимся.

Впрочем, выбор у каждого свой, это и есть свобода человека, дарованая нам самим Богом для того, чтобы выбор каждого был именно личным, именно свободным и подлинным. Пусть воля наша соединится с Волей Бога, приближая Царствие Небесное «на земли, яко на Небеси».

– Как, на ваш взгляд, следует правильно относиться к насильнику после того, как насилие уже совершилось, если у жертвы нет возможности его преследовать и наказать? Можно ли и нужно ли прощать насильника, или нужно использовать полученный опыт для того, чтобы накапливать в себе ненависть, готовясь в будущем отомстить?

– Зачем в мире насилие? Почему оно среди людей? Это проявление испорченной Адамом природы человека, которая из Божественной стала полной страстей, искушений и мерзостей. Зачем диаволу нужно было искушать Адама и Еву в саду? Для того чтобы показать Богу напрасность Любви к созданному Им человеку, показав Создателю всю греховность человеческой натуры, исполненной непослушания и недоверия Создателю. И Каин убивает Авеля…

Как можно мириться с абсолютным злом? Я уверен, что насилие совершается для того, чтобы возбудить ненависть и злобу в сердце объекта насилия. Чтобы сатана поселился и там, заражая собой всё, к чему прикасается ненависть.

Так вот, это категорически недопустимо, как категорически недопустимо и невнимание к насилию. То есть в равной степени необходимы духовное прощение насильника (бесстрастие к преступнику) и отсутствие злобы по отношению к нему, но вместе с тем полное понимание недопустимости продолжения данного насилия или его повторения в будущем. Не испытывая ненависти, злобы или подобных вещей, препятствуя им силой своего Православного Духа, мы тем не менее обязаны прекратить насилие всеми доступными способами. Я обычно говорю так: как Православный человек я прощаю насильника, как Господь простил людей, поднявших его на Крест, но как солдат я проломлю ему голову, исполняя боевой приказ или основываясь на принятых государством законах, и отвечу за это перед Богом, ни секунды не колеблясь, но покаянно склонив голову.

То есть прощу – по сердцу своему, но уничтожу – по долгу своему, долгу отца, солдата, гражданина. Потому что не имеет права на жизнь то, что оскорбляет лицо человеческое, нелюди это, и не место им среди нас. «Мужество есть не что иное, как твердость в истине и сопротивление врагам», – говорил Преподобный Антоний Великий.

– Скажите, следует ли планировать месть и по возможности совершать ее? Если со времени насилия проходят годы, то нужно ли быть постоянно готовым к мести насильнику, помнить о ней, либо нужно оставить всё в прошлом и забыть?

Когда не знаете, как поступить, то представьте себе, как поступил бы Спаситель… Как поступил бы в любом из ваших случаев Богочеловек, который предпочел взойти на Крест, явив пример высшего проявления Любви, побеждающей зло.

Положитесь на Господа. Лелеять в себе злобу, ненависть и строить в себе жесточайшие планы – значит, разрушать свою Душу, по кусочку отдавая ее диаволу, который и занимается тем, что пытается вызвать у нас эти чувства, чтобы завладеть нами, отвращая нас от Бога.

Если Господь Бог по своему промыслу однажды столкнет нас с человеком, который должен быть наказан, то будьте готовы к этому событию и не проморгайте его. Поразительным образом, несколько раз, через достаточно длительные промежутки времени я встречал людей, которые были крайне не рады нашей встрече. И меня поражало, с каким тонким юмором, по промыслу Небес, эти встречи устраивались. Казалось бы, они не должны были состояться никогда. Но они состоялись, и люди выглядели совершенно не так, как в прошлом, в ходе того события, которое нас связывало. В моем случае речь идет не о насилии, речь идет о мерзких людских поступках, о предательстве и подлости, например.

Поэтому, скажу вновь, положитесь на Господа. Простите человека всем сердцем своим, но не забудьте то, что он сделал. И если Господь сподобит вас стать инструментом Промысла Его, без всякой злобы, помолясь, исполните свой долг перед Богом и гражданский долг перед людьми по очищению земли от мерзости, любым доступным для вас способом, но адекватно социальной угрозе.

Боже, милостив буди нам, грешным!

– Андрей Николаевич, скажите нашим читателям свое напутственное слово о том, как следует относиться к насильникам и как побороть свой страх перед ними.

– Давайте поговорим чуть шире, применив термин «злой человек». В «Домострое» есть замечательное правило: «блудливых детей надо пороть». Человека злобного, агрессивного надо воспитывать. Не ходите мимо злых людей. Выясняйте, почему они такими стали, не ленитесь с ними говорить. Потому что «…в начале было Слово, и Слово было у Бога и Слово было Бог» (с).

Если человек не понимает слов, такое бывает, то тут «если сердцу не прикажешь – надо в печень постучать». Я вполне спокойно допускаю такой вариант. Потому что неравнодушная позиция социального окружения к источнику зла поневоле это зло искоренит. Поэтому не будьте равнодушными людьми и поверьте, этот мир изменится к лучшему… Вера без дел мертва (с). Добро не может быть смешным, а значит, оно вполне может быть с кулаками, потому что кусаться беззубыми деснами – щекотно и не умно!

Подвиг каждый день

«…Мы не выбирали ни страну, где родимся, ни народ, в котором родимся, ни время, в котором родимся, но выбираем одно: быть людьми или нелюдями».

Патриарх Сербский Павел

«…Невозможно превратить землю в Рай, надо помешать превратится ей в ад».

Патриарх Сербский Павел

...

В Православии епитимья, состоящая в отлучении от причастия Святых Тайн, назначалась за грехи явные и более важные. Существовало такое указание правил святых отцов относительно сроков отлучения:

еретикам и раскольникам – доколе не отрекутся от своих заблуждений;

кровосмесникам – на 12 лет;

прелюбодеям – от 9 до 15 лет;

убийцам – до 25 лет;

солдатам, вернувшимся с войны – до 12 лет;

мужеложникам – до 15 лет;

скотоложникам – до 15 лет или до конца жизни;

клятвопреступникам – до 10 лет;

волшебникам – до 25 лет;

гробокопателям – на 10 лет.

В латинском обряде Католической церкви епитимья назначается священником кающемуся во время каждой исповеди. За исключением особых случаев епитимья заключается в прочтении определённого количества молитв.

Интервью на тему «Как стать сильным человеком»

– Андрей Николаевич, в течение трех предыдущих интервью, посвященных уличной самообороне, виктимности и личности насильника, вы вновь и вновь в различном контексте доказывали необходимость быть духовно сильным человеком, неприемлемость слабости и сомнений в тех случаях, когда речь идет о необходимости сопротивления злу. Подобная же позиция по этому вопросу прослеживается во множестве предыдущих ваших выступлений и ваших книгах. Учитывая важность проблемы противостояния насилию, не менее, если не более важной является проблема противостояния собственной слабости, проблема ее преодоления. Ведь для каждого из нас целью защиты себя является не демонстрация силы собственного духа, не просто какое угодно противодействие своему убийству, а все – таки победа над противником, сохранение своего и своих близких здоровья или имущества.

Поэтому теперь хочется предложить вам в максимально сконцентрированной форме дать как можно более пригодный для практического и немедленного использования развернутый ответ на простой и более чем насущный для каждого из нас вопрос: КАК стать тем сильным человеком, который сможет воспользоваться вашим призывом «не давать себя убивать»? Что же нужно делать, чтобы быть готовым не просто дать отпор, но дать его успешно? Чтобы не быть жертвой? Есть ли у вас какая‑нибудь универсальная формула, которая бы учитывала этот нюанс?

– Жизнь – категория очень простая. Она даже какая‑то наивно простая. Сложности в ней никакой нет. Помните, был замечательный фильм – «Подозрительные лица»? Там сидит такой американский «милиционер», и объясняет какому‑то персонажу: «Ты понимаешь, на улице нет тайн. И когда какого‑то человека убили, то его зарезала его пьяная баба, потому что они поругались на кухне. Ну, или ее брат двоюродный, потому что денег занял, а отдавать не хочет» (с). Нет тайны в нашей жизни, она проста, как грабли. И когда мы начинаем искать какие‑то вселенские заговоры, организованную преступность, продажных чиновников, когда мы начинаем понимать, что мы бессильны против этого вселенского зла, то мы врем сами себе, лелея в себе вымышленное бессилие, как повод для нашего бездействия. Потому что мы сами себе радостно объясняем, почему именно мы ничего не можем, а значит, предположительно «имеем право» сидеть на попе ровно, в липком ознобе ожидания конца света, судорожно теребя в уме косвенные признаки начала конца.

Мы врем себе. Мы – всесильны. Мы можем всё. Мы можем и имеем данное Богом право хотя бы попробовать. Мы можем хотя бы упасть на великом пути к своей цели. Есть еще замечательное кино – «Полет над гнездом кукушки». Сидят сумасшедшие в дурдоме, и персонаж Джека Николсона говорит: «А давайте поспорим на один доллар, что я вырву сейчас вот эту мраморную мойку, проломлю стену и убегу?» Идиоты, подумав некоторое время, говорят:

– Да она двести килограмм весит!

– Нет, ну а давай поспорим?

– Она весит двести килограмм!

– Но один доллар?

– Ну, давай!

Герой Николсона схватился за мойку… И не смог.

– …Но зато я попробовал… Я ПОПРОБОВАЛ!

Я даже сейчас не могу говорить без слез, вспоминая этот фильм… Как это красиво! Как честно! Как бесстрашно… даже если «чудовищная цена» вопроса целый доллар. Не бойтесь ничего, а в особенности показаться смешными и слабыми, страшнее показаться просто никем… Кидая вызов диаволу, мы уже перестаем быть смешными, даже если нас через секунду раздавит эта махина ненависти, но мы бросили этот вызов, выбор наш был очевиден, а значит, мы сражались хотя бы секунду! Какое счастье!

У каждого из нас есть шанс. Шанс начать Жить. И когда мы даже не решаемся им воспользоваться, мы превращаем свою жизнь в фантик от конфеты: мы зря родились. Как точно подметил классик: люди часто умирают в 20 лет, а хоронят их в 80 (с). Если это так, то нам не место на этой планете, какой смысл отравлять ее трупным смрадом 60 никчемных лет…

Если мы живые трупы, то не Православные мы, а кусок позора. И всё, что с нами происходит, мы заслуживаем по попущению Божьему, за инфантильность и чудовищную слабость нашу. Потому что люди более циничные, злые, более грязные, имеют хамское право вытирать ноги об нашу безвольную голову. Если только мы позволяем им это сделать.

Повторяю и не перестану: в здоровом организме глисты не живут. Я не верю ни в какие заговоры, способные победить Русского человека. Я их видел всех в одном месте. Что‑то ниже пояса. Никому не позволительно, никому, никакой нации, никакому человеку, никакой политической или иной силе. Никому не позволительно ставить на колени человека, который может стоять на коленях только перед Богом, Флагом Родины и перед Мамой. Потому что мы – рабы Божии и только Его. Потому что над нами то высшее, что дало нам жизнь, и то, что, по большому счету, является мерилом всего, что мы делаем. Потому что единственный идеальный образ того, к чему мы все стремимся, был приколочен людьми к Кресту и именно Он горит в наших сердцах!

То есть мы в любом случае расплатимся за нашу жизнь. Только кто‑то, содрогаясь от ужаса никчемности прожитых лет и ужаса надвигающегося Суда Божьего, а кто‑то – весело закрыв грудью амбразуру, победив бездушный вражеский металл и уйдя на Небеса Мучеником.

И тут личный выбор‑то за каждым из нас. И звать кого‑то, куда‑то с собой, наверное, даже неприлично, потому и воля, и свобода дана каждому от Бога и в равной мере. И одно дело, когда ты такой «молодец‑молодец», и ты готов к поступку во имя Веры своей и долга своего, и каждый день приближает тебя к избранной цели, а другое, когда тебе срочно нужна какая‑то банда, «пионервожатый‑фюрер», костыли и памперсы, чтобы тебе одному, по немощи очевидной, не страшно было, чтобы было за чьей спиной схорониться, если что.

Если шагая по избранному Пути, мы окажемся рядом, значит, мы шли в одном направлении, и Слава Богу! Если мы шагаем строем, значит, наши Пути совпали до миллиметра! Вот это и есть подлинное, а не стадное национальное единство.

Что же касается того, как стать сильным человеком на практике, то ситуация следующая: существует стратегия и существует тактика. Большинство преподавателей рукопашного боя предлагают своим ученикам подготовку по принципу: «что мы будем делать, если…» Например, если меня пытаются ударить правым кулаком в левый глаз, то я его зажмуриваю и ломаю бровью вражескую конечность… (шутка).

Меня это поражает. Мы абстрагируемся от того, кто именно собирается поражать ваш любимый глаз? Здесь разговор должен идти скорее не о том, что мы будем делать в конкретных прикладных ситуациях, а о том, кто мы такие и кто нам противостоит вообще, то есть, что такое окружающий мир, насколько и как именно он агрессивен по отношению к вам, насколько лоялен. И стратегически важно не то, что мы собой представляем, с точки зрения тактико‑технических возможностей, сколько с точки зрения воспитания, нравственности и духовной составляющей, позволяющих реализовать наш арсенал в полной мере и не ошибиться при этом. То есть Духа нашего, способного на победы или сжатого в горошину от ужаса.

У меня был один непатриотичный пример, который мне очень врезался в память. Свою срочную службу я проходил в 1983–1985 годах, в то время у нас в СССР еще не было какой‑то острой межнациональной проблемы. Но и тогда в Советской армии было всё «нормально»: там были так называемые старослужащие, которые благополучно дубасили вновь прибывших военнослужащих, которых называли духами, и все как‑то к этому привыкли и смирились. И вот я увидел, как в нашу часть прибыла небольшая группка каких‑то маленьких худых ребят, которые вдруг начинают проявлять какие‑то чудеса героизма. Я в первый раз увидел, как, казалось бы, незыблемые конвенционные взаимоотношения казарменной иерархии наткнулись на ситуацию, когда какой‑то мальчик начинает проявлять себя вне принятых законов. Он не собирался делать ничего, он не собирался подчиняться никому. Его пытались бить – он дрался, за него тут же вступались его соплеменники, все бурно получали, и как ни в чем не бывало, вновь огрызались.

И вдруг вся эта отлаженная система армейского террора, которая работала долгие годы, начала растерянно буксовать в конкретном примере, на одном квадратном метре. Тогда я очень удивился: ну вот что есть в этом человеке? Пятьдесят килограммов костей и кожи? Он был совсем малыш, восемнадцать лет, совершенно неопытный человек с тонкой шейкой, не говорящий толком по‑русски и с трудом понимающий, куда он попал. Тогда у меня и появились первые сомнения относительно того, что же является для человека основополагающим с точки зрения его возможностей изменить окружающий мир. Если какой‑то нерусский мальчик смог это, отчего это по сию пору ленятся делать Русские Мужчины, живущие в своей стране?!

Основное внутреннее качество – это самоуважение, основанное на конкретных делах и знаниях относительно себя самого. То есть не то, что я начитанный парень и у меня хорошие оценки в школе, что тоже немаловажно, а то, что я представляю из себя как личность. И здесь возникает огромная пропасть между нашей педагогикой и реальной жизнью. Возникает огромная пропасть между той культурой, которая определялась «Домостроем» и имперским патриотизмом, и тем, как у нас происходит воспитание в семье сейчас. Я – категорически Православный человек, крайне этим горжусь и называю себя воинствующим Православным. Что вовсе не означает, что я хожу по квартирам с автоматом, но означает, что моя религия – это религия воинов Христовых, которая тысячу лет вела Русских солдат‑богатырей к нашим славным победам.

«За Веру, Царя и Отечество!» у нас получалось такое, что у других, более яростных и агрессивно выглядящих, не получалось, как бы они ни скалили зубы и ни дышали ядом.

У каждого современного человека есть собственные воззрения и представления о должном, необходимом и невозможном. Чем они ближе подходят под определения доминирующей религии, принятой его нацией, чем более эти закономерности являются универсальными на каждый день, тем проще человеку принимать то или иное решение, не особенно задумываясь о нем. Потому что это решение конвенционно – то есть безоговорочно – принимается им когда‑то ранее и напоминает боевой приказ – закон совести его.

В этом есть какая‑то суровая правда. Я понимаю, что казарменными уставами мерить нашу жизнь, наверное, было бы не очень правильно. Но насколько проще живется человеку, у которого есть простота и прямолинейность суждений! Любые витиеватости или сомнения – ловушки лукавого. Помните, как у братьев Карамазовых: диавол водит человека между Верой и неверием, он болтает его где‑то посередине, обманывая, лукавя, маня поисками собственной правды и выгоды.

Воспитывая себя в избранных Верой рамках, находя каждый день что‑то новое для себя и двигаясь по однажды избранному пути, мы делаем себя сильными. Здесь не важно, чем же именно занимается человек в повседневной жизни. Ну, предположим, он забивает костыли в шпалы. Здоровый парень, де факто, весь готовый к любому отпору, и так далее. А вот мальчик – он занимается флейтой. И он, по идее, должен быть совершенно ни к чему не готов, потому что он в дудочку дует?

Так вот, это далеко не однозначные выводы. Потому что может оказаться так, что вот этот самый мальчик с дудкой – гораздо более волевой и готовый к отпору человек, чем дядька с огромными мускулами, огромными кулаками и зверским лицом. Потому что мальчика воспитал героический отец, а бугай воспитан трусом и прячет свое малодушие за маской брутальности.

Танк без топлива – груда пугающего металла, гниющая в болоте!

Мы сражаемся не мышцами, не своим внешним видом – мы сражаемся невозможностью иного выхода в ситуациях, когда сражения неизбежны. Скажу более, неизбежность сражения и принятие решения по применению грубой физической силы – это очень тяжелое решение, которое должно основываться на фактах, абсолютно указывающих, что по‑другому быть не должно и не может. И здесь, к сожалению, опыт должен быть прикладным, а не умозрительным. Я считаю, что мальчики в детстве должны драться. Просто обязаны это делать. И здесь спортивные секции как нельзя лучше могут увести ребят из хулиганского поведения в поведение более или менее корректное, но драться нужно обязательно, чтобы понимать, что такое боль, понимать, что такое усталость, понимать, что такое воинский Дух, Честь и достоинство. Достоинство – не с точки зрения гордыни, а итог проявленного мужества, лишь как радость за совершенный Поступок, со словами благодарности Богу.

И если мы хотим понять, как будем поступать в будущем, мы должны оглянуться назад и понять, как поступали в прошлом. Люди не меняются, как говорил Шопенгауэр, и здесь я с ним совершенно согласен, с точки зрения того, что человек неизменен, если он уже состоялся как личность, и как в свое время говорил В. А. Сухомлинский: «Всё, что происходит с личностью после четырнадцати лет, не имеет большого значения для формирования этой личности». Он же говорил: «Есть три вещи, которые необходимо утверждать в мальчиках и юношах, – долг мужчины, ответственность мужчины, достоинство мужчины…Пусть ваш воспитанник будет непокорным, своевольным – это несравненно лучше, чем безмолвная покорность, безволие».

Поэтому в детстве мы должны пройти тот самый коротенький, но настоящий путь, хоть он будет и игрушечным, с точки зрения взрослого человека, который позволит нам становиться теми, кем мы должны стать. А дальше – «делай, что должен, и будь что будет!» (с) Марк Аврелий.

– До четырнадцати лет немалую роль в воспитании людей играют их родители. Если мальчики должны обязательно драться, то учить их драться должен отец? А как быть, если он не умеет этого сам, если он всё время занят или его вовсе нет?

– Здесь я хотел бы сказать вот что: родители ничего не должны детям. Они их родили. Я очень долго жил в Германии и пришел к выводу, что у немцев до странного уравновешенное отношение к взрослеющим детям: «я его родил, я его кормил и одевал, ну и, в общем, всё! А что там из него получится – это совершенно не мои проблемы». Поначалу меня как‑то коробило от этого, пока я не понял некоего внутреннего смысла происходящего. Так вот, по моему глубокому убеждению, основанному на долгих наблюдениях, никакого иного воспитательного момента, кроме личного примера, не существует. Если папа сидит на табуретке с банкой пива в одной руке и с сигаретой в другой и говорит: «Сынок, не кури!» – отхлебывает пивка: «И не пей!», то сынок говорит: «Конечно, нет!» А потом заходит в подъезд, думает: «Как же я хочу походить на своего папу! Какой он замечательный человек!» Достает папиросу, которую он только что своровал, закуривает, а потом находит недопитое пиво и выпивает его: «Прикольно! Я чисто как отец!»

Если мы хотим воспитывать своего ребенка, мы не должны ему дать ничего, КРОМЕ ЛИЧНОГО И ЯРКОГО ПРИМЕРА! «Тысячи слов не стоят одного подвига», – гласит узбекская пословица.

Простите за пример, но уж больно показателен. В свое время у Будды Шакьямуни (принц Сиддхартха Гаутама) спросили: в чем заключается сущность Буддизма? И он произнес ту самую знаменитую цветочную проповедь. Точнее, он ее не произнес, он ее сотворил: он указал пальцем на распускающийся бутон цветка («джи‑джи», прямое указание), и каждый понял его по‑своему, но каждый понял правильно (субъективный идеализм).

Нужно указать путь развития. Указать самым простым и прямым способом: жить так, чтобы не было стыдно за прожитый день, и чтобы дети, которые на тебя смотрят, понимали: «всё правильно», и чтобы они не сомневались в принятии собственных решений. И когда начальник ворует и говорит подчиненным: «не воруйте!», то он лукавит – они будут воровать, потому что де‑факто имеют право походить на своего начальника. Только кристально чистый человек, который способен на поступок, имеет полное право говорить о вещах абсолютных. В этой связи человек, гневно призывающий собеседников к смирению и покаянию – лукавит, потому что единственный истинный символ смирения – Голгофский Крест, а единственный истинный призыв к покаянию – вхождение на него. Спаситель взошел… Он свое право оправдал в полной мере – примером своим. Кто смеет искать облегченные версии этой проповеди? Кто в полной мере имеет право призывать к тому, в собственном успехе чего не может быть уверен?

Примеры праведной жизни крайне редки в современном мире. Но ссылки на допустимость неправедности, на то, что «все так делают» – это проститутская внутренняя позиция, это сдача в плен к диаволу. Категорически с этим не согласен, поскольку видел несколько ярчайших примеров того, как можно добиваться феноменальных успехов, не кривя душой, не пачкаясь в гнусных общепринятых позициях, и, тем не менее, становясь просто великим человеком уже при жизни. Мы обязаны быть Святыми, мы просто не имеем права быть иными. Только Бог может нас простить за наши немощи и ошибки – мы себя не прощаем!

– Какую роль в достижении успехов в работе над наращиванием своей силы играет талант, а какую – труд?

– Вы знаете, талант – это всё‑таки некая необъективная категория. Что такое талант – понять сложно, если, конечно, не брать в расчет, что это изначально была мера веса. Американцы говорят: без везения в этом мире делать нечего, но странное дело: чем больше я работаю, тем больше мне везет! Так вот здесь я сторонник того, что труд играет доминирующую по отношению к таланту роль. Я, например, человек неталантливый, но крайне трудолюбивый. Очень много работаю, и у меня что‑то получается. Видел много ярких людей, которые вспыхивали, как звездочки и сгорали в течение одного сезона. В любой области. И тут думаешь: а ведь вот этот горбатый, который карабкается рядом, он точно доползет «до звезды»! Поэтому я сторонник того, что разумнее быть хотя бы трудолюбивым, а талант – это от Бога, либо он есть, либо его нет – ничего с этим не поделаешь.

И здесь есть искушение сослаться на то, что «не поперло, ну туповатый я парень…» Да не беда! Вспомните Форреста Гампа! Гениальный фильм, один из лучших, который я видел в своей жизни, крайне нравоучительный. Не надо быть высоким голубоглазым блондином с мозгами Эйнштейна для того, чтобы добиваться успеха – достаточно безоговорочно идти к однажды поставленной цели. Некий фанатизм в этом и есть основа того, что вы хоть куда‑то дойдете. Чем выше вы поднимете планку, тем больше вероятность того, что хоть куда‑то допрыгнете. Надо ничего не бояться и с Верой в Бога, пославшего вам «этот шанс», идти вперед. Это очень просто. «Не давайте себя убивать», – это из той же серии. Абсолютные категории, которые крайне просты и не позволяют нам сомневаться.

– Однако сделать просто – это очень сложно, как говорится в одной пословице…

– Да, действительно. Здесь опять же нужно возвращаться к теме внутреннего состояния человека. Простые вещи – они и есть самые сложные. Заниматься витиеватыми процессами проще, потому что всегда можно спрятаться за какими‑то промежуточными результатами. Бинарная оценка всегда категорична: сдал или не сдал, третьего не дано. Смог – не смог, добился – не добился…Не важен процесс – важен результат! (с)

Я сторонник того, что мир всегда должен делиться на белое и черное, на добро и зло. Чтобы не разбиться на перекрестке, пролетая на жёлтый свет, приняв его за нежно‑зеленый.

Господь дал нам категоричные понятия о том, как должно и как недопустимо поступать. В этой связи непринятие мер к своему спасению есть самоубийство, самоубийство – тяжкий грех, и это не мои слова, это каноническое представление Православной Церкви. Ведь ушла Матерь Божья от избиения Иродом, спасая Богомладенца, при том, что знала, кто Его Отец!

Если вас собираются грабить и убивать, а вы при этом хлопаете глазками и смиренно подставляете какие‑то там «неверно истолкованные» щеки, то фактически вы провоцируете зло на его свершение, впадая в смертный грех УНЫНИЯ. И человек, который не противится злу в подобном положении, зло умножает, не устану это повторять.

Позиция еретика Толстого о непротивлении злу насилием – ошибочна. Профессор Ильин написал книгу «О сопротивлении злу силой», где с точки зрения Богословия и философии объяснил несостоятельность теории Толстого и развенчал расхожий миф теософа, что Православные люди – это слюнтяи, смиренно шмыгающие вялым носом и сладострастно мечтающие о «щеках», по которым их постоянно хлещут. Я говорю: ребята, вы путаете Православие с импотенцией! Мы не унылое дерьмо, мы – люди воинствующие, люди, пребывающие в мужестве, так как пребываем в Вере Христовой! Безропотно принимаем удары судьбы, чтобы так же безропотно, силой Духа и стальным кулаком, преодолеть (!) любые трудности, посланные нам от Бога.

КАК МОЖНО БЫТЬ СЛАБЫМИ, ЕСЛИ С НАМИ БОГ!?

И примеров Святых Православных, просиявших на поле боя, – просто легион! У нас, наверное, половина святых – это либо воины Христовы, либо люди, которые благословляли воинство Христово, солдат и богатырей наших на подвиги, и эти подвиги совершались во Славу России и Веры Православной! Пример? Архистратиг Михаил, вмч. Георгий Победоносец, Пересвет, Благоверный Князь Александр Невский, прп. Федор Ушаков, прп. Никита Побивающий беса, прп. Илья Муромец… Да мало ли ещё примеров проявления Православного воинского Духа и ориентиров воинского подвига?

– Считается, что у человека существует пять или еще какое‑то количество врагов, например: страх, смерть и болезнь, лень, гордыня, жалость по отношению к себе. Не могли бы вы предложить свой список подобных врагов и свои советы по противостоянию каждому из них?

– Господь с вами, их гораздо больше. Понимаете, в чем штука: если честно, нас всегда и постоянно окружают враги и опасности, не забывайте: мы живем в царстве князя мира сего – падшего ангела.

У меня не получается жить легко и беззаботно. И, видимо, чтобы не поранить мозг окончательно, я стал юморить в отношении себя и злобного мира, меня окружающего. Мама моя говорила: «Андрюшка, тебя точно лечить надо – чем хуже дела у тебя идут, тем ты больше смеёшься…»

Просто всё, что нас окружает, – это не то чтобы даже враги, это способ доказать и укрепить вашу дееспособность и состоятельность – искушения во исцеление, если хотите. Вы знаете, что делают японцы? Японцы вообще народ странный. Но, тем не менее, их есть за что уважать в мелочах и за жесткость их подхода к делам. Когда японец устраивается на работу, то он устраивается на нее на всю свою жизнь, однажды и навсегда. Самая красивая работа, которую я наблюдал, – это работа регулировщика токийского метро. Это человек, который стоит на перроне в безукоризненно белых перчатках и форме. Он величественно поворачивает голову направо, чтобы увидеть, все ли пассажиры вывалились из вагонов, потом налево, потом – видимо, чтобы машинист не заблудился – указывает направление движения поезда и командует <