Совершал ли игумен Евмений (Перистый) причащение представителей протестантских и харизматических сект? Если да, знал ли он, что они не являются членами Православной Церкви?

Да, совершал - причем при нас. Когда его спросили об этом, в присутствии многих людей он сказал, что будто бы не знал, что те, кто причащаются – харизматики. Это может быть правдой. Но мне игумен Евмений рассказывал, что к нему приезжали целые группы харизматиков, и он их причащал. Говорил, что были от этого «плоды». Что люди чуть ли не обращались в Православие после этого, или меняли свои взгляды на него. Мне он рассказывал также про одного пастора(шу) харизматической общины (из Казани, по-моему), которую он причащал – и опять же, говорил, что «плоды» были. Хотя никаких конкретных примеров перехода людей в Православие он не называл. При недавнем нашем телефонном разговоре игумен Евмений снова подтвердил мне, что причащал харизматиков, и что от этого были плоды. Я просил назвать его имена, но он не стал. Кстати, из-за этого разговора я и решился все это написать Священноначалию. Я спрашивал его про глоссолалии, продолжает ли он практиковать это и распространять среди православных – и он мне несколько раз отвечал, что нет, что «оставил это» и не практикует. Хотя я ему не очень верил, зная, каким увертливым он может быть – но решил оставить это дело на его совести. И вот недавно мне прислали интервью с православным парнем, которого игумен Евмений привлекал к харизматическим практикам, и я понял, что этот игумен не только не оставил свою практику, а даже пошел ещё дальше – в «лучших» харизматических традициях, а мне просто солгал.

Были ли Вы очевидцем того, как игумен Евмений (Перистый) молился на т.н. «иных языках» (феномена глоссолалии)?

Да, конечно.

Привлекал ли он к этому православную молодежь? Какие способы для этого использует?

Не знаю, как много среди «избранных» было православных христиан кроме нас с Эдвардом. Среди нас также были и протестанты, которые приехали работать в реабилитационном центре при монастыре, которые, видимо, ещё не обладали «даром говорения на языках». Была здесь и монахиня Игнатия, которая вела первый из семинаров. Как я помню, за день до конца второго семинара, который вела Ошерова Ольга Павловна, игумен Евмений мне сообщил, что она тоже обладает этим «даром», а значит теперь можно помолиться, чтобы и другие «приняли духа» и стали «говорить языками». Между участниками семинаров было четкое разделение - на «ближних» и всех остальных. Ближним он говорил про «дар языков» открыто, а внешним - очень уклончиво. Когда я спрашивал, почему он так поступает, он процитировал Евангелие: «вам дано знать тайны Царствия Божия, а тем внешним все бывает в притчах». До этого все «ближние» игумена Евмения собирались вечером в верхнем помещении и молились в круге под гитару своими словами. И вот, в один из последних дней, когда мы снова собрались на молитву, игумен Евмений произнес речь об «языках», говорил о том, что Духа получить легко, надо только попросить. И в конце – так что нам мешает Его принять? Как помню, я воскликнул – «ничего!», и первым пошёл к ним. Игумен Евмений предложил нам молиться о том, чтобы «Дух сошёл на нас», а трое уже имевших этот «дар» (сам игумен Евмений, иеромонах Павел (Малков), Ошерова Ольга) будут поочередно подходить к каждому, возлагать руки и молиться, чтобы «Дух сошёл». Так всё и происходило. Мы стояли в комнате, и каждый молился что есть сил. Постепенно стали раздаваться нечленораздельные звуки и мычание. Со мной же ничего не происходило, хотя игумен Евмений и иеромонах Павел подходили и возлагали на меня руки, да и сам я молился. Игумен Евмений мне сказал, чтобы я пробовал говорить. Я пробовал, но у меня не получалось, и я очень переживал из-за этого, а также от того, что ничего сверхъестественного я не ощущал, только огромное напряжение в голове от усилий. В свое время у меня был очень яркий опыт обращения в Православие, и я хорошо помнил то начальное время, когда только пришёл к вере, и ту радость – но ничего похожего на это со мной не происходило – вообще ничего не чувствовал необычного. Вечером, после всего, я пытался «говорить», и на следующий день получалось это у меня достаточно хорошо. С каждым днём лучше и лучше. Эдвард тоже «научился». А вот у монахини Игнатии не пошло. Когда она рассказывала об этом, я впервые услышал о миропомазании. Она сказала, что священник, который её крестил, очень ответственно подошёл к делу и когда совершал миропомазание, и что она, как и я, тоже ничего не почувствовала. Я тогда не понял ещё, причем это здесь.