Удовлетворение доставляет высшее счастье.

Ненасилие, необладание, неворовство и подлинность бытия придают вам чистоту. Для Патанджали это не моральные концепции, никогда не упускайте это из виду. На западе вас учили этому как морали; на востоке это просто внутренняя гигиена, не мораль. На западе вас учили этому как альтруистическим целям; на востоке в этом нет никакого альтруизма — они абсолютно эгоистичны. Это ваша внутренняя гигиена. Они делают вас чистыми, и благодаря этой чистоте невозможное становится возможным, недос­тижимое достигается. Благодаря чистоте вы утрачиваете свою грубость. Вы становитесь нежными, тонкими и мяг­кими. Благодаря чистоте вы становитесь храмом божес­твенного. Посредством чистоты вы посылаете целому приг­лашение, чтобы оно пришло и опустилось в вас... и в один прекрасный день океан приходит и вливается в каплю росы.

Когда вас учат этому как концепциям морали, как на западе — или также в Индии, как учил Махатма Ганди — все качество этого меняется. Когда вы говорите: «Вы должны быть ненасильственными, потому что насилие наносит вред другим людям. Никого не обижайте. Человечество это одна семья, и обижать кого-то есть грех», все движется в совер­шенно ином направлении. Патанджали говорит: «Будьте нена­сильственными: это очистит вас. Никого не обижайте — да­же не думайте о том, что вы можете кого-то обидеть, потому что в тот момент, когда вы начинаете думать об этом, вы опускаетесь во внутреннюю нечистоту». Дело не в других, дело в вас. Конечно, когда вы ненасильственны, другие рады этому, но дело не в этом. Это всего лишь производное, всего лишь тень.

Если вы ненасильственны, потому что вы не должны обижать других, тогда ваше ненасилие будет ненастоящим. Тогда, вы будете хорошим членом общества, цивилизованным, но в вашем бытии не возникнет никакой религии. Ваша ненасильственность будет служить в качестве смазки между вами и другими людьми. Ваша жизнь будет более гладкой, но не более чистой, потому что цель меняет все ее качество. Цель не в том, чтобы защитить других — когда вы защищаете дру­гих, это нечто другое — цель состоит в том, чтобы стать чистыми, чтобы таким образом вы смогли познать свою внут­реннюю чистоту.

Восточные религии всегда исполнены самолюбия, по­тому что они знают, что они не могут существовать по-другому; и когда кто-то любит себя, благодаря этому другие получают необычайное благословение. На самом деле, аль­труизм, настоящий подлинный альтруизм, расцветает из глу­бокого самолюбия. Это не противоречия, это не противо­положности: цветы альтруизма расцветают только в бытии того, кто наделен глубоким самолюбием. Быть самолюбивым совершенно естественно. Заставлять людей поступать наобо­рот, значит делать их неестественными, а все то, что неесте­ственно, не есть путь Бога. Все неестественное станет подав­лением, это не придаст вам чистоты.

Поэтому запомните: это не моралистические цели. На самом деле на востоке мораль никогда не была целью, она является тенью религии. Когда случается религия, мораль проистекает автоматически — не нужно об этом беспо­коиться. Не нужно об этом заботиться, это произойдет само собой. На западе целью была мораль — в действительности, именно она и являласьрелигией. В восточных писаниях не существует ничего подобного «Десяти заповедям», ничего по­добного этому.

Вы не можете жить свою жизнь согласно десяти запо­ведям, иначе вы станете рабами. И даже если посредством этого рабства вы достигнете рая, в вашем раю будет не хва­тать рая — рабство останется его частью. Независимость, свобода, должна быть неотъемлемой частью вашего роста.

Следовательно, это гигиенические средства. Они очи­щают вас, они дают вам внутреннее здоровье.

Когда йог достигает чистоты, говорит Патанджа­ли, в нем возникает отвращение к своему собствен­ному телу и нежелание вступать в физический кон­такт с другими людьми.

Возникают некоторые трудности со словом джугупса. Все переводчики переводят его как «отвращение», потому что в английском языке не существует никакого эквивалента этому слову. Это не отвращение, вовсе нет, ошибка в самом слове. Само слово «отвращение» отвратительно. И думать о том, что в йоге возникает отвращение к своему собствен­ному телу, это просто немыслимо, потому что йоги заботятся о своих телах, как никто другой. Они ухаживают за ними, как никто другой, их тела прекрасны. Посмотрите на Махавиру или Будду — прекрасные тела, очень пропорциональ­ные, как симфония, воплощенная в материи. Нет, это невоз­можно. «Отвращение» неправильное слово; сначала вы долж­ны понять его смысл.

Джугупса не значит отвращение. Его значение очень трудно понять; я должен буду объяснить его вам. Есть три типа людей. Одни безумно любят свое тело; фактически, они одержимы им. Особенно женщины — полностью ориенти­рованные па тело. Посмотрите на женщину: для нее нет большего счастья, чем смотреться в зеркало. Нарциссы — они могут вертеться перед зеркалом часами... одержимые. Нет ничего плохого в том, чтобы стоять перед зеркалом, но стоять перед ним все время, часами, это кажется одер­жимостью. Это первый тип людей, они все время одержимы телом — настолько, что они забывают, что они существуют за пределами тела. Трансцендентальное забыто; они становятся только телом. Это не они обладают телом, а тело обладает ими. Это первый тип людей.

Второй тип людей является полной противополож­ностью первому: они также одержимы, но в противопо­ложном направлении. Они против тела, оно вызывает в них отвращение: они разбили зеркало. Они постоянно обижают свое собственное тело миллионами способов; они его нена­видят. Первые любят его как одержимые; вторые впадают в другую крайность — они его ненавидят. Они хотят совер­шить самоубийство.

Вам может встретиться второй тип людей; они могут претендовать на то, что они йоги, но они не йоги. Йоги не могут ненавидеть. И дело не в объекте ненависти: йоги про­сто не могут ненавидеть, потому что ненависть создает нечи­стоту. Дело не в том, чтобы ненавидеть кого-то или чье-то тело: что бы ни было объектом ненависти, она привносит нечистоту. Йог не может ненавидеть свое собственное тело. Но вы можете найти этот тип извращенных йогов на улицах Бенареса, лежащих на гвоздях или на стальных иглах, мучаю­щих свое тело. Это прямая противоположность тому, когда женщина наслаждается, стоя перед зеркалом, нарциссически потворствуя своим желаниям.

Пост: сам по себе пост может быть и полезным и вред­ным. Происходит по-разному. Пост может быть просто способом мучения тела; тогда он приносит вред, тогда это насилие. И мое наблюдение таково: люди, которые не прояв­ляют насилия по отношению к другим, которые подавили свое насилие по отношению к другим и стали ненасиль­ственными — их насилие стало выражаться по-другому: что­бы высвободить его, они совершают насилие над своими соб­ственными телами. Рассказывают, что есть такие извращенцы, которые калечат свои собственные глаза, чтобы они не могли больше увидеть красивую женщину. Такие люди существуют — и их не единицы, их тысячи.

До революции в России существовала секта, у которой были тысячи последователей. Они отрезали свои половые органы — только для того, чтобы еще больше ненавидеть свое тело. Они не могли рожать детей. Но тогда, как увели­чить число последователей? — потому что каждая организация заинтересована в этом. Они столкнулись с проблемой. Они усыновляли детей и отрезали их половые органы — преступление против своих собственных тел.

Существовали христианские секты, единственной молит­вой которых была порка своих собственных тел каждое ут­ро. И самым святым считался тот, кто избивал свое тело до такого состояния, что оно становилось синим: все тело — кожа содрана, и течет кровь. Обычно в биографиях святых указывалось сколько раз он ударял себя утром хлыстом — сто, двести, триста; подобно тому, как в Индии джайнские монахи все время считают свои дни, сколько дней в году они

постятся — сто, пятьдесят — сколько дней. Самым великим считается тот, который постится до тех пор, пока его собст­венное тело чуть ли не умирает от истощения.

В христианских монастырях были такие монахи, они втыкали в свои туфли иглы, которые впивались в их ступни; и они ходили в этих туфлях, и раны на их ступнях никогда не заживали. Течет кровь, скапливается гной — они были вели­кими святыми.

Если вы посмотрите на религию с научной точки зре­ния, то на девяносто процентов она окажется патологичной. Этих людей нужно было лечить в психиатрических клиниках. Эти люди не были религиозными, они вообще не религиозны. Называть их религиозными просто глупо: они не были даже нормальными, они были сумасшедшими.

Таковы два типа людей, и между ними двумя — как раз посредине — существует третий, люди, для определения ко­торых Патанджали использует слово джугупса: они не питают отвращения к своему собственному телу, но также и не одержимы им. Они глубоко сбалансированны. Они заботятся о теле, потому что это транспортное средство. Они даже считают тело святым. Так и есть — его создал Бог; и если Бог создал что-то, как это может быть несвятым? Это храм. Вы не должны его осуждать. Но не нужно потворствовать его прихотям настолько рьяно, чтобы полностью потеряться в нем.

Храм не должен становиться образом, храм не должен становиться святыней. Святыня это самое ценное, именно ради нее и существует храм. Вы не должны поклоняться сте­нам храма, но не нужно впадать в противоположную край­ность — когда вы начинаете разрушать его.

Просто необходимо глубокое неотождествление. Вы должны знать: «Я не тело, но трансценденция тела. Я сущес­твую в теле, но не являюсь им. Вы в теле, но вы не ограни­чены его пределами — конечно, это, кров, и при этом пре­красный кров. Вы должны быть благодарны ему, с ним не нужно бороться. Это просто глупость и ребячество бороться с ним. Вы должны его использовать — и использовать пра­вильно.

Джугупса говорит... если бы я должен был дать какой-то перевод этому слову, я бы сказал: йог разочарован в те­ле. Он не питает к нему отвращения — он просто разоча­рован в нем. Он не думает, что благодаря телу он может до­биться блаженства, которого ищет его душа, нет. Но он не думает и обратное, что, если он разрушит тело, он достигнет блаженства. Нет, он отбросил двойственность. Он живет в теле как гость и воспринимает его как храм.

«Когда йог достигает чистоты, в нем возникает джугупса к своему собственному телу и нежелание вступать в физиче­ский контакт с другими людьми». Когда вы находитесь в теле настолько глубоко, что все время жаждите контакта с телами других, в вас постоянно присутствует страстное желание вступить в контакт с телами других — что вы называете лю­бовью, но что не является любовью, а есть только страстное желание — потому что тело не может существовать в одино­честве. Оно существует в тесном переплетении с телами дру­гих.

Ребенок зарождается в материнской утробе, в течение девяти месяцев материнское тело питает тело ребенка. Тело ребенка вырастает из тела матери, подобно тому, как ветви вырастают из дерева. Когда ребенок готов, он, конечно, вы­ходит из утробы, но все еще пребывает в глубоком контакте: он все время сосет материнскую грудь — не только для того, чтобы взять молоко — он берет теплоту тела, которая ему физически необходима.

И если ребенку не хватает материнской теплоты, он никогда не сможет быть здоровым, его тело всегда будет страдать. Ему могут давать все, что необходимо — еду, молоко, витамины — но если женщина не дала ему своего тепла.. И это тоже нужно делать любя, потому что, если вы не любите человека, то, может быть, от вашего тела к телу другого че­ловека может перейти только жар, но не тепло. Жар стано­вится теплом благодаря любви. Тепло обладает качественно другим измерением. Это не просто жар; в противном слу­чае, вы можете передать ребенку только жар. Сейчас прово­дится большое количество экспериментов: ребенок находится внутри обогреваемой комнаты — это не помогает. Тело ма­тери дает какую-то тонкую вибрацию любви: ребенок чувст­вует, что он принят, что он любим, что он нужен. Это дает вам корни.

Вот почему постоянно, всю свою жизнь мужчина будет идти по следу — искать, разыскивать — тело женщины; а женщина всю свою жизнь будет искать тело мужчины. Про­тивоположный пол притягивает вас, потому что этому спо­собствует полярность тел, это дает вам энергию. Сама

полярность дает вам напряжение и энергию. Она питает вас, благодаря ей вы становитесь сильными.

Это естественно, в этом нет ничего плохого, но, когда вы становитесь чистыми — благодаря ненасилию, необладанию, подлинности — когда вы становитесь все более и более чистыми, фокус вашего сознания смещается от тела к бытию. Бытие может пребывать в абсолютном одиночестве.

Вот почему человек, который испытывает глубокую привязанность к телу, никогда не станет свободным. Само притяжение приведет его ко всевозможным оковам, тюрь­мам. Вы можете любить женщину, вы можете любить мужчи­ну, но глубоко внутри вы также и отвергаете — потому что возлюбленный тоже связывает вас. Это калечит вас, эта от­ношения: они насыщают вас, но также делают вас несвобод­ными. Вы не можете жить без этого, но вы не можете жить и вместе с этим. Такова проблема всех влюбленных. Они не могут жить врозь, но они не могут жить и вместе. Когда они не вместе, они думают друг о друге; когда они вместе, они борются друг с другом.

Почему так происходит? Механизм этого прост. Когда у вас нет женщины, которую бы вы могли любить, и которая бы любила вас, вы начинаете испытывать голод по теплу, кото­рое исходит от ее тела. Когда вы вместе с женщиной, вы больше не голодаете, вы больше не испытываете голода, вы насытились. И вскоре наступает пресыщение. И скоро тепла будет слишком много: теперь вы хотели бы уйти, отойти в сторону, побыть в одиночестве. Все влюбленные, будучи вме­сте, думают: «Как было бы прекрасно, если бы я был один». И когда они остаются одни, рано или поздно, они начинают ощущать потребность в другом человеке, их воображение начинает работать, они начинают мечтать: «Как прекрасно было бы, если бы мы были вместе».

Тело требует, чтобы вы были вместе; а вашей сокро­венной душе нужно одиночество. Это проблема Ваша сокро­венная душа может оставаться в одиночестве — это вершина Гималаев, одиноко возвышающаяся в небе. Ваша сокровенная душа растет только тогда, когда она одна, но вашему телу необходимо общение. Телу нужна толпа, тепло, клубы, обще­ства, организации; когда вас окружает много людей, тело чувствует себя хорошо. В толпе ваша душа может почувствовать голод, потому что она насыщается только тогда, когда пребывает в одиночестве, но ваше тело чувствует себя хорошо. В одиночестве ваша душа чувствует себя превосходно, но тело начинает испытывать голод, ему не хватает общения.

И в жизни, если вы не понимаете этого, вы стано­витесь очень-очень несчастными, и понапрасну. Если вы по­нимаете это, вы создаете ритм: вы удовлетворяете и биоло­гические потребности и потребности души. Иногда вы вступаете во взаимоотношения, иногда вы выходите из них. Иногда вы живете вместе, иногда вы живете одни. Иногда вы становитесь вершинами — настолько абсолютно одинокими, что отсутствует даже какая-либо мысль о другом. Таким об­разом вы создаете ритм.

Но когда кто-то достигает одиночества, и фокус соз­нания меняется... Именно этого и добивается йога: как сме­стить фокус от тела к душе, от материи к не материи, от видимого к невидимому, от известного к неизвестному — от мира к Богу. Как бы вы это ни называли, это будет нематериальным. Это смещение фокуса. Когда фокус полностью сме­щен, йог становится настолько счастливым в своем одиночестве, настолько блаженным, что обычное стремление тела находиться в контакте с другими мало-помалу исчезает.

Когда йог достигает чистоты, в нем возникает разоча­рование в своем собственном теле: теперь он знает, что рая, которого он искал, не возможно достичь посредством тела, блаженства, о котором он мечтал, не возможно достичь по­средством тела. Это невозможно достичь посредством тела: посредством ограниченного вы пытаетесь достичь неограни­ченного. Посредством материи вы пытаетесь достичь вечно­сти, бессмертия. В теле нет ничего плохого, но ваши усилия абсурдны. Не злитесь на тело; тело не сделало вам ничего плохого. Это подобно тому, как если бы кто-то пытался слу­шать посредством глаз — с глазами все в порядке, но они предназначены для того, чтобы видеть, а не для того, чтобы слушать. Тело сделано из материи; оно не сделано из немате­риального. Оно сделано из смерти. Оно не может быть бес­смертным. Вы просите невозможного. Не просите этого.

В этом смысл разочарования: йог просто понимает, что возможно, и что невозможно вместе с телом. Если что- то возможно, хорошо; если что-то невозможно, он этого и не просит. Он не злится. Он не ненавидит тело. Он выпол­няет все его потребности, потому что тело может стать ле­стницей; оно может стать дверью, оно не может стать целью, но оно может стать дверью.

Разочарование в своем собственном теле — и когда это разочарование происходит: «...нежелание вступать в физи­ческий контакт с другими людьми». Тогда потребность в фи­зическом контакте с другими людьми постепенно улету­чивается. На самом деле, это подходящий момент для того, чтобы говорить о том, что человек вышел из утробы, не раньше.

Некоторые люди никогда не выходят из утробы. Даже тогда, когда они умирают, им требуется присутствие других, они все еще нуждаются в контакте, в отношениях. Они еще не вышли из утробы. Физически они вышли из нее много-много лет назад — человеку может быть восемьдесят- девяносто лет. Он вышел из утробы девяносто лет назад, но все эти девяносто лет он также прожил в контакте — ища, всегда испытывая потребность в телесном контакте. Снова и снова в своих мечтах он возвращался к потерянной утробе.

Говорят, что всегда, когда мужчина влюбляется в жен­щину — что бы он ни думал, дело не в этом — он снова по­падает в утробу. И может быть, почти наверняка — я говорю «может быть», потому что эта гипотеза еще не доказана с на­учной точки зрения — потребность проникать в тело жен­щины, сексуальная потребность, может оказаться не чем иным, как подобием того, что вы снова входите в утробу. Вся сексуальность может оказаться поиском того, как снова вой­ти в утробу. И человек придумал множество всяких приспо­соблений, чтобы его телу было удобно, психологи говорят, что он пытается создать утробу снаружи. Посмотрите на комфортабельную комнату: если вы действительно чувствуете себя в ней комфортно, оно должна обладать некоторым сходством с утробой — тепло, уют, шелк, бархат — внутрен­нее прикосновение материнской кожи. Подушки, кровать — все дает вам чувство комфорта только тогда, когда это каким-то образом напоминает вам утробу.

Сейчас на западе создали небольшие резервуары, напо­минающие утробу. Эти резервуары наполнены теплой водой такой же температуры как и материнская утроба. В этом резервуаре человек плавает в абсолютной темное, в полном комфорте — во тьме, практически как в утробе. Их называют медитационными резервуарами. Это помогает, вы чувст­вуете себя очень-очень спокойно, и возникает внутреннее счастье — вы снова стали ребенком. В утробе ребенок пла­вает в жидкости определенной температуры. Жидкость имеет те же самые составляющие, что и море, та же самая соленая вода с теми же самыми ингредиентами. Именно поэтому уче­ные пришли к пониманию того, что человек произошел от рыб — потому что в утробе все еще должна поддерживаться атмосфера моря.

Все, что комфортабельно, глубоко внутри имеет неко­торое сходство с утробой. И когда вы лежите вместе с жен­щиной, свернувшись в клубок, вы чувствуете себя хорошо. Каждый мужчина, сколько бы лет ему ни было, снова стано­вится ребенком; и каждая женщина, какой бы молодой она ни была, становится снова матерью. Когда они любят друг друга, женщина начинает выполнять роль матери, а мужчина начинает выполнять роль ребенка. Даже молодая женщина становится матерью, а старый мужчина становится ребенком.

В йоге эта потребность исчезает — и вместе с ее ис­чезновением он действительно рождается заново. В Индии мы называем его «дважды рожденным», двиджем. Это второе рождение — настоящее рождение. Теперь ему больше никто не нужен; он стал трансцендентированным светом. Теперь он может парить над землей; теперь он может летать в небе. Теперь он не укоренен в земле. Он стал цветком — не цвет­ком, потому что даже цветок укоренен в земле... он стал ароматом цветка. Абсолютно свободный. Парящий в небе, лишенный корней в земле. Его желание вступать в контакт с другими телами исчезает.

Из чистоты ума возникают радость, сила концен­трации, контроль над чувствами и готовность к самореализации.

Этот человек настолько блаженен — этот человек, ко­торый утратил потребность в контакте с телами других, на­столько блаженен в своей свободе, это такая радость, такое празднование — каждый момент его жизни это такое насла­ждение. Чем сильнее вы укоренены в теле, тем вы будете более подавленными, потому что тело грубо. Это материя, тяжесть. Чем сильнее вы выходите за пределы тела, тем легче вы становитесь. Иисус говорил своим ученикам: «Приходите и следуйте за мной. Моя ноша легка. Все, кому тяжело, при­ходите, следуйте за мной. Моя ноша легка, невесома».

«Из чистоты ума возникают радость...» Если вы печаль­ны, если вы всегда подавлены, если вы всегда несчастны, вы не можете ничего сделать со своим несчастьем непосредст­венно. И что бы вы ни делали, все будет впустую. Восток осознал тот момент, что, если вы грустны, несчастны, подав­лены, всегда идете, груженные тяжелой ношей — это бо­лезнь; это просто симптом болезни. Болезнь заключается в том, что глубоко внутри вы ориентированы на тело. Поэтому дело не в том, как рассеять вашу тьму и сделать вас счастли­выми; дело не в этом. Дело в том, как помочь вам стать от­страненными от тела; как оказать вам такую помощь, чтобы вы становились все меньше и меньше вовлеченными в тело.

Каждый день ко мне приходят люди. Они говорят: «Мы печальны, несчастны. Каждый день утром нам кажется, что наступил еще один день, лишенный всякой надежды. Кое-как мы заставляем себя подняться с постели — безо всякой наде­жды. Мы знаем, мы прожили долгую жизнь... одна и та же череда печальных дней. Так что же нам делать? Можете ли вы дать нам какой-то метод, чтобы мы смогли вытянуть себя из этой печали?» Вы ничего не можете сделать с этим непосред­ственно; только косвенным путем можно что-то сделать. Это симптом; это не причина. Но если вы лечите симптом, бо­лезнь не исчезнет.

Западная психология всегда лечила симптомы, а йога является психологией, которая лечит причину. Западная пси­хология продолжает делать то же самое: все то, о чем вы говорите, есть ваши симптомы, они принимают это за осно­ву, и начинают убирать. Но безуспешно. Западная психология оказалась обманом, полным поражением, но сейчас она под­нялась на такой высокий уровень, что психологи уже не могут признаться в этом. От этого зависит вся их жизнь — их высокие денежные гонорары... ведь их профессия одна из самых высокооплачиваемых. Они не могут принять тот факт, что теперь они осознали, что никому не смогли помочь. Са­мое большее, они дают вам отсрочку, они дают вам надежду, самое большее, они помогают вам смириться со своими не­счастьями, но посредством этого не происходит никакой трансформации. Со временем вы привыкаете к своему не­счастью, вы смиряетесь с тем фактом, что оно существует. Вы страдаете уже не так сильно, но ничего не изменилось.

Теперь они знают, но профессия психолога стала та­кой престижной, и благодаря ней живут тысячи людей — и живут действительно роскошно, они внесли в это очень большой вклад — так кто же отважится сказать, что все это просто обман, мошенничество, что это никому не помогает? Так и должно быть, потому что вы не можете изменить сим­птомы болезни. Вы можете перекрасить их в другой цвет, но глубоко внутри они останутся прежними. Вы можете дать им новые имена, навесить новые ярлыки, но все останется по-прежнему.

Нужно изменить причину, а причина заключается в том, что вы печальны ровно настолько, насколько вы укоренены в теле. Вы радостны ровно настолько, насколько вы неукоренены в теле. По мере того, как вы освобождаетесь от тела... возникает радость, все больше и больше радости. Когда вы полностью свободны от тела, вы становитесь ароматом цвет­ка, парящим в небе. Вы становитесь блаженными — блажен­ство, о котором говорит Иисус, благословение, о котором постоянно говорит Иисус, нирвана Будды. Махавира дал это­му совершенно точное название; он назвал это кайвальей, одиночеством. Вы должны стать совершенно независимыми и одинокими. Вам больше ничего не нужно, вы самодостаточ­ны. Такова цель, но вы можете достичь ее только в том слу­чае, если движетесь очень осторожно и не позволяете симптомам заманить вас в ловушку.

У кого-то возникла лихорадка, тело стало горячим, поднялась температура — это симптом. Температура может подняться до тридцати девяти, сорока градусов. Это симптом; не пытайтесь лечить тело от температуры. Вы можете выле­чить его: вы можете поставить человека под холодный душ, ледяной. Сначала вам может показаться, что это помогает, но помните, вы не сможете вылечить его болезнь — вы можете совсем вылечить его от жизни. Он умрет — потому что ли­хорадка является симптомом. Лихорадка это просто симптом того, что внутри тела происходит огромная война, война элементов. Элементы тела конфликтуют между собой, вот почему создается жар. Вот почему возникает лихорадка. Телу тяжело. Внутри него разразилась гражданская война. Одни элементы тела сражаются с другими элементами, может быть, чужеродными. Между ними происходит конфликт; из-за это­го конфликта снаружи и возник жар.

Жар просто является показателем того, что внутри разразилась война Нужно лечить войну, не температуру. Температура необходима просто для того, чтобы передать вам послание: «Теперь вы должны что-то делать; все вышло из-под моего контроля». Тело указывает вам на то, что:

«Теперь все вышло из-под моего контроля; я не могу с этим ничего поделать. Сделайте что-то. Пойдите к доктору, к вра­чу. Попросите помощи, теперь это выше моих сил. Я сделал все, что только можно, но больше я ничего не могу сделать. Разразилась война».

Никогда не лечите симптомы, и не тратьте на это вре­мя; всегда ищите причину.

Это не гипотезы и не теории — йога не верит в тео­рии, и Патанджали не философ. Он совершенный ученый внутреннего мира, и все, что он говорит, он говорит пото­му, что через это прошли миллионы йогов. Безо всякого ис­ключения это так. И в обычной жизни происходит то же самое, разве вы не наблюдали? Когда вы чувствуете радость: в обычной жизни происходит то же самое, если вы немного понаблюдаете, вы начнете осознавать, что, когда вы чувст­вуете радость, вы забываете о теле. Когда кто-то радуется, он забывает о теле, а когда кто-то грустит, он не может забыть о нем.

В действительности, Аюрведа дала одно из самых важ­ных определений здоровья; никакая другая медицинская нау­ка нигде в мире не смогла дать такого определения. На самом деле в рамках западной медицины не существует опре­деления здоровья. Самое большее вы можете сказать: «Здоровье существует тогда, когда отсутствует болезнь». Но это не является определением здоровья. Какое это опре­деление, если, для того чтобы дать определение здоровью, вы привносите болезнь? Вы говорите: «Вы здоровы, когда нет болезней». Это негативное определение, не позитивное. Аюрведа говорит, что вы здоровы только тогда, когда не ощу­щаете своего тела. Это действительно необычайно прек­расное определение. Видея: когда вы не чувствуете своего тела — практически бестелесны.

Вы можете пронаблюдать это: голова появляется толь­ко тогда, когда появляется головная боль. Иначе, кому нужна голова? Вы никогда не осознаете своей головы. Головная боль позволяет вам ее осознать, в противном случае вы ли­шены головы. И если вы постоянно помните о своей голове, то, должно быть, что-то происходит неправильно. Когда ва­ши легкие здоровы, вы вообще не осознаете того, что вы дышите, но когда происходит нечто неправильное — астма, бронхит, нечто происходит неправильно — вы начинаете осознавать. Дыхание сопровождается громким хрипом, воз­никает шум и все такое, и вы не можете выбросить это из головы. Когда ваши ноги устают, вы осознаете, что они у вас есть. Когда нечто происходит неправильно, только тогда вы начинаете осознавать, что это у вас есть. Если все функцио­нирует отлично, вы забываете об этом.

Таково определение здоровья: когда вы полностью за­бываете о теле — вы здоровы. А кто может полностью за­быть о теле? Только йог.

У нас есть три слова: рог, бхог, йог.Рог — тот, кто бо­лен; бхог — тот, кто вовлечен в тело; и йог — тот, кто вышел за его пределы. Бхог изредка достигает некоторых моментов йоги, отдельных моментов, когда он забывает о теле. Девяно­сто девять процентов его жизни будут принадлежать миру рога, миру больного человека; только один процент его жиз­ни будет состоять из моментов, редких моментов, когда он будет становиться йогом. Иногда все функционирует нормально, жужжит подобно прекрасному, отлично налаженно­му мотору машины, поет; весь ваш механизм прекрасно налажен, отлично работает: это очень редко случается с бхогом, никогда с рогом, всегда с йогом. Рог это больной человек; бхог это тот, кто вовлечен в тело очень сильно и опускается до состояния рога, рано или поздно он заболеет и умрет: йог это тот, кто трансформировал свое тело, кто живет за его пределами — тогда он радостен.

Рог никогда не бывает радостным, бхог очень редко, йог постоянно. Радость это его природа. Он все время счастлив без видимой причины.

В вашем случае происходит прямо противоположное: вы все время несчастны без видимой на то причины. Если кто-то спрашивает вас: «Почему вы так несчастны?», вы по­жимаете плечами. Вы не знаете, почему. Вы принимаете это как должное, как стиль своей жизни — быть несчастными. На самом деле, если вы видите несчастного человека, вы ни­когда не спрашиваете: «Почему ты несчастен?» Вы принимае­те это как должное. Когда вы видите, что кто-то счастлив, очень счастлив, вы спрашиваете: «В чем дело? Почему ты так счастлив? Что случилось?» Несчастье стало таким редким яв­лением, таким исключительным явлением. Это слишком хо­рошо, для того чтобы быть правдой.

Иногда ко мне приходят люди: когда они начинают ме­дитировать, и если они действительно идут в это, все начина­ет меняться. Когда они пришли, они были несчастными, грустными; затем нечто взорвалось — началась радость. Они не могут в это поверить. Они прибегают ко мне и говорят: «Что случилось? Внезапно я почувствовал себя счастливым. Может быть, мне это только кажется?» Им не верится, что это может быть правдой. Ум говорит: «Должно быть, тебе это померещилось. Ты, такой несчастный человек, и можешь быть счастливым? Это невозможно». Они приходят ко мне и говорят: «Нам что, померещилось, или ты загипнотизировал нас?»

Когда они были несчастными, они никогда не думали, что кто-то, должно быть, загипнотизировал их. Когда они были несчастными, они никогда не думали, что, может быть, им это померещилось, но когда они почувствовали себя сча­стливыми — счастье стало таким редким явлением, таким невероятно редким явлением, что они спрашивают: «Правда ли это?»

В английском языке есть выражение «слишком хорошо, чтобы быть правдой», но нет такого выражения «слишком плохо, чтобы быть правдой». Предпочтение должно быть от­дано второму, оно должно бы быть более употребимым, но в «хорошо» вы не можете поверить; вот почему возникла фраза «слишком хорошо, чтобы быть правдой». Это выражение нуж­но уничтожить, вы должны полностью забыть о нем. Когда кто-то говорит о чем-то плохом, вы должны сказать: «Слишком плохо, чтобы быть правдой, я не могу в это пове­рить. Должно быть, тебе это померещилось». Но нет, все происходит совсем не так. Несчастье кажется вам естествен­ным, а счастье чем-то неестественным.

«Из чистоты ума возникают радость, сила концен­трации...» Люди пытаются концентрироваться, оставаясь уко­рененными в теле; тогда достичь концентрации очень трудно, практически невозможно. Вы не можете сконцентрироваться ни на минуту. Ум волнуется, в нем возникает тысяча и одна мысль, и прежде чем вы узнали о ней, вы переместились ку­да-то еще: вы начинаете мечтать. Когда вы хотите сконцен­трироваться на чем-то... это становится практически невозможным. Но причина в том, что вы слишком глубоко укоренены в теле. Если вы смотрите через призму тела, кон­центрация невозможна. Если ваш взгляд выходит за пределы тела, достичь концентрации будет очень легко...

Однажды Вивекананда остановился в одном доме с ве­ликим ученым. Его звали Деуссен. Он являлся одним из самых великих ученых того времени и перевел священные писания с Санскрита на западные языки. В особенности, когда Деус­сен работал над Упанишадами, он оказался одним из самых проницательных переводчиков. Ему прислали новую книгу. Вивекананда спросил:

— Могу я посмотреть ее? Можно мне взять ее почи­тать?

Деуссен сказал:

— Да, ты можешь ее взять. Я ее еще вообще не читал.

Через полчаса Вивекананда вернул книгу назад. Деус­сен не мог в это поверить; для того, чтобы прочесть такую большую книгу, нужна, по крайней мере, неделя, и, если вы хотите получить удовольствие от чтения, даже больше. Если вы действительно хотите понять, что в ней написано, а это очень трудная книга, тогда даже больше. Он сказал:

— Ты уже ознакомился с ней? Ты действительно про­чел ее, или просто пролистал?

— Я изучил ее досконально.

— Но я не могу в это поверить. Тогда не откажи мне в услуге. Я прочту эту книгу и задам тебе несколько вопросов по ее содержанию.

Деуссен прочел книгу за семь дней, изучил ее очень тщательно, и затем он задал несколько вопросов, и Вивека­нанда ответил настолько точно, как будто бы он читал эту книгу всю свою жизнь. Деуссен написал в своих воспомина­ниях: «Мне казалось это невероятным, и я спросил:

— Как тебе удалось?

— Когда ты изучаешь посредством тела, достичь кон­центрации невозможно. Когда ты не укоренен в теле, ты па­ришь прямо над книгой — твое сознание находится в прямом соприкосновении. Между тобой и книгой нет никакой пре­грады в виде тела: тогда даже получаса будет достаточно. Ты поглощаешь ее дух.

Это подобно тому, как читает маленький ребенок — он не может прочесть большие слова, он должен разделить их на маленькие кусочки. Он не может прочесть сразу все предложение. Когда вы читаете все предложение. Если вы действительно хороший читатель, вы можете прочесть сразу весь параграф — всего лишь взгляд, и вы проходите через него. Существует такая возможность, что, если не задей­ствовано тело, просто перелистав, вы можете прочесть сразу всю книгу. И если вы читаете с помощью тела, вы можете забыть. Если вы читаете без помощи тела, вам не нужно за­поминать, вы и так ее не забудете— потому что вы поняли.

Сила концентрации возникает в человеке чистого тела, чистого сознания, чистоты.

«...контроль над чувствами...» Это следствие, помните. Вы не можете его практиковать; если вы практикуете, вы никогда его не достигнете. Оно просто случается. Если ос­новная причина устранена, если вы больше не отождес­твляете себя с телом, тогда возникает «контроль над чувст­вами». Вы можете их контролировать. Тогда, если вы хотите думать, вы думаете; если вы не хотите думать, вы просто го­ворите уму: «Перестань». Это механизм, вы можете его вклю­чить и выключить, но необходимо обладать мастерством. И если вы не являетесь мастером, но пытаетесь им стать, вы создадите еще большую путаницу и проблемы для самих себя и постоянно будете терпеть неудачу, и чувства все еще будут будут иметь над вами власть. Действуя подобным образом, вы не сможете одержать над ними поб