Глава об Институте Высоких Энергий, моем первом провале и зимней грозе.

Надо сказать, что поездка в Институт Высоких энергий очень многому меня научила, хотя на первый взгляд и не была очень то полезной. Но все по порядку.

Итак, моя помощница и соратница Н. съездила в Протвино, познакомилась там с начальником лаборатории, рассказала ему обо мне и моих работах, оставила ему мою «Книгу Света» и получила согласие на мой приезд. Таким образом, я ехала уже на подготовленное к посеву поле: так мне тогда казалось. Маленький городок Протвино, построенный в сосновом бору, встретил меня приветливо свежей снежной порошей. Был конец ноября, и близкая зима уже основательно холодила воздух.

Неприятности начались сразу. Во-первых, гостиница сразу же «съела» основную часть моих денежных запасов - да так основательно, что пришлось лишить себя пищи на ближайшие дни пребывания в Протвино и Москве. Денег оставалось только на обратную дорогу, да и то в обрез. Но я решила стойко перенести это испытание, поскольку у меня был запас чая, перемешанного с сахаром, и кипятильник. С момента появления в гостинице я выбросила из головы все помыслы о еде и стала думать только о деле.

Устроившись в своем номере, я отправилась в Институт. Он находился неподалеку. На его территорию я прошла без задержек. Меня встретил приветливый начальник лаборатории и провел в свой кабинет. Надо заметить, что институт в это время походил на пустующий завод, в котором уже давно ничего не производят. Пустые пыльные коридоры, лаборатории с мутными стеклянными стаканами на полках, какие-то устаревшие приборы с туманными стеклами экранов и датчиков. Разрухи еще не наблюдалось, но она уже висела в воздухе.

Далее меня пригласили пройти в большой зал с укорителем, где побывал до меня корейский Мудрец. С моим молодым провожатым мы прошли путь, по которому водят всех посетителей Института Высоких Энергий. Мне показали самые разные участки, на которых магнитные ловушки фиксируют очередную фазу разрушения элементарных частиц на все более и более мелкие части. Компьютеры, фиксирующие такое разрушение, всякий раз показывают, что элементарные частицы материи распадаются именно на три составляющие: положительную, отрицательную и нейтральную...

Мы с молодым ученым очень быстро нашли общий язык. Он с радостью стал узнавать в моих речах об эзотерической стороне взаимодействия Света и Материи те открытия, которые они делали в своих экспериментах на ускорительной установке. К концу нашей маленькой экскурсии мы были уже почти друзьями. На этом можно было бы и закончить мое повествование о своем знакомстве с самым большим ускорителем элементарных частиц в Европе, но хочется рассказать еще и о своем незабываемом впечатлении на одном из участков ускорителя.

Там где установлены магнитные ловушки для все новых элементарных частиц, обязательно есть улавливающие и фиксирующие приборы. Каждый такой участок отделен от другого стеклянными перегородками. Мы постепенно переходили из одного в другой, когда в очередной комнатушке меня поразил божественный запах. Этот запах был действительно божественным. Мне показалось, что я его уже давно знаю, что так пахнет только где-то высоко, в Небесном Царстве.

Очень высокая молитва и тончайшая медитация позволяет духу приблизиться к тем Высотам, где есть такой запах. А тут в довольно пыльной комнатке он был разлит в воздухе словно обыкновенный «освежитель воздуха»! Меня поразило это обстоятельство, и я настойчиво стала выспрашивать молодого ученого, о причине присутствия этого запаха. Он будничным голосом ответил, что этот запах сопровождает элементарные частицы на определенной стадии их образования. Я стала говорить ему о Небесных чертогах Царства Небесного, где пахнет точно так же....

Теперь настала очередь молодого ученого волноваться, потому как ему не пришлось долго объяснять - что означает наличие в Верхних слоях атмосферы тех же самых материальных частиц, которые они получают искусственным путем в своей уникальной ускорительной установке. Мы были в единодушном восторге! Он стал меня расспрашивать о том, что я знаю на эту тему и сам потом много рассказал мне о свойствах тех частиц, которые получаются на этой стадии расщепления.

Тут же мы составили продуктивный тандем в поиске возможных областей применения этого чудесного запаха. Мое предложение было для него неожиданным. Рассудив исключительно по-женски, я предложила использовать эти частица и их запах в парфюмерной промышленности.

Полагаю, что мое предложение было не только услышано, но и вскоре приобрело вполне практическое применение, поскольку именно в тех местах вскоре открылась знаменитая парфюмерная фирма «Мирра»… Но это произошло гораздо позднее, поэтому совершенно не возможно судить, сколь велика мера присутствия именно моей идеи.

В этот день мне предстояло пережить еще множество других событий и приобрети много нового опыта в общении с учеными и их миром. Но все по порядку. Когда мы вернулись в кабинет начальника лаборатории, там уже собралось несколько сотрудников, которые с интересом ожидали от меня сообщения о своих идеях и предложениях. Но, уже возвращаясь с экскурсии с ускорительной установки, я понимала, что это вовсе не тот институт, который будет заинтересован моими предложениями.

Мне надо было бы попасть в институт имени Курчатова, который и занимается физикой плазмы. Ведь синтез - это соединение частиц, а я попала в институт, который занимается РАСЩЕПЛЕНИЕМ Материи. Согласитесь, что это кардинально разные вещи…. Но делать было нечего. Я должна была отрабатывать свой приезд, и экскурсию, и оплаченную гостиницу...

Словом, я стала рассказывать об Учении Абсолютного Света, в том его виде, который воспринимала сама, при этом внимательно отслеживая реакцию моих слушателей. Для убедительности пришлось подойти к доске, взять мел и начертить несколько рисунков ... Не могу оценить свое выступление в тот день. Помню только, что помещение, где я говорила, постепенно наполнилось людьми, которые уже не только сидели, но и стояли.

Я говорила, отвечала на вопросы, снова рисовала схемы, потом отражала язвительные замечания одного или двух оппонентов. Мое выступление продолжалось без перерыва около четырех часов. В конце я увидела в глазах своих слушателей две прямо противоположных реакции: у молодых ученых был восторг, а у пожилых усталое равнодушие и даже - раздражение.

Говоря непосредственно об управляемом ядерном синтезе плазмы, я видимо, все же заинтересовала начальника лаборатории, потому что он спросил, мол: как я думаю, подойдет ли наше оборудование под эксперименты с плазмой в русле вашего предложения? На что я ответила, что вижу большую разницу между расщеплением частиц и их синтезом.

Этот ответ и вовсе потушил в глазах начальника лаборатории всякий интерес к моим предложениям, и мы расстались чтобы больше никогда не встречаться. Но напоследок он всё же взял из моих рук стопочку листков, где излагалось конкретное «Предложение по организации управляемого ядерного синтеза плазмы» и сказал, что намерен показать его Директору Института...

Я вышла из лаборатории сама не своя. Перед уходом, пока еще не развеялась атмосфера необычайного энтузиазма, мои молодые слушатели просили о продолжении разговора уже в моем гостиничном номере. Но, видимо после моего ухода из Института, произошли еще какие-то события, потому что вечером в гостиницу пришел только один человек

Это был сын либо директора лаборатории, либо самого института. Он сказал, что другие собирались, но не могут прийти, а он с удовольствие еще послушает меня, поскольку сам собирается уезжать за границу и может быть где-то сможет пристроить мои идеи. В руках у него была мои листки, на которых была пометка о том, что некто ознакомился с этой работой. Вместе с моими бумагами лежал листок с направлением в Институт Общей Физики, подписанный то ли начальником лаборатории, то ли самим директором Института. Теперь уже не могу точно сказать.

Тогда мне показалось, что это был провал. Пусть мне даже сказали много обнадеживающих слов, и не только не выставили за дверь, а дали направление в институт Общей Физики. И пусть пришел в мой номер этот милый молодой человек. И пусть я увидела в глазах своих слушателей неподдельный интерес... Все эти достижения, а это были именно они, я не хотела замечать только потому, что мое предложение не нашло для себя реальных условий для реализации сию минуту…

Я тогда еще не знала, что путь от идеи до ее реализации довольно долог. Чтобы Мысль или Идея обрели материальный вид, то есть дошли до стадии физического воплощения, должно пройти достаточное количество времени. Но и этого еще мало, потому что должен присутствовать волевой постоянный напор в сторону реализации Мысли или Идеи.

Только тогда они как зерна, положенные в землю, сначала просто полежат в глубинной тишине, согреются, размякнут, чтобы выпустить из себя первый корешок, и нежный росток, который пробьется вскоре в надземное пространство, чтобы обозначить себя сначала одним листочком, затем стебельком, потом бутом и цветком... И только пройдя все циклы своего развития, Мысль или Идея сможет дать свои плоды. Впрочем, я только начинала учиться спокойно ожидать всходов на своей ниве новых идей, которыми бурлило мое сознание, оплодотворенное Знанием об Абсолютном Свете.

В тот день я подумала, что, направив меня в Институт Общей Физики, руководство Института Высоких Энергий поступило со мною, как волк с Красной Шапочкой, который послал ее к бабушке по длинной дороге, а сам пошел по короткой. Я страстно хотела попасть в институт имени Курчатова, а не Общей Физики. Эту мысль я высказала множество раз, но услышана не была даже доброжелательным молодым ученым, моим гостем в гостиничном номере.

Мы долго сидели в тот вечер и разговаривали об эзотерической стороне наук. Он был поражен совпадением современного знания с тем, что был известно древним. Разговор был интенсивным и, на мой взгляд, продуктивным для нас обоих. Я подумала тогда, что если будет в научной среде хоть один человек, который сознательно выйдет за рамки существующих научных догматов, то вскоре в этом месте будет образован настоящий пролом. Через него застоявшаяся наука хлынет в совершенно новом для себя русле, осваивая неизведанные просторы Истинного Знания об Абсолютном Свете во всех Его проявлениях, а болотный дух научного застоя исчезнет тогда навсегда!

Современная наука уже давно требует обновления, расширения горизонтов, но теснота научных разделов, основанных исключительно на Материализме, никак не позволяет ученой мысли развернуться в полной мере... Вскоре гость ушел.

Потом уже, по возвращению и некоторое время спустя я услышала по радио сообщение о том, что один из американских институтов физики плазмы получил таки устойчивую «ультрафиолетовую плазму», но до сих пор так и не знает, что с ней делать дальше чтобы заставить вступать в реакцию синтеза. Они продолжают греть плазму, но уже в ультрафиолетовых лучах, тем самым, повторяя и повторяя прежнюю ошибку, ожидая ядерного синтеза от хаотического сталкивания частиц, как и при термоядерной реакции...

Полагаю, что моя предусмотрительность во время пребывания в Институте Высоких Энергий оказалась своевременной, поскольку, озвучивая свое предложение, я «забыла» сообщить о сути своего предложения, а именно - о самом способе управления ядерным синтезом ультрафиолетовой плазмы. Похоже, что именно в таком «усечённом» виде эта идея и попала к американским ученым.

Конечно, это могло быть и простым совпадением, потому что однажды выпущенная Мысль может и сама пробить себе дорогу, подыскав подходящую среду для своего воплощения в любом другом уме, озабоченном такой же проблемой. Я не умаляю достоинств американских физиков. Но самой кажется, что при всей наивности мне иногда удается поступать мудро…

Ночь, которая застала меня в Протвино, была мистически необычной. Она вдруг разорвалась зимней грозой! Жуткое ненастье надвинулось неизвестно откуда. Гром и молнии сверкали всю ночь, а проливной дождь, не переставая, лил до самого утра. При этом мороз не ослабевал...

Я встала очень рано, чтобы успеть на первый автобус. Быстро попила горячей воды, потому что и чай мой закончился еще вчера. Оделась и выскочила на автобусную остановку. Идти пришлось по толстому слою льда. Снег был покрыт ледяной корой, на которой разъезжались ноги.

Что уж говорить об автотранспорте, который с трудом продвигался по ледяной дороге! На железнодорожную станцию, в Серпухов, автобус ехал очень медленно, несколько раз просто съезжал с дороги, а один раз чуть не упал моста. На станции, ожидая электрички, я случайно подслушала разговор местных женщин о том, что этой ночью в главной церкви Серпухова «заплакали» иконы Богородицы...

У меня не было сил. Хотелось побыстрее сесть в свой поезд и уехать домой, сознавая при этом, что еще около двух суток придется посидеть голодом. Ни о каком посещении института им. Курчатова уже не могло быть и речи. Но в Москве дела пошли по другому руслу. Уже сидя на вокзале в ожидании поезда, я позвонила в Театр Света. О нем я узнала из телевизионной передачи годичной давности, и очень захотелось просто обозначить свое восхищение этим начинанием.

Меня поразило зрелище, которое было, действительно незабываемым и даже телевизионная трансляция не портила впечатления. На экране телевизора я увидела, как в маленьком зале появлялись и исчезали волшебные видения из разноцветных сияний, которые сопровождались чудной музыкой, и все это вместе соединялось с фотокартинами высокохудожественной ценности, возникающими на экране. Все мои эмоциональные и духовные силы мгновенно взлетели на самую высокую отметку, приближенную к духовному экстазу, и это при том что телевизионный сюжет длился всего несколько минут.

И вот представился случай лично поговорить с родителем «Театра Света» - С.М.З… Я и не надеялась на то, что нам удастся когда-нибудь увидеться. Моей потребностью было просто сказать несколько добрых слов славному человеку, хотя бы по телефону. Но С. М. З. немедленно пригласил меня в театр, пообещав угощение, сердечную беседу и последующие проводы на поезд... Так я обрела еще одного друга и соратника в деле служения Свету. Но это другая история, которая постепенно прозвучит по мере необходимости освещать тему Светопреставления.