Отношение между церковною и государственною властью на Западе. Возвышение Папы над императорами

Пока Римская Церковь входила в состав византийской империи, отношения её к государству были те же самые, в каких находилась и Восточная Церковь. Но с конца V века, со времени падения западной римской империи, начинается на Западе развитие папства в средневековом смысле этого слова. Германские народы, покорившие империю, принесли с собою новый могущественный элемент цивилизации — национальный принцип личных прав и автономии общин. Покоренные римляне оставлены жить по своему собственному, т.е. римскому праву. И Церковь, вследствие этого, получила полную самостоятельность. Такое положение Церкви дает себя знать в живой жизни уже чрез несколько лет после завоевания Италии остготами. Римский Собор 502 года постановил: "не следует, чтобы мирянин (чит. король Одоакр), помимо римского папы, распоряжался чем-либо в Церкви: ему остается здесь лишь повиноваться, а не властно повелевать". Это отношение не изменилось и после того, как Рим, при Юстиниане I, снова вошел в состав империи. Природный характер римских пап и беспорядочное положение дел в Италии вследствие слабости императорской власти здесь сделали то, что папы приняли широкое участие в делах гражданского управления уже с половины V века. Во время нашествия на Италию бродивших народов, папы выступали защитниками населения от варварского разграбления — как это сделал и Лев I, при нашествии Аттилы, и водворяли в нем порядок, так как оно часто оставалось без власти. Таким образом папы сделались ближайшими представителями populi romani и получили не только высокий духовный авторитет, но и политическую властность. Продолжительное же отсутствие в Италии царской и королевской власти неизбежно привело к тому, что папы явились носителями уже imperii romani. Религиозные задачи, духовные стремления переплелись с политическими интересами, имевшими для себя твердое основание в действительной жизни. Вследствие этого очень рано, еще с V века, отношения пап к византийским императорам начали складываться совсем иначе чем отношения между патриархами и императорами. Избалованные покорностью своих патриархов, византийские императоры часто пылали злобою на пап, особенно во время монофелитских и иконоборческих споров. Папе Григорию II (715-731г). приписывается письмо к императору Льву Исавру; пусть даже это письмо неподлинно, важно то, что оно верно рисует политические обстоятельства и церковные события того времени. Запрещение Львом поклонения иконам вызывало восстание в Италии. Народ хотел избрать другого императора и идти с ним против константинопольского царя, чтобы свергнуть его с престола как ересиарха. Только папе Григорию удалось успокоить народ обещанием вразумить императора. На укоризны папы за отступление от Церкви Лев отвечал, что это дело должно быть решено высшим церковным судом — Вселенским Собором. "Мы не имеем православного императора, возражал папа, который бы, по древнему обычаю, принял участие в этом Соборе. Ты угрожаешь мне смертью, продолжает папа, но знай, что римские епископы поставлены как бы разделительною стеною, как бы посредниками и судьями между Востоком и Западом. Взоры всего Запада обращены на нас. Все западные государства почитают апостола Петра, как земного бога. Весь Запад готов убедить тебя в этом". Папа, не дождавшись покаяния императора, отлучил его и всех иконоборцев от Церкви. Император послал флот — доставить папу скованным в Константинополь. Около Равенны флот был разбит бурей, а спасшиеся греки были перебиты жителями. Разорвав с византийскими императорами, папы увидели необходимость искать могущественных защитников веры и Церкви среди других владетельных лиц. Взоры их обратились на франкских королей. Еще папа Григорий III (731-741 г.) приветствовал Карла Мартела, как победителя. Преемник Карла, Пипин, в благодарность за полученное от папы королевское миропомазание, отдал Римской Церкви все земли, отвоеванные у лангобардов, за что был награжден званием римского патриция. Византийские императоры протестовали против завоеваний и распоряжений франкских королей в Италии.

Вероятно, в это время в Италии был сочинен знаменитый документ "Donatio Constantini". Этот памятник имел в виду две цели — а) положить конец притязанию византийских императоров на Италию и б) сделать невозможными попытки франкских королей возвратить подаренные земли. Еще папа Адриан I (772-795 г.) объявил в 777 году все пожертвования римской Церкви сделанные Пипином и подтвержденные Карлом только восстановлением дарованного папе Сильвестру императором Константином Великим и потом незаконно отнятого лангобардами; он восхваляет Карла Великого, как нового Константина Великого, за то, что он вполне восстановил все патримонии апостольского престола. Его преемник, папа Лев III (795-816 г.), с согласия всего римского народа, уже короновал Карла Великого в Рождество 800 г. Это событие имело громадное историческое значение. Римский народ, западная империя как бы возвратила себе императора, оставившего их еще с конце III века, со времени Диоклетиана, переселившегося в Никомидию, а особенно — Константина Великого, основавшего новую столицу (330 г.), а затем, после случайных преемников Константина Великого, окончательно утраченного после завоевания Италии варварами в 476 г. Но этот император является уже помазанником папы. Здесь как бы явно выражается идея священной римской империи, а вместе с тем обозначена дальнейшая роль папства в судьбах западных империй. Личные свойства Карла Великого, его постоянная верность духу священной империи исключали всякую возможность раздора между высшею духовною и мирскою властью. Но уже при детях Карла нарушилось равновесие между той и другой. В это время появились знаменитые лжеисидоровы декреталии, имевшие своею целью, с одной стороны, полную эмансипацию церковного правительства от мирского, а с другой — совершенное подчинение последнего первому. Сам Карл не издавал определенного закона о престолонаследии. Однако, ясно, он считал престол наследственным и сам собственноручно короновал своего сына Людовика Благочестивого. Но папам такой порядок не нравился. Им хотелось императорскую корону сделать зависимою от них. А это возможно было лишь при избрании королей, к чему был склонен и римский народ, обладавший высоким политическим самосознанием. Слабость преемников Карла помогла папе провести в жизнь теорию лжеисидоровой декреталии о зависимости императорской власти от пап. Замечательно в этом отношении то обстоятельство, что сами западные императоры, не дальше, как преемники Карла, уже крепко усвоили её. Так Людовик Немецкий писал императору Василию I Македонскому (867-886 г.): "Мы совершенно не понимаем, как ты можешь считать наш императорский титул совершенною новостью; тогда как наш дед не присваивал себе этого титула, как ты утверждаешь, но получил его по воле Божьей, по определению Церкви чрез миропомазание и рукоположение папы. Ты удивляешься также, что мы называемся императорами римлян, а не франков. Если бы мы не были римскими, то не были бы и франкскими императорами. Ибо мы от римлян получили это звание и достоинство, у которых оно в первый раз и возникло и которые передали нам по Божественному изволению — власть управлять собою и своим народом и защищать мать всех Церквей. От неё наш род получил сначала право на королевство, а потом на Царство".