Политика советской власти в отношении культовых сооружений
В соответствии с декретом об отделении церкви от государства 1918 г., все культовые сооружения подлежали национализации. Если верующие хотели пользоваться храмом, то его можно было получить в бесплатное пользование от местных органов власти. Для этого необходимо написать соответствующее заявление, заключить договор, составить список верующих и представить опись церковного имущества. Устанавливался определенный минимум верующих. Их должно быть не менее 20 человек. От этих 20 и более выбирались уполномоченные – 5 человек. На жаргоне того времени их называли «пятерка». В нее входили председатель церковного совета, секретарь и 3 рядовых члена.
Практическое проведение в жизнь началось с большим опозданием: только в 1923г. В большинстве случаев верующие соглашались с необходимостью заключения договоров. Единственная церковь, которая выступала против – это была католическая. Ее руководство в очередной раз издает директиву – не подчиняться решению властей. В костеле были убеждены, что все храмы являются собственностью католической церкви, а значит, никаких договоров заключать не надо. В 1923 г. по всей стране прошла волна закрытия костелов. Как обычно это сопровождалось возмущениями и недовольствами верующих. Но без храмов прихожане оставаться не захотели и в том же 1923 г. пошли на уступки. После подписания договоров большинство костелов было открыто и впоследствии они беспрепятственно функционировали. Середина 1920-х гг. относительно благоприятный период для культовых сооружений. Но с другой стороны, власти наложили определенные ограничения, например, было запрещено строить новые храмы. Верующие предпринимали попытки начать новое строительство, но в большинстве случаев этот процесс пресекался властями уже на стадии сбора средств. Как правило, местное руководство были идеально проинформировано о том, что происходит внутри религиозных общин. Это произошло благодаря хорошо организованной сети осведомителей и информаторов, как среди верующих, так и среди духовенства. Подобная работа велась по линии ГПУ.
В конце 1920-х гг. начались новые проблемы. В связи с принятием закона о религиозных объединениях, по всей стране прошла волна закрытия церквей. В идеале процесс закрытия храма должен быть строго регламентирован:
1. Необходимо организовать трудящихся, которые сами должны «попросить» о закрытии храма. Письмо или заявление, подписанное ими необходимо опубликовать в местной прессе;
2. На заседании местных советов принимались соответствующие решения о закрытии;
3. Данное постановление направлялось на утверждение вышестоящей инстанции. Окончательное решение о закрытии храма принимала специальная комиссия по отделению церкви от государства. Эта комиссия состояла при ЦИК;
4. Произвести процедуру закрытия;
5. Переоборудовать бывший храм под хозяйственно-культурные нужды.
На практике эту процедуру практически никогда не соблюдали и храмы закрывались нередко в административном порядке, при полном игнорировании мнения верующих. Так же закрытые храмы нередко просто стояли опечатанные, ветшали и приходили в аварийное состояние. Около половины закрытых храмов использовалась под клубы, склады, школы, больницы и т.д.
В ответ на закрытие верующие естественно сопротивлялись. Сопротивление могло быть в двух формах: пассивное и активное. Пассивное – написание жалоб; активное – оказание сопротивления. Как правило, в конфликты вступали в основном женщины.
Вместе с храмами закрытию подлежали и монастыри. По данным Памятной книжки Могилевской губернии на 1916 г. в Гомеле находился Ченско-Макарьевский женский монастырь, возглавляемый игуменьей Арсенией. Его дальнейшая судьба не совсем понятна. С одной стороны, на сайте Гомельской православной епархии размещена информация, что в 1929 г. обитель была закрыта. С другой стороны документы советских органов власти за 1928 г. свидетельствуют, что Макарьевский монастырь, по другим данным «Макарьевская с/х артель, состоявшая из монахинь», находился в 2-х верстах от Добруша и в ней состояло 67 человек. Постановлением президиума Гомельского окрисполкома от 23 июня 1928 г. артель была ликвидирована. В дальнейшем земля, которой пользовались монахини, была передана местному совхозу «Хоропуть», а церковное имущество разделено между Добрушской церковью и Петро-Павловским собором в Гомеле. Церковный колокол был передан для нужд Добрушской пожарной команды.