Третье послание к Коринфянам

В «Деяния Павла» включено также два неканонических послания, одно написано к апостолу обращенными из Коринфа, другое — его ответ им. Эта переписка названа Третьим посланием к Коринфянам — в отличие от новозаветных Первого и Второго посланий.

Коринфяне объясняют, что побудило их написать Павлу: в городе объявились два человека, Симон и Клеобий, которые называли себя христианскими учителями, утверждали, что Бог сотворил не весь мир, что иудейские пророки не от Бога, что Иисус не являлся во плоти и что воскрешение плоти верующих невозможно. (В этих учениях, по-видимому, отразились взгляды неких гностиков.) Как коринфяне должны понимать эти учения?

В ответ Павел рассматривает один еретический взгляд за другим, доказывая, что они не согласуются с истинной Благой вестью. Он подчеркивает, что материальный мир действительно сотворен единым Богом, говорившим через пророков и ныне пославшим Иисуса в мир во плоти, «дабы мог Он прийти в сей мир и всякую плоть искупить плотью Своей и во плоти нас из мертвых поднять».

Это протоортодоксальный и антигностический текст. Малоизвестный большинству христиан Запада, он получил поразительно широкое распространение в других частях мира. В Армении и некоторых районах Сирии он включен в канон Писания, несмотря на то, что ученым хорошо известно: этот текст был написан по меньшей мере через столетие после смерти Павла.

Послание Варнавы

Согласно апостолу Павлу и книге Деяний, одним из его ближайших сподвижников по апостольскому служению был человек по имени Варнава, о котором нам почти ничего не известно. Примерно через семьдесят лет после смерти Павла и Варнавы некий анонимный автор написал «послание» — в действительности скорее богословский трактат, — который в конце концов приписали Варнаве, несомненно, чтобы упрочить его репутацию среди читателей-христиан. Некоторые протоортодоксальные христиане утверждали, что эта книга достойна занять место в каноническом Писании, и она действительно входит в Новый Завет — в один из самых ранних полных манускриптов Нового Завета, имеющихся у нас, в Синайский кодекс, датированный серединой IV века.

Христианам наших дней следовало бы радоваться тому, что послание Варнавы в конечном итоге не вошло в канон священных книг. Это послание отличает озлобленность и неприкрыто антииудейские взгляды, гораздо более выраженные, чем в любой из книг Нового Завета. По сути дела, это послание — обсуждение иудаизма и иудейского Писания.

Общая идея послания — иудеи не являются народом Божьим, потому что они отвергли завет, заключенный Богом и Моисеем на горе Синай, так как у ее подножия продолжали поклоняться золотому тельцу. В итоге Бог отрекся от иудеев. Законы, которые он дал Моисею, иудеи истолковали неверно и перестали быть народом завета. Закон Моисеев по-прежнему толкуют ошибочно, считая, что его следует понимать буквально. На самом деле это символические законы, указывающие, как людям следует жить. Например, запрет на свинину не означает, что никому нельзя есть ее — просто люди не должны жить подобно свиньям. Более того, по мнению Варнавы, все эти законы предвещают появление Иисуса, последователи которого — истинный народ Божий.

Итак, заключает Варнава, Ветхий Завет — не иудейская книга. Эта книга христианская. И завет, заключенный Богом с иудейскими предками, — на самом деле не завет для иудеев. Это завет для последователей Иисуса.

Апокалипсис Петра

Еще одной книгой, которая считалась канонической в некоторых протоортодоксальных кругах, был Апокалипсис (или Откровение) Петра. Ее нет ни в одном из уцелевших манускриптов Нового Завета, однако она упоминается как принадлежавшая, или потенциально принадлежавшая, к канону в нескольких раннецерковных текстах. Каким бы ни был канонический статус этого повествования, оно любопытно в том числе и потому, что это первый из сохранившихся со времен раннего христианства рассказ автора, удостоенного экскурсии по небесам и аду.

Почти всем нам этот сюжет знаком по «Божественной комедии» Данте. Однако его придумал не сам Данте — у него было множество предшественников, и насколько мы можем судить по письменным свидетельствам, первым из них стал Петр со своим Откровением.

Рассказ начинается разговором Иисуса с учениками на горе Елеонской, обсуждением событий, которые произойдут в конце времен (Мк 13, Мф 24–25). Петр спрашивает Иисуса о жизни после смерти, и Иисус пускается в подробные объяснения. В этом месте возникает неясность: то ли объяснения Иисуса настолько ярки и выразительны, что Петру представляется все, что он слышит, то ли Иисус действительно проводит его по местам, о которых говорит. Так или иначе, читателю предстает образное описание и царства блаженных, неба, и мира проклятых, ада.

Наиболее примечательная часть экскурсии — описание ада. Долго разглагольствовать об экстазе тех, кто обрел блаженство, затруднительно: они безмерно счастливы, и к этому больше почти нечего добавить. С другой стороны, нетрудно поразить воображение читателя картинами мучений тех, кому суждено вечное пребывание в аду. А этой книге в первую очередь присуща художественность.

Обреченные на вечные муки наказаны сообразно грехам, которые они часто совершали при жизни. Закоренелые лжецы подвешены за языки над вечным пламенем; женщины, которые причесывались, становясь привлекательными для мужчин и обольщая их, повешены над огнем за волосы; мужчины, запятнавшие себя прелюбодеянием с ними, подвешены за… другую часть тела. Как и следовало ожидать, они восклицают: «Не думали мы, что будем приговорены к вечной казни!»

Повествование продолжается в том же духе. Его смысл очевиден: всякий, кто хочет блаженствовать на небесах и избежать адских мук, должен вести праведную, честную, высоконравственную жизнь. Остальных ждет геенна огненная.

Коптский Апокалипсис Петра

Существует и другой, определенно не протоортодоксаль-ный Апокалипсис Петра. Скорее, это гностический текст, найденный вместе с Евангелием от Фомы в Наг-Хаммади и представляющий собой полученное из первых рук свидетельство о распятии Иисуса. Тем, кто знаком с новозаветными повествованиями на ту же тему, этот текст наверняка покажется диким.

После тайных откровений Иисуса Петру было видение, смысл которого он не мог понять. Он стоял на горе, разговаривая с Иисусом, и при этом видел, как у подножия Иисуса взяли под стражу, а затем распяли. И самое удивительное, Петр видел над крестом радостно смеющуюся фигуру. Он спросил стоящего рядом Иисуса, что за видение явилось к нему, и Иисус все объяснил. Тот, кого распинают воины, — на самом деле внешняя оболочка, над крестом находится его истинная, духовная сущность, которая не страдает.

Этот странный образ тесно связан с гностическими представлениями об Иисусе, о которых уже упоминалось — в человека Иисуса временно вселился божественный Христос. В видении Петра Иисус смеется именно потому, что распинающие его люди не понимают, что творят. Они просто убивают тело, глиняный сосуд, в который вселилась божественная сущность, но не могут причинить вред настоящему Христу. Он бесплотен, он превыше всей боли и страданий. Его смешит невежество врагов.

Неудивительно, что у подобного текста не было никаких шансов попасть в протоортодоксальный канон: этот текст превозносил именно те представления о Христе, которые протоортодоксы яростно отвергали как еретические.