Пусть он выпьет и забудет бедность свою

и не вспомнит больше о своем страдании» ((Притч 31:6-7).

Вот Иисусу и предложили такое вино, но Он отказался пить его, решив принять смерть в ясном уме. Так в Евангелии от Марка. Но Матфей заменил смирну на желчь, потому что он хотел, по своему обыкновению, указать на исполнение ветхозаветного пророчества:

«И дали мне в пищу желчь,

и в жажде моей напоили меня уксусом» (Пс 68:22).

Поэтому Матфей заменяет «вино» на «уксус», а позднейшие переписчики, следуя пророческой цитате, уточняют, заменяя вдобавок «смирну» на «желчь». «дали Ему пить уксуса, смешанного с желчью; и, отведав, не хотел пить». Милосердный жест Евангелия от Марка в последующем предании превращается в издевательство над Иисусом, которое умножает его страдания.

За сим следует само распятие. Ни один из евангелистов не останавливается на подробностях этой страшной казни. Только Марк упоминает время: «Был час третий» (Мк 15:25), то есть – по нашим часам – девять часов утра.

Распятие было страшной казнью, которое римляне позаимствовали из Карфагена после Пунических войн[186]. Оно «было настолько ужасной и позорной формой казни, что люди часто даже избегали употреблять само слово «крест», называя его «плохим деревом», а в Риме выражение «Иди на крест!» было бранным»[187].

Перед распятием казненного раздевали, оставляя лишь набедренную повязку. Снятые одежды доставались палачам, которые «делили одежды Его, бросая жребий». Это были те солдаты, которые сопровождали Иисуса к месту казни. Они бросали жребий, кому что достанется из одежды казненного – хитон, то есть нижняя рубашка, гиматий, то есть плащ, сандалии, пояс и головная повязка. Евангелист при этом цитирует слова Псалма:

«делят ризы мои между собою

и об одежде моей бросают жребий» (Пс 21:19).

Поскольку казнь была длительной, то из предосторожности, как бы близкие распятого не сняли его с креста, возле креста ставилась охрана. Так и в Евангелии: воины «сидя, стерегли Его там».

Та дощечка с упоминанием вины осужденного на смерть Иисуса, которую несли перед Ним по пути на Голгофу, теперь прибивается к кресту: «и поставили над головою Его надпись, означающую вину Его: Сей есть Иисус, Царь Иудейский». В этой надписи звучит, с одной стороны, насмешка. Но, возможно, Пилат велел сделать именно такую надпись из мести Синедриону, иудейским властям за свое унижение.

«Тогда распяты с Ним два разбойника: один по правую сторону, а другой по левую». Иисус – посредине. Согласно иудейским представлениям, место посредине считалось почетным. В этом евангелист видит трагическую иронию: Спаситель, распятый между двумя разбойниками. Возможно, они были сообщниками мятежника Вараввы. При этом у читателя Евангелия невольно возникает параллель с другим местом, где «мать сыновей Зеведеевых с сыновьями своими, кланяясь», просила Иисуса:«Скажи, чтобы сии два сына мои сели у Тебя один по правую сторону, а другой по левую в Царстве Твоем». Эти же сыновья Зеведеевы, Иаков и Иоанн, клялись, что они смогут испить чашу, которую будет пить Иисус (Мф 20:20-23). Нет, они в то страшное время не смогли последовать за Учителем. Их место заняли два разбойника, которые, согласно Матфею, присоединились к злобному хору насмехающихся над распятым Иисусом и «поносили Его». В Евангелии от Луки, как мы знаем, злословил Иисуса только один разбойник. «Другой же, напротив, унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? и мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал». И этому «благоразумному разбойнику» Иисус обещал: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю»(Лк 23:40-43). Евангелист Матфей либо не знает об этом предании, либо опускает его, представляя все в обостренно трагических красках. Во всяком случае, евангелист и в распятии между двумя разбойниками видит исполнение ветхозаветного пророчества Исаии о праведном Рабе Божием, Который

«предал душу Свою на смерть,

И к злодеям причтен был,

тогда как Он понес на Себе грех многих» (Ис 53:12).

«И сбылось слово Писания», как пишет евангелист Марк (Мк 15:27). Символично: даже в конце Своего земного пути Иисус был с грешниками.

Уже на Кресте, в предельных мучениях, Ему предстояло вынести еще одно унижение. Не только ненавидевшие Его «первосвященники с книжниками и старейшинами и фарисеями», но и простые прохожие и любопытные зеваки, «злословили Его, кивая головами своими и говоря: “Разрушающий храм и в три дня Созидающий! спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с креста”». Над Иисусом издеваются как над самозванцем, чьи пророчества не исполняются. Он на допросе перед Синедрионом посмел назвать Себя Мессией, Царем Израиля, Сыном Божиим! Вспомним это место: «Первосвященник сказал Ему: «Заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий?» Иисус говорит ему: «Ты сказал; даже сказываю вам: