Глава 56. Семейные радости с мытьём ног

Иисус, зная, что отец все отдал в руки его, и что он от бога исшел и к богу отходит, встал с вечерни, снял с себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, препоясался. Потом влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан. Иоанн, 13:3-5.

В четверг утром к Иисусу обратились Пётр и Иоанн.

— Послушай-ка, хозяин, — сказали они, — пора бы позаботиться о пасхальном обеде. Где мы устроим нашу Валтасарову пирушку?

— Проклятье, я и сам ещё не знаю! Дайте поразмыслить...

— О Иерусалиме нечего и думать. Там нас встретят дрекольем, а тебе в городе вообще появляться опасно.

— Пустяки! — заявил Иисус, у которого был свой план. — Слушайте, что я вам скажу. Извольте спуститься в город. Когда придете в Иерусалим, внимательно наблюдайте за прохожими, пока не увидите человека, несущего сосуд с водой. Ступайте за этим человеком...

— А дальше?

— Вы войдёте вслед за ним в дом...

— Понятно, а дальше?

— Вы спросите, кто хозяин дома, и скажите ему следующее: «Сударь, пробил час нашего великого равви, нашего учителя. Будьте добры указать нам помещение, где мы могли бы расположиться». Тогда он покажет вам зал, высокий и обширный, украшенный коврами и заранее прибранный. Там вы приготовите всё, что нужно для пиршества.

Иоанн и Пётр повиновались. По дороге в Иерусалим они восхваляли Христа:

— Что ни говори, а второго такого, как наш шеф, не найти на всём свете!

— Что верно, то верно, он всегда что-нибудь придумает. У городских ворот они заметили человека с кувшином на плече: он шёл от Силоамской купели.

— Вот тот, кто нам нужен! — решили апостолы.

Всё произошло, как и предсказал Иисус. Апостолы этому даже не удивились: они уже начали привыкать ко всяким чудесам, которые вначале приводили их в такой восторг.

Хозяин дома признался Иоанну и Петру, что он сам ярый поклонник Иисуса и что он будет весьма рад предоставить назаретянину свой высокий зал.

До сих пор мусульмане, владеющие Иерусалимом, показывают паломникам-христианам какое-то место, где, как они утверждают, стоял некогда дом, в котором Иисус отобедал в последний раз. Паломники-христиане довольны.

Они смотрят на это место, целуют землю и раздают деньги хитрецам мусульманам.

Хотя сегодня там не осталось ничего, кроме пустого места, к тому же весьма сомнительного, где якобы находился знаменитый пиршественный зал, богословы дают подробное описание этой комнаты. Это был якобы зал со сводчатым потолком и белыми стенами; в середине стоял низкий ярко расписанный стол, окруженный с трёх сторон довольно широкими ложами для гостей; с четвёртой же, свободной, стороны подходили слуги с блюдами и напитками. На этих трех ложах и расположился в тот вечер Иисус с дюжиной своих учеников.

Богословы в равной степени осведомлены относительно того, в каком порядке разместилась святая компания за столом.

«Иисус, — говорит аббат Фуар, — занял место посередине, Иоанн возлёг справа от него, и ему достаточно было откинуть голову, чтобы положить её на грудь учителя. Пётр находился рядом с возлюбленным наставника, а Иуда — возле Иисуса».

Итак, миропомазанный оказался между Иудой и малюткой Иоанном.

Бум! Бум! Бум! Бум! Бум!

На сей раз час действительно пробил. Иисус был в радостном расположении духа. Он прекрасно знал, что ему предстоит пройти через целую серию весьма неприятных испытаний, однако сейчас думал, прежде всего, о закусках.

— Я возжелал великим желанием вкусить от пасхальной трапезы вместе с вами, — сказал он, — прежде чем пострадать за вас.

Он весело поднял чашу, наполнил её и, омочив, вином губы, пустил чашу вкруговую.

Слуги принесли большой таз с водой для омовений. Иисус поднялся.

— Нет, — сказал он, — руки мыть не надо!

— Но ведь по обычаю все должны омыть руки, — возразил кто-то из апостолов.

— Ну и что с того? Я внесу в обычай поправку. С этими словами он закатал рукава — а по словам некоторых богословов, даже снял тунику и обнажился до пояса, — взял полотенце и с тазом, полным воды, приблизился к Петру.

— Что такое? — удивился Пётр, — Что тебе от меня нужно?

— Молчи! Сейчас я тебе помою ноги.

— Помоешь мне ноги?!

— Да. Разувайся.

Петр снял сандалии и выставил свои лапы, чёрные, как траурное извещение.

— Да, таких грязных копыт даже я не видел, — признался Иисус. — Тут придётся поработать. Смущённый Пётр поджал ноги.

— Нет, господи, — пробормотал он. — Я не допущу, чтобы ты унизился до того, чтобы сдирать с меня грязь... Нет, нет, никогда!

— Ну ладно, довольно капризничать! Ты даже не понимаешь, что я хочу сделать, поэтому прошу: не мешай мне!

— Нет, нет и нет?

Тогда, чтобы сломить сопротивление Петра-Камня, Иисус сказал:

— Не хочешь? Тем хуже для тебя. Но предупреждаю: если не позволишь мне вымыть твои ноги, то после смерти ты не войдёшь за мной в царство небесное.

— Чёрт побери! — воскликнул старина Пётр, — В таком случае я согласен. Можешь вымыть мне не только ноги, но и руки, и голову, и...

Однако Иисус счел необходимым умерить чрезмерный пыл своего апостола.

— Омытому нужно только смыть пыль с ног, — заметил он, — ибо он и так весь чист.

Этот эпизод мытья ног описан в евангелии со всеми подробностями.

После того как сын голубя соскрёб грязь с мозолей Петра, наступил черед остальных апостолов. Все без исключения подверглись этой гигиенической операции.

Нам, грешным, смешно об этом читать. У нас эта сценка с мытьём грязных ног вызывает лишь смех, а у более брезгливых — отвращение. Это, конечно, потому, что мы не верим в сына голубя. Зато Боссюэ, у которого веры хоть отбавляй, приходит от этого эпизода в экстаз: «Заметьте, — пишет он в своих «Размышлениях над евангелием», — заметьте, что Иисус всё делал сам!

Он сам снимает свои одежды, сам берёт полотенце, сам наливает воды в таз — всё это собственными руками, божественными руками, одного возложения, одного прикосновения которых было достаточно, чтобы исцелить больного или воскресить мёртвого! И вот этими руками он наливает воду в таз, моет и вытирает ноги своих учеников».

Ибо это массовое мытье ног имеет, оказывается, особое значение, непостижимое для нас, дерзких скептиков, детей Сатаны. Омывая ноги апостолам, Христос, оказывается, смывал одновременно все их грехи. Но в таком случае Христос смыл заодно и великий грех предательства, совершённого Иудой, — ведь он и ему сделал педикюр! Или к Искариоту это не относится?..

Закончив омовение нижних конечностей своих апостолов Иисус снова возлёг на ложе.

— Знаете ли вы, что я сейчас сделал? — обратился он к ученикам.

— Конечно, чёрт побери! Ты вымыл нам ноги.

— Минуточку! Дайте договорить... «Вы называете меня учителем и господом, и правильно говорите, ибо я точно то. Итак, если я, господь и учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу. Ибо я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что я сделал вам» (Иоанн, 13:13-15). (Обо всём этом смотри у Матфея, 26:17-20; Марка, 14:12-17; Луки, 22:7-18, и того же Иоанна, 13:1-20.)

— А теперь, — закончил Иисус, — предадимся, друзья мои, славному занятию, ради которого собрались. И все дружно заработали челюстями.