Пост для человека, а не человек для поста

«Малая четыредесятница»

Этот пост, каков он есть сейчас в православной Церкви, вошел в её традицию сравнительно поздно. Впервые упоминания о посте перед праздником Рождества Христова появляются не ранее конца IV в. по Р.Х., и продолжительность его была в разных местах христианского мира неодинаковой (Армянская церковь до сих пор сохранила семидневный пост перед Рождеством и Богоявлением, которые объединены в одно празднование). Только на соборе в Константинополе в 1166 году было постановлено поститься перед праздником Рождества Христова сорок дней, с 15 ноября по 24 декабря включительно (по современному календарю это с 28 ноября по 6 января, соответственно).

По аналогии с предпасхальным постом, называемым «великой четыредесятницей», пост перед Рождеством иногда тоже назывался четыредесятницей, но «малой». Вообще, число 40 в Библии встречается неоднократно и означает некий испытательный или подготовительный период, число испытания.

Предвкушение праздника и его ожидание с некоторым испытанием самого себя может быть не менее наполнено духовно, чем сам праздник. И потому церковный календарь настраивает на него задолго, постепенно и по нарастающей.

Более чем за месяц до праздника в православных храмах начинают звучать рождественские песнопения. Первый раз – на Всенощной под праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы, о Которой поется, что «Дева в храме ясно является и Христа всем предвозвещает».

«Христос раждается – славите! Христос с небес – срящите! Христос на земли – возноситеся! Пойте Господеви, вся земля; и веселием воспойте, людие, яко прославися».

Сами эти слова взяты из первых строк «Слова 38, на Богоявление или на Рождество Спасителя» свят. Григория Богослова («Христос рождается: славьте! Христос с небес; выходите в сретение! Христос на земле – возноситесь!Воспойте Господеви вся земля (Пс. 95, 1)! И скажу обоим в совокупности: да возвеселятся небеса, и радуется земля ради Небесного, потом Земного! Христос во плоти; с трепетом и радостию возвеселитесь, – с трепетом по причине греха, с радостию по причине надежды…»).

С этого момента (3 декабря, вечер) на всех праздничных богослужениях, а также в субботу вечером под воскресные дни, мы слышим эти ирмосы Рождественского канона. А в службах св. апостолу Андрею Первозванному (13 декабря) и свят. Николаю Чудотворцу (19 декабря) добавляются еще рождественские стихиры Предпразднства, как, например, эта из Всенощной под память свят. Николая:

«Вертепе благоукрасися, Агница бо грядет чревоносящи Христа: ясли же подимите словом разрешившаго от безсловеснаго деяния нас земнородных. Пастырие свиряюще свидетельствуйте чудеси страшному: и волсви от Персиды, злато и ливан и смирну царю принесите, яко явися Господь из Девы Матере. Емуже и приникши рабски Мати поклонися, и привещаше к держимому на объятиих Ея: како всеялся еси во Мне, или како прозябл еси во Мне, избавителю Мой и Боже?»

Русский перевод:

«Благоукрашайся, пещера; ибо Агница грядет, нося во утробе Христа. Ясли же, поднимите словом освободившего от бессмысленных деяний нас, земнородных. Пастухи, на свирелях играющие, свидетельствуйте о чуде устрашающем; и волхвы из Персии, золото, ладан и смирну царю принесите, ибо явился Господь от Девы-матери. И пред Ним, смиренно припав, сама Мать поклонилась, обращаясь к Тому, кто был в Ее объятьях: «Как Ты был зачат во Мне? Или как возрос во Мне, избавитель Мой и Боже?»

Особое место в течение этой «малой четыредесятницы» занимают памяти ветхозаветных пророков и праведников – Авдия (2 декабря), Наума, Аввакума, Софонии, Аггея (14, 15, 16 и 29 декабря, соответственно). Судя по всему, собраны они на этот постный период преднамеренно. Службы этим пророкам носят совсем не праздничный, но покаянный характер. Этим показывается, что до пришествия Христа над человечеством тяготело бремя как падения Адама, так и собственных беззаконий. Но даже это не мешало верным Богу и в те времена смотреть в будущее с надеждой и верой в спасение:

«Господи! Соверши дело Твое среди лет, среди лет яви его; во гневе вспомни о милости!.. Покрыло небеса величие Его, и славою Его наполнилась земля… Ты выступаешь для спасения народа Твоего, для спасения помазанного твоего. Ты сокрушаешь главу нечестивого дома, обнажая основания его до верха…» (песнь Аввакума – Авв. 3, 1-19).

30 декабря Церковь совершает память пророка Даниила и трех отроков Анании, Азарии и Мисаила. На вечерней службе накануне также звучат рождественские песнопения, хотя она и вовсе не праздничная по своему характеру.

«Даниил, муж желаний, камень без руки отсечен видев Тя Господи (см. Дан. 2, 31-45), младенца без Семене рождена пронарече (предрек) Тя, из Девы воплощена Слова, непременнаго (неизменного) Бога, и Спаса душ наших».

Благодатная роса от ангела, сохранившая трех отроков, брошенных в разожженную печь по приказу царя Навуходоносора, прообразует Божье снисхождение при зачатии Девой вочеловечившегося Бога… А сами отроки являют собой торжество жизни и воскресения (эпизод с тремя отроками вспоминается особенно в Великую Субботу накануне Пасхи – см. Дан. 3, 24-90).

Песнь трёх отроков не включена в еврейский Масоретский текст Библии, но включена в греческий текст Септуагинты, который и используется в богослужении. Да и в каждой службе в 7-й и 8-й песне любого канона так или иначе круглый год воспевается это чудо сохранения жизни трем отрокам в печи Вавилонской. В Рождественском каноне начало 7-й и 8-й песни можно передать на современном русском языке так:

Отроки, воспитанные в благочестии,

повелением нечестивым пренебрегши,

угрожавшего огня не устрашились,

но, стоя посреди пламени, пели:

«Боже Отцов, благословен Ты!»

Окропляющая росою печь

представила образ сверхъестественного чуда:

ибо она не опаляет юношей, которых приняла в себя,

как и огонь Божества утробы Девы, в которую нисшел.

Поэтому воспоем песнь:

«Да благословляет все творение Господа

и превозносит во все века!»

(перевод иером. Амвросия Тимрота)

Кроме того, два последних воскресных дня перед Рождеством Христовым посвящены вообще всем ветхозаветных пророкам и праведникам и названы в церковном уставе Неделей святых праотец и Неделей святых отец.

И, наконец, 2 января наступают заключительные пять дней предпразднства Рождества Христова, последний из которых – сочельник.

Таким образом, богослужебное, молитвенное содержание предрождественского поста весьма богато и насыщенно. Именно на него, а не на диетическую сторону, не самую важную, однако зачастую самую волнующую многих современных православных, лучше бы обратить наше внимание! Тем не менее, и без последней никак не обойтись, а потому перейдем от более возвышенной и поэтической части к более прозаической и будничной.

«Не хлебом одним будет жить человек…»

Смысл телесного, физического поста может быть только в одном: «Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Второзак. 8, 3; Мф. 4, 4).

Сам хлеб с формально-уставной точки зрения – пища вполне постная, это не мясо и не молочный продукт, в посты исключающийся. Ясно, что под хлебом в расширенном понимании может подразумеваться всякая пища. Другое дело, что пища может быть жирной и лакомой, в посты, безусловно, нежелательная, а может быть скромной и простой, и сам хлеб относится, безусловно, к последней.

Но когда кто-то из православных во время поста налегает на мучное, на сладости, озабочиваясь всякими деликатесами из «постного меню», и при этом еще умудряется поправляться и набирать вес, тут явно с постом что-то не так.

Аскетический пост направлен на духовную сторону, которая при этом предполагает частичное преодоление своих телесных потребностей! Чтобы человек, несущий образ и подобие Божие, не шел только лишь на поводу своей физической природы, а в чем-то хотя бы малом превосходил самого себя, притом ради единственной цели – лучшего слышания и слушания слова Божьего!

Но мера этого усилия по превосхождению себя будет неизбежно разной. Одна для начинающих, другая для зрелых христиан. Одна для подростков, школьников и студентов (в меню вузовских столовых обычно трудно найти что-то соответствующее классическому постному уставу), или для рабочих, занятых тяжелым физическим трудом, другая для тех, кто постоянно трудится в православных храмах, тем более для монашествующих. Одна для молодых или здоровых, другая для пожилых или больных.

К сожалению, в нынешней российской церковности в этом отношении преобладает формальный подход. Многие священники-духовники дают наставления скорее по простой схеме «можно-нельзя», «да-нет», указывая на соответствующие пометки православных календарей или Типикона, изначально ориентированного на монастырскую жизнь и не редактировавшегося в русской Церкви со времен патриарха Иоакима (конца XVII в.). Формализм пастырей неизбежно рождает ответный формализм прихожан храмов, озабоченных, как бы в чем ни промахнуться, не «оскоромиться», рассматривающих в магазинах упаковки каких-нибудь печений на предмет возможных добавок яичного порошка или сухого молока и задающих из года в год одни и те же вопросы.

Но такой подход неизбежно порождает две крайности. Первая – пост по-фарисейски, с точным соблюдением всех уставных диетических и прочих предписаний при явном или скрытом уничижении тех, кто его не соблюдает. Годами, десятилетиями такие люди ходят в храм, но при этом главные плоды духа, ради которых телесный пост предполагается как средство, подспорье, они не обнаруживают.

Спрашивается, а нужен ли вообще такой пост?.. И эти сомнения неизбежно могут привести к противоположной крайности, которая выражается в полном игнорировании постов среди некоторых православных, разочаровавшихся во многих чертах церковного быта или охладевших к нему, и которая уже давно утвердилась среди католиков Западной Европы, например, где постов среди мирян как таковых теперь не существует.

Отец Александр Мень в одном из своих писем на это указывал:

«Единственно, что мне решительно не нравится, – это отмена постов, о которой я давно знал. Может, это и соответствует западному образу жизни, но я этого одобрить никак не могу и тебе советую: живи по нашему православному уставу. […] Ты знаешь, я экуменист, но это вовсе не означает, что я считаю западные обычаи во всём лучше наших. Кое-чему они могут и у нас поучиться.» ( Прот. Александр Мень. «Письма духовной дочери – Александре Орловой-Модель». Христианос, вып. XIV. Рига, 2005, с. 84).

Как избежать обеих крайностей? Вопрос непростой, и, учитывая разные возможности и способности каждого из нас, индивидуальное его решение будет предпочтительным. Хотелось бы акцентировать внимание на следующем.

«Суббота для человека, а не человек для субботы». Эти евангельские слова читаются, между прочим, в первую субботу Великого поста, ясно расставляя все приоритеты. Не человек ради поста, каким бы важным он ни казался для многих православных, а пост для самого человека.Он не должен быть для него «бременем неудобоносимым», а призван тренировать человека, чтобы укрепить его, в том числе и физическое его здоровье, а не только духовное.

Аскеза (от греческого άσκησις) и есть дословно «тренировка, упражнение». Тот, кто переусердствует в таких упражнениях, неизбежно надорвется и повредит своему здоровью! А кто будет прикладывать небольшие, но доступные усилия для тренировки своей воли, непременно достигнет благого результата.

Время поста – самое подходящее для попыток преодоления самых разных зависимостей, и не только от каких-то видов пищи. Если кто-то чувствует в себе не одно, а несколько разных пристрастий, пусть приложит максимум доступных усилий на преодоление того, что беспокоит больше всего! Поскольку, как гласит поговорка, «за двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь».

Кто пристрастен к курению – пусть сократит количество выкуренных сигарет, но при этом ест понемногу мясо, не обращая пока внимание на диетическую строгость. Кто пристрастен к сладостям, пусть исключит их из рациона, но вкушает молочное. Кто пристрастен к алкоголю или даже к пиву (с формальной точки зрения вино – постный продукт, разрешаемый даже Великим постом по субботам и воскресеньям!) – непременно откажется от малейшего его употребления. Это все к примеру, разумеется, – более конкретные вопросы для каждого лучше обсуждать со священниками-духовниками, с кем установились вполне доверительные отношения.

Собратья-сослужители, в особенности молодые и начинающие, если кто читает эти строки! С учетом вышенаписанного проявляйте, пожалуйста, большую гибкость в отношении каждого, задающего вам вопросы о постах, учитывая возраст, состояние здоровья, характер работы и многое другое, оставляя на совести каждого поститься в доступную ему меру. Чтобы не получилось, как однажды в истории, поведанной мне хорошей моей знакомой-матушкой:

«Один священник рассказывал. Служил много лет назад на деревенском приходе, первое назначение, молодой был. Сидит, жития подвижников читает, чаек попивает. Приходит бабулька: «Батюшка, благослови послабление в посте, диабет у меня». А у батюшки как раз книжка открыта на таком впечатляющем месте, где некий подвижник говорит, что лучше умереть, чем нарушить пост. И решил батюшка, что это перст Божий. Так и сказал бабульке, слово в слово. Она безропотно это приняла, да и пошла восвояси. И в очень скором времени действительно умерла. Вдовца потом за руки держали, хотел попа пришибить. А что толку, человека уже не вернешь…»