Позиция ОВЦС – тащить нашу Церковь не на Запад, а за пределы Запада к духовному лидеру мира последних времен истории.

Поэтому если «Иларион» либерал, то – тот еще либерал! – супер- гипер- ульра- транс-либерал.

Есть такой – либерализм «по ту сторону» либерализма, либерализм – иной по отношению к себе. Транслиберализм выдерживает исходную линию либерализма– утверждение общемировых, единых, всеобщих, унифицированных свобод и прав личности, отстаивание общечеловеческих ценностей и их обязательное внедрение – если нужно, путем «экспорта революции» и военной агрессии.

Последовательное проведение такой позиции либерализма должно привести к стиранию всякого рода барьеров (религиозных, государственных, этнических, культурных, языковых) – и различий: религиозных, государственных, этнических, культурных, языковых и прочих.

Таково направленное движение либерализма к некоторой границе, за которой начинается транслиберализм.

О том, что такая «граница» есть, знают только люди, которые имеют «духовную» ориентацию во всемирной истории. Это – иудеи и христиане. Иудеи стремятся к этому «транс»-состоянию мира. Христиане видят в нем величайшую опасность. Иудеи в этом мировом процессе глобализации сохраняют свою идентичность. Христианские народы, по мере приближения к роковой черте, исчезают один за другим… Утрата живой связи со Христом рано или поздно приводит к утрате суверенного существования христианского народа.

Кто из христианских народов уже потерял, кто на наших глазах утрачивает суверенитет и из состояния «христианский народ» переходит в состояние «бывший», судите сами. Речь о России.

Либералы как работали, так и будут работать над стиранием границ, и самобытности, и суверенитета – это их природа… Иное дело транслиберализм: представители этого движения доведут дело до пересечения «черты», когда честным либералам быстро «объяснят», что есть только одна «вполне Личность» – Мессия для иудеев, Антихрист для христиан.

Иларион – либерал, это точно. Или это уже транслиберализм?

Необходимо уточнить. Не следует думать, что «либерал по ту сторону либерализма» – это демоническая личность. То есть в каком-то смысле личность масштабная. Чаще наоборот, это пигмей, такой, как Иларион (см.: Гигантский провал дипломата Илариона; Выпуск 2). В свое время он быстро включился в политику Горбачева по демонтажу СССР (см. в данном Выпуске: Иларион – в «психологической в войне» против России); и две силы (церковная и государственная) вынесли его наверх. Когда второй человек после Патриарха так активно проводит прозападную политику в «стирании границ между православием и католицизмом», то это уже либерализм «потусторонний». Приходится имя Иларион ставить в кавычки: «Иларион» – представитель транслиберализма.

ВАТИКАН ПРОТИВ СТАЛИНА

С середины ХIХ в. Рим внимательно изучал и исследовал малейшее политическое и идейное движение, которое могло поколебать православный мир. После февральского переворота 1917 г. он полностью пересмотрел русскую политику, разработав новый прием борьбы с православием, который мог бы, не возбуждая подозрения, подчинить русских Ватикану. Место униатства (с его беспощадной латинизацией) должно было занять католичество «восточного обряда». Это тот «мост», по которому Рим собирался пройти в Россию. Речь шла о том, чтобы полностью сохранить православным литургию, обряд, пастыря, каноническое право и др., но подчинить их юрисдикции римского епископа, что требовало признания его первосвященства.

После октябрьского переворота с началом революционного террора против Православной церкви, сопровождаемого массовыми убийствами православных священников, Ватикан воспользовался ситуацией, чтобы водвориться в России, заместив собою православие. Он исходил из того, что «борьба с Православием для большевиков есть борьба с русской национальной идеей; а так как католицизм никакой связи с русской национальной идеей не имеет, то надлежало, показав большевикам благонадежность католицизма, создать соблазнительную мысль утверждения вненационального католицизма как средства охранения народа от политической реставрации» (К.Николаев. Экспансия Рима в Россию).

Рим пытался представить крушение России и жертвы большевизма как божественное наказание за неповиновение, искупить которое может только союз с Римом. Как указывал в своем Послании от 1 июля 1923 г. патриарх Тихон, «пользуясь происходящей у нас неурядицей в Церкви, Римский Папа всяческими путями стремится насаждать в Российской Православной Церкви католицизм, и при поддержке польских властей на территории Польши уже закрываются православные храмы и многие из них обращены в костелы».

Программа папы Пия ХI (1922-1939) ставила две задачи: достигнуть соглашения с большевиками по поводу католицизма и утвердить католицизм «восточного обряда».

Это было бы соглашение с безбожной властью против православия. Как писал тогдашний посол Франции в Ватикане, «с момента восшествия на престол папа мечтает присоединить Русскую Православную Церковь к Римской Церкви. Он никому не хочет уступать русский народ и всячески обхаживает его правительство».

Православие оказалось жертвой двух враждебных ему принципов:католичества и коммунизма, интересы которых в этом деле совпадали.

Считая, что православие созрело, «чтобы упасть в руки Рима», Ватикан делал все, чтобы снискать расположение новой власти, закрывая глаза на большевистский террор (в частности, на расстрел в 1923 г. епископа Буткевича и заключение 6 других епископов). Большевики, в свою очередь, заинтересовались католическим вариантом как в силу его лояльности к новому строю, так и в силу его вековой вражды к православию, позволявшей использовать его в качестве главного орудия борьбы против русского национального чувства.

С 1922 по 1927 г., пока Троцкий «сдавал» Россию в виде концессий иностранным государствам, Ватикан вел свой торг с большевиками. Была обещана дипломатическая поддержка Рима, если большевики расчистят пути для католицизма. В подтверждение серьезности своих намерений Ватикан даже предоставил России беспроцентный кредит более чем на 10 млн. долл.

В итоге, в феврале 1925 г. советский посол в Берлине Крестинский уже заявил участвовавшему в переговорах кардиналу Пачелли, что Москва не будет сопротивляться устройству на русской территории католических епископов и митрополита и что католическому духовенству будут предоставлены самые благоприятные условия.

Для решения второй задачи (утверждения католицизма «восточного обряда») на первый план выдвигается фигура французского иезуита Михаила д’Эрбиньи, опытного агента Священного Альянса (ватиканской разведки) и большого специалиста по делам России (иезуит отрастил бороду, что бы стать “ближе к православным” – прим. ред.). Он встал во главе Комиссии ProRussia, утвержденной в 1925 г. и призванной готовить кадры священнослужителей, воспитанных на принципах уважения к любой политической власти. Такое священство было вполне приемлемо для советского правительства.

Д’Эрбиньи было поручено создать подпольную католическую сеть с латинской иерархией по всей территории Советского Союза. Своему разведчику д’Эрбиньи папа Пий ХI даже советовал отрастить бороду, указывая, что «для русских борода – это тоже одно из средств апостольства». После возвращения из Москвы в 1926 г. д’Эрбиньи опубликовал в Париже труд «Религиозный облик Москвы», в котором положительно отозвался о большевистском режиме.

1925-1926 гг. были кульминацией в сближении между Ватиканом и Москвой. Но ситуация резко меняется после подписания митрополитом Сергием (Страгородским) известной декларации о лояльности властям 1927 г. Это кладет конец переговорам с Ватиканом.

Д’Эрбиньи с бородой