Классические книги китайской образованности

Эти книги возникли в первой половине I тысячелетия до н. э. и в период ста школ (VI—II столетий до н. э.). Целый ряд этих книг содержит древнейшую поэзию, историю, законодательство и фило­софию. В основном это произведения неизвестных авторов, напи­санные в разное время. Особое внимание им уделяли конфуциан­ские мыслители, и начиная со II столетия до н. э. эти книги стали основными в гуманитарном воспитании китайской интеллигенции. Знание их было достаточной предпосылкой для сдачи государ­ственных экзаменов на должность чиновника. Все философские школы в своих рассуждениях вплоть до XX в. обращались к этим книгам; постоянные ссылки на них были характерны для всей куль­турной жизни Китая.

В I в. до н. э. после обнаружения этих книг, отличающихся от текстов, написанных так называемым новым письмом, начался спор об интерпретации их содержания, о смысле старых и новых текстов.

Создатель ортодоксального конфуцианства как государствен­ной идеологии Дун Чжуншу считал автором классических книг самого Конфуция. Однако сторонники старых текстов отводили Конфуцию лишь роль интерпретатора. Спор о происхождении и интерпретации Классических книг вспыхивает вновь и вновь вплоть до начала XX в.

Книга песен (Ши цзин — XI—VI вв. до н. э.)является сборником древнейшей народной поэзии; содержит также культовые песно-

пения и, согласно мнению некоторых комментаторов «Книги пере­мен», мистическое объяснение происхождения племен, ремесел и вещей. Она стала образцом для китайской поэзии в ее дальней­шем развитии.

Книга истории (Шу цзин, начало I тысячелетия до н. э.) —извест­на также как Шан шу (Шанские документы) —является собрани­ем официальных документов, описаний исторических событий. Имела большое влияние на формирование позднейшей официаль­ной письменности.

Книга порядка (Ли шу, IV—I вв. до н. э.)включает три части: Порядок эпохи Чжоу (Чжоу ли), Порядок церемоний (И ли) и Запи­ски о порядке (Ли цзи).

Заключает в себе описание правильной организации политиче­ских и религиозных церемоний, норм социальной и политической деятельности. Идеализирует древнейший период китайской исто­рии, который считает образцом и мерой дальнейшего развития.

Книга весны и осени (Чунь цю)вместе с комментарием Цзо (Цзо чжуань —IV в. до н. э.) является хроникой государства Лу (VII—V вв. до н. э.), впоследствии служила в качестве образца и меры для решения этических и формально-литературных вопросов.

Книга перемен (И цзин, XII—VI вв. до н. э.)является наиважней­шей. В ней содержатся первые представления о мире и человеке в китайской философии. В ее текстах, написанных в разное время, прослеживается начало перехода от мифологического изображения мира к его философскому осмыслению. В ней нашли отражение древнейшие решения онтологических вопросов, разработан поня­тийный аппарат, используемый последующей китайской филосо­фией. Мир в ней, однако, не понимается как мир рациональных манипуляций.

Вокруг «Книги перемен» возникали и до сих пор возникают целый ряд историко-философских и философских споров, охва­тывающих всю историю китайского мышления и китайской фило­софии.

В «Книге перемен» заложены основы и принципы развития философского мышления в Китае.

Предсказания, согласно «Книге перемен», содержат некото­рые намеки онтологического объяснения мира, что имеет важное значение: обращение субъективных мнений вещателей к четкому, одинаково для всей страны излагаемому предсказанию. Это делает возможными централизацию мышления в форме общих понятий,

отход от произвола субъективного разнообразия. Это единство ука­зывает также на необходимость понимания универсального един­ства мира.

Для комментаторов (ныне неизвестных) гексаграммы посте­пенно перестали быть только принадлежностями предсказаний и начали выполнять функции 64 категорий мира в движении к универсальному единству. Таким образом, комментарии как часть «Книги перемен» впервые в истории китайской филосо­фии становятся понятийным истолкованием мира, его динами­ческих принципов и места человека в нем. «Книга перемен», таким образом, «закрывает явное и открывает темное. Дает наз­вания различным вещам».

Принципы Инь-Ян

Принципы Инь и Ян задействованы в отношениях между небом и землей, которыми ограничен мир, в делах этого ограниченного мира и в движении мира. Ян определяется как нечто активное, всепроникающее, освещающее путь познания вещей; для Инь определена пассивная роль ожидания, темного начала. Речь, одна­ко, не идет здесь о дуалистическом объяснении, ибо Инь и Ян не могут обнаружить свое действие друг без друга.

«Инь и Ян соединяют свои силы, а целые и прерванные линии приобретают форму, представляющую отношения между небом и землей». Эти принципы изменяют свое воздействие и «взаимно проникают», а то, «что в действии Инь и Ян остается скрытым, явля­ется непостижимым». Движение Инь и Ян —диалектическое дви­жение изменений в едином. «Перемена, а равно содружность вещей заключается в изменениях». Изменение, как следствие движения, имеет свой путь.

«Чередование Инь и Ян называется путем (дао)», и этот «путь проживают все вещи». Из взаимного «содружного» проникновения Инь и Ян возникает шесть основных категорий, отражающих их взаимодействие Инь и Ян. Авторы «Книги перемен» прибегают к натуралистическому наименованию природных явлений: «Для приведения в движение всех вещей нет ничего быстрее, чем гром. Для ввержения всех вещей в беспокойство нет ничего более под­ходящего, чем ветер. Для высушения всех вещей нет ничего более сухого, чем огонь. Для успокоения всех вещей нет ничего более спо­койного, чем озеро. Для увлажнения всех вещей нет ничего влаж-

нее воды. Для возникновения и конца всех вещей нет ничего пол­нее возвращения. Ведь это есть наполнение всех вещей». «Книга перемен» прослеживает дао —путь вещей и путь мира в движении. Особо в ней выделяются «три данности», которые движутся по своим путям, но всегда вместе: небо, земля, человек.

Все познание человека направлено на различение, обозначение и понимание всего сущего. «Образованный муж учится, чтобы уметь все соединить. Образованный муж спрашивает, чтобы уметь все различать. Оставляет все, как есть, чтобы мочь во всем пребы­вать». Человек должен думать о своем месте в мире природы, дол­жен «соединять свою силу (дэ) с небом и землей, свое сияние с солнцем и луной, с четырьмя временами года свою деятельность». Должен «знать как становление, так и упадок» и «не терять правду всего этого».

ЛЕКЦИЯ № 8. Конфуцианство

Конфуций

Конфуцианство не является цельным учением. Отдельные его элементы тесно связаны с развитием древнего и средневекового китайского общества, которое оно само помогало образовывать и консервировать, создавая деспотическое централизованное госу­дарство.

Как определенная теория организации общества, конфуцианс­тво сосредоточивается на этических правилах, социальных нор­мах и регулировании управления, при формировании которых оно было весьма консервативным. Конфуций сам о себе говорил: «Изла­гаю старое и не создаю нового». Характерным для этого учения было также то, что вопросы онтологического характера были в нем второстепенными.

Конфуций (551—479 гг. до н. э.), его имя —латинизированная вер­сия имени Кун Фу-цзы (учитель Кун). Этот мыслитель (собствен­ное имя Кун Цю) считается первым китайским философом. Есте­ственно, что его жизнеописание было обогащено позднейшими легендами. Известно, что сначала он был низшим чиновником в государстве Лу, позже в течение ряда лет странствовал по государ­ствам Восточного Китая. Конец жизни посвятил ученикам, их обучению и упорядочению некоторых классических книг (цзин). Был одним из многих философов, учение которых во время дина­стии Цинь было запрещено. Большой авторитет и почти обожест­вление он приобрел в эпоху династии Хань и вплоть до новейше­го времени почитался мудрецом и первым учителем. Мысли Конфуция сохранились в форме его бесед с учениками.

Записи изречений Конфуция и его учеников в книге «Беседы и суждения» (Лунь юй) являются наиболее надежным источником для исследования его воззрений.

Конфуций, обеспокоенный разложением общества, сосредото­чивает внимание на воспитании человека в духе уважения и поч­тительности по отношению к окружающим, к обществу. В его

социальной этике личность является личностью не «для себя», но для общества.

Этика Конфуция понимает человека в связи с его социальной функцией, а воспитание —это подведение человека к надлежаще­му исполнению этой функции. Такой подход имел большое значе­ние для социально-экономического упорядочения жизни в аграр­ном Китае; однако он вел к редукции индивидуальной жизни, к определенному социальному положению и деятельности. Инди­вид был функцией в социальном организме общества.

Изначальное значение понятия «порядок» (ли) как нормы кон­кретных отношений, действий, прав и обязанностей в эпоху дин­астии Западных Чжоу Конфуций поднимает до уровня образцовой идеи. Порядок у него устанавливается благодаря идеальной всеоб­щности, отношению человека к природе и, в частности, отноше­ниям между людьми. Порядок выступает как этическая категория, включающая также правила внешнего поведения —этикет. Под­линное соблюдение порядка ведет к должному исполнению обя­занностей. «Если благородный муж (цзюнь цзы) точен и не растра­чивает времени, если он вежлив к другим и не нарушает порядка, то люди между четырьмя морями являются его братьями». Поря­док наполняется добродетелью (дэ): «О Цзы-чане говорил учитель, что он имеет четыре из добродетелей, принадлежащих благородно­му мужу. В частном поведении он вежлив, на службе —точен, чело­вечен и справедлив к людям».

Такое исполнение функций на основе порядка с необходимо­стью приводит к проявлению человечности (жэнь). Человечность —основное из всех требований, предъявляемых к человеку. Челове­ческое существование является настолько социальным, что оно не может обойтись без следующих регуляторов:

1) помогай другим достичь того, чего бы ты сам хотел достичь;

2) чего не желаешь себе, того не делай другим.

Люди различаются в зависимости от семейного, а затем социаль­ного положения. Из семейных патриархальных отношений Кон­фуций выводил принцип сыновней и братской добродетели (сяо ти). Социальные отношения являются параллелью отношений семей­ных. Отношения подданного и правителя, подчиненного и началь­ника такие же, как отношения сына к отцу и младшего брата к стар­шему.

Для соблюдения субординации и порядка Конфуций выраба­тывает принцип справедливости и исправности (и). Справедли-

вость и исправность не связаны с онтологическим пониманием истины, чем Конфуций специально не занимался.

Человек должен поступать так, как велит порядок и его поло­жение. Исправное поведение —это поведение с соблюдением порядка и человечности, ибо «благородный муж разбирается в том, что есть исправное, равно как малые люди разбираются в том, что выгодно». Таков путь (дао) образованных, которые обладают нрав­ственной силой (дэ) и которым должно быть вверено управление обществом.

Мэн-цзы

Мэн-цзы (Мэн Кэ, 371—289 гг. до н. э.) был продолжателем Кон­фуция, защищал конфуцианство от нападок со стороны других тогдашних школ.

В рамках развития конфуцианства Мэн-цзы выработал кон­цепцию человеческой природы; он развивал мысли Конфуция о моральном благе и отношении образованного к этому благу.

Благо — абстрактная этическая категория, под которой подра­зумевается порядок (ли) при следовании путем (дао). Согласно Мэн-цзы, человеческая природа наделена благом, хотя эта приро­да и не всегда проявляется. Так, человек может отклоняться от порядка вещей, от пути, и происходит это под влиянием обстоя­тельств, в которых он живет, ибо в человеке есть и низкие биоло­гические инстинкты. Благо в каждом человеке может реализовать­ся четырьмя добродетелями, основой которых является знание, ибо познание порядка вещей, мира и человека ведет к реализации в обществе:

1) человечности (жэнь);

2) исправности (и);

3) вежливости (ли);

4) знания (чжи).

В концепции Мэн-цзы последовательно проводится выдвину­тый Конфуцием принцип сыновней и братской добродетели (сяо ти). К иерархии пяти связей в этом принципе Мэн-цзы относит также правителя, который должен быть знающим, мудрым и обла­дать моральной силой (дэ). Для его власти характерен принцип человечности (жэнь чжэн). Если же правитель игнорирует этот принцип, а личную силу, исходящую от знания, заменяет тира­нией (ба), народ имеет право его свергнуть. Эта по сути политическая

программа тесно связана также с принадлежностью человека к миру, обращенной к небу (тянь). Небо Мэн-цзы понимает как идеальную силу, наделяющую человека существованием и социальной функ­цией (значит, и властью). Человек существует благодаря небу и поэ­тому является его частью, так же как и природа. Различие между тянь, которое сообщает человеку природу его существования, и человеком может быть преодолено культивированием, совер­шенствованием этой природы до чистой формы.

Сюнь-цзы

Сюнь-цзы, настоящее имя — Сюнь Цинь (III в. до н. э.), полеми­зируя с Мэн-цзы, выдвинул противоположные взгляды на сущ­ность неба, выступил против концепции человеческой природы. Сюнь-цзы был виднейшим конфуцианцем периода ста школ.

Небо он понимал как постоянное, имеющее свой путь (тянь дао) и наделенное силой, сообщающей человеку сущность и сущест­вование. Вместе с землею небо соединяет мир в единое целое. Отсюда вытекает, что человек является частью природы. Более того, в противовес Мэн-цзы он выдвигает тезис о дурной природе человека, а все его способности и хорошие свойства являются результатом воспитания. Люди организуются и объединяются в общество, чтобы одолеть природу. Делают они это, однако, при строгом разграничении функций и отношений. «Если мы опре­деляем границы морального сознания, то мы имеем гармонию. Гармония означает единство. Единство умножает силы... Если чело­век сильный, он может побеждать вещи».

Заслуживает внимания членение природы у Сюнь-цзы:

1) явления неживые, состоящие из ци-материального ве­щества;

2) явления живые, состоящие из материального вещества и обла­дающие шэн — жизнью;

3) явления, состоящие из материального вещества, живущие и обладающие чжи — сознанием;

4) человек, состоящий из материального вещества, живущий, обладающий сознанием, имеющий, кроме того, и моральное соз­нание — и. Человек образует имена для того, чтобы называть вещи, отношения и понятия, различать и четко определять явле­ния действительности. Здесь можно заметить отзвук «Книги перемен».

Сюнь-цзы касается и вопросов онтологии языка. Понятийное освоение действительности происходит при помощи разума. Чувст­венное соприкосновение с реальностью является первой сту­пенью познания, следующая ступень — разумное познание (синь — буквально: «сердце»). Разум должен удовлетворять трем основным условиям, из которых главное — «чистота» разума от всех психо­логизирующих помех.

Сюнь-цзы, хотя его и причисляют к конфуцианцам, преодоле­вает классическое понимание порядка в конфуцианской социаль­ной этике. Способности человека не являются фатально или наслед­ственно предопределенными, они должны соответствовать полученному воспитанию. Такой подход, равно как и подчеркива­ние абсолютного авторитета правителя, приближает его к школе легистов.

ЛЕКЦИЯ № 9. Даосизм

Лао-цзы. «Дао-дэ-дзин»

Одним из важнейших направлений развития мировоззренческой мысли в Китае наряду с конфуцианством был даосизм. В центре вни­мания даосизма стоят природа, космос и человек, однако эти нача­ла постигаются не рациональным путем, конструированием логи­чески последовательных формул (как это делается в конфуцианстве), а с помощью прямого понятийного проникновения в природу существования. Мир пребывает в постоянном движении и измене­нии, развивается, живет и действует спонтанно, без каких-либо причин.

В онтологическом учении именно понятие пути — дао — явля­ется центральным. Цель мышления, по даосизму, есть «слияние» человека с природой, так как он является ее частью. Здесь не обозначается никаких разграничений в отношении «субъект-объект».

Дао —это понятие, при помощи которого возможно дать уни­версальный, всеобъемлющий ответ на вопрос о происхождении и способе существования всего сущего. В принципе оно безымян­но, везде проявляется, ибо есть источник вещей, но не является самостоятельной субстанцией или сущностью. Само Дао не имеет источников, начала, является корнем всего без собственной энер­гетической деятельности. «Дао, которое можно выразить словами, не есть постоянное Дао; имя, которое можно назвать, не есть постоянное имя... Одинаковость —вот глубина загадочности». В нем же, однако, все происходит (дается), оно —всепредполагаю-щий путь. «Существует нечто —бестелесное, бесформенное, а, однако, готовое и завершенное. Как оно беззвучно! Лишено формы! Стоит само и не изменяется. Проникает всюду, и ничто не угро­жает ему.

Можно полагать его матерью всего сущего. Его имя не знаю. Обозначается как «Дао». Вынужден дать ему имя, называю его совершенным. Совершенное —то есть ускользающее. Ускользаю-

щее —то есть удаляющееся. Удаляющееся, то есть возвращающее­ся». Дао, однако, не определяет телеологический смысл в вещах.

Онтология "Дао дэ цзин" является атеистической, потому что, согласно Дао, мир находится в спонтанном, непредопределенном движении. Дао есть тождественность, одинаковость, предполагаю­щая все остальное, а именно: Дао не зависит от времени, как поло­са возникновения, развития и гибели Вселенной, но есть фунда­ментальное и универсальное единство мира. Как понятие, выражающее сущее, Дао существует постоянно, везде и во всем, и прежде всего для него характерно бездействие. Не является оно и средством или причиной некоей постоянной, упорядоченной эманации вещей.

Онтологический принцип одинаковости, когда человек как часть природы, из которой он вышел, должен удержать это единст­во с природой, постулируется также гносеологически. Речь здесь идет о согласии с миром, на котором основывается душевное спо­койствие человека. Лао-цзы отвергает какое-либо усилие не толь­ко индивида, но и общества. Усилия общества, порожденные цивилизацией, ведут к противоречию человека и мира, к дисгар­монии, ибо, «если кто-либо хочет овладеть миром и манипулиру­ет им, того постигнет неудача. Ибо мир —это священный сосуд, которым нельзя манипулировать. Если же кто хочет манипулиро­вать им, уничтожит его. Если кто хочет присвоить его, потеряет его».