Когда люди сидят молча, когда они внимательны и смакуют каждое слово, когда они сосредоточены, медитативны, мне удается выразить намного больше. Таким людям гораздо больше можно объяснить.

Если передо мной не "мои", я непременно начинаю с самых азов. Но тогда самолет не взлетает, самолету приходится выполнять роль автобуса. Можно, конечно, пользоваться самолетом как автобусом, но взлететь он может, только набрав нужную скорость, а это требует определенных условий.

В Индии я выступал перед миллионами людей. Я говорил с несколькими тысячами сразу - на некоторые выступления собиралось тысяч пятьдесят. Пятнадцать лет я скитался по всей стране, от края до края. И я попросту устал от всего этого. Я устал оттого, что каждый день мне приходилось начинать с азов. "А", "Б", "В" - не больше. И я понял, что так мне никогда не добраться до последних букв алфавита. Тогда я и прекратил путешествовать.

Передавая непередаваемое: Паузы между словами

Тридцать пять лет кряду я говорил бесцельно. Такое обилие разговоров может сделать тебя президентом, премьер-министром. Стоит только захотеть. Я говорил без остановки и мог бы добиться чего угодно. Чего же я добился?

Прежде всего, я делал это не из корысти. Я просто получал удовольствие. Это были мои картины, мои песни, мои стихи. Те минуты, когда я говорю и ощущаю единение со слушателями... Мгновения, когда я вижу ваши лучистые глаза, когда я вижу, что меня понимают... Это приносит невероятную радость, такую острую, что сильнее не бывает.

Люди ничего не знают о тысячах просветленных, которые жили на земле и ушли из этого мира. Они остались неизвестными, потому что не обладали особым даром, заметным для обычных людей. Конечно, у них были какие-то необычные способности - например, поразительное умение молчать, - но на это люди редко обращают внимание.

Я знал одного просветленного из Бомбея. Я был там и встречался с ним. У него был только один дар: он строил прекрасные скульптуры из песка. Я никогда еще не видел таких чудесных скульптур. Весь день напролет он сидел на берегу моря и лепил свои скульптуры, а вокруг собирались тысячи восхищенных зрителей. Они любовались несравненными статуями Гаутамы Будды, Кришны и Махавиры. К тому же тот человек работал не с мрамором, а с обычным морским песком. Ему бросали деньги, но он не обращал на это внимания. Я заметил, как кое-кто воровал эти деньги, но скульптора это тоже не волновало. Он был целиком поглощен своими скульптурами. Но те были недолговечными. Накатывалась океанская волна - и Будды как не бывало!

До просветления он зарабатывал этим на жизнь. Разъезжал по приморским городам и лепил там статуи из песка. А скульптуры его были так прекрасны, что люди без раздумий жертвовали деньги. Он очень неплохо зарабатывал. Во всяком случае, вполне достаточно для одинокого человека.

А потом он обрел просветление, но у него по-прежнему оставался только один дар: умение лепить скульптуры. Конечно, теперь он лепил фигуры, указывающие на просветление, но это было все, что он мог сделать. Вселенная сможет воспользоваться и таким скромным даром. Его скульптуры стали медитативными. Достаточно было посидеть рядом, и ты чувствовал, что пропорции фигуры, определенная форма и выражение лица, которые придал ей художник, вызывают в тебе какие-то перемены.

Я спросил его: "Почему ты все время лепишь Будду и Махавиру? Ты мог бы зарабатывать больше, ведь в этой стране джайнов мало, а буддистов вовсе нет. Почему бы тебе не лепить Раму или Кришну?"

А он ответил: "Они не подходят... Они не тянутся к луне. Да, это были бы чудесные статуи, и раньше я их делал, но теперь я могу лепить только то, что несет в себе учение, пусть даже только один человек из миллиона это замечает".

К тому времени, когда я обосновался в Бомбее, тот скульптор уже умер. Но до того я непременно навещал его, как только попадал в те места. Он работал тогда на пляже Джуху. Там весь день было безлюдно, толпа собиралась лишь под вечер, когда скульптуры уже были готовы. Он мог, не отвлекаясь, трудиться весь день.

"Ты настоящий скульптор, - сказал ему я. - Почему ты не работаешь в мраморе? Твои статуи стали бы вечными".

"Ничто не вечно, - процитировал он Будду. - Эти скульптуры намного больше соответствуют духу Будды. У мрамора есть определенная долговечность, а песок мимолетен. Статуя рассыпается от легкого ветерка, от набежавшей волны, он неловкого движения ребенка..."

"Разве тебе не обидно работать весь день, а потом видеть, как статуя гибнет в одно мгновение от какого-то пустяка?" - спросил я.

"Нет. В этом мире все рано или поздно гибнет. Это не должно быть поводом для отчаяния, - ответил он. - Мне нравится строить, а океану - разрушать. И мы оба радуемся! Я радуюсь, когда леплю, волна счастлива, когда смывает... Во Вселенной возникает двойное счастье. О чем же мне горевать? Волна имеет над песком не меньше власти, чем я. Может быть, даже больше".

Однажды он сказал: "Ты странный. Никто со мной не разговаривает. Люди просто бросают деньги. Им интересны скульптуры, а не я. Но когда ты приходишь, мне очень приятно, что кого-то и я интересую, что кого-то волнует не внешний вид статуй, а их внутренний смысл - а я их ради этого и делаю. Ничего другого я делать не умею. Всю жизнь я лепил из песка, это единственное, что я знаю. А теперь я полностью отдался миру. Теперь мир может пользоваться мной, как хочет".

Такие люди остаются неузнанными. Танцор или певец может быть буддой, но никто этого не узнает, потому что их умения не позволяют учить других. Их дар не помогает другим проснуться. Но они все равно стараются изо всех сил. Они делают все, что могут.

Те немногие, кто становятся Учителями, за многие жизни выработали у себя определенное красноречие, способность проникать в глубину слов, тонкости языка и звучания, в симметрию и поэтичность речи. Это особое искусство, никак не связанное со знанием лингвистики и грамматики. Вопрос, скорее, в том, чтобы научиться замечать в обычной речи необычайную мелодичность, наполнять прозу поэзией. Такие люди умеют играть словами, чтобы помочь слушателю постичь то, что остается вне слов.

Дело не в том, что они сами решили стать Учителями или Вселенная выбрала их в Учителя. Это просто случайное совпадение. До просветления они обычно являются хорошими преподавателями, а после становятся Учителями. Теперь они могут превратить свой педагогический дар в искусство - и это, конечно же, самое сложное.

Однако многие молчат и безмолвно уходят, они остаются неизвестными. Это проще, но такие, как я, попросту не могут идти легким путем. Это было трудно, когда я еще был преподавателем. Разве теперь, когда я стал Учителем, может стать легче? Нет, это всегда трудно и всегда будет трудно...

Почти все, кто слышал меня, задумываются о том, что я говорю как-то странно. Ни один оратор на свете не говорит так, как я. Я говорю технически неправильно, я выражаю мысль вдвое дольше необходимого! Но у обычных ораторов иные цели. Моя цель совершенно особая. Они готовятся к выступлениям и просто повторяют заученную речь. Кроме того, они пытаются навязать слушателю некую идеологию, какие-то идеи. Наконец, для них ораторство - это искусство, они оттачивают свои умения.

Что до меня, то я никогда не был оратором в общепринятом смысле. Для меня это не искусство и не ремесло. Технические параметры моих выступлений ужасны и с каждым днем становятся все хуже! Но у нас совершенно разные цели. Я не пытаюсь произвести на вас впечатление, чтобы затем к чему-то принудить. Я не хочу вас в чем-то убедить. Я не намерен обращать вас в христианство, индуизм или ислам, делать верующими или безбожниками. Все это меня не заботит.

Для меня выступления - вид медитации. Никто еще не пользовался для этого речью. Я говорю не для того, чтобы передать вам какую-то весть. Я пытаюсь остановить ваше мышление, помогаю прекратить деятельность разума.

Я никогда не готовлюсь к выступлениям. Я сам не знаю, какое слово произнесу в следующий миг. И поэтому я никогда не допускаю ошибок. Ошибается только тот, кто готовится. Я никогда ни о чем не забываю, ведь забывают лишь те, кто пытается запомнить. Моя речь совершенно свободна, никто еще не говорил с такой раскованностью.

Меня не интересует даже, насколько я последователен, потому что цель не в этом. Последовательным должен быть тот, кто хочет в чем-то убедить слушателей, навязать им свои взгляды. Вот ему поневоле нужно быть логичным, рациональным, иначе не удастся преодолеть возражения вашего рассудка. Он добивается господства над умами посредством слов.

В очень известной книге Дейла Карнеги говорится о том, что умение говорить и оказывать влияние на других - это искусство. Кстати, эта книга Карнеги уступает по тиражам разве что Библии. Так вот, я бы на его экзаменах провалился. Он проводил в Америке курсы - обучал миссионеров, преподавателей и ораторов. И я, без сомнения, провалился бы по всем статьям. Во-первых, у меня нет даже желания в чем-то кого-то убеждать, нет желания производить выгодное впечатление. Я не помню даже, о чем говорил вчера! Разве можно назвать это последовательностью? Тревоги о последовательности отнимают слишком много сил, и потому меня это не волнует. Я часто сам себе противоречу, потому что, когда говорю, обращаюсь совсем не к интеллекту или рациональному мышлению.

Моя цель совершенно особая. Я произношу слова, чтобы получить возможность делать паузы, создавать мгновения тишины. Сами слова не имеют значения, и потому я могу сам себе противоречить, нести какую-то чушь, говорить о пустяках. Моя цель - делать паузы. Слова тут вторичны. Паузы между ними - вот что важно! Это просто средство хоть немного научить медитации. Но как только ты понимаешь, что такое медитация, можно считать, что ты сделал большой шаг на пути к самому себе.

Большая часть людей полагает, что разум не способен молчать. Люди считают, что это невозможно, и потому даже не пытаются. Основной причиной того, что я начал выступать, было желание показать возможность медитации, помочь ощутить ее вкус, и ради этого я готов говорить вечно - не важно о чем. Важно другое: я предлагаю вашему уму редкую возможность замолчать, а это для новичков - самое трудное.

Я не могу заставить ваш ум замолчать, но могу создать такие условия, когда вы сами непроизвольно замолчите. Вот я говорю и, посреди предложения, когда вы ждете очередного слова... нет ничего, только пауза. Но ваш ум собирался слушать, он ждал продолжения и не хотел его пропустить. Разумеется, он умолкает, когда прислушивается. Что еще бедняге делать? Если бы он точно знал, что именно сейчас я сделаю паузу, если бы я заранее сообщал, что сделаю паузы тогда-то и тогда-то, разум успевал бы о чем-то думать. Вы бы знали: "Вот, теперь он сделает паузу, а я переброшусь парой слов с самим собой". Но паузы наступают... совершенно неожиданно. Я и сам не знаю, когда это случится.

Любой оратор на свете, попытавшийся так делать, был бы обречен на провал. Если оратор то и дело спотыкается, значит, он плохо подготовился, не сделал домашнюю работу. Это значит, что память у него скверная, что он не умеет подбирать верные слова. Но я не ораторством занимаюсь, и потому мне все равно, будут меня ругать или нет. Меня волнуют другие люди - вы.

Кстати, происходит это не только тут... Повсюду, где будут слушать магнитофонные записи или смотреть видеокассеты, - повсюду наступит такая же тишина. Моя цель - не убеждать, а помочь ощутить новый вкус, чтобы вы поверили в медитацию. Медитация - не вымысел. Состояние безмыслия - не просто философская идея, это реальность. И вы тоже способны медитировать, причем это не требует особой подготовки.