Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 12 страница

Она натужно сглотнула:

— По-моему, ты говорил, что еще никто не возвращался назад?

— Никто из других Стражей не имел книги Старейших, описывающей сотворение разлома.

— О… — Она вжалась в матрас, ослабив, а потом и вовсе разжав хватку ног. — Так, стало быть, ты не злишься?

— Злюсь, — ответил он низким, полным возбуждения голосом. — На всех и все, что мешает мне заботиться о тебе. — Он прижался лбом к ее лбу, так что его запах и жар кожи затопили все ее чувства. — Но на тебя нет, не сержусь. Я горжусь тем, что ты предпринимала меры для самозащиты, и знаю, что ты веришь мне. В противном случае не позволила бы мне овладеть тобой без презерватива. Ты ведь доктор и ни за что не стала бы баловаться с такими вещами. — Он скатился с нее и уставился в потолок.

— Не очень-то понимаю, как ты сможешь вернуться, — сказала она, морща лоб. — Правда, я не уверена и в том, что понимаю, как ты попал сюда.

Повернув голову, он взглянул на нее с ласковой улыбкой:

— Ты ведь слышала про Афину, правда? Богиню мудрости, появившуюся на свет полностью сформировавшейся прямо из головы Зевса.

— Это миф, — фыркнула она, хотя сходство было пугающим.

— Разве не каждый миф и легенда основываются на крупице правды? — пожал плечами Эйдан.

— Ну, может быть…

Она смотрела на его профиль, внутренне тая от того, как он прекрасен. На ее постели разлегся очаровательный, могучий и смертельно опасный хищник. Пока он дрался с Чэдом, она, словно зачарованная, смотрела сквозь перила на грациозные выверенные движения и поразительную игру мышц. Ее пробирала дрожь, и отнюдь не только от страха. В одном Стейси точно не ошиблась: он действительно был очень опасным «плохим парнем», которого ей страшно хотелось приручить.

И прежде чем он успел что-то сказать, она, подпрыгнув, упала сверху на его крепкое тело, так что он даже крякнул от неожиданности и уставился на нее округлившимися глазами. Лисса припала к его губам, просунула язык ему в рот и одновременно сжала пальцами его соски. Его ответный стон прозвучал музыкой в ее ушах.

— Поздно уже осторожничать, — прошептала она, касаясь губами его твердых, но таких умелых и нежных губ.

— Будь что будет, тут уж ничего не попишешь, но, пожалуйста, сделай так, чтобы дело для меня того стоило.

— А я еще не сделал? — Его акцент стал заметней, указывая на силу ее воздействия.

— Я хочу больше.

Сев, она стащила через голову фуфайку, швырнула ее на пол и, сжав ладонями свои груди, принялась растирать кончиками пальцев соски.

— Ох, Лисса, — хрипло выдохнул он, тиская ее бедра. — Ты всегда меня этим с ума сводишь.

Лисса уже собиралась было сказать, что «этого» с ним еще не проделывала, но тут вспомнила его рассказ о том, что они были любовниками во сне.

— Я устраивала тебе такое раньше?

Он промычал что-то невразумительное, медленно поглаживая ее подушечками больших пальцев, оставлявшими на коже огненный след.

— Это несправедливо. Ты помнишь больше, чем я. Хочу наверстать.

Его губы изогнулись, и сердце ее забилось быстрее. Схватив его за руки, она вложила свои груди ему в ладони.

— Это не должно кончаться! — взмолилась она. — Ты нужен мне. Отчаянно нужен!

Эйдан перекатился, навалившись на нее всем весом мощного, жаркого, сексуального самца.

— Ты мне тоже нужна. — Он водил носом по ее горлу, в то время как его рука скользнула ей в шорты. — Нужна позарез!

Со вздохом она снова обвилась вокруг него. Будь у нее время подумать, она ужаснулась бы возможному будущему, но здесь, сейчас… она пребывала в раю.

— Скажи мне, что ты со мной, — простонала Лисса, выгибаясь навстречу его пальцам, когда он, раздвинув ей ноги, легонько, как перышком, стал поглаживать мозолистой подушечкой ее клитор.

Он поцеловал ее с разрывающей сердце нежностью.

— Я с тобой.

И пусть это было только сейчас. На настоящий момент этого хватало.

ГЛАВА 13

— Я искал тебя, капитан.

Коннор выпрямился и обернулся навстречу Филипу Уэджеру, поднимавшемуся по ступеням крыльца дома Эйдана. Высокий, жилистый лейтенант приближался широкими шагами, буквально пожиравшими расстояние между ними. Коннор поставил охладитель на скамью рядом с дверью, убрал назад длинные волосы, завязав их черной лентой в конский хвост, и сказал:

— Ты меня нашел.

Филип отдал командиру честь, и тот, ответив тем же жестом, поднял бровь в молчаливом вопросе.

— Надеюсь, я могу говорить свободно?

— Безусловно.

Лейтенант набрал воздуха и сказал:

— Я предпочел бы, чтобы ты обратился ко мне с вопросами сам, а не посылал Моргану.

— Но тогда ты оказался бы в затруднительном положении, из которого нелегко найти достойный выход. Встал бы перед выбором: или отказать командиру, или обмануть доверие Старейших. Другое дело Моргана, на вопросы которой можно просто не отвечать.

Филип фыркнул:

— Я прикрывал твою спину и спасал твою жизнь, а ты не можешь обратиться ко мне за помощью как к другу?

— Всякая дружба имеет свои пределы, — угрюмо отозвался Коннор, прислонившись к перилам.

— А вот твоя с капитаном Кроссом, похоже, не имеет.

— Он мне как брат.

— А я обязан ему жизнью, и не один раз.

Вздохнув, Коннор опустился на ближайший стул.

Когда Эйдан был дома, все двери были раскрыты, чтобы помещение продувалось ветерком. Но теперь бумажные перегородки оставались задвинутыми, отгораживая внутреннее убранство от искусственного рассвета. Отсутствие деятельного Эйдана наполняло помещение непривычной, неуютной тишиной.

— Он уже не тот, кого ты знал, Уэджер. Он беглец, похитивший Ключ и пренебрегший своими товарищами и долгом.

— Ты веришь в это не больше, чем я. — Филип указал на скамейку. — Можно присесть?

— Конечно.

Опершись локтями о колени, Филип внимательно присмотрелся к нему. С длинными волосами и туманно-серыми глазами, Коннор выглядел подозрительно, имел репутацию сумасброда и из-за своей непредсказуемой натуры оставался в чине второго лейтенанта гораздо, на века дольше, чем мог бы.

— Старейшие серьезно просчитались с тобой. Они надеялись, что повышение заставит тебя забыть о привязанности к Кроссу.

— Да, тут они ошиблись, а потому действуют в обход: посылают патрули к Спящим, не посоветовавшись со мной. — Он вздохнул. — Пива хочешь? В охладителе.

Улыбнувшись, Филип полез внутрь, извлек холодную банку, бросил Коннору и достал вторую для себя.

— Капитан держит свою женщину вне Сумерек, но она и сама создает мощную защиту. Старейшие опросили представителей Инженерного корпуса, и те заявили, что пройти в дверь можно лишь в том случае, если она пропустит нас сама.

— Впечатляет.

— А ты думаешь, Кросс выбрал бы женщину, которая не впечатляет?

— Но ее необычные способности вселяют сомнения, да? — Взгляд Коннора скользнул по зеленой траве и дальним пологим холмам. То был его мир, и он собирался защищать его, чего бы это ни стоило. — Сам-то ты как считаешь? Может, Кросс в случае с ней здорово ошибается?

— Конечно, я об этом размышлял, и немало. Но должен заметить, что раньше он не ошибался.

Запрокинув голову, Коннор в три глотка осушил банку с пивом. Как и Филип, он предпочитал не особо распространяться о Спящей, пока сам с ней не встретится. Однако все выглядело не лучшим образом.

— Ну и что теперь?

— Моя команда ждет.

— Превосходно.

— Не хочешь поделиться своим планом?

Филип достал еще одну банку пива, но, когда Коннор потянулся за ней, быстро отдернул обратно:

— Делиться — это процесс двусторонний.

— Наглец! — впервые за долгое время рассмеялся Коннор. Эйдан отсутствовал всего несколько дней, но сильно осложнил его жизнь гораздо раньше, с самого знакомства с этой Спящей, и Коннору казалось, что ему было не до смеха уже целую вечность. — Меньше знаешь, лучше спишь.

— О, это я знаю, как знаю и то, что хорошо для меня. — Филип прикончил пиво так же быстро, как и Коннор. — Тебе нужна помощь. Один ты не справишься, и, сдается мне, среди всех Избранных только у тебя, меня и Кросса хватит духу поспорить со Старейшими.

Ухмылка Коннора сделалась шире.

— Ладно. Я хочу проникнуть в контрольное помещение в задней части храма.

— Что еще за помещение?

— Кросс побывал там, перед тем как отправиться в мир людей.

Коннор мельком увидел его в сознании Эйдана в первую ночь после его ухода. Они встретились на миг в его сне, но капитан был в лихорадке, и связь быстро прервалась. Да и сам сон не походил ни на что, виденное Коннором прежде. Туманный, какой-то перекошенный, ну словно телевизионная картинка при плохом приеме сигнала. Было это связано с плохим самочувствием или с неким генетическим отличием Стражей от Спящих, он не знал. И уточнить не мог, потому что с того раза Эйдан в сон не возвращался.

— А для чего предназначено это контрольное помещение? — поинтересовался Филип.

Воспользовавшись тем, что он отвлекся, Коннор выхватил у него пиво и хмыкнул:

— Черт меня побери, если я знаю, но, если мы вправду хотим предотвратить возможные последствия воздействия Ключа, я хочу выяснить, на что именно Ключ способен и чего следует опасаться. Эти знания заодно помогут выяснить, является или нет Спящая Эйдана Ключом и не совершили ли Старейшие свою первую на нашей памяти ошибку.

— Вломиться в храм — это звучит опасно.

— Думаю, не только звучит.

— Черт, будем на это надеяться. А то никакой забавы.

Коннор отшвырнул очередную опустевшую банку и рыгнул.

— Итак, мы поступим следующим образом…

* * *

— Стейси, ну позвони узнай, как он.

— Ни за что.

Лисса откинула голову на подушку и пробежала пальцами по спутанным волосам. Запах Эйдана окружал ее, хотя самого его в постели не было. Судя по тому, что его сторона уже остыла, он встал довольно давно. Сама она провалилась в сон в результате полнейшего физического изнеможения: этот мужчина обладал невероятной энергией и его тело работало как великолепно отлаженная машина.

— Я просто хочу удостовериться, что с ним все в порядке.

— С Чэдом все в порядке. От кого я это слышала только вчера?

Слышала она это от Лиссы, верно, да только было это до того, как Эйдан основательно его отколошматил. Причем сам Чэд ни в чем виноват не был, его использовали как пешку, без его ведома какие-то Старейшие, и ей подумать было страшно о том, что он, в сущности, пострадал из-за нее.

— Ну один звоночек, а? Можно спросить его насчет Леди, вроде как по работе.

— Ага, в субботу, — усмехнулась Стейси. — С таким же успехом я могу начать разговор словами: «Привет. Лисса, которая вчера вас отшила, чувствует себя виноватой и хочет знать, как ваши дела». Ну вы же с ним не школьники, док, честное слово. Он большой мальчик, уж как-нибудь переживет.

Лисса закрыла глаза, чтобы не смотреть на сводчатый потолок.

— Я в долгу не останусь.

— Здорово, — раздраженно выдохнула Стейси прямо в трубку. — Конечно, взятка — это самое милое дело. Особливо для такой шлюхи, как я.

— Ты мать-одиночка. Я тобой восхищаюсь.

— Подхалимажем от меня ничего не добьетесь. Ну да ладно, так уж и быть. Но, к слову, а как ночка прошла?

— Ох, он сон наяву. На самом деле.

— Я рада. Честное слово.

— Верю.

— Ладно. Звякну Чэду и попытаюсь поговорить так, чтобы это не вызвало особых подозрений. Ну а нам лучше увидеться за обедом.

Лисса непроизвольно подтянула к носу синюю простыню, впитавшую запах Эйдана. Ей не хотелось уходить из дома. Ей хотелось запереться здесь с ним, удерживать его здесь, никуда не отпускать.

— Мы придем.

— Ну, до встречи.

Разговор закончился. Лисса нажала на кнопку и положила телефон на пол, рядом с кроватью. Сквозь открытую дверь в спальню проникал запах свежесваренного кофе. Такой домашний, что было необычно, если учесть, сколь непродолжительными были их отношения, но срабатывало прекрасно. Позволяло ей ощущать полноту жизни, чувствовать себя любимой, чего с ней не было уже долгие годы. А возможно, и никогда.

Желая быть рядом с ним, она сбросила одеяло и накинула халат. Лисса тихонько спустилась по лестнице, надеясь снова застать Эйдана проделывающим утренние упражнения, но оказалось, что он, сидя за обеденным столом, читает книгу, украшенную драгоценными камнями. Подойдя сзади, Лисса положила ему руки на плечи, впившись пальцами в стальные мышцы.

Эйдан тяжело вздохнул и откинул голову.

— Привет, — произнес он глубоким голосом, и по спине ее пробежала дрожь.

— Привет. — Она наклонилась и поцеловала его в лоб. — Ты что, вообще не спал?

Он покачал головой:

— О том, чтобы пойти на такой риск и заснуть одновременно с тобой, даже и речи быть не может. Я каждые полчаса проверял, как у тебя дела.

— Я думала, что, если провалилась в сон, как в беспамятство, мне ничто не грозит.

— Это предположение, основанное на опыте, — улыбнулся он. — В любом случае, смотреть на тебя спящую — сплошной восторг.

Обойдя вокруг стула, Лисса влезла между ним и столом. Было тесновато, но ее это не смущало, особенно с учетом того, что его руки тут же обхватили ее и прижали крепче к этой восхитительно пахнущей теплой коже и рельефным мышцам.

— Нашел что-нибудь интересное?

— Кое-что, да, — устало и неуверенно ответил он. — В основном я занимаюсь переводом, чтобы потом попытаться воспринять текст целиком. По кусочкам это не срабатывает.

— Так ты не можешь его читать?

— Это древний язык, но он имеет связь с современным. У вас тоже многие слова происходят от латинских.

— Ага, дошло. — Она руками провела по его голым бокам, а губами — по его подбородку: ее целью было отвлечь их обоих от мыслей о возвращении Эйдана домой. — А у тебя нет утренней щетины, — заметила она.

Заурчав, как кот, он слегка отклонился, подставляя ей шею.

— У Стражей нет растительности на лице, не считая бровей и ресниц.

— Правда? — В ней взыграло медицинское любопытство. — А есть между нами другие физиологические различия?

— Ничего существенного. — Он покачал под ней бедрами, дав почувствовать свой напрягшийся член.

— Вижу, что утренняя эрекция универсальна, — со смехом произнесла она, в то время как ее пальцы пританцовывали по его подвздошной кости.

— Утренняя эрекция — это то, что бывает у парней, когда они только что проснулись. А это стояк совсем другого рода: следствие того, что твоя женщина сидит у тебя на коленях в одном халатике.

Лисса поцеловала его в улыбающийся рот и спросила:

— Ты, вообще-то, спал, с тех пор как прибыл сюда?

Эйдан вздохнул:

— В первую ночь, как здесь оказался.

— Ты был болен, так что это не считается.

— Ты что, пытаешься заменить мне матушку?

В глазах у него было столько тепла, что у нее скрутило желудок.

— Нет уж, мои чувства далеки от материнских. На самом деле я предельно эгоистична. Тебе необходим отдых, потому что все силы, какие есть, понадобятся для секса.

— О?

С похотливым блеском в глазах он отодвинул стул и, поднявшись, посадил ее на стол, затем сбросил на пол все книги. Странно, но шелест страниц и глухой стук упавших томов были чрезвычайно эротичными. Склонившись над ней, он завалил ее назад.

— Бывает, что нехватка энергии ведет к удлинению предварительных ласк. Ты ведь не против, правда?

Когда его язык облизывал ее нижнюю губу, она поймала его за кончик и всосала. Он вздрогнул, и она улыбнулась, радуясь тому, что оказывает на него такое воздействие.

— Твоя энергия необходима мне позарез, — промурлыкала она, — чтобы ты помог мне выжечь все те калории, которые заставил съесть. Я в жизни не ела в три часа ночи. Уверена, все это отложится в бедрах.

— Ха! — хохотнул он и откинулся. — Ты слишком исхудала и сама это знаешь. Кроме того, тебе требовалось поесть в возмещение того, что не завтракала.

— Вот, значит, каковы твои соображения? — Лисса скептически поджала губы. — А я-то думала, будто ты подпитываешь меня энергией для шестого раунда. Или седьмого? Ты ведь мог бы, как Кролик Энерджайзер, давать уроки того, как трахать снова, снова и снова…

— Тебе я точно преподам урок, — пригрозил он, развязывая пояс на ее талии.

Она шлепнула его по рукам:

— Ничего подобного. Сначала сон, потом секс.

— Но я не устал.

— Враки. Ты выглядишь измотанным.

Но она была возбуждена. Обалдеть, до чего возбуждена. Да, вроде бы измочалена, у нее болели такие места, какие отроду не болели, но какое за всем этим стояло наслаждение! Господи, оргазмы начинали входить в привычку. Они взрывали сознание и обжигали нервные окончания. Сейчас она понимала, что такое сексуальная одержимость.

— А я знаю, ты этого хочешь, — проурчал он. — Иначе потрудилась бы одеться. И знаешь… я получил достаточно энергии, чтобы дать тебе то, что ты хочешь.

— Да откуда ей у тебя взяться, этой энергии? Ты вроде бы давно должен был ее израсходовать. — Лисса склонила голову набок. — А скажи, что все Стражи снов такие неутомимые сексуально, как ты.

— Нет, не все. А у меня аппетит имелся всегда, но он и удовлетворялся легко. — Он расстегнул на ней халат и провел языком снизу вверх между грудей.

У нее выгнулась спина.

— Ты хочешь сказать, что я тебя не удовлетворяю?

— Всякий раз, черт возьми, — прошептал он, уже почти коснувшись губами набухшего в ожидании соска. — И собираешься сделать это снова.

Его рот, жаркий и влажный, опалил ее кожу. Она охнула, извернулась, но Эйдан мигом ее приструнил, сунув ей между ног пальцы, которыми раздвинул промежность, погладил клитор, а потом ввел внутрь.

— Черт, как это меня заводит! — Он вывел из нее два пальца и ввел снова. — Я чувствую в тебе мое семя. Ты пропитана им!

— Да. — Она охнула, когда он просунул глубже. — Я же тебе говорила, ты весь изошел прошлой ночью. — Потянувшись, она взяла его за запястье и удержала от дальнейших движений. — Скажи мне кое-что, ладно? Мы совместимы репродуктивно?

— А ты бы хотела, чтобы были? — Он вперил в нее неподвижный, испытующий взгляд, постепенно терявший изначальный скепсис. Она первая отворила к нему дверь. С ней он бы счастлив, в этом сомнений не было. — Хотела бы, Лисса?

У нее разрывалось сердце. Утром она лежала в постели во власти волшебных грез о Прекрасном Принце и вечном счастье, подкреплявшихся тем, что он был здесь, рядом, варил для нее кофе, находился под рукой… Ну как можно было при этом не размечтаться о будущем, о счастливой совместной жизни?

Слезы жгли ей глаза.

— Да. Хотела бы.

Это было все, что позволил выдавить вставший в горле ком, но Эйдану этого оказалось достаточно.

— Ну так проверим.

— Что? — Каждый мускул ее тела застыл в напряжении. — Ты хочешь сказать, что это возможно?

Он улыбнулся, но глаза остались печальными.

— Понятия не имею. Но мы вправе мечтать.

Подхватив на руки, Эйдан понес ее на диван. Кот, завидев их приближение, спрыгнул со своего привычного места на подстилку, освобождая пространство.

Эйдан бережно уложил ее и опустился рядом на колени, глядя на нее прекрасными, потемневшими от желания и любви глазами. Его большая ладонь наглаживала внутреннюю сторону ее бедра.

— Я не могу забеременеть, Эйдан. Я принимаю противозачаточные средства.

— В моих снах ты этого не делаешь.

Он поцеловал ей колено и двинулся выше, задержался, чтобы облизать ей клитор, что заставило ее выгнуться, и продолжил движение.

Она приподнялась на локтях и, не отводя от него взгляда, одной рукой сорвала с себя белый халат, чтобы ощущать прикосновение его теплой кожи.

— В моем сне это наш дом, — мягко сказал он, почти ощутимо лаская ее взглядом. — Каждое утро мы просыпаемся вместе, и у нас есть время, чтобы заняться любовью. Не спеша. Мое тело накрывает твое, я вхожу в тебя глубоко-глубоко, как будто в нашем распоряжении все время мира. Мы разъединяемся неохотно, целуясь перед тем, как каждый отправится на работу. Целый день думаем друг о друге, и мне не терпится поскорее встретиться снова. — Он облизал ей один сосок, потом другой, тогда как его руки расстегивали брюки. — Свободное время мы проводим на уединенном пляже, где я любуюсь тем, как ты, загорелая, веселая, со смехом плещешься в волнах прибоя. Потом я укладываю тебя на одеяло, снимаю с тебя купальник и засаживаю в тебя свой член. Трахаю, пока не затрахаю до смерти, потом заношу внутрь и трахаю снова. Мы все делим на двоих, и жизнь у нас общая.

Голова Лиссы упала на мягкие подушки, а его пальцы, нащупав щель, скользнули в нее.

— Эйдан… — Она зажмурилась, чтобы скрыть слезы, но они все же просочились наружу.

— Каждый день ты называешь меня по имени, вот как сейчас, едва дыша от желания. И всякий раз, когда я это слышу, я проникаюсь еще большей любовью, думая о том, какое же это счастье — быть с тобой. Как ты заботишься обо мне, тревожишься обо мне. Я купаюсь в каждом таком мгновении, потому-то ты и нужна мне. — Голос его понизился и зазвучал с хрипотцой. — Так нужна!

— Да! — Она вцепилась ему в волосы.

Он склонился над ней, и его амулет повис между ними, его стройные бедра втиснулись между ее раздвинутых ног. Эйдан стал водить мощной головкой своего члена по ее мокрым половым губам, заставив ее прогнуться навстречу.

— Ты тоже мне нужен.

— И в один прекрасный день мы решаем завести ребенка. — С этими словами он ввел в нее член и наполнил влагалище его пульсирующим теплом.

— Боже! — выдохнула она, сотрясаемая его яростными толчками.

Его пижамные брюки слетели на пол, и жесткие волосы на его бедрах и икрах щекотали ее нежную кожу, а тяжелые яйца надавливали на ягодицы. Слезы полились еще сильнее.

— Я имею тебя вот так! — Он вывел свой толстый член и тут же засадил обратно. — Я трахаю тебя всякий раз, когда есть возможность. Прихожу к тебе в обеденный перерыв и отдираю прямо в твоем кабинете. Я пропитываю тебя насквозь своей спермой, чтобы ты могла залететь. — (Всхлипнув, она лишь беспомощно сжалась вокруг его мощного члена, работавшего как насос.) — Вот так! — рычал он, возбуждение делало его восхитительный акцент еще более сексуальным. — Скажи, что тебе это очень нравится.

— Я люблю это! — выдохнула она, выгнувшись под особенно мощным толчком.

Икрами она обхватила его упругий зад, напрягавшийся и расслаблявшийся каждый раз, когда он равномерно двигал туда-сюда бедрами.

Опьяненная наслаждением, Лисса полностью отдалась его опыту и умению: голова ее бессильно упала набок, руки машинально поглаживали ему спину в такт его размеренным, ритмичным движениям. Потом она уперлась пятками в матрас и подалась наверх, навстречу, желая принять его в себя еще глубже, насаживая себя на его огромный член.

Солнце, продолжавшее свой неуклонный подъем, светило в окно, согревая ее кожу, и ей отчаянно хотелось, чтобы это утро не кончалось никогда. Чтобы он трахал ее, словно в их распоряжении все время мира и они могут заниматься этим вечно.

Выгнув спину, Эйдан засадил в самую чувствительную точку, и она кончила с беззвучным криком. Ее влагалище спазматически сжало его член, тело забилось в судорогах оргазма.

— Сладкая Лисса! — выдохнул он, чутко продолжая движения так, чтобы оргазм вновь и вновь прокатывался сквозь нее мягкими волнами. — Вот так! Вот так мы сделаем нашего ребенка.

Еще один, особенно яростный толчок — и его член задрожал, извергая в нее семя. Она застонала от наслаждения. И сердечной боли.

Движимый силой оргазма, Эйдан страстно и яростно припал к ее губам, охнул, изливая себя полностью, и едва не задушил ее в безумных, судорожных объятиях.

Она тихонько всхлипывала под ним, а он, повернув голову и прижавшись своей влажной щекой к ее щеке, гадал о том, как он, бессмертный, сможет жить без нее. Она, как и все смертные, неизбежно состарится и уйдет из жизни. Как же ему вынести это?

Отчаянно, всеми фибрами души Эйдан желал, чтобы сон, которым он поделился с нею, мог стать явью. Сердце его сжималось от печали, от осознания того, что явленное в мечтах будущее, сколь бы ни было оно желанно, недостижимо. Но то, до чего он докопался сегодня утром, расшифровывая старинный текст, так и так не оставляло ему выбора. Он должен был вернуться в Сумерки. И сейчас занимался любовью с Лиссой в последний раз.

ГЛАВА 14

Эйдан перекатился на бок, увлекая за собой Лиссу. На узком диване им волей-неволей приходилось крепко прижиматься друг к другу, чтобы не свалиться на пол. Его член оставался в ней, в ее смоченном соками лоне. Глубоко вздохнув, он обнял возлюбленную, ища в себе силы, чтобы ее оставить.

— Эйдан.

Теплый выдох Лиссы, обдав его потную кожу, возбудил волну удовольствия, прокатившуюся по телу.

Он промурлыкал что-то нечленораздельное, поглаживая мягкую кожу ее спины и зная, что, сколько бы ни прикасался к ней, ни ласкал ее, ни занимался с нею любовью, ему никогда не было бы достаточно. И осознание неизбежности разлуки просто убивало в нем что-то, уничтожало то теплое прибежище надежды и покоя, что давала ему она.

— Должна быть какая-то возможность остаться.

В горле застрял такой ком, что трудно было сглотнуть, и он просто не знал, что делать с нахлынувшими эмоциями. Он так много времени провел в онемении одиночества, проявляя заботу только о своих подчиненных. К женщинам, с которыми делил постель, он относился с уважением, но они не называли его по имени. Для них он был Кроссом или капитаном, что каким-то образом указывало на дистанцию, сохранявшуюся между ними даже тогда, когда тела сливались воедино.

— Я хочу заботиться о тебе, — прошептала Лисса, запуская пальцы в его волосы. — Хочу радовать тебя, делать тебя счастливым.

— Ты и делаешь, — надсадно прохрипел он.

— Я не хочу, чтобы все это кончилось. Тебе нужен кто-то, кто будет о тебе заботиться.

Он прижался губами к ее лбу.

— Ну мы с тобой и парочка. За тобой тоже присмотр нужен, жаркая штучка. Мы оба провели столько времени в заботе о других, что совсем себя забросили. Ты единственное на свете, что я пожелал только для себя. Вот такой эгоист.

Он не мог провести с ней всю свою жизнь, состариться и умереть с ней рядом, хотя сейчас ему казалось, что короткая, но счастливая жизнь несравненно лучше бесконечной, но пустой. Но лучшее, что он мог сделать для нее, это обеспечить ей возможность прожить как можно дольше. Выйти замуж. Завести детей, внуков. Которые будут детьми и внуками другого мужчины.

Все эти мысли и образы были для него как нож, вонзившийся в сердце и поворачивающийся там, убивая его медленно и безжалостно. Он отчаянно прижал ее к себе, но если ей и было больно, она не сетовала.

— Мы не можем остаться вот так навсегда? — спросила она с печальным вздохом.

Потребовалось мгновение, чтобы ему удалось придать голосу шутливую беззаботность:

— Мне кажется, на кровати будет удобнее.

Она издала тихий смешок. Конечно, до полноценного веселья было далеко, но все лучше, чем печаль в ее голосе.

— Как насчет душа? — спросил Эйдан.

— Вместе?

— Было бы здорово, но мне нужно привести в порядок столовую и заняться завтраком.

Она слегка отодвинулась, чтобы взглянуть на него большими темными глазами, и он подхватил ее под лопатки, чтобы она не упала. То, что она явно на это и понадеялась, то есть молча, без слов, положилась на него, вызвало у Эйдана улыбку. Да, конечно, у нее имелись свои сомнения, но, невзирая на них, она больше полагалась на инстинкты, и это всегда оборачивалось в его пользу.

— Что у нас намечается на завтрак?

Она смеялась до слез, когда он в три часа ночи поднялся наверх с тарелкой печенья «Чипе Эхой», обильно сдобренного арахисовым маслом.

— А что такого? — с ухмылкой спросил он. — Арахисовое масло содержит протеин.

Тут уж смех и вовсе свалил ее на скомканные синие простыни. Эйдан поставил тарелку на прикроватный столик и присоединился к ней. В конечном счете он привалился спиной к изголовью и притянул ее к себе на колени. Она раздвинула его бедра, насаженная лицом к нему на его твердый, пульсирующий член, и они принялись мазать друг другу губы арахисовым маслом и слизывать его. Занимались любовью со смаком и смехом.

— Что-нибудь придумаю, — пообещал он, чмокнув ее в кончик носа.

— Ладно, я тебе верю.

Искренность ее тона тронула его до глубины души. С учетом всего, что было сказано им вчера, ее вера в него стоила дорогого.

Неохотно разъединившись, они встали, и тут Эйдан неожиданно снял через голову цепочку с камнем и надел ей на шею, так что амулет оказался между грудей. Камень светился внутренним светом. Эту аномалию Эйдан считал реакцией или на факт перемещения, или на сам этот мир. То, что он может реагировать на Лиссу, даже не приходило ему в голову.

Он прижал руку к амулету — и одновременно к ее сердцу.

— Я не могу это принять, — выдохнула она, накрыв его руку своей. — Он тебе так дорог.

Он покачал головой:

— Ты мне дорога, вот кто. Обещай, что будешь носить его всегда. Я его никогда не снимал, ни под душем, ни в ванне. И тебе снимать незачем. Ему ничего не сделается, цепочка, в отличие от земных металлов, не потускнеет. Я должен быть уверен в том, что он всегда будет соприкасаться с твоей кожей.

— Эйдан? — Ее темные глаза выражали беспокойство и растерянность.