Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 11 страница

Итак, что, если она предложит Нику и дальше спать вместе вплоть до истечения года их брака? Они смогут остаться друзьями и еще несколько месяцев будут наслаждаться друг другом, положив конец невыносимому сексуальному напряжению. Правда, ее безмерно страшили зародившиеся к мужу глубокие чувства. Конечно, в результате она после его ухода останется с разбитым сердцем… Но Алекса доподлинно знала его натуру: Ник окончательно испорчен дурным воспитанием, и нет на свете такой женщины, которая смогла бы завоевать его доверие.

Нет, Алекса не тешила себя иллюзиями, но ей ужасно хотелось рискнуть. Ник был ей нужен в постели. За этот недолгий срок она хотела получить от него как можно больше и по крайней мере сохранить за собой воспоминания. Тут ей ничто не угрожало, ведь она не питала неосуществимых надежд.

При этой мысли все внутри у нее тревожно сжалось, но Алекса прогнала дурное предчувствие.

Приоткрылась дверь.

В нее неуверенно заглянул Ник с кружкой кофе. Покраснев под его откровенным взглядом, Алекса убрала голую ногу под надежную защиту одеяла и перекатилась на свою сторону.

— Привет.

— Привет, — отозвалась она.

Воцарилось неловкое молчание, вполне типичное для случайных любовников. Алекса потянулась к кружке:

— Это мне?

— Ах да… — Ник присел на край постели, так что матрас прогнулся под его весом, и подал Алексе кружку. Она недоверчиво принюхалась — по спальне распространился насыщенный аромат колумбийского кофе. — Пойдет?

— Очень даже. Терпеть не могу плохой кофе.

— Еще бы, — ухмыльнулся он.

Пока Алекса пила, Ник не проронил ни слова, будто выжидая, что она первая нарушит молчание. Алекса рассудила, что он не решается спросить у нее, хорошо ли она выспалась: за всю ночь они оба почти не сомкнули глаз.

Ее чуткие ноздри уловили исходящий от Ника мужской запах, который смешивался с ее собственным. Значит, он не принял душ. Тонкая черная майка не скрывала его обнаженных рук и плеч, а спортивные брюки низко сидели на бедрах, приоткрывая загорелую кожу на упругом животе. Алекса ощутила пробудившийся между бедер ненасытный жаркий зуд и неловко передвинулась на постели. Черт, не хватало только превратиться из-за него в нимфоманку! Если еще раз заняться любовью, то ей потребуется тросточка, чтобы добраться до своего магазина! Впрочем, ее тело такие опасения, вероятно, совершенно не заботили…

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Ник.

Алекса, сморгнув, внимательно вгляделась в его лицо. На лоб Нику упала белокурая прядь, на подбородке темнела суточная щетина. Очевидно было, что он всеми силами старается смотреть ей в глаза, а не на простыню, прикрывавшую грудь Алексы и норовившую соскользнуть вниз. В порыве озорства Алекса решила испытать выдержку Ника и отбросила обычную стеснительность. Она демонстративно потянулась к прикроватному столику и поставила на него кружку. Простыня натянулась, а затем упала, более ничем не придерживаемая. Груди Алексы обдало прохладой, и соски тут же затвердели. Она сделала вид, что ничего не замечает, и ответила:

— Хорошо. Правда, все тело немного ломит. Мне бы сейчас под горячий душ.

— Ага, под душ.

— Ты завтракать будешь?

— Завтракать?

— Я сейчас оденусь и что-нибудь приготовлю. Тебе, надеюсь, сегодня не нужно в офис?

— Думаю, нет.

— Хорошо. Так чего тебе хочется?

— Хочется?

— Ну да, на завтрак.

Алекса подперла рукой голову и пристально посмотрела на мужа. Он напряженно двигал челюстью в попытках смочить пересохший рот, вероятно отчаянно пытаясь вникнуть в ее слова вместо того, чтобы пялиться на ее наготу. Она подавила смешок и усугубила ситуацию тем, что высунула ногу из-под одеяла, вытянула ее, поиграв так и сяк пальцами, а затем пикантно согнула в колене. Ник закашлялся.

— Я не голоден. Мне скоро на работу.

— Ты же сказал, что тебе не нужно.

— Верно.

Его сладострастный взгляд едва не обжигал ей кожу. При мысли, что Ник сейчас нырнет к ней под одеяло, чтобы снова заняться с ней любовью, у Алексы неистово заколотилось сердце, вот только она понятия не имела, как этого добиться.

Она собралась с духом и перешла к самому щекотливому вопросу:

— Ну что, мы будем обсуждать то, что случилось ночью?

Ник едва заметно вздрогнул и кивнул. Видя, что Алекса не прерывает молчания, он с усилием выдавил из себя:

— Мне понравилось.

Алекса приподнялась, оперлась на локоть и, отведя свисавшие на глаза пряди, перекинула волосы на одно плечо. Ник издал какой-то неопределенный звук, но Алекса, не обращая на это внимания, переспросила:

— Просто понравилось?

— Нет! Нет, не просто… — Ник замялся. — Было очень здорово.

Кажется, его выдержка уже трещала по всем швам. Алекса надавила сильнее:

— Рада слышать. Я тут подумала, как нам с тобой теперь поступить. Мы можем вернуться к прежней договоренности и больше не спать вместе. Чтобы слишком не усложнять, так?

— Так, — с готовностью закивал Ник, пожирая взглядом груди Алексы.

— Или можем продолжить.

— Продолжить?

— Заниматься сексом.

— Мм…

— Что ты об этом думаешь?

— О чем?

Алекса не могла понять, то ли у Ника случилось помутнение рассудка, то ли вся кровь из его головы устремилась в другое место. Одного лишь взгляда украдкой было достаточно, чтобы подтвердить подозрения. Ее стратегия сработала. Теперь оставалось только выудить у Ника признание о его намерении спать с ней и впредь, а за остальным, как предугадывала Алекса, дело не станет.

— Ник!

— А?

— Ты мне ответишь на вопрос?

— На какой?

— Будем мы заниматься сексом до конца брака или останемся по-прежнему просто друзьями?

— Алекса!

— А?

— Лично я за секс!

Она недолго наслаждалась его мучениями. Миг — и Ник притиснул ее к постели, залез на ее нагое тело и прижался к ее губам. Их поцелуй был похож на пылкое пожелание доброго утра. Ник припал к ее рту и принялся жадно пить. Его язык сновал туда и обратно, шутливо дразня Алексу, а ходивший ходуном жесткий подбородок царапал ей нежную кожу. Ник стянул с нее простыню и принялся ласкать и будоражить ее плоть быстрыми и ловкими прикосновениями. Жар в ней все разрастался, пока наконец она не застонала и не раздвинула ноги.

Ник потянулся к тумбочке, но Алекса остановила его, прошептав:

— Я принимаю таблетки. Регулирую месячные.

Большего подарка Ник и не ждал. Он живо стащил с себя спортивные штаны, положил ладони на внутреннюю поверхность ее бедер и вошел в нее.

Алекса ахнула и впилась ногтями ему в плечи, подстраиваясь под его ритм. Теперь Ник наказывал ее, подводя к самому краю, а затем отступая и оставляя ее балансировать на грани оргазма. Наклоняя голову, он не забывал и о ее грудях, сосал и облизывал соски, а затем снова начинал подводить ее к пику. Алекса отчаянно мотала головой по подушке и наконец протянула к Нику руки и взяла его лицо в ладони, ощутив шероховатость его щек. Вынудив его посмотреть ей в глаза, она сказала:

— Сейчас!

Но Ник не уступал, и она одновременно ненавидела его железное самообладание и восхищалась им. Его губы изогнулись в сладострастной ухмылке.

— А где «пожалуйста»?

Алекса заскрипела зубами и выругалась, вновь не достигнув желанного оргазма. Охваченная полубезумием, она заклялась впредь даже в шутку соревноваться с мужем за первенство: слишком суровую кару он за это на нее налагал. Она выгнула бедра, умоляюще выдохнув:

— Пожалуйста!

Ник сделал рывок вперед — и Алекса взмыла к вершине. Ее тело корчилось от конвульсий, но она крепко стискивала Ника внутри, и он не замедлил догнать ее — не выходя, обрушился на нее сверху и опустил голову в подушку рядом с ней. Теперь тишину нарушало только их прерывистое дыхание.

Алекса на краткое мгновение сомкнула веки, принюхиваясь к мускусному запаху секса вперемешку с кофе. Лежа в объятиях Ника, она вдруг ощутила шевельнувшийся в ней страх. Всего одна ночь вместе — и ее тело уже приняло его как свою вторую половинку, хотя сама она была не из тех, кто с легкостью бросается в случайные связи. Такие, как она, верят в любовь, влюбляются без памяти и мечтают о счастливой развязке.

Но Ник Райан вовсе не из породы сказочных принцев. Он об этом честно предупредил с самого начала. Она должна денно и нощно напоминать себе об ограничениях в их договоре, особенно после секса. Отделять чувства от похоти. Заточить свое сердце в такую высокую и прочную башню, из которой даже Рапунцель не сбежала бы. Испытывать оргазмы и чуточку дружбы, а потом расстаться навек.

Ну и ладно. Какие проблемы!

Сердце выкрикнуло: «Лжешь!», но Алекса его не послушала.

— Вот что по-настоящему скрепляет отношения, — произнесла она.

Ник усмехнулся и обнял ее. Алекса прильнула к нему теснее.

— Думаю, мы сделали правильный выбор. Теперь вместо шахмат и покера можем заняться более интересными вещами.

Алекса шутливо куснула мужа в плечо:

— Ты, парень, не увильнешь от наших состязаний, не надейся! Но мы можем подсыпать в них перцу!

— Каким образом?

— В покер на раздевание играл когда-нибудь?

— Ты изумительная женщина, Алекса!

— Знаю.

ГЛАВА 9

— Я не хочу туда ехать.

— Я слышала это и в первый раз, и во второй, и в третий. А теперь успокойся и помедленней заворачивай на аллею. Иначе вино перевернется.

— Терпеть не могу все эти семейные сходки!

Алекса призвала себя к терпению. Ник сейчас смахивал на ребенка, которого волокут к выходу, чтобы ехать навестить родственников, а он упирается, не наигравшись вволю с игрушками.

Истекшие две недели прошли довольно-таки гладко, если не считать все возраставшего недовольства Ника по поводу предстоящего праздника. Мэгги рассказывала, что День благодарения у Райанов больше походил на кошмары Хеллоуина, поэтому Алекса в разговорах с мужем старательно обходила эту тему, не давая ему сорваться с крючка.

— У нас нет выбора. Мы с тобой — семейная пара, и нас все ждут на ужин. Но не волнуйся, лишнего народу там не будет.

— Я умру со скуки, — фыркнул Ник.

— Напейся.

Ник насупился и свернул на подъездную аллею. На заднем сиденье громыхали винные бутылки, позванивали блюда с грудами пирожков и кексов, но все, к счастью, пребывало в целости. Алекса открыла дверь и вышла из машины, разминая затекшие ноги. Промозглый ноябрьский ветер мигом проник под мини-юбку и даже сквозь плотные колготки. Глядя на череду машин, выстроившихся на лужайке перед домом, Алекса поежилась и сказала с упреком:

— Я так и знала, что мы опоздаем.

Лицо Ника тут же смягчилось, в нем появилась некая интимность. Карие глаза вспыхнули воспоминанием о том, что было ранним утром, о смятых простынях, стонах и влажных поцелуях. И тело Алексы немедленно насторожилось: сквозь фиолетовый свитер явственно выступили соски, а между бедер разлился томительный жар.

Ник провел пальцем по ее щеке, нежно обрисовывая нижнюю губу:

— Я ведь тебя спрашивал, будем продолжать или нет, помнишь?

— Ты первый начал! — вспыхнула Алекса. — Знал же, что опоздаем!

— Мы еще можем передумать и встретить День благодарения в постели. — От его шепота у нее внутри все оборвалось. — Что скажешь?

— Скажу, что ты пытаешься меня спровоцировать.

— И как, получается?

— Нет. Пойдем.

Она услышала за спиной его негромкий смех. Ник прекрасно видел, что она лжет. И постоянно ее искушал. И даже после непрерывного двухнедельного секса Алекса все еще не могла насытиться собственным мужем, так что целый день в постели с ним казался ей сущим раем.

Она понесла в дом пироги, а Ник взял вино. Двери были распахнуты настежь, и их тут же закрутил семейный водоворот: громкие приветствия, рукопожатия, наспех врученные бокалы и поверх всего этого разноголосый гул толпы гостей.

— Привет, ма.

Алекса поцеловала Марию и одобрительно потянула носом при виде пухлой индейки, нафаршированной колбасками. От блюда исходил восхитительный аромат, и Алексе сразу сделалось тепло и уютно.

— Чудо какой запах! Ты прекрасно выглядишь.

— Спасибо. Удивительно, до чего быстро выплата долга по закладной избавляет от стресса!

На Алексу нахлынул страх. Она склонилась к матери и шепнула:

— Мама, не вздумай упоминать про это. Помнишь наш уговор?

— Хорошо, милая моя, — вздохнула Мария. — Я так благодарна Нику, и мне все же странно, что даже нельзя ему в этом признаться.

— Мама!

— Ладно, мои уста на замке.

Мария чмокнула дочь и принялась раскладывать на подносе закуски. Алекса стянула с блюда зеленую оливку и предложила:

— Давай отнесу.

— Только не съешь все по пути. А где Ник?

— Болтает с папой в гостиной.

— Бог в помощь.

Алекса улыбнулась и поспешила к мужу. Ник закинул в рот черную оливку, и Алексе подумалось: «Типичный случай». Он любит черные оливки, она — зеленые. А сколько еще всего, в чем они полные противоположности друг другу! Зато в одном у них полнейшее совпадение!

В коридоре ей навстречу устремилась племянница. Золотисто-медовые локоны разметались у девчушки по плечам, а из-под нарядного ярко-зеленого бархатного платьица с пышной юбочкой выглядывали босые ножки. В таком наряде Тэйлор была похожа на сказочную принцессу. Девочка, подскочив, кинулась тете на руки, и Алекса, покружив ее, опустила себе на колено:

— Привет, егоза!

— Тетя Эл, я хочу мороженого!

— Потом получишь.

— Ладно, тогда оливку.

— Зеленую или черную?

Тэйлор скорчила уморительную гримаску, какие умеют строить только малыши.

— Зеленая — бяка!

Увидев торжествующее выражение на лице мужа, Алекса закатила глаза. Ник выбрал черную оливку покрупнее и пристроил ее на кончике пальца.

— У ребенка отменный вкус. На, держи! — Глядя, с каким наслаждением девчушка жует угощение, он поинтересовался: — Вкусно?

— Мм… А теперь мне можно мороженого?

— После ужина, хорошо? — рассмеялась Алекса. — Иди скажи маме, чтобы надела тебе туфли.

— Ладно…

Тэйлор стремглав убежала, оставив взрослых, которые весело проводили время за едой и выпивкой, то и дело разражаясь хохотом.

От Алексы не укрылось, что Ник воспользовался ее советом напиться. Крепко зажав в руке стакан виски с содовой, он то и дело кивал собеседникам, но держался со всеми отстраненно, и у Алексы при взгляде на него защемило сердце. Вдруг он посмотрел в ее сторону, и их глаза встретились.

Пли!

Казалось, сам воздух вокруг них воспламенился. Ник с хулиганским видом приподнял бровь и жестом указал в сторону одной из спален. Алекса покачала головой и рассмеялась, затем отвернулась от него и пошла проведать своих кузин.

* * *

Наблюдая за женой, от души наслаждавшейся общением с родными, Ник вспомнил свои детские семейные праздники. Его мать обычно напивалась, в то время как отец ухлестывал за всеми их симпатичными гостьями. Нику ничего не стоило стянуть со стола бутылку спиртного или сигарету, потому что всем было на это наплевать. Вспоминалась ему и образцово-показательная индейка, нафаршированная их кухаркой, и рождественские подарки, которые ему с сестрой всегда приходилось разворачивать без участия родителей — тем не хватало терпения дождаться этого момента.

У Маккензи все было по-другому: из-под кажущегося бедлама проглядывало подлинное добросердечие. Даже Джим снова вписался в общую атмосферу, хотя сестре Марии потребовался не один год на то, чтобы окончательно его простить. Семья Алексы тоже однажды оказалась на грани краха, но устояла перед штормом — наоборот, еще больше окрепла в нем.

Ника так и подмывало сжиться с ролью молодожена, забыть, что это лишь уловка с его стороны. Тлеющий в нем уголек сопричастности грозил вспыхнуть ярким костром, но Ник решительно и безжалостно его задул. Это не его семья. Здесь его терпят только потому, что он женат на Алексе. И об этом никогда не следует забывать. В его груди шевельнулась ноющая тоска, но Ник задавил и ее. Конечно, они только делают вид, что приняли его в свой круг, так как считают, что его брак с Алексой настоящий. И их расположению, как и всему на свете, когда-нибудь придет конец.

Так что лучше привыкать к этому заранее.

Джим неожиданно хлопнул его по спине и окликнул своего брата:

— Чарли, ты слышал, что Ник собирается построить у реки? — (Дядя Чарли покачал головой.) — Его фирма — одна из немногих, участвующих в конкурсе на тендер по полной перестройке всех прибрежных зданий. Он у нас знаменитость, вот к чему я клоню! — Джима так и распирало от гордости. — Теперь у нас есть и свой врач, и свой архитектор. Неслабая семейка, скажи!

Дядя Чарли с ним охотно согласился, и оба они засыпали Ника вопросами о его успехах. Он отвечал, чувствуя, что внутри его что-то меняется, что прочная стена, которой он обнес свои эмоции, угрожающе зашаталась. Джим разговаривал с ним не просто как с зятем, а как с настоящим сыном, приравнивая его к Лансу. Мария запомнила его любимые блюда и за столом с радушной улыбкой усердно потчевала его, тогда как Ника ее заботливые ухаживания едва не вгоняли в краску. Дядя Эдди зазывал его к себе в гости, чтобы вместе посмотреть матч «Гигантов» на новом плоскоэкранном телевизоре. Он тоже не скрывал своей радости оттого, что в семье появился еще один мужчина.

Наконец, желая сделать передышку и немного проветрить мозги, Ник извинился и направился вглубь коридора в поисках туалета. В одной из комнат сквозь приоткрытую дверь он заметил кучку хихикающих женщин и среди них Алексу. Она держала на руках младенца — вероятно, ребенка одной из своих кузин — и нежно покачивала его с присущей всем женщинам грацией. Женщины о чем-то шептались между собой. Ник, остановившись у двери, уловил только обрывок: «Потрясный секс!»

Заметив Ника, все сборище разом смолкло и уставилось на него.

Под дерзкими взглядами кузин Алексы он вдруг ощутил себя неловко и, переминаясь с ноги на ногу, сказал:

— Привет… Э-хм, я просто ищу туалет.

Женщины закивали, но не проронили ни слова.

— Милый, дальше по коридору в спальне есть туалет, — наконец подала голос Алекса. — И будь добр, закрой дверь.

— Конечно.

Он выполнил ее просьбу, и уже из-за двери услышал истерический хохот кузин. Ник покачал головой и направился искать спальню с туалетом, как вдруг путь ему преградила трехлетняя малышка.

— Привет!

— Привет, — ответил Ник. Девочка смотрела на него совершенно серьезно, и у него вдруг пересохло в горле. Он не знал, прилично ли будет заговорить с ребенком или лучше просто обойти его и двинуться дальше по своим делам. — Э-хм, я тут ищу туалет…

— Мне тоже надо на горшочек, — заявила девчушка.

— А! Хорошо, иди и позови маму.

— Она там… Мне уже очень надо! Пойдем!

Она протянула ему крохотную ручонку, и Ника охватила паника. Ни за какие коврижки он не поведет ребенка на горшок! Вдруг что-нибудь пойдет не так? Он отступил на несколько шагов и покачал головой:

— О нет, Тэйлор… Может, лучше позовешь тетю Алексу? Она тебя и отведет…

Девочка скуксилась:

— Надо сейчас! Очень надо!

— Жди здесь.

Он подошел к двери, за которой разговаривали женщины, и постучался. В комнате опять воцарилось молчание.

— Кто там?

— Ник. Э-э, Алекса, твоей племяннице срочно нужно на горшок.

Тишина.

— Я сейчас занята, милый. Ты сходи с ней сам, ладно? Это же всего минутка.

И Ник отошел от двери, боясь признаться самому себе, что перед стайкой женщин, придирчиво оценивающих каждое его движение, он совершенно безоружен. Обернувшись к малышке, он попросил:

— Ну, подожди еще минутку, хорошо? Может, бабушка тебя отведет…

Тэйлор замотала головкой, тряхнув белокурыми локонами, и стала нетерпеливо подпрыгивать:

— Надо сейчас, ну пожалуйста!

— Всего одну минутку!

Он устремился по коридору на кухню, где Мария сшивала туго нафаршированную индейку.

— Мария!

— Да, Николас?

— Знаете, Тэйлор нужно в туалет. Она просит вас отвести ее.

Мария, оторвавшись от стежков, утерла лоб рукавом.

— Прямо сейчас не могу — сходи с ней сам. Это же всего минутка!

Ник задался вопросом, что будет, если он вдруг при всех ударится в слезы. Ситуация приняла самый что ни на есть ужасный оборот, и он сообразил, что у него нет выбора, иначе Тэйлор описается и обвинит в этом его, а тогда ему точно несдобровать.

Ник ринулся обратно и застал Тэйлор прыгающей на одной ножке.

— Ладно, идем! Терпи, терпи, терпи! — повторял он бесконечное число раз, пока не распахнул дверь в туалет и не поднял крышку унитаза.

Тэйлор задрала платьице, из чего Ник понял, что ей надо помочь снять трусики. Он зажмурил глаза, стянул трусики и посадил девчушку на унитаз. Услышав ее облегченный вздох и медленное журчание струйки, Ник сделал вывод, что все прошло благополучно, и открыл глаза. К нему вернулась былая уверенность: ему вполне по силам управиться с ребенком. Оказывается, ничего страшного…

— Я хочу мороженого!

Ах черт!..

И Ник повторил те увещевания, которые действовали безотказно в исполнении Алексы:

— Мороженое будешь есть после ужина.

— Нет, сейчас!

Ник едва не захлебнулся от растерянности и попытался зайти с другой стороны:

— Тебе обязательно дадут мороженого. Но надо немножко обождать, хорошо?

— Я хочу мороженого сейчас! — Нижняя губка Тэйлор угрожающе затряслась. — Я все ждала и ждала. Обещаю, что съем весь свой ужин, если ты мне принесешь мороженого! Пожа-алуйста!

Ник с разинутым ртом внимал отчаянной мольбе ребенка. И что ему теперь делать? Он некстати напомнил себе о том, что он успешный бизнесмен. Неужели такая маленькая девчушка уже настолько избалована?

— Сначала съешь ужин, — сказал он строгим голосом, — а потом получишь мороженое. Надо слушаться маму и тетю.

Нижняя губка у Тэйлор затряслась еще сильнее, а небесно-голубые глаза наполнились слезами.

— Но мама, и тетя Эл, и бабушка меня не слушают! Я обещаю, честно-пречестно, съесть все-все из тарелки, но я хочу сейча-ас! Ты возьми тихонько в холодильнике, а я съем прямо тут и никому не скажу! И ты тогда навсегда станешь моим самым лучшим другом! Пожа-алуйста!

Ник внутренне корчился от ужаса, но стоял на своем:

— Я не могу.

Тэйлор разрыдалась. Сначала Ник думал, что не уступит ей. Подумаешь, пустила слезу! Он живо утихомирит ее, отведет обратно к маме — словом, выдержит характер, как и подобает взрослому. Но Тэйлор рыдала взахлеб, потоки слез струились по ее нежным розовым щечкам, губки дрожали, и вся она выглядела такой несчастной, что Ник не выдержал. Он попытался уговорить Тэйлор перестать плакать, но, видя, что она не собирается прекращать, пообещал ей то, чего она так добивалась:

— Ладно, принесу тебе мороженое.

Девчушка громко шмыгнула носом. Слезки повисли на ее длинных белесых ресничках и уже обсыхали на щеках.

— Я подожду тут!

Он оставил ее сидеть на унитазе и вышел в коридор, надеясь столкнуться там с кем-нибудь из домашних, с бабушкой или тетушкой, которые остановили бы его, но беспрепятственно добрался до кухни, где дым стоял коромыслом, открыл холодильник и вынул фруктовое эскимо. На всякий случай он помедлил минутку — вдруг кто-то заметит? Нет, никто… Ник развернул эскимо, схватил салфетку и вернулся в туалет.

Тэйлор терпеливо дожидалась на унитазе. Он подал ей мороженое. Девочка взяла его пухленькой ручкой и подарила Нику улыбку, милее которой он в жизни не видел. Его сердце мгновенно растаяло, а девчушка заглянула ему прямо в глаза и пообещала самое дорогое, чем могла поделиться:

— Спасибо! Теперь ты мой новый самый лучший друг!

Она принялась уплетать мороженое, а Ник, глядя на нее, преисполнился гордостью за себя. Дети, в общем-то, всегда голодны, и он не сомневался, что Тэйлор не откажется от ужина. Впрочем, следовало предупредить ее, чтобы не проболталась кому-нибудь невзначай.

— Послушай, Тэйлор…

— Что?

— Не забудь, что мороженое — наш с тобой секрет, ладно? Только между нами.

— У нас с Эмили целая куча секретов, — с важностью кивнула девочка. — Но мы никому их не выдаем.

— Правильно, — с облегчением тоже кивнул Ник. — Секреты выдавать нельзя.

В дверь постучались.

— Ник, ты здесь?

— Алекса, все в порядке! Мы сейчас выйдем!

— Знаешь что, тетя Эл?! — завопила Тэйлор. — Я ем мороженое!

Ник прикрыл глаза. Вот и доверяй красотке — и она разобьет тебе сердце…

Дверь распахнулась. Ник тут же живо вообразил, какое зрелище предстало перед Алексой: Тэйлор, сидя на унитазе, поедает эскимо, а сам он примостился рядом на детском плетеном стульчике с обрывком туалетной бумаги в руке.

— Ах черт!

— Черт! Черт, черт, черт, — со счастливым видом затараторила Тэйлор. — Видишь, тетя Эл, какое эскимо? Это он мне принес! Мой новый самый лучший друг!

Ник думал, что Алекса сейчас вспылит. Или расхохочется. Словом, ожидал чего угодно, но не этого гнетущего молчания. Когда же он расхрабрился и взглянул на нее, оказалось, что Алекса, все еще стоя на пороге туалета, глядит на него с откровенным изумлением, даже потрясением, а может, с каким-то еще непередаваемым выражением. Умилением, что ли…

Наконец она откашлялась и перешла к делу:

— Ты опять за свое, егоза… Откуси последний разочек и отдай эскимо мне.

— Ладно.

Ник удивился, почему Тэйлор не спорит с Алексой, но потом решил, что он в любом случае счастливо отделался. Его супруга завернула остатки мороженого в салфетку и засунула поглубже в мусорное ведро. Затем она потеснила Ника, сняла племянницу с унитаза и взяла у него бумагу, чтобы подтереть Тэйлор. Алекса надела девочке трусики, оправила ей платьице, вымыла ей и себе руки и быстро обтерла девчушке рот, чтобы уничтожить все улики.

Из туалета она вышла, ведя за собой совершенно счастливую малышку и вконец смущенного взрослого. В коридоре Алекса присела на корточки и зашептала что-то на ушко Тэйлор. Девчушка покивала и побежала к гостям.

— Что ты ей сказала? — спросил Ник.

Алекса самодовольно улыбнулась, словно проделывала такое не впервые:

— Сказала, что, если она только шепнет кому-нибудь про мороженое, она от нас больше ни одного не получит. И можешь мне поверить, такой язык этот несмышленыш прекрасно понимает.

— Ты, случаем, не спятила?

Алекса резко обернулась:

— Как же, держи карман шире! Ты даже не представляешь себе, сколько всего я тайком перетаскала этому ангелочку! Она ведь плакала, да?

— Да… А откуда ты знаешь? — разинул рот Ник.

— Мне ли не знать! Вот и тебе разок не повезло. А, вот еще что…

— Что?

— Я сейчас так от тебя завелась, что дома обязательно покажу, как сильно.

— Это что, новая игра? — еще сильнее изумился Ник.

Алекса одарила его жадным, откровенным, сногсшибательным поцелуем взасос, затем с коварной улыбкой отстранилась:

— Нет. Но потом мы с тобой еще как поиграем.

И она ушла, оставив обескураженного Ника наедине с напрягшимся членом.

О, женщины!

* * *

Через две недели Ник поневоле задался вопросом: неужели мужчина утрачивает всякую власть над женщиной, стоит лишь ему начать спать с ней?

Из недавней презентации у Конте стало ясно, что окончательное решение будет принято в первых числах нового года. Ник весь извелся, пока обсуждал свой проекте треклятым итальянцем, который не преминул осведомиться об Алексе, но в общем и целом беседа прошла вполне успешно. Теперь инвесторы сузили выбор до двух кандидатов: фирмы Ника и крупной компании «СтарПрайсиз», расквартированной на Манхэттене. Перед самым Рождеством им предстояло принять участие в очень серьезной конференции и представить там свои окончательные эскизы и наработки по проекту. Слава богу, что Драйселл стоял за него горой, ведь до последнего сражения было уже рукой подать. К вящему огорчению Ника, он понятия не имел, в какую сторону качнутся симпатии графа, поэтому ходил злой как черт.

В этот вечер ему особенно не терпелось прийти домой, хорошенько отогреться за сытным ужином, посмотреть матч «Гигантов», а потом заползти под одеяло вместе с женой. Между прочим, вовсе не для того, чтобы уснуть.

Он распахнул входную дверь, потопал на пороге ногами, стряхивая с ботинок снег, и вошел в прихожую, уже прикидывая, сколько времени ему понадобится на еду и просмотр матча, чтобы перейти к самому важному пункту программы, — и вступил в кучку собачьего дерьма.

Ник приподнял ботинок и зарычал от возмущения. На итальянской, ручной прошивки коже темнело подозрительное темно-бурое пятно. Красивый паркет тоже был испачкан пометом, вонь от которого развеяла в прах все кулинарные мечты. Сейчас он ее прикончит.

— Алекса!

Жена выбежала из кухни и застыла как вкопанная, покраснев то ли от стыда, то ли от осознания тяжести проступка. Позади нее промелькнула длинная костлявая тень, и Ник, сощурившись от ненависти, узнал в ней ту самую шелудивую гончую, которая упрямо вторгалась в его сны. И тогда он сказал себе: «С сексом или без, но эта женщина должна знать свое место».

— Уведи его. Сейчас же.

— Но…

— Алекса, я не шучу! Ради бога, убери этого пса с глаз моих долой! Посмотри, что он тут натворил!

Алекса скрылась, затем вернулась с мусорным ведром и рулоном бумажных полотенец и принялась убирать грязь. Ник брезгливо стянул с себя ботинок, старательно обходя вонючую кучку. Его жена, сноровисто затирая пятно на полу, тараторила оправдания, которые только подстегивали его гнев.

Наши рекомендации