Глава 16. Совсем не так я представлял себе первый раз, когда увижу Шарлотту обнаженной

Зан

Совсем не так я представлял себе первый раз, когда увижу Шарлотту обнаженной. Ни в коем случае.

А представлял я себе это намного чаще, чем мог бы признаться, особенно в последнее время.

Я знал, что поднявшись туда, могу встретиться с ней. Я знал об этом и все равно пошел. Я пытался оправдать себя тем, что просто хотел убедиться, цела ли ее лодыжка, или же она сломала ее и теперь передвигается на костылях. Кроме того, мой сосед все еще отсыпался после разгульной прошлой ночи, и в моей комнате ужасно воняло, поэтому я хотел как можно дольше не возвращаться туда.

Вероятнее всего она знала, что я лгал, когда сказал, что не пялился на нее. Ее обнаженная кожа притягивала мои глаза, как мотылька самый большой в мире костер. Когда же она начала падать, мои руки потянулись за ней сами по себе.

Только ее голос смог заставить меня отвести взгляд от ее обнаженной блестящей кожи к испуганному лицу, когда она спросила, где ее полотенце.

Это, естественно, отвлекло меня, и я отпустил ее. Наверное, ей хотелось еще раз принять душ после того, как я к ней прикасался. Я вернул ей полотенце и помог собрать в корзинку банные принадлежности, пока она собирала свою одежду. Даже когда почти вся она скрылась под полотенцем, оставалось еще слишком много обнаженной кожи, на которую мне хотелось смотреть.

От того, что она находилась так близко, мне было трудно думать и дышать. С каждым глотком воздуха аромат от ее чистой кожи заполнял мой нос и отпечатывался в мозге. Жасмин. Кокос. Свежерастаявший снег.

Я даже не мог вспомнить, что говорил, помнил только то, как спустился в свою комнату, снова пытаясь выбросить ее из своей головы.

Это становилось все тяжелее и тяжелее, во всех смыслах.

К тому времени как я спустился к себе, мне уже тоже надо было принять душ. Я включил воду похолоднее и погрузился в воспоминания об исправительном учреждении Картера, чтобы прекратить думать о том, как сильно я ее хочу.

Черт.

Одевшись, я сел на ступеньки и постарался собрать свои мысли, разлетевшиеся после недавнего взрыва мозга.

Может, это еще одно наказание от Бога, кто его знает. Сначала показать мне недосягаемое, а потом забрать.

Хрен тебе, Зан Паркер; ты никогда не будешь обладать этим.

Ее брат, наверное, оторвал бы мне яйца и запихнул их мне в глотку, если бы узнал. Но что-то мне подсказывало, что он об этом не узнает. Она никому не скажет. Не то чтобы она умела хранить секреты.

Она настолько свободно манипулировала словами, всегда говоря то, что у нее на уме, даже если это было не к месту. И мне особенно нравились ее неуместные выражения. Она совсем не была похожа на тех девушек, которые болтают всякое, чтобы шокировать людей. Шарлотта говорила то, о чем думала, даже не озадачиваясь вопросом, стоит ли вообще произносить это вслух. В этом плане мы были противоположностью друг друга. Я все держал в себе, а она позволяла словам свободно вылетать изо рта.

Шарлотта чувствовала себя свободно во многих вещах. Кроме ее тела.

Ее тело...

Черт возьми, я должен перестать думать об этом.

Легче сказать, чем сделать.

***

— Как выходные? — спросил Страйкер, когда мы пришли на занятия в понедельник.

Я провел выходные, пытаясь избавиться от запаха рвоты в моей комнате, в то время как мой сосед старался не попадаться мне на глаза, а я старался не думать об обнаженной Шарлотте.

И я много бегал.

Также Зак уговорил меня сходить с ним погулять, но в конечном итоге я оказался сидящим в углу рядом с отключившимся пьяным парнем. Я выпил всего один шот текилы, и ощущение было таким классным, что мне захотелось схватить бутылку и допить остальное.

Я сказал мисс Кэрол, что не буду пить, но это же всего один шот. «Один шот ведет ко второму, а все вместе заканчивается серьезными проблемами», — сказала бы она, если бы узнала. Я слышал ее в голос в своей голове, когда алкоголь стекал по моему горлу. По крайней мере, прошла уже неделя со времени моего последнего промаха.

На вечеринке было несколько девчонок и некоторые из них даже пытались со мной заговорить, но после моих односложных ответов они переключались на более разговорчивых партнеров. Я наблюдал за их уходом с небольшой долей сожаления. Я давно уже ни с кем не спал, и потребность забыться с кем-то другим стала еще сильнее после того, как я увидел Шарлотту.

И все же, когда я представил, что погружаюсь не в ее тело, моя потребность немного угасла.

Я пожал плечами в ответ на вопрос Страйкера и он отвернулся. Черт, я был плох в этом. В отличие от моего брата, у меня не было много друзей. Тейт принимал меня таким, как есть. «Как потерявшегося щенка», — сказал он. Ему вроде было все равно, говорил я или нет. Он мог вести беседу за обоих.

— А ты как?

— Сделал себе вот это, — ответил он, снова поворачиваясь ко мне и показывая на колечко в брови, которое я сразу не заметил. — Болит нереально. Даже сильнее, чем это, — он показал на свою губу. — А у тебя есть пирсинг?

Я покачал головой. Пирсинг был не в моем стиле, хотя мне нравилось колечко в его губе.

— Только тату.

— Прикольно. У меня тоже есть парочка. Я коплю деньги, чтобы закончить татуировку на руке, — он закатал рукав футболки, демонстрируя мне кусок наполовину законченного тату. Оно имело вид линий нотной тетради со скрипичным ключом и нотами. Также там были слова.

— Я записал сюда мою любимую песню. Чтобы никогда не забывать ее. А что у тебя?

— Дерево. Здесь, — сказал я, жестом указывая на грудь и плечо.

— Почему ты его сделал?

— Долгая история, — ответил я. Это был запатентованный мной ответ, когда кто-нибудь спрашивал меня о нем. Обычно после этого все затыкались.

— Ты должен рассказать мне когда-нибудь. У меня слабость к долгим историям, — сказал он с улыбкой. До этого еще никто так не реагировал.

Кван начал писать на доске уравнения, поэтому у меня появился повод отвязаться от Страйкера. Спустя минуту он вернулся к рисованию в своей тетради.

***

— Я не хотел принуждать тебя к разговору, — сказал он, когда урок закончился. — Просто я знаю, что это такое, когда тебе приходится скрывать в себе то, чем ни с кем не можешь поделиться.

— Все нормально. Я поддерживаю имидж чувака с биометрическим чипом в плече.

Таким же был и он, если задуматься.

— Да, я усовершенствовал этот имидж. Помогает, однако. Сокращает количество дерьма, которое на тебя пытаются вылить другие, нормальные люди.

Это точно.

По неписаному соглашению мы вышли на улицу, и я дал ему свою зажигалку, не дожидаясь, пока он ее попросит.

— Сколько тебе лет? — спросил я.

— Двадцать один.

— Не подумай, что я веду себя как придурок или что-то в этом роде, но разве ты не староват для курса математики 101?

Этот вопрос заставил его засмеяться, выпуская облачко сигаретного дыма.

— Я взял его из-за легкого экзамена. Мне требовалось еще три кредита для окончания учебы, поэтому я выбрал самое легкое, что только мог придумать.

— Какая у тебя специализация?

— Машиностроение и наука об окружающей среде.

— Дерьмо.

— Да. Глядя на меня, никогда не подумаешь, но я гребаный гений, — он улыбнулся выражению моего лица. — Ну, хорошо, не гений, а просто очень умный, но, как я уже говорил, если люди составили о тебе свое мнение, это все. Как Страшила Рэдли.

— Что?

— Ну, знаешь, Страшила Рэдли из «Убить пересмешника»? — он стряхнул пепел с кончика сигареты.

— Да, знаю.

Он отдал мне зажигалку, и я положил ее в карман.

— Я это понял, — он понимающе кивнул.

Мы постояли там еще некоторое время.

— Ты живешь в кампусе? — спросил он.

— Да.

— У меня есть квартира в городе, поэтому приходи в любое время, когда захочется потусить и все такое, — он дал мне свой номер телефона, и мы разошлись в разные стороны.

Кажется, я нашел еще одного Страшилу Рэдли.

Лотти

Учебный марафон Кэти длился около недели. Все это время мы прекрасно уживались. Ее рвение к учебе сильно стимулировало мои собственные академические занятия, я сделала наперед всю домашнюю работу и чтение и на первом же тесте набрала девяносто семь баллов. Это также помогло мне забыть об инциденте с полотенцем. Он уже не помещался в коробочку со случаем во время дождя. Похоже, мне придется завести в своих мыслях коробку для Зана размером побольше.

В субботу вечером я услышала, как после часа ночи в комнату вломилась Кэти. Она плакала. Она не слишком громко шумела, но комнатка была крохотной, а я обладала реально хорошим слухом. Годы, проведенные с Уиллом, пытающимся незаметно подкрасться ко мне, обострили его до снайперской точности.

— Кэти? С тобой все в порядке?

— Я что, тебя разбудила? — громко спросила она.

— Нет, просто я... эм, проснулась пописать и услышала тебя, — классная отмазка, теперь придется вставать и идти в туалет, чтобы она не считала меня лгуньей.

— Извини.

Не знаю, за что она извинялась.

— Ты, правда, в порядке? Что-то случилось с Заком? Что произошло... — я должна была закрыть рот, иначе сейчас опять начну нести чушь.

— Я в порядке, — прошипела она, и я услышала, как она вытащила салфетку из бледно-розовой коробки на ее столе. — Мы просто... поскандалили. Я думала, что это будет прекрасная ночь, но она оказалась идиотской, и я ушла.

Я включила лампу и увидела Кэти, вытирающую свой нос.

Она была похожа на жертву кораблекрушения. Розовая рубашка, которую она так тщательно выглаживала накануне, вся помялась, а ее лицо было покрыто потеками туши для ресниц.

— Просто я так сильно его люблю, — сказала она, растеряв остатки своей грубости, и вытерла нос.

— Я знаю. Ты справишься, — я не могла поверить, что говорю это, но мне было необходимо заслужить ее доверие, даже если для этого приходилось врать сквозь зубы. Зак не сделал ничего, кроме того, что называл меня Хотти и косился на меня. Если бы он посмел зайти дальше, в ту же секунду ему бы пришел конец.

Я села на ее кровать и похлопала ее по плечу. Так как она даже не вздрогнула, я наклонилась и слегка обняла ее.

— Все будет хорошо.

Спустя два часа и полторы пинты мороженого ‘Ben and Jerry’s Cherry Garcia’, мы уже смотрели сериал «Закон и порядок».

— Это сделала горничная, — сказала Кэти, отправляя в рот еще одну полную ложку мороженого. Я отвела ее в ванную умыться, поэтому выглядела она чуть получше. Мне сильно хотелось зачесать назад ее волосы, но я подумала, что такое предложение может показаться ей странным.

— Я бы поставила на няню, — ответила я.

— Спорим?

— Ага. Десять баксов?

— Договорились, — она протянула руку, и мы обменялись рукопожатием. Удивительно, как быстро она вышла из своего слезливого настроения. Я все еще не знала подробностей случившегося, но сдаваться не собиралась.

— Я не хотела заниматься сексом, — внезапно сказала она. Я оторвала взгляд от телевизора и увидела, как она ложкой выскребает из ведерка остатки мороженого. — Я не люблю заниматься сексом во время месячных, и я сказала ему, что не хочу. Он почему-то взбесился и мы поругались. Я просто... я не хотела уступать, поэтому ушла.

Я посмотрела ей в лицо.

— Он уже делал так раньше. В смысле, он никогда не принуждал меня, но иногда я не хотела, а потом вдруг оказывалось, что на мне уже нет трусиков, и мы занимаемся этим. Нет, я, конечно, получала удовольствие и все такое, но иногда мне просто хотелось посмотреть фильм. Я делаю проблему из ничего, — сказала она, покачав головой.

— Нет, это не так.

— Не знаю, почему я рассказываю тебе об этом, — она зачерпнула ложкой растаявшее мороженое. — Я люблю его, но иногда его бывает слишком много. Понимаешь?

— Может, вам лучше сделать небольшой перерыв, — предложила я. В действительности, я хотела сказать, чтобы она покончила с этим сейчас. Это был гигантский красный флаг. Мне захотелось вскочить, размахивая руками, и крикнуть ей: «Беги, беги, беги!».

— Ты уверена, что хочешь быть с ним? Я знаю, что ты его любишь, но убеждать кого-то заняться сексом, когда он не хочет, это не то, что называется отношениями. Он должен также уважать твои желания.

— Он любит меня. Я знаю это. Мы просто поссорились, вот и все. Он как сумасшедший слал мне смски с извинениями. Он хочет устроить для нас фантастический ужин, чтобы попросить прощения. — Было похоже, будто она пыталась убедить саму себя.

О, мне так много хотелось сказать. Так. Много. Всего. Я чуть не подавилась, проглотив эти слова. Они резали мне горло.

— Тебе решать, но я действительно считаю, что тебе стоит подумать об этом. Ты заслуживаешь того, кто будет уважать тебя.

— Да что ты можешь знать? У тебя даже нет парня.

Ой-ой-ой, она перешла к обороне. Самое время отступить.

— Я просто переживаю за тебя.

Она бросила упаковку от мороженого в мусорное ведро и ничего не ответила, эффективно положив конец нашему разговору.

— Смотри, а это все-таки была горничная, — сказала я, когда копы надевали на нее наручники в то время, как она кричала о своей невиновности.