Действие и взаимодействие

Важнейшим вопросом для символических интеракционистов является влияние значений и символов на человеческое действие и взаимодействие. Здесь полезно применить мидовское деление поведения на скрытое и явное. Скрытое поведение

[263]

есть процесс мышления, включающий символы и значения. Явное поведение — это поведение, реально осуществляемое актором. Некоторые виды явного поведения не содержат скрытого (привычное поведение или бессознательные реакции на внешние стимулы). Вместе с тем большая часть человеческих действий вклю­чает оба вида поведения. Максимальный интерес для символических интеракци-онистов представляет скрытое поведение. Явное же имеет наибольшее значение для теоретиков обмена и традиционных бихевиористов в целом.

Значения и символы придают отчетливые характеристики социальному дей­ствию (в котором участвует единичный субъект) и социальному взаимодействию (которое охватывает двух или более акторов, участвующих в совместном социаль­ном действии). В случае социального действия индивиды мысленно взаимодей­ствуют с другими. Иначе говоря, предпринимая действие, люди одновременно пытаются оценить его влияние на других участвующих акторов. Хотя зачастую люди демонстрируют бессознательное, привычное поведение, они обладают спо­собностью вступать в социальное действие.

В процессе социального взаимодействия люди с помощью символов сообщают значения другим участникам интеракции. Другие интерпретируют эти символы и строят свои ответные действия на основе своей интерпретации. Иначе говоря, в слу­чае социального взаимодействия акторы вовлечены в процесс взаимного влияния.

Осуществление выбора

Отчасти благодаря способности использовать значения и символы, люди, в отли­чие от низших животных, могут в своих действиях делать выбор. Они не обяза­тельно должны принимать значения и символы, навязываемые им извне. На ос­нове своей собственной интерпретации ситуации «люди способны создавать новые значения и новые границы значения» (Manis and Meltzer, 1978, p. 7). Таким обра­зом, с точки зрения символических интеракционистов, акторы, по крайней мере до некоторой степени, обладают автономией. Они не просто испытывают на себе принуждение или детерминацию; они способны осуществлять нестандартный и независимый выбор. Более того, они способны создавать уникальный стиль жиз­ни (Perinbanayagam, 1985, р. 53).

Эту творческую способность субъекта подчеркнули в своей концепции опре­деления ситуации У. И. Томас и Дороти Томас: «Если люди определяют ситуации как реальные, то они реальны по своим последствиям» (Thomas and Thomas, 1928, p. 572). Томасы осознавали, что большинство наших определений ситуаций сформировало для нас общество. Фактически, они подчеркивали этот момент, осо­бенно как источники наших социальных дефиниций, выделяя семью и сообще­ство. Однако позиция Томасов отличается акцентированием возможности «спон­танных» индивидуальных определений ситуаций, позволяющих людям изменять и модифицировать значения и символы.

Способность акторов проводить различие отражена в статье Гэри Файна и Ше-рил Клейнман (Fine and Kleinman, 1983), в которой анализируется «социальная сеть». Вместо того чтобы рассматривать социальную сеть как бессознательную и/ или принудительную социальную структуру, Файн и Клейнман рассматривают ее

[264]

как набор социальных отношений, которые люди наделяют значением и исполь­зуют для личных и/или коллективных целей.

«Я» и творчество Ирвинга Гофмана

«Я» (самость) является для символических интеракционистов очень важным понятием (Bruder, 1998). Фактически, Рок утверждает, что «Я» «составляет самый центр интеллектуальной схемы интеракционистов. Все остальные социологиче­ские процессы и события вращаются вокруг этого центра, заимствуя у него свое аналитическое значение и организацию» (Rock, 1979, р. 102). Стараясь осмыслить это понятие вне первоначальной мидовской формулировки, сначала мы должны понять концепцию зеркального «Я», которую разработал Чарльз Хортон Кули (Franks and Gecas, 1992). Кули так определил это понятие:

До некоторой степени отчетливое представление о том, как чье-то «Я» — любая разде­ляемая им идея — видится в отдельном сознании, и своеобразное ощущение себя, ко­торым обладает человек, определяется отношением к тому, что приписывается этому другому сознанию... Таким образом, в своем воображении мы воспринимаем в созна­нии другого определенное мнение о нашей внешности, манерах, целях, поступках, ха­рактере, друзьях и так далее, и испытываем различное его влияние (Cooley, 1902/1964, р. 169)

Идею зеркального «Я» можно разбить на три элемента. Во-первых, мы рисуем себе, какими мы кажемся другим. Во-вторых, мы представляем, каким должно быть их суждение об этих наших проявлениях. В-третьих, мы вырабатываем не­которое ощущение себя, например гордость или стыд, как результат нашего пред­ставления о суждениях других.

Понятие зеркального «Я» у Кули и концепция самости Мида имели важ­ное значение для развития современной «Я»-концепции в символическом ин-теракционизме. Блумер определял «Я» крайне просто: «Это выражение [«Я»] не подразумевает ничего эзотерического. Оно означает всего лишь, что чело­век может быть объектом собственного действия... он действует в отношении самого себя и направляет себя в своих действиях в отношении других на осно­вании своеобразного объекта, которым он выступает для самого себя» (1969b, р. 12). «Я» есть процесс, а не предмет (Perinbanayagam, 1985). Как пояснил Блумер, благодаря «Я» люди могут действовать, а не просто реагировать на внешние стимулы:

Этот процесс [интерпретация] имеет две различные стадии. Во-первых, актор опреде­ляет для себя предметы, в отношении которых действует; он должен выявить в себе те предметы, которые обладают значением... Это взаимодействие с самим собой отлича­ется от взаимодействия психологических элементов; это образец участия человека в процессе коммуникации с самим собой... Во-вторых, в силу этого процесса общения с собой, интерпретация становится вопросом обращения с символами. Актор выбирает, проверяет, временно исключает, перегруппировываете'!" и изменяет значения в свете той ситуации, в которой он оказался, и направления своего действия (Blumer, 1969b:5)

Хотя данное описание интерпретации подчеркивает роль «Я» в процессе вы­бора способа действия, на самом деле Блумер не слишком продвинулся по срав-

[265]

нению с ранними формулировками Кули и Мида. Однако другие современные мыслители и исследователи усовершенствовали понятие «Я».