Причины возникновения социального неравенства и типы стратификационных систем
Термин «стратификация» (от лат. stratum – покрывало) пришел в социологию из геологии, где слово «страта» обозначало геологический пласт. Социальная стратификация – это иерархически упорядоченное социальное неравенство.
Социальное неравенство является неотъемлемым атрибутом любого общества. Люди не равны по своей природе. В любом обществе есть мужчины и женщины, старики, взрослые и дети, сильные и слабые, здоровые и калеки. Внутри этих социальных групп также будут отличия по росту, весу, цвету волос, глаз и т.д. Однако для понимания природы социального неравенства важны не биологические различия как таковые, а то социальное значение, которое придается этим различиям в обществе. В одном обществе цвет кожи (биологический признак) может не иметь никакого значения, а в другом обществе служить отправной точкой расизма. Расизм не имеет ничего общего с существованием биологически объективных «рас». Если биологические расы появляются в верхнем палеолите, то расизм берет свое начало в Испании эпохи Реконкисты[197]. О том, в какой степени «раса» является социальным конструктом, не имеющим никакого биологического основания, свидетельствует тот факт, что в ЮАР, до отмены апартеида, японские бизнесмены, приезжающие в страну, рассматривались не как азиаты, а как «почетные белые». Это дало повод И. Валлерстайну саркастически заметить, что в ЮАР генетика «следует соображениям, продиктованным мировой экономикой»[198]. Приведем другой пример. В нацистской Германии отбор будущих «гауляйтеров Сибири» (детей, которые должны были продолжить свое обучение в элитных интернатах и стать новым поколением нацистских вождей) производился с учетом формы черепа. При этом сама классификация черепов, разработанная в расово-колониальном управлении СС («фальский», «преимущественно нордический», «вестический» и т.д.), не имела никакого обоснования в физической антропологии[199].
То социальное неравенство, которое существует между мужчинами и женщинами, в гораздо большей степени базируется на этических характеристиках, которые приписываются мужчинам и женщинам, чем на биологических отличиях. Когда в 2001 г. в Афганистане проходили выборы, имам Кабула заявил, что голоса женщин на выборах учитываться не должны, а их присутствие в совете старейшин «представляет опасность для страны, поскольку женщины неумны». По-видимому, с имамом были согласны очень многие, т.к. в Кабуле ни одна из женщин не набрала более пяти голосов[200]. Вряд ли имам в своем заявлении руководствовался исследованиями физиологов и психологов об особенностях функциональной асимметрии мозга и специфике мыслительных процессов представительниц прекрасного пола. И еще меньше шансов полагать, что этим руководствовались афганские мужчины, поддержавшие имама. В средневековой Европе приниженное положение женщины, в сравнении с мужчиной, находило свое оправдание вовсе не в ее физиологических особенностях. В глазах христианских проповедников того времени женщина являлась орудием дьявола, используемым в качестве совращения человека (мужчины). Женщины наделяются такими качествами как болтливость, легкомысленность, сварливость, похотливость, лживость и т.д. Женщина слаба, но слаба не столько физически, сколько морально. Ева и ее потомство несут ответственность за первородный грех и уже только поэтому их удел повиноваться мужчине[201].
По-разному может оцениваться и физическая сила. От признания исключительно сильных людей в качестве героев (полубогов) в Греции во времена Гомера, до полного ее игнорирования в социальной стратификации современного общества, в котором физически слабый и старый буржуа может легко доминировать над молодым и сильным рабочим. Следовательно, биологические признаки (пол, возраст, физическая сила, форма черепа и т.д.) не относятся к моделям господства или подчинения, пока они не включены в систему социальных отношений, установок и ценностей[202].
В середине прошлого века американские социологи К. Дэвис и У. Мур предложили свое объяснение социальной стратификации. Основные положения их теории сводились к следующему:
1) Некоторые позиции в обществе функционально более важны, чем другие.
2) Только небольшое число людей в любом обществе обладает способностями, дающими возможность выполнять эти более ответственные функции.
3) Чтобы побудить одаренных людей выполнять эти нелегкие обязанности, общество открывает им доступ к дефицитным ресурсам.
Однако К. Дэвис и У. Мур не указали, кто именно решает, какие позиции в обществе функционально более важны, а какие менее важны. Да и можно ли вообще говорить о том, что какая-то позиция функционально более важна? Можно ли утверждать, например, что позиция генерала более важна, чем позиция солдата? Вся история человечества свидетельствует о том, что функции управления и руководства далеко не всегда выполняли те, кто имел к этому способности. Иначе бы история человечества не знала восстаний, революций, войн. Очевидно, что причина социальной стратификации кроется не в неравном распределении физических и умственных способностей индивидов, как это часто и ошибочно полагают, а в неравном распределении власти (экономической, политической, духовной) в обществе.Причина же неравного распределения власти в обществе – в технологии любой совместной деятельности. Необходимость руководить, координировать усилия приводит к сосредоточению власти и ресурсов. Политическая власть концентрируется в результате технологической невозможности полного и реального самоуправления[203]. Разные статусные позиции наделены разным объемом властных полномочий и только лица, обладающие властью, имеют право решать, что более ценно для группы, а что менее ценно. Из этого признания вытекает разное вознаграждение и неравенство статусных позиций по целому комплексу характеристик: безопасность, условия труда, зарплата и т.д. Субъекты власти, говоря от имени всей группы, выражают и защищают, прежде всего, свои собственные интересы. Представления о важности и полезности того или иного вида деятельности всегда будут зависеть от того, с какой колокольни смотреть. Однако оценку значимости данного вида деятельности (от имени группы) будет давать тот, кто обладает наибольшей властью. От имени католиков будет говорить Папа Римский, от имени народа – Президент и т.д. Дворники могут считать, что их труд, такой важный и нужный, плохо оплачивается, но вопрос об увеличении их зарплаты находится в ведении руководства управляющих компаний и органов местного самоуправления. Вместе с тем, лица, обладающие властью, не бесконечно свободны в своем групповом эгоизме. Главным ограничителем их эгоизма является страх потерять власть и все сопутствующие ей блага в результате революции, заговора или мятежа.
Все многообразие конкретных форм стратификации русско-американский социолог Питирим Сорокин (1889-1968) свел к трем основным: экономической, политической, профессиональной, подчеркивая при этом, что очень часто эти формы тесно переплетаются друг с другом. Российские исследователи В.В. Радаев и О.И. Шкаратан выделили девять основных типов стратификационных систем (см. табл. 6).
Таблица 6. Типы стратификационных систем[204]
| ТИПЫ СИСТЕМ | ОСНОВА ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ |
| 1. Физико-генетическая | пол, возраст, физические данные |
| 2. Рабовладельческая | права гражданства и собственности |
| 3. Кастовая | религиозное и этническое разделение труда |
| 4. Сословная | права и обязанности в государстве |
| 5. Этакратическая | ранги во властной иерархии |
| 6. Социально-профессиональная | род занятий и квалификация |
| 7. Классовая | размер доходов и отношения собственности |
| 8. Культурно-символическая | сакральные знания |
| 9. Культурно-нормативная | нормы поведения и стили жизни |
Авторы данной типологии замечают, что это не более чем «идеальные типы». Сам по себе этот перечень вовсе не является исчерпывающим. К тому же, существует множество переходных типов, комбинаций различных типов[205]. Социальная реальность всегда будет намного богаче любой классификационной схемы. В исторической реальности различные типы стратификационных систем часто переплетались друг с другом, оказывали влияние друг на друга. Так, лица, обладающие сакральным знанием, становились высшей кастой (брахманы в Индии) или первым сословием (духовенство в Средневековой Европе). Род занятий влияет на размер доходов и место в классовой структуре. Звезды спорта участвовали и участвуют в формировании стилей жизни. В 60-70-е гг. XIX в. в Российской империи нарождающееся классовое общество было «пропитано» сословными пережитками.
Половозрастное неравенство
Рассмотрим более подробно некоторые из типов социального неравенства и стратификационных систем.
Неравенство мужчин и женщин своими корнями уходит в доисторическую эпоху. Можно сказать, что это неравенство задано самой природой и проявляется уже при выполнении репродуктивных функций. Однако в чистом виде физиологическая дифференциация на мужчин и женщин проявляется лишь в сфере секса, эротики и деторождения. В остальных сферах о мужчинах и женщинах уместно говорить лишь постольку, поскольку их половые характеристики берутся во внимание. Вне сферы секса, эротики и деторождения статусные позиции бесполы, с точки зрения логики предписанных им функций. На основе физического пола (sex) конструируется пол социальный (gender). Социальный пол отражает существующие в обществе представления о «типичной женщине» и «типичном мужчине». Эти представления касаются черт характера, интеллектуальных и физических возможностей. Конструируемый таким образом социальный пол указывает не только на отличия мужчин и женщин, но и подчеркивает их социальное неравенство. Как правило, в сравнении с «типичным мужчиной» «типичная женщина» предстает существом менее развитым, и потому существом не только отличным от мужчины, но и не равным ему. Неравенство мужчин и женщин в гораздо большей степени основывается на мифах, предрассудках, культурных стереотипах, традициях и обычаях, чем на реальных физиологических особенностях. Неравенство мужчин и женщин может закрепляться в праве, и тогда это неравенство будет представлять собой разновидность социально-правового неравенства. Однако существующее неравенство между полами может и не быть закреплено в праве, и от этого оно не становится менее реальным. Поскольку мужчины и женщины могут наделяться разными качественными характеристиками, совершенно не связанными с физиологическими особенностями, это приводит к тому, что в политике, экономике, профессиональной деятельности предпочтение может отдаваться какому-то одному полу. Представление о типично «мужских» и «женских» профессиях человек усваивает с детства, хотя бы благодаря разным игрушкам. Однако рациональное объяснение такого разделения во многих случаях отсутствует. В нашей стране к типично «женским» профессиям можно отнести профессии библиотекаря (более 90 %), бухгалтера (около 90 %), учителя (более 70 %), врача (около 70 %)[206].
Мужской труд, как правило, оценивается выше женского. Многочисленные эксперименты показали, что оценка статьи, картины, стихотворения четко зависит от того, к какому полу принадлежит автор. Так, мужские работы в ходе экспериментов всегда оценивались выше, чем женские, даже если участники эксперимента были введены в заблуждение и на самом деле автор работы – женщина[207]. Исследователи в целом единодушны, что феминизация профессии уменьшает ее престиж и привлекательность. Одно и то же дело может считаться важным, трудным, требующим высокой квалификации, если его выполняет мужчина, и мелким, незначительным, если его выполняет женщина. В качестве примера можно привести повара (к которому может быть приставка «шеф») и повариху (синонимом которой будет «кухарка»). Можно согласиться с Р. Зидером, что преимущественно в мужскую компетенцию всегда переходили те отрасли хозяйства, которые начинали приносить существенный доход. Так, во многих районах Германии и Австрии вплоть до 30-х гг. XX в. скот доили только женщины. Механизация этого труда, а главное, переход к товарному, рыночному производству сделали эту работу преимущественно «мужской». Когда сыроварение в Швейцарии из производства в целях личного потребления превратилось в рыночное и весьма прибыльное, эта профессия также «поменяла» свой пол с женского на мужской[208]. В нашей стране с конца 80-х гг. существенно изменилось отношение к занятию торговлей. Хотя большинство, занятых в розничной торговле, как и прежде, женщины, сама эта деятельность перестала (прежде всего, в силу ее доходности) ассоциироваться с занятием недостойным настоящего мужчины. В современном обществе женщины получили возможность делать карьеру, но, прежде всего, там, где очень сильно будут цениться их женская красота и привлекательность (манекенщицы, актрисы, телеведущие и т.д.). В тех же сферах деятельности, в которых мужчины и женщины конкурируют друг с другом, женские заработки составляют, в среднем 55-70 % от заработков мужчин. В развитых странах отношение женских заработков к мужским может колебаться от 92 % в Голландии, до 46 % в Японии[209]. К разнице в оплате труда прибавляются трудности карьерного роста. Исследователи, занимающиеся женской занятостью, говорят о существовании т.н. «стеклянного потолка» – невидимого барьера, закрывающего женщинам путь на командные посты. Отмечается также, что во многих компаниях женщины получают должности, имеющие лишь видимость власти и престижа. В управлении производством или организацией женщины концентрируются, в основном, на низшем уровне. Например, в Англии женщины составляют 40 % занятых, но среди менеджеров женщин не более 10 % и основная масса этих менеджеров – менеджеры низшего звена[210]. В некоторых западных странах с этой дискриминацией пытаются бороться на уровне законодательства. В частности, правительство Норвегии в 2002 г. установило квоту на представительство женщин в Советах директоров норвежских компаний – не менее 40 %. Женщин довольно много среди госслужащих, но основная масса этих чиновников – чиновники младших категорий. Так, в РФ в младшей категории госслужащих женщин более чем 80 %, тогда как в высшей категории женщин менее 6 %[211]. Та же тенденция отмечается и среди муниципальных служащих. Вместе с тем, за последние годы в нашей стране произошли серьезные перемены и в сфере управления. Женщины все чаще начинают занимать должности тон-менеджеров в крупных компаниях. Недавнее исследование показало, что количество женщин в руководящем звене российских компаний вдвое больше, чем в американских. В российских компаниях 43 % топ-менеджеров являются представителями прекрасного пола[212].
Однако это неравенство в оплате труда и карьерном росте отчасти носит объективный характер (в период рождения ребенка и ухода за ним женщина как бы «выпадает» из работы, возможности ее использования как работника ограничены) и может компенсироваться более ранним выходом женщин на пенсию. В РФ эта разница составляет 5 лет. В Швейцарии женщины на пенсию выходят раньше на год, а в Польше – на пять лет. Впрочем, движение в сторону все большего правового равенства полов заставляет законодателей во многих странах ликвидировать эту дискриминацию. В большинстве европейских стран возраст выхода на пенсию одинаков как для женщин, так и для мужчин[213]. Трудовое законодательство может не только создавать сложности в трудоустройстве и профессиональной деятельности (запрет на некоторые виды деятельности для женщин, более строгое регулирование условий труда и т.д.), но и защищать женщин (через те же запреты и ограничения). Права женщин на некоторые привилегии в выборе условий труда, ограничения в их использовании, с одной стороны способствуют сохранению их здоровья, но с другой – могут подталкивать работодателей к тому, чтобы избегать под любым благовидным предлогом найма женщин. Таким образом, протекционизм в отношении женщин может стимулировать их дискриминацию. В обществе с высокой безработицей такие привилегии нередко оборачиваются «привилегией» быть уволенной в первую очередь и в последнюю очередь получить работу (особенно для тех категорий женщин, которые не попадают под особую защиту закона).
В некоторых других отношениях женщины также имеют ряд преимуществ перед мужчинами. Они не обязаны служить в армии (из развитых стран исключение составляет лишь Израиль). В случае совершения преступления они могут подвергаться менее строгому наказанию и у них больше шансов попасть под амнистию.
Социально-возрастное неравенство также отчасти задано природой. В период физического и социального становления дети, в виду ограниченных физических возможностей и незавершенной социализации, неспособны должным образом играть социальные роли, диктуемые материальным и духовным производством. Они либо вообще не участвуют в нем, либо участвуют в весьма ограниченном масштабе, выполняя, по сути, ученические роли. В старости физические, а иногда и интеллектуальные возможности человека ослабевают и он, как и в детстве, становится зависимым от поддержки окружающих. Природные ограничения влияют на заполнение индивидами статусных позиций. Однако то социально-возрастное неравенство, которое можно наблюдать в разных обществах, выходит далеко за рамки ограничений, накладываемых природой. Возрастные группы в человеческом обществе конструируются самими людьми. Примерами таких возрастных групп будут «дети дошкольного возраста», «подростки», «несовершеннолетние», «пенсионеры» и т.д. Количество возрастных групп и сами возрастные рамки могут сильно меняться от общества к обществу. Например, в Средние века детство практически не осознавалось. Как только ребенок мог обходиться без постоянной заботы своей матери, няньки или кормилицы, он принадлежал обществу взрослых[214]. Если в раннем Средневековье ребенка оценивали тем позитивнее, чем меньше в нем проявлялся его возраст, чем больше в нем было недетского[215], то в конце XX в. в педагогике и психологии станут общим местом рассуждения о защите детства, о вреде раннего школьного обучения и т.п. В XX в. появится не существовавшая ранее возрастная группа «подростков». Причиной ее вычленения станет более позднее вступление молодежи в трудовую жизнь при увеличении сроков обучения в школе. Возрастные границы тех или иных групп, обозначаемые в законах, носят произвольный характер и опираются на существующие в обществе (чаще всего в сознании «экспертов») представления относительно возможностей индивидов адекватно играть ту или иную роль. Возраст, необходимый для поступления в школу, возраст, с которого можно привлекать к уголовной ответственности, возраст получения паспорта, возраст получения избирательных прав и возможности вступления в брак – все это и многое другое может устанавливаться в нормативно-правовых актах. Вряд ли можно говорить о серьезной разнице в физическом и психическом развитии между подростками 13 и 14 лет. Однако по российским законам уголовная ответственность наступает именно с 14 лет. В советское время юноши и девушки получали паспорт в 16 лет, а в современной России паспорт получают 14-летние подростки, хотя эти изменения в законодательстве вряд ли отражают изменения в наступлении социальной зрелости. Возрастные ограничения, которым подвергаются несовершеннолетние, лишь отчасти обусловлены их ограниченными физическими и интеллектуальными возможностями. Гораздо большую роль играют существующая система образования и воспитания, ситуация на рынке труда, традиции и обычаи и т.д. Социально-возрастное неравенство может приобретать вид социально-правового неравенства, но может и не иметь опоры в нормативно-правовых актах. Нежелание работодателя принимать на работу человека пенсионного или предпенсионного возраста и отказ ему в трудоустройстве под каким-нибудь предлогом может служить примером существующего в обществе возрастного неравенства. С подобного рода проблемами сталкиваются не только пожилые россияне, но и граждане ЕС. В Германии, например, в середине 90-х гг. среди лиц, длительное время не имеющих работы, 2/3 составляли лица старше 45 лет[216].
Возраст, также как и пол, может наделяться различными качественными характеристиками. В одном обществе старость может наделяться «мудростью» и «огромным жизненным опытом», а в другом она может ассоциироваться с «отсталостью», а «огромный жизненный опыт» может рассматриваться как совершенно бесполезный или даже вредный в новых, быстро меняющихся условиях. Наблюдения за различными избирательными кампаниями в РФ позволяют сделать вывод о том, что в нашей стране сложился крайне негативный образ «пенсионера». Вплоть до того, что это слово иногда использовалось как ругательство по адресу политического оппонента.
Сословия и классы
Сословия – это социально-правовые группы, каждая из которых отличается своим правовым положением, определенными правами и обязанностями в обществе. Признаки сословий: 1) наличие специфических прав и социальных функций, закрепленных в праве или обычае; 2) передача прав по наследству и приобретение их по рождению; 3) наличие сословных организаций или корпораций; 4) особый менталитет и сознание; 5) право на самоуправление и право на участие в управлении или центральном государственном управлении (в сословно-представительских учреждениях); 6) наличие внешних признаков сословной принадлежности – одежда, знаки отличия и т.п. Сословия можно расположить иерархически, соответственно правам и обязанностям. Однако сословное право было равнодушно к имущественному положению, образованию и другим характеристикам человека[217]. В России сословия оформились довольно поздно – к концу XVIII в. и просуществовали относительно недолго, т.к. после реформ Александра II сословия начинают утрачивать свои специфические привилегии, сближаются друг с другом в правовом положении и постепенно трансформируются в классы и профессиональные группы. Расцвет сословий в России приходится на первую половину XIX в. Представление о сословном делении в Российской империи можно получить, обратившись к таблице 7, составленной С. Беккером[218].
Таблица 7. Распределение населения Европейской России (без Польши и Финляндии) по сословиям, 1858 и 1897 гг., в %
| СОСЛОВИЯ | 1858 г. | 1897 г. |
| 1.Дворянство | 1,5 | 1,4 |
| Потомственные дворяне | 0,9 | |
| Дворяне личные и чиновники | 0,5 | 0,5 |
| 2.Духовенство | 0,5 | |
| 3.Городское население | 7,3 | 11,2 |
| Почетные граждане | 0,04 | 0,3 |
| Купцы | 0,7 | 0,2 |
| Мещане | 6,5 | 10,6 |
| 4.Военные | 5,4 | - |
| 5.Сельские обыватели | 83,5 | 85,7 |
| Крестьяне | 82,6 | 84,2 |
| Казаки | 0,9 | 1,5 |
| 6.Разночинцы, инородцы, иностранцы | 1,3 | 1,2 |
| Итого |
Процесс формирования и разложения сословий в Российской империи можно рассмотреть на примере высших сословий: дворянства и духовенства.
Дворянство как сословие окончательно оформилось к концу XVIII в. Его составили высшие разряды лиц, находящихся на придворной и гражданской службе («служилых людей по отечеству»). В 1714 г. царским указом дворянские поместья были обращены в вотчины. В 1719 г. за каждым дворянином были закреплены крестьяне, а права дворян в отношении крестьян были существенно расширены. Манифест 1762 г. освободил дворян от обязательной военной службы и обязательного обучения, а спустя еще четыре года, дворяне приобрели право иметь корпоративную организацию на уездном уровне. В 1775 г. дворяне получили сословный дворянский суд и право комплектовать из своей среды коронную уездную администрацию. Жалованная грамота 1785 г. освободила дворян от всех налогов, повинностей и телесных наказаний, установила внешние признаки дворянской принадлежности – мундир, шпагу, экипаж, право иметь герб и т.п. Таким образом, на протяжении XVIII столетия дворянство превратилось в благородное, высшее сословие. Дворяне стали отличаться именем и фамилией, языком (в начале XIX в. многие дворяне, особенно из аристократических семей, плохо говорили по-русски, предпочитая русскому языку французский) и образованием, манерами и одеждой, менталитетом. На протяжении этого столетия шло формирование чувства дворянской чести и превосходства над всеми другими сословиями[219]. Реформы Александра II лишили дворян большей части привилегий. Суд стал бессословным, рекрутские наборы сменились всеобщей воинской повинностью, органы местного самоуправления, несмотря на фактическое преобладание в них дворян, также становились бессословными. С 1860-х гг. дворянство начинает платить налоги и терять привилегии по их уплате.
Духовенство как сословие также оформляется к концу XVIII в. Наследственность социального статуса приходское духовенство фактически обрело еще к концу XVII в., а в 1774 г. доступ в духовенство из податных сословий был окончательно запрещен Синодом. Не удивительно, что к концу XVIII столетия доля светских по происхождению клириков составляла менее 1 %[220]. С 1722 г. только Синод в качестве специального церковного суда разбирал все гражданские дела между духовными лицами. На протяжении XVIII в. духовенство было освобождено от всех повинностей и обязанностей перед государством (рекрутской, налогообложения и т.д.), за исключением ведения актов гражданского состояния. В 1801 г. священнослужители были избавлены от телесных наказаний. Как и у дворян, у священнослужителей быстро развивался сословный менталитет. Представители духовенства по одежде, манерам, внешности, речи сильно отличались от представителей других сословий. В рамках всей государственной системы духовенство пользовалось самоуправлением (Синод, духовные консистории). Церковные реформы 1860-1870-х гг. способствовали постепенному превращению белого духовенства из сословия в профессиональную группу. Была запрещена наследственная передача церковных должностей, дети духовенства получали светский юридический статус (почетное гражданство), духовные школы открывались для всего населения.
Остальные сословия, так же как дворянство и духовенство, сформировались к концу XVIII в., а во второй половине XIX в. пережили процесс трансформации. Крестьянство, несмотря на то, что процесс превращения его в податное сословие начался гораздо раньше XVIII в., в наименьшей степени соответствовало этому понятию. Характерной особенностью крестьянского сословия было почти полное отсутствие у него прав и привилегий. Российское государство, так же как государства Западной Европы, шло по капиталистическому пути, развивалось в направлении все большего правового равенства подданных/граждан, что естественным образом вело к замене сословной структуры общества социально-классовой.
Когда мы рассматриваем социально-классовую структуру общества, мы должны учитывать, что классы – это социально-экономические группы. В отличие от сословий, классы не устанавливаются с помощью юридических процедур и не имеют религиозного обоснования. Классовые границы не являются четко очерченными, а классовые позиции открыты в гораздо большей степени, чем сословные или кастовые.
Понятие «социальный класс» в научный оборот ввел не К. Маркс, как это часто и ошибочно полагают. Еще раньше оно встречается у английского политэконома А. Смита, французского историка Ф. Гизо. Хотя, безусловно, именно К. Марксу классовый подход обязан своим широким распространением. Интересно, что у Маркса нет четкого определения «класса». В 3-м томе «Капитала» глава «Классы» была лишь начата. Ленинская формулировка довольно четко отражает понимание классов самим К. Марксом. В.И. Ленин писал: «Классами называются большие группы людей, различающихся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в организации труда, а, следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы, это такие группы людей, из которых одна может присваивать труд другой благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства»[221]. Основа образования классов – общественное разделение труда. Если сословие – это социально-правовая группа, то класс - социально-экономическая группа. Классовое общество – это буржуазное общество, сформировавшееся в результате развития капитализма. В капиталистическом обществе К. Маркс выделял два основных класса – буржуазию и пролетариат. Пролетариат не был внутренне однороден и мог быть разделен в соответствии со сферами (промышленный пролетариат, сельскохозяйственный пролетариат и т.д.) и областями (металлурги, шахтеры и т.д.) труда, характером трудовой деятельности (пролетарии физического и умственного труда), уровнем квалификации (квалифицированные рабочие, неквалифицированные рабочие) и т.д.
Уже в XIX в. классовый подход Маркса встречал возражения со стороны отдельных исследователей. Их контраргументы сводились к отсутствию классового самосознания у большинства представителей рабочего класса. Объективно все они были жертвами эксплуатации работодателей, но этот факт не приводил их к осознанию своей общности. Т.е., рабочий класс К. Маркса существовал, преимущественно, на бумаге. Маркс предвидел подобные возражения и потому выделял «класс в себе» и «класс для себя». В своей работе «Нищета философии» он писал, что «экономические условия превратили сначала массу народонаселения в рабочих. Господство капитала создало для этой массы одинаковое положение и общие интересы. Таким образом, эта масса является уже классами по отношению к капиталу, но еще не для себя самой. В борьбе… эта масса сплачивается, она конституируется как класс для себя. Защищаемые ею интересы становятся классовыми интересами»[222]. Появление классового самосознания, понимание общности интересов и готовность их защищать превращают неорганизованную массу рабочих («класс в себе») в «класс для себя».
Пролетариату противостоит буржуазия, которая также внутренне неоднородна. Можно выделить промышленных капиталистов, банкиров и рантье, торговых капиталистов, землевладельцев. Интересы различных групп буржуазии могут не совпадать. Например, промышленные капиталисты заинтересованы в низкой цене на кредит, а банкиры – в высокой и т.д. Но все внутриклассовые противоречия буржуазии отходят на второй план, когда речь заходит о том, чтобы сохранять свою власть над пролетариатом. Что объединяет всех буржуа? Эксплуатация пролетариев, присвоение прибавочной стоимости. Тот факт, что все свое внимание Маркс акцентировал на буржуазии, пролетариате и их борьбе, не означает, что он не видел существования других социальных групп, которые не могут быть однозначно отнесены к тому или иному классу. Во-первых, существует довольно значительный слой управленцев низшего звена. Во-вторых, существует многочисленный класс мелких собственников или мелких производителей (ремесленники-кустари, крестьяне, являющиеся собственниками своего надела, мелкие лавочники), к которому примыкает мелкая буржуазия. Мелкие буржуа занимаются не только эксплуатацией, но и самоэксплуатацией. Часто ее представители выполняют функции не только руководителя, организатора какой-либо деятельности, но и функции простых работников. Мелкие собственники и мелкая буржуазия занимают промежуточное положение между пролетариатом и буржуазией. К этому классу примыкают люди, занятые в сфере услуг, – портные, парикмахеры и т.д. В-третьих, существуют безработные (пауперы). Со слоем безработных пересекается люмпен-пролетариат. В люмпен-пролетариат входят бродяги, нищие, проститутки, преступники и т.п. По мнению Маркса, это слой, паразитирующий на обществе, слой, существующий в результате процессов разложения в низших слоях. В-четвертых, существуют многочисленные группы лиц, обеспечивающие функционирование политической надстройки, т.е. государственного аппарата – политики, военные, чиновники и т.д. Эти люди, по мнению Маркса, прежде всего обслуживают интересы господствующего класса, формируя аппарат насилия и принуждения с одной стороны и аппарат управления с другой. Кроме того, масса людей занята в образовании, здравоохранении, искусстве и научной деятельности.
Почему же Маркс акцентировал свое внимание именно на буржуазии и пролетариате? Прежде всего, потому, что, по мнению Маркса, это были самые динамично развивающиеся, самые передовые классы. Сегодня мы можем сказать, что Маркс недооценил роль и значение мелкобуржуазных слоев и лиц, обслуживающих политико-правовую надстройку, и одновременно переоценил роль промышленного пролетариата. Однако в середине и второй половине XIX в. пролетариат действительно был самым быстрорастущим классом. Стремительное разложение слоя мелких собственников и мелких производителей (крестьян и ремесленников) в условиях индустриализации Европы способствовало резкому подъему численности рабочего класса. И вряд ли стоит упрекать Маркса в том, что он сумел оценить перспективу развития общества на ближайшие 50-70 лет, а не на 100-120, когда в развитых странах фабрично-заводской пролетариат стал стремительно сокращаться за счет увеличения числа лиц, занятых в сфере услуг.
Во-вторых, противоречия, которые, как известно, являются источником развития общества, достигали своего пика именно в отношениях буржуазии и пролетариата. Большая часть противоречий внутри буржуазии могла быть разрешена. Так, в конце XIX в. повсеместно стало наблюдаться сращивание промышленного и банковского капитала, что не могло не привести к уменьшению противоречий между различными группами буржуазии. Противоречия же между пролетариатом и буржуазией носили антогонистический, т.е. непримиримый характер.
В-третьих, деятельность многочисленных групп, обеспечивающих функционирование политико-правовых институтов, институтов образования и воспитания, религии направлена на поддержание господства буржуазии. Если в обществе есть господствующий класс, то организация власти в обществе неизбежно будет подчиняться интересам этого класса. Государственная власть, прежде всего, будет защищать интересы господствующего класса.
В-четвертых, Маркс был не только ученым-теоретиком, но и практикующим идеологом. Он желал переустройства общества и силой, которая могла бы свергнуть власть буржуазии, по его мнению, был пролетариат.
Во второй половине XX в. марксистский подход к рассмотрению классовой структуры современного капиталистического общества все чаще стал подвергаться критике. «Революция менеджеров»[223] и внедрение элементов «народного капитализма» привели к диффузии собственности (отношение к собственности является важнейшим критерием классовой принадлежности в марксизме). Менеджеры (профессиональные управляющие), число которых неуклонно росло, формально-юридически являлись наемными рабочими, хотя по роли в организации труда и размерам вознаграждения существенно отличались от рабочего класса. С другой стороны, пытаясь заинтересовать рабочих экономить электроэнергию и сырье, более серьезно относиться к своей работе, многие предприниматели стали продавать рабочим акции предприятий, на которых они работали. Хотя владение этими «однодолларовыми» акциями не давало рабочим права влиять на экономическую политику руководства предприятия, формально-юридически они превращались в совладельцев. Они уже перестали быть пролетариями в том смысле, в каком они были ими во времена Маркса. В 80-е гг. немецкий социолог Ульрих Бек нарисовал яркую картину изменений, которым подвергся рабочий класс Западной Германии (аналогичные процессы происходили и в других развитых странах). Так, ушли в прошлое некоторые субкультурные классовые идентичности и связи. Уровень жизни рабочи