Социологическое конструирование ответов

Распределение ответов, получаемых в ходе проведения опроса общественного мнения с помощью вопросника, зависит не только от структуры охваченного выборкой населения, но и от формулировки вопросов. Если поря­док, в котором задаются вопросы, лишь незначительно влияет на получаемые ответы, то решающее воздействие оказывает сама формулировка вопроса. В этом отноше­нии различают два типа вопросов. Существуют, с одной стороны, вопросы «открытые» в том смысле, что они ос­тавляют за опрашиваемыми необходимость самому сфор­мулировать ответы. Например: «Как, по вашему мнению, можно наиболее плодотворно улучшить взаимопонима­ние между французами и эмигрантами?» С другой сторо­ны, существуют так называемые «закрытые» вопросы, предусматривающие некоторое число возможных ответов, из которых должны выбирать анкетируемые {предыдущий пример превратится в закрытый вопрос, если на выбор анкетируемым будет предложено определенное число решений, например, таких: «эмигранты сами должны ста­раться жить как французы; следует организовывать встре­чи между французами и эмигрантами в тех кварталах,

[256]

где они живут вместе; нужно, чтобы эмигранты группи­ровались между собой; и т. д.»). Институты опросов об­щественного мнения как правило редко используют от­крытые вопросы (за исключением пробных опросов, если они их проводят) и предпочитают закрытые вопросы не только потому, что последние обеспечивают более бы­строе заполнение анкеты (опрашиваемые должны лишь одобрить уже готовые мнения, которые им предлагают­ся) и составляют своего рода предварительную кодиров­ку, которая обеспечивает более быструю информацион­ную обработку ответов и, следовательно, их публикацию в прессе. Дело в том, что этот технический выбор оказы­вает практическое воздействие на распределение отве­тов и, особенно, на величину ответивших. «Открытые» вопросы предполагают, что опрашиваемые сами произво­дят свои ответы, что увеличивает их шансы стать дей­ствительно «персональными» мнениями. «Закрытые» во­просы, наоборот, имеют целью помочь опрашиваемым, но никогда не дают уверенности в том, что предложенные мнения полностью ими понятны и что выбранный ответ является действительно мнением, а не просто формаль­ным и случайным ответом. Вопросы, которые задают ин­ституты общественного мнения, часто бывают очень длин­ными и очень сложными, тогда как ответы почти всегда сведены к простой реакции одобрения или отрицания, выражаемой в виде крестика в заранее предусмотренной ячейке, причем опрашиваемых никогда не просят объяс­нить или обосновать ответы. В таких вопросниках все сде­лано таким образом, чтобы всегда было возможно что-нибудь ответить, даже если анкетируемый ничего или почти ничего не знает о проблеме, поднятой в опросе. Как и на политических выборах, отказавшимися отвечать оказывается лишь несокращаемая минимальная часть ин­дивидов, которые демонстрируют таким образом полное отсутствие интереса к вопросу («абсентеисты») либо вы­ражают через эту аномальную и анархистскую защитную реакцию сопротивление вопросу со стороны тех, кто He-защищен и неорганизован.

[257]

Несмотря на то, что все вопросы о мнении формаль­но предусматривают позицию «нет ответа» (или «не знаю» или «нет мнения»), опыт показывает, что недостаточно обеспечить возможность не отвечать для того, чтобы быть уверенным, что все случаи действительного отсутствия мнения были полностью зарегистрированы. Прежде все­го потому, что институты опросов общественного мне­ния не стремятся придавать этой позиции особого значе­ния, так как отказ или невозможность ответа «есть боль­ное место, крест и нищета институтов анкетирования, которые употребляют все средства для того, чтобы их сократить, свести до минимума, и даже скрыть» (Бурдье, 1994, с. 222).

Для институтов опросов общественного мнения вы­сокий процент неответивших на вопрос означает своего рода провал, поскольку этот процент снижает значимость распределения действительных ответов (по крайней мере, с точки зрения заказчиков). Вопрос, который собирает более 50% неответивших, как, например, тот, что пред­лагал французам проголосовать за претендентов, выста­вивших свои кандидатуры на пост президента... США, оценивается специалистами по опросам как «плохой во­прос». Чтобы можно было говорить об «общественном мнении», вызвать хотя бы минимум доверия к этой новой политико-научной инстанции, а опросы, которые претен­дуют на его измерение, имели смысл для политических и журналистских кругов, необходимо, чтобы большая часть опрошенных лиц самоопределялась по отношению к во­просам, которые им подкидывают. Поэтому институты опросов общественного мнения просят своих анкетеров делать так, чтобы интервьюируемые, не имеющие гото­вого мнения, не спешили отказываться от ответа, но «по-думали бы», прежде чем выбрать среди всех возможных предложеннных ответов. Сама формулировка некоторых вопросов имеет тенденцию поощрять недооценку дей­ствительно не ответивших, так как некоторые ответы в Действительности являются замаскированными «не-ответами».

[258]

В стремлении, реальном или показном, к объектив­ности и нейтральности, предлагаемые варианты часто содержат псевдоответы. Таковыми являются пресловутые центральные, медианные или серединные позиции (в их формулировках содержатся, например, слова или выра­жения типа «посередине», «между двумя», «все равно», «ни то, ни другое» и т. д.), которые обычно выбираются теми, кто не имеет мнения, поскольку эти позиции рас­полагаются как раз вне альтернативных суждений.

Наконец, последнее замечание, далеко не последнее по значимости: следует помнить, что не давшие ответа на данный вопрос, объявившие об этом официально и зарегистрированные интервьюерами, также не учитыва­ются полностью, поскольку они уже относятся к тем, кто согласился отвечать на вопросник и хотел быть опрошен­ным. И вовсе не очевидно, что зарегистрированная доля неответивших на вопрос ниже той доли, которая учиты­вала бы отказы отвечать на вопросник в целом. Впрочем, этот процент неответивших на вопросник определить не­возможно, принимая во внимание технику конструиро­вания выборок населения, называемых «квотными», ко­гда интервьюеры, по мере накопления опыта работы, стре­мятся отбирать своих респондентов в зависимости от их «доброй воли» отвечать на данный тип вопросника, что оборачивается тем, что они определяют их интуитивно.

Таким образом, в опросах общественного мнения все способствует тому, чтобы «производить» ответы на во­просы, которые ошибочно принимают за мнения. Это означает, что представленный выше анализ, который был проведен на основе отказов от ответов, огкрыто декларируемых опрашиваемыми, имеет большое значе­ние. Это означает также, что то, что институты зонда-жей называют «общественным мнением, в значительной степени является производным от их опросных методов; чаще всего это артефакт, являющийся результатом ме­ханического сложения ответов, которые формально вы­глядят идентичными, скрывая тем самым не только ир­реальность более или менее значительной части собран-

[259]

ных (следовало бы сказать "добытых") ответов, но и тот факт, что в социальном мире не все мнения стоят друг друга, поскольку вес любого мнения в реальности зави­сит от собственно социального веса того, кто его выра­жает» (Bourdieu, 1980, р. 222-235).

Магия цифр

Простой перевод в цифровую форму сам по себе оказывает, в частности, на неспециалистов эф­фект навязывания. В самом деле, опрос держит­ся на цифре, а строгий подсчет обеспечивает ту самую необходимую точность, которая предше­ствует всякому научному анализу. Ценность, которую следует сообщать результатам, выра­женным в цифровой форме, зависит от операций, которые позволили их установить. В одной ра­боте, озаглавленной «100% французов», автор в порядке шутки сгруппировал в зависимости от процентов результаты более 800 опросов, появив­шихся в прессе начиная с 1980 года и выясня­ющих мнения по самым различным сюжетам (по­литика, семья, сексуальность, образование и т. д.), что дало забавные и неожиданные сближе­ния. Если такой жанр стоит ближе к журнали­стике, чем к чисто научному исследованию, то все же он может служить довольно поучитель­ным педагогическим упражнением, которое со­стоит в том, чтобы научиться различать все то, что вынесено в один ряд. Например, по прилага­емому ниже списку, взятому из этой работы про­извольно, принцип сближения в котором строится единственно на сходстве процентов (здесь 22%), можно разыскать инстанцию, откуда взята каж­дая цифра и институцию, его осуществившую (Институт опросов общественного мнения, На­циональный институт статистики и экономиче-

[260]

ских исследований, Национальный институт де­мографических исследований и т. д.), классифи­цировать ответы в соответствии со степенью ре­альности вопросов, которые были заданы (вопро­сы, заданные с целью учета типов поведения, установления действительных мнений, или во­просы откровенно игровые и нереальные), пораз­мышлять над значением этих «данных» и их воз­можным использованием в рамках социологи­чески сконструированного объекта и т. д.

— 22% покупок французы делают в супермаркетах.

— Для 22% женщин лучшим напитком является вода.

— 22% программистов составляют женщины.

— 22% женщин упрекают мужчин в том, что они всегда увиливают.

— 22% женщин считают, что противозачаточные таблетки депоэтизируют любовь.

— 22% женщин хотели бы вступить в интимные отношения с Лораном Фабиусом.

— 22% женщин думают, что Франсуа Миттеран репетирует свои выступления перед зеркалом.

— 22% женщин заняты неполный рабочий день.

— 22% мужчин, которые занимаются приготовлением пищи, всегда готовят одно и то же блюдо.

— 22% мужчин хотели бы видеть Жанну Мае в журнале обнаженной.

— 22% парижан никогда не пользуются своим автомобилем для того, чтобы ездить по Парижу.

— 22% лицеистов считают, что их преподаватели недостаточно строги.

— 22 % французов занимаются домашними поделками.

— 22% французов имели первый сексуальный опыт между 17 и 18 годами.

— 22% французов утверждают, что они страдают заболеваниями печени.

[261]

— 22% французов совершают самоубийство с помощью огнестрельного оружия.

— 22% французов считают, что их страховые агенты слишком придирчивы.

— 22% французов убеждены, что ясновидящие могут действительно предсказывать будущее.

— 22% экономически активных французов не имеют никаких дипломов.

— 22% французов хотели бы заниматься любовью на лугу, на глазах у других.

— 22% французов легко могут представить Джона Макенроя в роли адвоката, если бы он не был чемпионом по теннису.

— 22% французов, повторно вступая в брак, сталкиваются с теми же трудностями, что и в предыдущем браке.

— Лишь 22% французов хотят, чтобы государство непосредственно управляло социальным страхованием.

— 22% основателей различных предприятий являются выпускниками университетов или Grandes Ecoles.

— 22% болеющих мигренью страдают от приступов, которые длятся более 48 часов.

— 22% детей рабочих остаются на второй год в подготовительном классе.

— 22% пенсионеров пользуются гостиницами во время отдыха.

— 22% мальчиков считают, что «первый раз» было замечательно.

— 22% детей от 3 до 6 лет сами решают, во сколько им ложиться спать.

— 22% родителей никогда не появляются обнаженными перед детьми.

— 22% парижан старше 60 лет.

Выдержка из: Duhamel J. 100% Francais. Paris, Belfond, 1987.

[262]