Определите, какие две модели рассмотрения общества автор выделяет в данной статье?
В чем вы видите разницу между этими моделями?
Какая модель вам кажется наиболее приемлемой для объяснения общества? Почему?
Приложение 2
Ионин Л.Г.
«CASE-STUDY[3]: КАЗАКИ»[4]
Текст приводится по изданию: Ионин Л.Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие. М.: «Логос», 2000. С. 253-256.
Приведем пример (один из многих) такого «перевернутого» развития: восстановление в ходе перестройки и в постперестроечное время традиционного русского казачества.
Казачество возникло в XVII веке, в эпоху Екатерины II и позднее превратилось в особое сословие. Первоначально казаки представляли собой особые добровольные экспедиционные войска. Они формировались в центре и отправлялись на окраины империи либо с целью охраны границ, либо, где стабильных границ не существовало, - с целью колонизации и присоединения новых земель. В эти войска вступали крестьяне, которые освобождались от крепостной зависимости, городские жители, дворяне – в общем все, кто не мог найти себя в условиях стабильного существования или обладал характером авантюрного склада. Впоследствии, уже на местах в казаки вступали беглые крестьяне, всякого рода бродяги и авантюристы. Они завоевали для России Сибирь, часть Средней Азии, частично Северный Кавказ, и не только завоевали, но и колонизировали эти регионы.
Казаки не были обычным регулярным войском; они находились на самообеспечении и занимались крестьянским трудом, но в любой момент были готовы к бою. Они имели выборных руководителей и особую форму прямой демократии. Будучи в определенной мере независимыми от центрального правительства, общаясь больше не с соотечественниками, а с коренным населением покоряемых земель, они выработали своеобразный вольнолюбивый склад ума, чувство особого достоинства и ощущение автономности, отдельности от всего прочего российского населения. Они служили царю, а не правительству или губернаторам. Когда царскими указами в собственность казачьих войск были переданы государственные земли, на которых они жили, часть казаков стала считать себя народом в составе Российской империи, то есть приписывать себе национальную идентичность.
Хотя победа Советов в гражданской войне была в значительной мере достигнута благодаря казакам, составившим наиболее боеспособные части Красной Армии, новая власть не смогла и не хотела терпеть казачью вольницу. Казачья демократия была ликвидирована, их земли перешли в обычное административное подчинение, многочисленные восстания безжалостно подавлены, вожди расстреляны, большинство населения отправлено в ссылку. Территории были заселены чуждыми казачеству людьми. Уже к началу 30-х годов казачество как социальная группа, как институт и как культурная форма перестало существовать. Оно сохранилось лишь в фольклорных ансамблях и в романах Михаила Шолохова.
Тем неожиданнее было его возрождение, бурно начавшееся в конце 80-х годов. На первых порах оно носило чисто презентационный характер. На улицах городов, особенно на прежних казачьих территориях, стали появляться люди с шашками, одетые в ранее запрещенную казачью форму. По-казачьи стали одеваться даже административные руководители соответствующих районов. Это воспринималось всеми как карнавал и было, по существу, карнавалом. Массовое появление внешних знаков казачества не диктовалось какой-либо необходимостью и не было обусловлено определенным групповым интересом. Во-первых, население не было казачьим по происхождению и по традициям. Во-вторых, оно было чуждым казачеству по социальному составу: это были рабочие, служащие, пенсионеры, в основном городские жители, лишь частично крестьяне. В-третьих, функционально, то есть необходимостью колонизации и охраны границ, появление этого казачества также не было обусловлено.
Продолжением карнавала стала теоретизация и институционализация деятельности новоявленных казаков. Теоретизация состояла в изучении и применении на практике патриархальных казачьих законов. Так, в прессе сообщалось, что в одном из казачьих городов на улице задержали некого хиппи, которого, по решению тут же собравшегося казачьего круга, подвергли порке за то, что он был одет не соответственно достоинства казака. Эти фундаменталистские черты выглядели тогда еще довольно комично, так же как и институционализация, состоящая в выборах атаманов, которыми становились либо председатели местных советов, либо назначенные Москвой администраторы.
Но казачество уже нельзя было воспринимать как карнавал, когда соответствующие регионы стали претендовать на особую автономию, обосновывая это требование традиционной теорией казачества, и когда казаки вновь открыли для себя традиционную сферу деятельности – войну. Почти Вов всех вооруженных конфликтах на территории СНГ, где хотя бы косвенно затрагивались интересы России, на пророссийской стороне участвуют добровольные казачьи отряды. Сначала это происходило даже вопреки явно выраженной воле российского правительства. Во многих регионах – на Северном Кавказе, в Молдавии, в Абхазии, на Южном Урале (частично в Казахстане) – казаки превратились в весомый политический фактор, хотя многие в России по-прежнему видят в них карнавальных персонажей.
Развертывание казачества как культурной формы из зародышевого состояния еще не завершилось. Но уже сейчас оно великолепно иллюстрирует теорию культурной инсценировки как процесс становления социальных и групповых идентичностей с одновременной институционализацией и формированием политических интересов.
Замечание Кулагиной И.В.: в октябре 2007 года популярный ведущий телевидения Дмитрий Дибров появился в программе «Детали» телеканала СТС в казачьей форме. Хотя Диброву был довольно давно присвоен казачий чин, он избегал ношения казачьей формы и приобрел, по его словам, самоидентификацию с казачеством только сейчас.
Задание к тексту:
1. Определите социологические принципы рассмотрения культурной формы на примере данного текста.
2. Опишите процедуру освоения культурной формы (казачества) в терминах социологической теории (с помощью понятий культурной инсценировки, групповой идентификации, институционализации, социальной функции и т.п.)
3. Проделайте подобный анализ на примере любой выбранной Вами современной культурной формы (например, современное студенчество, политики, отцы, православные верующие и т.п.)
Приложение 3
Назаров М.М.
«СЕМИОЛОГИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ В ИССЛЕДОВАНИИ МАССОВОЙ КОММУНИКАЦИИ»[5]
Семиология исследует свойства знаков и знаковых систем, системы ими управляющие.
В процессе семиотического анализа основное внимание сосредотачивается на системе знаков, составляющих текст. При этом происходит условное отделение формы от содержания. В этой связи примем во внимание то, как Соссюр определял сущность знака.
Знак является физическим объектом с определенным значением и имеет две компоненты или характеристики. Первая компонента определяется как означаемое, вторая — как означающее. В качестве поясняющего примера Соссюр обращается к сравнению языка с листом бумаги. Мысль составляет одну сторону листа, а образ (форма) - вторую. При этом также, как нельзя взять ножницы и разрезать одну сторону, не повредив вторую, в языке невозможно изолировать образную сторону от содержательной, мысль отделить от звучания. Таким образом, означаемое относится к некоторой ментальной концепции, с помощью которой этот знак что-либо обозначает и, соответственно, понимается представителями той или иной культуры. Означающее представляет собой некоторый материальный носитель, например, акустический или видеообраз.
Для пояснения этой идеи, обратимся к примеру светофора. Пример помогает понять, что элементы языка можно расположить, условно говоря, на двух уровнях. Нижним уровнем является означающее - это цвет светофора - красный, желтый, зеленый. Верхним уровнем является означаемое. Означаемое представляет собой тот смысл, который светофор «вкладывает» в этот цвет - красный сигнал разрешает движение; желтый сигнал запрещает движение и предупреждает о предстоящей смене сигналов; зеленый сигнал разрешает движение.
«Знак» по Соссюру представляет не самого себя, а нечто «иное» - связь между двумя вещами. Т.е. значение конкретного знака не дано в нем самом. Значение детерминируется не «содержанием» как таковым, а отношениями в системе. Важно, что определение осуществляется посредством «негативного» соотнесения с другими элементами знаковой системы. Так, «богатый» будет иметь свое значение только при наличии «бедного». «Радостный» - через оппозицию «печальный». Т.е. наиболее точными характеристикой означаемого является то, чем оно не является. «Мужчина», это не «корабль», не «дерево», не «автомобиль». Наличие оппозиций, определяющих значение, предполагает некоторый общий предмет, к которому они относятся. Например, «благосостояние» для оппозиции «богатый» - «бедный» и т.п.
В отличие от диадной концепции знака Соссюра, Пирс использует т.н. триадную знаковую модель. Знак, по Пирсу, может быть представлен триадой следующих ключевых элементов. «Репрезентамен» - форма, которую принимает знак; «интерпретант» - смысл, который порождает знак (более «развитый» знак); «референт» - внешний объект, к которому знак относится. Таким образом, в триадной модели знака более акцентирована роль индивида, который этот знак воспринимает. Идея автора состоит в том, что ничто не является знаком до тех пор, пока оно не интерпретируется как знак. Т.е. знак существует в своем качестве только тогда, когда он «погружен» в контекст восприятия. Проводя параллели между интерпретациями Пирса и Соссюра и, несколько упрощая, можно сказать, что репрезентамен или форма отчасти соотносится с означающим, а референт или внешний объект с означаемым.
Идея о невозможности определения значения без соотнесения с другими элементами знаковой системы приводит нас к выводу о социокультурных основаниях языка. Поскольку социальные отношения определяются через то, как они будут отражены в системе отношений языка, то реальность становится «относительной», а возможности конструирования «реального» оказываются в значительной мере связанными с возможностями механизмов языка в конкретной культурной ситуации…
Типы и организация знаков
Пирс подразделял знаки на три типа - иконические, индексные и символические. Каждый из них отличается по способу отношений между знаком и его объектом (в терминах Пирса), т.е. тем, что соотносится со знаком. Особенности, присущие различным типам знаков приведены в Табл. 1.[6]
Таблица 1.
Особенности знаков
Икона | Индекс | Символ | |
Способ означения | Сходство | Причинные связи | Оговоренные условия |
Примеры знака | Картины, статуи | Дым/огонь, симптомы/ болезнь | Слова, числа, флаги |
Способ распознания | Можно видеть | Можно понять | Необходимо выучить |
Иконический знак имеет сходство со своим объектом. Означающее и означаемое здесь оказываются совпадающими или похожими. Примером этого является фотопортрет. Индекс, представляет собой знак, имеющий непосредственную, «'сущностную» связь со своим объектом. Дым является индексом огня, насморк - индексом простуды. Символом является такой знак, связь которого с его объектом устанавливается посредством некоторого договора, конвенции. Так, например, роза в ряде культур является символом любви. Безусловно, что приведенные категории не являются строго отграниченными. Один знак может быть композицией нескольких типов.
Заметим, что о способах, посредством которых осуществляется организация отношений элементов языка, также писал и Соссюр. Соотношение между знаками, по его мнению, могут быть парадигматическими и синтагматическими[7].
Пояснить суть парадигмы может помочь следующее представление: в любом тексте значение того, что выбрано для обозначения чего-либо в значительной мере определяется тем, что остается не выбранным. Примером парадигмы является алфавит, представляющий собой набор для построения тех или иных слов. Причем все элементы парадигмы имеют некоторые общие черты, позволяющие быть составными элементами этой парадигмы. Кроме того, каждый элемент парадигмы должен обладать только ему присущими отличиями от других элементов. Таким образом, парадигма «управляется» за счет наличия общих характеристик и особенных черт составляющих ее элементов. Для осуществления коммуникации мы должны выбрать из той или иной парадигмы. Наряду с алфавитом, парадигмой является словарь, например, русского языка.
Когда элемент выбран из какой-либо парадигмы, его соединяют с элементом другой парадигмы. Так получается синтагма. Т.е. синтагма представляет собой комбинацию выбранных знаков, цепочку, несущую значение. Так, написанное слово является синтагмой, составленной из последовательности синтагматических выборов букв алфавита. Предложение является синтагмой слов. Наша одежда представляет собой синтагму выборов из парадигм шляп, галстуков, рубашек, брюк и т.п. Формирование синтагмы определяется некоторыми правилами, с помощью которых выстраивается комбинация из элементов парадигмы. В сфере языка это называют грамматикой или синтаксисом. Когда дело касается одежды, это обычно связывают с хорошим вкусом или чувством моды.
Таким образом, важным моментом для понимания знаков является изучение их структурных отношений друг с другом. Выделено два типа структурных отношений знаков. Парадигматические отношения предполагают выбор из некоторой знаковой совокупности. Синтагматические отношения предполагают последовательность соединения, способ комбинации выбранных ранее знаков. Показательно, что обсуждаемый «парадигматическо-синтагматический» процесс мы постоянно наблюдаем в материалах СМК. Причем он имеет непосредственное отношение к организации смысла сообщения в целом…
Кодирование и декодирование
В приложениях современной семиотики к задачам исследования текстов широко используются понятия ''кодирования» и «декодирования». Здесь понятие код относится к системе означения или своду правил, интерпретационных схем, с помощью которых определенные знаки соотносятся с определенным смыслом. Тем самым подчеркивается, что знаки не могут иметь смысла в изоляции, их интерпретация предполагает соотнесение знаков друг с другом.
Исходным здесь является представление о том, что интерпретация невозможна без знакомства с конвенциями (договор, условие, правило) в соответствии с которыми знаки приобретают смысл. Фактически, коды можно понимать не просто как конвенции коммуникации, а скорее как системы процедурных договоров, действующих в определенной области. Другими словами, коды есть некоторые интерпретационные «правила», которые используются как производителями, так и адресатами сообщения.
В целом коды также можно определить как некоторый набор практик, обеспечивающих коммуникацию. При этом важно не упускать го виду того обстоятельства, что коды эти «работают» в широком социальном контексте. Коммуникация в конкретной предметной области предполагает использование принятой системы кодов. Так, например, можно говорить о кодах поведения, научных кодах, эстетических кодах и т.д.
Применительно к предмету обсуждения надо обратить внимание на коды каналов коммуникации. Здесь мы непосредственно соприкасаемся с одной из важных посылок семиотики, в соответствии с которой идея «нейтральности камеры» является неверной.
Фотография или кинематограф обладают возможностями многомерного кодирования, т.е. обеспечивают передачу сообщений несколькими кодами. В ряду телевизуальных кодов, среди прочих, можно выделить: используемый жанр; работу камеры (размер съемочного кадра, движение объектива, движение камеры, угол съемки, выбор объектива, композиция); монтаж (вырезка, переход одного изображения в другое, микширование, ритм); манипулирование со временем (сжатие, «обратный кадр», ретроспекция, кадр в будущее, замедленное движение); освещение, цвет, звук (звуковая дорожка, музыка); графика и стиль повествования.
Коды являются своеобразными посредниками, связующими звеньями между производителем сообщения, текстом и аудиторией. Для того чтобы фрагмент реальности стал фрагментом «реальности телевизионной» он должен быть пригодным: а) для собственно технологической передачи; б) быть адекватным в культурном плане для восприятия его аудиторией…
Не следует забывать, что любой текст организован в соответствии с кодами, отражающими определенные ценности, установки, практики. Предполагается, что интерпретатор оказывается «погружен» в контекст конкретной культуры. Иногда культуру определяют как тип «макрокода», состоящего из множества кодов, которые социальные группы используют для понимания реальности.
В этой связи еще раз напомним общую логику нашего анализа, в соответствии с которой именно культура представляет собой своеобразную кодифицирующую систему, организующую понимание посредством формирования конкретных «смысловых образцов». Именно это определяет необходимость анализа системы кодов, которые используются в тексте.
Говоря о коммуникации как явлении, предполагающему процессы кодирования - декодирования, обратим внимание и на другие важные моменты. Под кодированием обычно понимают институциональные практики и организационные условия производства текстов СМК. Непосредственно текст (или форма и содержание того, что публикуется или передается) отражает результаты знакосимволического конструирования послания СМК. Декодирование предполагает потребление слушателем\ читателем\ зрителем теста с акцентом на активном конструировании смысла послания.
Следует подчеркнуть, что коды не определяют смысл. Однако наиболее распространенные или доминирующие в конкретном культурном контексте коды имеют тенденцию к ограничению смысловых интерпретаций.
Заметим, что применительно к задачам анализа СМК в настоящее время наиболее распространенным является «расширительный» взгляд на семиотику. При этом настаивают на необходимости включения в рассмотрение не только способов организации знаков, но и контекста их восприятия.
В этой связи обратим внимание на работу известного британского культуролога С. Холла «Кодирование и декодирование в телевизионном дискурсе»[8]. Настаивая на активности читателя текстов СМК, автор предлагает три гипотетических варианта интерпретации (прочтения). Предложенные типы прочтения определяются, в свою очередь, социальными позициями конкретных групп читателей:
· доминирующее или «гегемонистское» прочтение. Читатель полностью разделяет коды текста и воспроизводит «привилегированное» чтение. (В данном случае код кажется естественным, натуральным, очевидным)
· «переговорное», обсуждаемое прочтение. (Читатель частично разделяет привилегированное прочтение, однако порой не принимает его, а модифицирует восприятие текста в соответствии со своими ценностными предпочтениями и интересами)
· оппозиционное, контр-гегемонистское прочтение. Социальная позиция читателя ставит его в оппозиционное положение по отношению к доминирующему коду. (Читатель понимает привилегированное прочтение, но не принимает его коды, он всегда держит в уме альтернативную систему соотнесения).
Задание к тексту:
1. Прочесть предложенный текст и произвести анализ предложенного рекламного изображения по следующим параметрам: