Глава 18. Ненужная награда 2 страница

- Вижу, я не вовремя. – полушутливо сказал Френсис.

- Нет, нет, я просто немного приболела. – ответила герцогиня.

- Как раз это меня и беспокоит, миледи. Я слышал, что говорил лорд Норфолк насчёт вас.

- И вы поверили?

- Как я могу поверить в столь чудовищные россказни, глядя в ваши прекрасные глаза?

Кэмберленд не лукавил. Он совершенно искренне считал, что до встречи с напуганной девушкой, которую нужно было срочно увезти из Османской Империи, ни разу не встречал людей, подобных ей. Не найдя её в трактире и едва не убив хозяина за то, что он и посетители напугали бедняжку, Френсис обошёл пол – Лондона в поисках таинственной гостьи. Каждый раз, засыпая, он видел во сне её зеленые глаза, полные надежды и печали, и каждый раз, встречая на улице брюнеток, заглядывал им в лица, надеясь узнать ту самую турчанку, к которой привязался так сильно, что готов был заложить душу дьяволу, чтобы повидаться с ней хотя бы один – единственный раз. Каково же было его удивление, когда он заметил её стоящей среди гостей - дворян на церемонии присвоения ему титула! Редкие встречи с этой женщиной в гостях у герцога Норфолка стали для него отдушиной. Да и сама герцогиня знала, что со старым знакомым ей спокойно и легко. Он добрый, отзывчивый, понимающий… Совсем как Матракчи Насух Эфенди…

- Если вам не здоровится, леди Говард, то от лежания в постели лучше не станет. – сказал Френсис. – Намного полезней было бы для вас ненадолго выйти в сад и подышать свежим воздухом. К тому же леди Мария высказала желание прогуляться и леди Михримах согласилась составить ей компанию. Предлагаю вам последовать их примеру.

- Милорд граф прав, госпожа, - согласилась Кейт, - вам станет намного легче, если вы пройдётесь по саду. Погода этим вечером просто дивная!

- Но сэр Томас вряд ли отреагирует положительно, когда узнает, что я проводила время с вами. – опасливо промолвила Нигяр.

- О, этого не случится, уверяю вас. Милорды ещё долго будут пить кофе и курить кальян вместе с пашами и беями, так что время на прогулку у нас точно есть.

С неохотой Нигяр согласилась, поверив Френсису. О постигшем её разочаровании и горе ему знать вовсе необязательно, но по крайней мере, с ним будет комфортно. Облачившись в платье серо – голубого цвета и собрав волосы под шляпку, герцогиня вышла на прогулку с Френсисом Дойлом. Вечернее солнце и прохладный ветерок снимали напряжение и усталость, а запах цветов вносил новые краски в очаровательный пейзаж.

- И всё-таки, миледи, что произошло между вами и герцогом? – осторожно спросил Френсис.

- Так, небольшая ссора. – ответила Джоан.

- Если бы ссора действительно была небольшой, вы не стали бы так сильно переживать из-за неё. Но вы много плакали и никого к себе не подпускали. Сэр Томас, должно быть, очень вас обидел. – в голосе графа слышалось напряжение, граничащее с чувством собственничества. – Имей я такую возможность, я бы, не моргнув глазом, убил бы его.

- Не говорите так, это грех.

- А доводить беззащитную женщину до слёз, и потом оскорблять её за спиной, это не грех?

- Френсис, умоляю, не лезьте на рожон, не ссорьтесь с герцогом, тем более, из-за меня. Вам его не одолеть.

Нигяр смотрела в глаза Кэмберленду так, что тот не смог устоять перед её просьбой. Жестом он дал понять ей, что не сделает Томасу Говарду ничего дурного. Герцогиня скупо улыбнулась и предалась молчанию. Френсис понял, что пора раскрыть перед своей спутницей цель, ради которой он и вытащил её на прогулку.

- Миледи, я думаю, нам стоит пройти к фонтану. –сказал он взволнованно.

- Но почему?

- Один наш общий знакомый просил, чтобы я организовал ему встречу с вами. Надеюсь, вы меня поймёте и простите.

- Для начала скажите, кто добивался моей аудиенции?

Нигяр приблизительно представляла, кого имеет в виду граф, и через несколько секунд её сомнения развеялись полностью.

- Мистер Матракчи Насух вот уже в третий раз обращается ко мне за содействием. Надеюсь, сегодня ничего не сорвётся.

В сопровождении Френсиса Нигяр шагала к фонтану. Ей было ясно, что бывший муж назначил ей свидание не просто так. Для обмена формальностями были предусмотрены особые мероприятия, которые, к тому же, завершились. Оставалось одно – Матракчи собирался сообщить Нигяр что-то очень важное, настолько, что не решился сделать это в присутствии свидетелей. Когда герцогиня заметила бывшего мужа, сердце её учащённо забилось. Леди Говард подошла к придворному художнику и обменялась с ним поклонами.

- Можете смотреть мне в лицо, ничего не опасаясь, Насух Эфенди, - сказала она, - теперь я свободная англичанка и могу общаться с мужчинами наравне.

- Благодарю за честь, которую вы мне оказываете своим присутствием, Нигяр Хатун… - промолвил тот, но затем, покраснев, спешно добавил: - … то есть леди Норфолк.

- Я не оскорблюсь, если вы будете называть меня прежним именем.

- Мы можем говорить с глазу на глаз?

- Уверяю, что не стану вам мешать. – отозвался Френсис.

Осторожно взяв бывшую жену под руку, Матракчи отвёл её на несколько шагов в сторону. Убедившись, что за ними никто не следит, он приступил к диалогу с герцогиней.

- До того, как консульская делегация прибыла в Стамбул, я считал тебя мёртвой. – сказал он тихо.

- Да, меня тут многие похоронили. – ответила бывшая калфа.

- Нигяр Хатун, - перешёл к делу Насух, - ты приехала для того, чтобы найти своего ребёнка, так ведь?

Невольно он насыпал соли на рану молодой женщине. Нигяр глубоко вздохнула. Слова Гюльфем до сих пор звучали у неё в голове. Что же сегодня за день, когда горькие воспоминания будоражат её сознания с самого раннего утра и до вечера?

- Если вы предлагаете мне помощь, Эфенди, то зря теряете время. – произнесла она голосом, полным безнадёжности. – Я сегодня разговаривала с Хатидже Султан, я всё узнала.

Не задавая лишних вопросов Матракчи понял, что сказала сестра Повелителя его бывшей жене. От этого на душе у писателя похолодело не меньше, чем у его бывшей жены. Он заметил, как помрачнела Нигяр, как она поспешила спрятать взгляд.

- Очевидно, не всё.

Герцогиня Норфолк встрепенулась от этих слов. Не понимающе она взглянула на Насуха.

- Что-то ещё? – осторожно спросила она.

- Нигяр Хатун, ты обязана знать. – ответил тот. – Твоя дочь жива.

Обескураженная Нигяр отступила на шаг назад и уставилась на бывшего мужа. Кто-то из них, либо Хатидже, либо Матракчи солгал ей. Всеми силами усмиряя бурю в голове, бывшая калфа тщательно обдумывала слова, которые должна сказать в ответ. Нет, такого точно не может быть. Ей же ясно сказали, что девочка родилась мёртвой! Но с другой стороны, зачем Насуху Эфенди таким образом манипулировать несчастной женщиной? Тем более она хорошо знала, как уважительно он к ней всегда относился. Нигяр бросила взгляд на Френсиса. Тот ничего не ответил, лишь предоставил ей возможность продолжить беседу.

- Возможно ли? – едва слышно выдохнула она.

- Так и есть, Хатун. Когда мы вернулись из похода, Хатидже Султан вызвала меня к себе. Она передала мне свёрток, в котором лежал младенец, девочка, ей было чуть больше года. Султанша приказала отнести малышку в лес и бросить её там на растерзание зверям. Под угрозой смерти мне было запрещено рассказывать кому-либо об этом, особенно Ибрагиму Паше. Хатидже Султан сказала ещё, что это будет расплатой за соучастие в позорном предательстве Паши. Но я не смог этого сделать, Хатун. Под покровом ночи я передал девочку под опеку одной женщины, няньки, что вырастила десятка два стамбульских сирот. Я собирался открыть секрет Паше, но не успел. Прости меня, что не сказал тебе об этом раньше, но я не знал, что ты жива.

- Насух Эфенди, ты святой! – выдохнула бывшая калфа, плюхнувшись на колени и крепко сжимая руку Матракчи. – Ты не одну, а две жизни спас! Как мне благодарить тебя?

- О какой благодарности ты говоришь, хатун? – поднимая её, промолвил тот. – Любой нормальный человек на моём месте поступил бы точно так же.

От радости леди Норфолк не могла больше вымолвить ни слова. Слёзы градом валились из её глаз и затрудняли дыхание. Для неё в очередной раз перевернулся мир, только всё изменилось в лучшую сторону. Бывшая калфа снова обрела то, что потеряла сегодня утром – надежду.

- Ты хочешь спросить, где она? – Матракчи угадал, что хотела спросить у него бывшая жена. Та лишь оживлённо закивала в ответ. – Завтра я провожу тебя к ней. Не дело это, когда ребёнок отродясь не знает матери.

- Почему не сейчас? – выдохнула Нигяр.

- Сейчас ехать опасно. Уже поздно, да и твоё отсутствие могут заметить.

- Но на завтра намечено важнейшее мероприятие, обнаружить, что кто-то не явился, будет гораздо легче.

- Простите, что вмешиваюсь, - вставил свою реплику Френсис, - но завтра скрыться будет гораздо легче. Весь свет Османской Империи и лорды из делегации будут присутствовать на подписании договоров. Так как это событие станет ключевым, то сконцентрирует на себе всё внимание. Вы сможете незаметно покинуть дворец и ехать к дочери, герцогиня.

- Но я не представляю, как можно незаметно покинуть Топкапы, да ещё и среди бела дня.

- Об этом не беспокойтесь, Ваша Светлость. Мы с сэром Насухом что-нибудь придумаем.

- Верно, Френсис Эфенди, - согласился писатель, - к тому же у меня есть знакомые, хозяева молочной фермы под Эдирне. Я постараюсь вывезти малышку к ним, а уж потом, Нигяр Хатун, ты сможешь забрать её к себе в любое удобное время.

Бывшая калфа едва не прыгала от радости, когда Матракчи и Френсис делились с ней планом организации свидания. Наконец-то этот кошмар закончится, и она сможет увидеть своё дитя. Нигяр не знала, что в эту самую минуту за ней наблюдает пара любопытных глаз, испепеляющих герцогиню ненавистью.

- Ну вот и всё, соловушка, - прошипел шпион, - твоя песенка спета. Посмотрим, как ты выкрутишься, Говард…

Ещё раз поблагодарив бывшего мужа и пожелав ему доброй ночи в ответ, Нигяр в сопровождении Френсиса вернулась во дворец. Служанка передала ей приглашение от Хюррем Султан на ужин. Джоан Говард не могла ответить отказом. Вот только в присутствии восточных королевы и принцессы и высокородных дам с Туманного Альбиона она не могла скрыть удовольствия от предстоящего воссоединения с дочерью. Разговор она благополучно пропустила мимо ушей, практически ничего не съела, только боролась с острым желанием оставить на лице широкую и счастливую улыбку.

- Таким образом, я хочу, чтобы чистая вода отпускалась бесплатно. – говорила Роксолана. – Я добиваюсь от Дивана признания любых спекуляций с водой преступными.

- Мне говорили о вас, как о страшной женщине, - промолвила принцесса Мария, - признаюсь, я даже думала о том, что люди в нехристианских странах не способны на милосердие. Но общаясь с вами, Ваше Величество, я поняла, насколько ужасной была та ложь.

- Вот видите, насколько сильно мне завидуют, принцесса. – ответила Хюррем. – А я лишь поступаю по велению моего сердца.

- Если ваше сердце велит вам совершать столь благие дела, то оно у вас воистину золотое!

Погружённая в свои мысли, Нигяр представила улыбку своей дочери. Невольный смешок сорвался с её уст. Женщины как по команде обратили на неё внимание.

- Прошу прощения, - смутившись, быстро пробормотала она, - я хотела бы попросить разрешения удалиться.

В ответ Роксолана кивнула головой. Она не узнавала свою бывшую служанку, хотя догадывалась, что могло служить причиной её странного поведения. Нигяр поднялась из-за стола, ненароком задев Михримах Султан и едва не запутавшись в собственном одеянии. Посмеиваясь, она вышла из покоев, слегка подпрыгивая и напевая весёлую песенку. Англичанки лишь недоуменно переглянулись. Дочь короля не нашла ничего лучше, чем перекреститься, глядя на неё.

- Я всегда подозревала, что она – бесноватая, но сейчас я полностью убеждена в этом. – процедила Кэтрин.

- Неслыханно. – согласилась с ней Элеонора. – Необразованная плебейка.

- Дамы, вы слишком жестоки. – сухо сказала Михримах. – Быть может, у леди Норфолк выдался трудный день, не стоит осуждать её за это.

- Правильно. – одобрила Хюррем слова дочери. – Но давайте вернёмся к нашей беседе, я ведь ещё не рассказала о новом фонде для военных вдов.

Нигяр лежала на кровати, весело теребя край одеяла и улыбаясь. Чтобы Кейт не беспокоилась, она сказала, что просто провела прекрасный вечер в хорошей компании, и, тем самым, подняла себе настроение. Нет, всё-таки не зря она проделала столь длинный и рискованный путь. Лишь бы завтрашний день наступил как можно скорее. Лишь бы ей не сойти с ума от эйфории. Впервые за четыре года Нигяр засыпала со счастливой улыбкой на лице…

***

- Паша Хазрет – Лери…

- Нигяр моя.

Мужчина шагнул за порог дома и протянул его хозяйке букет роз, алых, как кровь. Дивный цветочный аромат наполнил комнату. Нигяр припала лицом к лепесткам. Что может быть прекраснее букета цветов, преподнесённого любимым мужчиной?

- Скучала по мне? – ласково спросил Ибрагим.

- Конечно, Паша, - ответила Нигяр, излучая счастье, - волновалась за вас, места не находила.

Великий Визирь погладил женщину по плечу. Ему бесконечно льстила её нежность, преданность и тепло её рук. Тепло, которое он перестал получать в своей семье, от женщины, которую называл женой. И почему он не замечал её раньше? Если бы капризная и заносчивая сестра султана Сулеймана однажды не появилась в его жизни, он обязательно обратил бы внимание на эту прелестную служанку гарема… Да, всё тогда могло быть иначе…

- Какая ты красивая, Нигяр. – приговаривал Ибрагим. – И дело не только в твоей красоте. Сколько в тебе добра, сколько женственности, сколько нежности. Ты удивительная женщина. Я никогда не встречал более душевного, сердечного человека, чем ты.

Ощущение бесконечного счастья наполнило калфу. До чувств и желаний простой рабыни никогда никому не было дела. Только один человек во всём мире понял её душу и принял девушку. Сейчас он стоит напротив неё и сжимает в своих объятиях, рискуя при этом карьерой и даже головой. Но сейчас это не важно. Они вдвоём, а значит, впереди их ждёт романтический вечер, и весь мир будет создано только для неё и для него. Ради таких моментов стоит бороться с сильными мира сего, ради них, пожалуй, стоит даже умереть…

Глава 20. Конец разлуки

С утра моросил надоедливый дождь, который, однако, не сумел нарушить атмосферы праздника, царящей во дворце. Султан Сулейман и король Генрих подписали несколько договоров, устанавливающих вечную дружбу Османской Империи с Англией. Конечно, это событие стало знаковым для обоих сторон. Однако для одной особы наступление этого дня имело особый смысл, который знала только она. Герцогиня Джоан Говард, в прошлом Нигяр Калфа, готовилась впервые встретиться со своей дочерью. Она не могла скрыть улыбки, объясняя её гордостью за успех дипломатической миссии. И вот, когда выдался удобный момент, герцогиня незаметно удалилась от места сбора вельмож. Френсис Дойл и Насух Эфенди уже ждали её у выхода.

- Миледи, забирайтесь в повозку, ложитесь на сиденье и постарайтесь не издать ни единого звука. – сказал ей граф Кэмберленд. – Легенду я уже придумал. Правда, пришлось подкупить пару стражников, но это ничего не меняет.

- Вы поедете со мной, граф? – спросила Нигяр.

- Я сделаю вид, будто выезжаю по своим делам в порт на своей карете. Насух Эфенди присоединиться к нам несколькими минутами позже. Он покажет дорогу к дому, где живёт ваша дочь, госпожа Говард.

- Всевышний да хранит вас, господин граф!

Всё прошло по заранее проработанному плану, и, кажется, ничего не сорвалось. Френсису удалось вывезти Нигяр с территории дворца. Вскоре к ним присоединился Матракчи. Коляска направилась к окраине Стамбула, к домику, где маленькой девочке предстояло встретиться с мамочкой…

А в это время жизнь в Топкапы не замирала ни на минуту. Пока вельможи с обеих сторон были заняты обсуждением договоров, в коридорах тоже происходили любопытные события. Предостережения лекаря, уговоры и даже слёзы Шакиры Хатун не подействовали на Сюмбюля Агу. Главный евнух вопреки всяким доводам всё же поднялся с постели и направился сперва в гарем, напомнить девушкам, чтобы не расслаблялись в его отсутствие, а затем на кухню к Шакеру Аге за вкусняшками. Он хромал и держался за стену и под руку свою подопечную, но наотрез отказывался признавать отсутствие сил.

- Ага, если вы не вернётесь, рана может открыться, и вам станет только хуже! – верещала одалиска.

- Ой, Шакира, ну что со мной может случиться, если я сам дойду до кухни? – возразил ей Сюмбюль. – Ты хочешь, чтобы в глазах рабынь я выглядел беспомощным и слабым, а?

- Что вы!

- Ну вот, ты сама всё прекрасно понимаешь.

- Но всё-же вам следует лежать до полного выздоровления.

- Ииииии, это ведь так утомительно! Да я помру от скуки, если буду просто валяться и ничего не делать! К тому же, девчонки почувствуют, что за ними никто не следит, работать перестанут, а потом Хюррем Султан станет ругать меня, почему я за ними не слежу. Так что нельзя мне долго болеть, Шакира Хатун, нельзя…

Внезапно Сюмбюль остановился и резким движением спрятался за угол. Схватив Шакиру за локоть, он подтащил ещё к себе и приложил палец к губам, в знак того, чтобы она не издавала ни звука. Девушке пришлось подчиниться. Сюмбюль осторожно выглянул из своего убежища. Взору евнуха открылось нечто весьма странное. Женщина, вероятно, англичанка, переговаривалась с одним из стражников. Её голову покрывал капюшон плаща, поэтому ага не разглядел её лица. Но вот таинственная хатун закончила переговариваться и повернулась в сторону Сюмбюля. Тот без труда узнал в ней леди Элеонору Фейган. Та постоянно оглядывалась и была чем-то встревожена, однако проворный евнух остался незамеченным ею. Передав стражнику два мешочка с монетами, англичанка кивнула своему сообщнику, и удалилась в сторону гостевых покоев.

- О, Аллах, что же это может значить? – прошептал Сюмбюль и повернулся к подопечной. – Шакира Хатун, я могу тебе доверять?

- Конечно, ага.

- Проследи-ка за тем охранником, куда он пойдёт и с кем будет общаться. Потом мне доложишь. Если что, я у Шакера Аги на кухне. Ты всё поняла, хатун?

- Да, всё.

- Ну, иди.

Шакиру не нужно было просить дважды. Счастливо улыбнувшись, она низко поклонилась аге и отправилась исполнять поручение. Мысль о том, что Сюмбюль доверяет ей настолько, что поручил ей очень ответственное дело, окрылила её. Соблюдая предельную осторожность, девушка петляла по углам, но всё же сумела выследить того стражника, с которым разговаривала леди Элеонора. Тот собрал вокруг себя небольшую группу парней подозрительной наружности и раздавал им монеты. Шакира ахнула и собиралась было убегать, чтобы доложить Сюмбюлю об увиденном, но её внимание привлекло новое действо. Стражник, которого подкупила Элеонора, велел своим людям седлать коней, а затем повозка Френсиса Дойла выехала за ворота. Матракчи Насух Эфенди последовал за ней. А спустя несколько минут наймиты леди Фейган начали преследование…

Сама Элеонора поспешила вернуться к остальным. Она двигалась чуть ли не бегом, изо всех сил старалась не попадаться на глаза прислуге. Однако ей не удалось скрыться из поля зрения хитрого Сюмбюля. Главный евнух следил за англичанкой, насколько позволяло его состояние. Что-то подсказывало аге, что она не просто так болтала со стражником, а тот факт, что их общение происходило тайно и в одно время с проведением ключевого мероприятия с участием посольской миссии, добавлял пикантности сложившейся ситуации. Внезапно Сюмбюль вспомнил о Нигяр и то, как она боится своего мужа. Именно из-за высокомерия и ненависти герцога Норфолка ага сейчас едва держится на ногах.

- Аллах, здесь явно что-то нечисто. – промурлыкал Сюмбюль себе под нос, провожая Элеонору взглядом из-за угла.

Повозка сэра Френсиса неспешно двигалась по улочкам Стамбула, дабы не привлекать к себе лишнего внимания. Граф Кэмберленд правил, а Насух Эфенди указывал дорогу. Пассажирка, герцогиня Джоан Говард, она же Нигяр Калфа, напряженно вглядывалась в городской пейзаж из-под капюшона плаща. Ей не сиделось на месте, желание поскорее увидеть дочь напрочь выбило из её головы любые посторонние мысли. Устав ёрзать на обшитом сафьяном сидении, она обратилась к бывшему мужу.

- Насух Эфенди, далеко ли ещё до того дома?

- Потерпи, Нигяр Хатун, - ответил Матракчи, - скоро будем на месте.

Герцогиня тяжело вздохнула и откинулась назад. Она заламывала пальцы от волнения, минута, проведённая в дороге, казалась ей двумя – тремя часами. Но что значит время, когда вот-вот свершится чудо и мать обнимет своего ребёнка? Нигяр позабыла и о Роксолане, и о Хатидже Султан, и том, что из-за них обеих ей пришлось стать англичанкой и католичкой. Она никому не будет мстить – больше не за чем.

Незаметно на Стамбул стали надвигаться сумерки. Вот, наконец, Матракчи пришпорил своего коня и подал знак Френсису, чтобы тот остановился. Нигяр выглянула из повозки и увидела перед собой небольшой двухэтажный дом, стены которого украшал причудливо вьющийся и цветущий плющ. «Так значит, моя малышка здесь живёт», - подумала бывшая калфа, ступая на землю. Колени Нигяр дрожали, а лоб покрылся испариной. Однако повод для волнения был более, чем радостный, совсем не как в прошлый раз. О да, в последний раз бывшая калфа изводила себя на рождественском приёме у короля, где долго и мучительно ожидала позора…

***

При английском дворе существовала прекрасная традиция. Когда король пребывал в добром расположении духа, он устраивал балы с непременными дружескими посиделками с приближёнными. Очередное Рождество Генрих Тюдор отмечал с присущим ему размахом и демонстрацией широкой души монарха. Праздник имел для него и для всего двора особенное значение, ведь на нём присутствовали вернувшаяся из изгнания принцесса Мария и, приглашённая по настоянию последней ,малютка принцесса Елизавета. Пусть Генрих и объявил своих дочерей незаконнорожденными, окружающим было видно, что ему приятно общение с ними.

Придворные подъезжали к королевской резиденции постепенно. Каждый из них преподносил подарок своему государю. Если кто-то выходил в свет впервые, то об этом громко объявлялось заранее, и король удостаивал новобранца ответным знаком внимания. За дверьми в тронный зал стоял герцог Норфолк в сопровождении молодой супруги. Женщина нервничала и переминалась с ноги на ногу. Это был её первый официальный выход в свет, первый приём у короля. Но герцогиня думала только об одном – под каким предлогом покинуть бал, если присутствующие, включая королевскую семью, отнесутся к ней недоброжелательно? Ещё бы, присутствие служанки и близкой подруги Анны Болейн могло стать ложкой дёгтя в бочке мёда, и Томас Говард знал это.

- Ты ведёшь себя, как ребёнок, Джоан. – сказал он с упрёком. – Ты должна снести любой исход приёма, каким бы он ни был.

- Томас, но мне страшно, очень страшно, - ответила леди Джоан, которая ещё летом звалась Нигяр Хатун, - здесь нет ни одного человека, который не посмотрел бы на меня искоса. Королева видит во мне отработанный материал. Герцоги, маркизы, графы, все запомнили меня, как еретичку. А принцесса Мария… Она ведь затравит меня! Вряд ли она упустит случай поиздеваться над фрейлиной ненавистной мачехи.

- Значит, ты того заслужила. – последовало в ответ. – Стой смирно и улыбайся, не то домой пойдёшь пешком.

- Его Светлость герцог Норфолк и Её Светлость леди Джоан! – объявил глашатай.

Томас взял жену под руку и торжественно прошёл с ней в зал.

- От всей души поздравляю вас, Ваше Величество, с Рождеством и Новым Годом. – произнёс он. – От лица всего семейства Говардов и от себя лично прошу вас принять этот скромный подарок.

Жестом герцог приказал пажу преподнести королю ларец с подарком. Открыв шкатулку, Генрих обнаружил в ней шикарный кинжал, рукоятка которого была богато инкрустирована янтарём и опалами. Поняв, что государю подарок пришёлся по вкусу, Норфолк довольно заулыбался и отвесил поклон.

- Благодарю, сэр Томас, - произнёс король, - этот кинжал является ничем иным, как шедевром оружейного искусства.

- О, вы льстите, сир!

- Кстати, почему вы никак не представите другой шедевр, что стоит рядом с вами? – весело спросил Тюдор. – Я имею в виду Её Светлость герцогиню, вашу супругу.

Шум в зале мгновенно стих. До сих пор Нигяр стояла, опустив глаза в пол и пытаясь изобразить лёгкую улыбку. Но сейчас она почувствовала, что все собравшиеся в зале люди смотрят на неё одну.

- Простите, Ваше Величество, я как раз собирался это сделать. – ответил герцог и громко объявил. – Дамы и господа, позвольте представить вам мою супругу леди Джоан Говард!

С огромным трудом Нигяр заставила себя посмотреть в сторону августейшей семьи. Король вальяжно раскинулся на троне и довольно улыбался. Королева Джейн Сеймур не высказывала никаких эмоций, глядя на герцогиню. Зато принцесса Мария встала со своего места и направилась прямиком к бывшей калфе. Последняя сумела разглядеть на её лице удивительную смесь гнева, радости… и жалости. Как только дочь короля приблизилась к ней, Нигяр поклонилась ей так низко, что, казалось, она не удержится на ногах и рухнет на пол, запутавшись в подоле платья. Она была готова к тому, что дочь Генриха с позором выгонит её из зала.

- Госпожа Говард. – обратилась к ней Мария.

- Миледи.

- Я рада приветствовать вас в гостях у Его Величества.

Осторожно османка подняла голову и заглянула принцессе в глаза. Та поняла, что собирается ей сказать супруга герцога.

- Мне понятен ваш страх. Но вы заслуживаете уважения за то, что добровольно отреклись от ереси и приняли истинную веру.

Бывшая калфа кивнула и выдавила из себя лёгкую улыбку.

- Ваше Высочество, вы будете ненавидеть меня. – промолвила она.

- За что?

- За то, что я служила предыдущей королеве и состояла с ней в добрых отношениях.

- Нет, я не ненавижу вас герцогиня. – ответила принцесса. –В вашем случае у вас просто не было выбора, кому служить. Я всё прекрасно понимаю и прощаю вас.

Словно огромный камень свалился с души молодой женщины. Принцесса протянула ей руку и Нигяр оставила на ней поцелуй как символ почтения к её персоне. По одобрительному взгляду короля Генриха, герцогиня поняла, что её первый выход в свет в новом качестве удался. Ещё раз поклонившись августейшей семье, чета Говардов удалилась к гостям. В этот вечер Нигяр ещё только предстояло узнать, что жадному до домыслов и россказней двору только что была подана очередная пища для сплетен…

***

- Я боюсь, Насух Эфенди. – промолвила Нигяр, внезапно выйдя из оцепенения, вызванного воспоминанием. – Я ведь никогда не видела свою дочь. Но буду очень и очень рада познакомиться с ней.

- Ты только не волнуйся, - подбадривал её Матракчи, - девочка тоже будет рада встрече с матерью.

- Как её зовут? – тихо спросила Нигяр.

- Кадер. – ответил Насух.

- Как прекрасно. – промолвила женщина, смахивая стремительно набегающие слёзы. – Быть может, меня действительно ведёт за руку Судьба?

Писатель улыбнулся бывшей жене, и, погладив её по плечу, повёл за собой внутрь дома. Френсис последовал за ними. Пока он шёл, чувствовал бесконечную радость от того, что счастлива леди Говард. Последняя не чувствовала земли под ногами; Нигяр казалось, будто она шагает по облаку, а то и вовсе спит. Но за дубовой дверью её ждёт маленькое сокровище, за которое она отдала бы все алмазы, изумруды, сапфиры и жемчуга мира. К тому же, с ней рядом люди, которых она может назвать друзьями. И любовь, цветущая в сердце молодой женщины, могла бы озарить целую вселенную, если бы стала свечением, и никакой ночной темноте не было бы по силам остановить её.

Матракчи постучал в дверь и дождался, пока хозяйка дома спустится вниз и откроет. Невысокая полная пожилая женщина была предупреждена о визите, поэтому приходу гостей она не удивилась.

- Насух Эфенди, добрый вечер. – поздоровалась она. – А я боялась, что вы уже не придёте – время-то позднее.

- Лалек Хатун, вот та женщина, о которой я говорил. – писатель указал на Нигяр.

- А с какой целью она интересуется Кадер?

Матракчи нагнулся к няньке и нашептал что-то ей на ухо. Женщина выпрямилась, и затем сделала поклон в сторону Нигяр. Бывшая калфа произвела на неё впечатление, в этом можно было не сомневаться.

- Никак Аллах привёл вас сюда, султанша. – сказала она почтительно. – Девочка очень по вам скучала, постоянно спрашивала, где её мама и кто она, и вот, наконец, вы здесь.

- Как моя дочь? – в свою очередь спросила Нигяр.

- Хвала небесам, она здорова. А уж какая красавица!

- Я хочу увидеть её.

- Конечно, султанша, прошу, проходите.

Нигяр переступила порог дома и почувствовала, как бешено колотится её сердце, готовое выпрыгнуть от радости из груди. Лалек Хатун подвела её и Матракчи к детской комнате и приоткрыла дверь. Бывшая калфа затаила дыхание и сжала пальцы и на обеих руках…

Через несколько секунд взору леди Говард предстала прелестная девчушка трёх - четырёх лет от роду. Если бы кто-нибудь из обитателей Топкапы увидел малышку, то непременно сказал бы, что перед ним или перед ней сидит уменьшенная копия Нигяр Хатун. Те же чёрные волосы, та же персиковая кожа, те же пухленькие щечки, тот же курносый носик. От отца ей достались разве что глаза – большие и выразительные карие глаза, блестящие, словно два драгоценных камня. Девочка сидела на диване и теребила куклу.