Войди в переживание или отправляйся восвояси 5 страница

Дзэн не интересует политическая власть. Дзэн об­ладает совершенно иной властью — властью любви. Любовь не низводит тебя до уровня раба, не превра­щает в тень. Она поднимает тебя на тот же уровень, на котором стоит учитель.

Согласно преданию, Будда сказал: «Я не буду удо­влетворен, пока каждый, кто был со мной, не станет буддой. На меньшее я не согласен. Так что, если хотите, чтобы я радовался и пировал, не теряйте времени — становитесь буддами». Это очень человечный, очень уважительный подход. И еще одна важная вещь, кото­рую он сказал...

Но прежде... В Индии был один видный мыслитель, Махатма Бхагвандин. Лишь два человека, носящих имя Махатма, прославились: Махатма Ганди и Махатма Бхагвандин. Махатма Ганди был политиканом, все его жесты были рассчитаны на то, чтобы привлечь изби­рателей. Махатма Бхагвандин был независимый мыс­литель. По чистой случайности я встречался с ним то на конференциях, то еще где-нибудь. Он любил меня. В день его смерти я находился в Нагпуре. Случилось так, что я, совершая лекционный тур, приехал из Чанды или Вардхи в Нагпур и, оказавшись в Нагпурском университете (где собирался прочесть лекцию), узнал, что Махатма Бхагвандин при смерти. Я тут же отменил лекцию и помчался к нему.

От него остались лишь кожа да кости. Держа меня за руку, он сказал: «Хорошо, что ты пришел. Я всегда хотел сказать тебе одну вещь, но до сих пор так и не сказал. Сейчас уже нет времени откладывать разговор. Тебя будут преследовать. Тебя осудят миллионы людей, потому что все, о чем ты говоришь, направлено против того, во что верит толпа. Но, — продолжал он, — даже если ты будешь распят — это не важно. Важно, чтобы истина была услышана».

Риндзай говорит, старых мастеров признавали лишь после того, как они оказывались изгнанными. Лишь после того, как их забросают камнями, после того, как их вышвырнут прочь и оклевещут, к ним приходит признание.

Если бы их признавали везде и сразу, от них не было бы никакого толку.

Риндзай высказывает зрелую мысль. Если тебя везде хорошо принимают, значит, ни на что хорошее ты не при­годен. Тогда ты — ловкий дипломат; ты умеешь находить со всеми общий язык и никогда не говоришь того, что оскорбило бы слаборазвитых людей. Ты смотришь на лю­дей и говоришь лишь то, что они желают услышать.

Именно это делают все священники и все махатмы. Чтобы ты ни захотел услышать, они тут же повторяют как попугаи. Порочный круг: ты хочешь что-то услы­шать — и тут же слышишь. Конечно, эти люди завоюют твое уважение — ведь они называют ложь истиной и утешают тебя. Ты будешь возводить их в ранг великих святых. Но святые никогда не были бунтарями.

Я уже доказывал вам, что все ваши святые были большими дипломатами — очень хитрыми и изво­ротливыми. Они делали то, что вы хотели. Они под­тверждали ваши воззрения, какими бы глупыми эти воззрения ни были. Благодаря этому они вырастали в ваших глазах.

Риндзай совершенно прав, заявляя: «Вот почему говорят: «Лишь лев способен ревом расколоть череп шакала».

Наше слаборазвитое человечество... я называю его «слаборазвитым». Это обнаружилось после Первой мировой войны. Психологи начали измерять интеллект солдат и невероятно удивились: у всех интеллект был ниже четырнадцати процентов. Можно обладать сто­процентным интеллектом; четырнадцать процентов — слишком мало.

Спикер Индийского парламента, Лок Сабха, очень разозлился на меня, когда я заявил, что все полити­ки — слаборазвитые. Он написал мне письмо, в кото­ром говорилось: «Вы оскорбили парламент. Вам при­дется ответить за свои слова, по отношению к вам бу­дут приняты официальные меры».

Я сказал моей секретарше, Нилам, написать спикеру ответ. Я предложил привести в парламент психоанали­тиков, чтобы те проверили умственное развитие парла­ментариев: «...и если оно окажется ниже четырнадцати процентов, вам всем придется подать в отставку. Если же средний уровень развития парламентариев будет выше четырнадцати процентов, я готов ответить за свои слова перед законом и принять соответствующее наказание.

Решение суда не будет иметь силы, пока не завер­шится психологическая проверка членов парламента. Либо все они должны будут подать в отставку, включая и вас, Лок Сабха, либо я приму наказание, положенное мне по закону. Для этого даже не нужно идти в суд — вы сами выберете наказание. Я готов к этому».

Он не отвечает мне уже два года. Он понял, в чем суть, и решил, что дело чревато осложнениями. Все эти политиканы избираются толпой, они представляют по­средственность. Они — не интеллектуалы, не интелли­генция.

Наверное, Лок Сабха стал оценивать ситуацию. Он знал, что парламентарии швыряют друг в дружку туф­лями, избивают друг друга, иногда полиция должна рас­таскивать их и выводить из зала. Все их поступки дока­зывают: они — умственно отсталые, и все-таки они до­статочно умны, чтобы манипулировать толпой, потому что толпа находится на еще более низком уровне.

Его молчание красноречиво. Значит, он верно оце­нил ситуацию и понял: если умственная отсталость парламентариев будет доказана, может разразиться всемирный скандал. И такая возможность существу­ет... он знает, что происходит в парламенте.

Риндзай говорит: «Их признавали лишь после того, как изгоняли. Если бы их признавали везде и сразу, от них не было бы никакого толку. Вот почему говорят: «Лишь лев способен ревом расколоть череп шакала».

Один по-настоящему разумный человек способен настроить против себя все человечество. Мне запре­щен въезд в двадцать одну страну. Странно... что я могу сделать, получив трехнедельную туристическую визу? Я ведь не террорист. Я не вожу с собой бомбы. Я против насилия в любой его форме. Но многие пар­ламенты единогласно приняли решение, запрещающее мой въезд в их страны. Я даже не могу заправить само­лет, не могу приземлиться ни в одном международном аэропорту. Они говорят, что само мое присутствие оскорбительно для их морали. Но мое присутствие в каком-нибудь из аэропортов, за несколько миль от го­рода, никак не может повлиять на их мораль, религию, образ жизни, традиции. Просто приземление моего са­молета в их аэропорту...

В Англии, которая считается одной из самых разум­ных стран, я должен был пробыть всего лишь шесть часов и хотел провести это время в комнате отдыха аэропорта. У меня было для этого все — собственный самолет, личный пилот, и, вдобавок, я еще приобрел билет первого класса, чтобы никто не мог сказать, что комната отдыха предназначена только для пассажиров первого класса и я должен ее покинуть.

Начальник аэропорта оказался в затруднительном положении. Он произнес:

— Что же мне делать? Министр внутренних дел сказал мне по телефону, что вас нельзя допускать даже в комнату отдыха. Он утверждает, что вы — опасный человек.

Я ответил:

— Можете проверить мой багаж. Я не вожу с со­бой бомбы. Каким образом я наношу вред английской морали и английской религии? И если эта мораль и эта религия могут быть разрушены так легко, стоит ли за них держаться?

Начальник аэропорта вновь позвонил министру и получил все тот же ответ: если я хочу пробыть в Англии шесть часов, я могу провести их только в тюрьме и ни в каком другом месте. И мне пришлось просидеть в тюрь­ме все шесть часов только потому, что «летное время» моего пилота было исчерпано. У каждого пилота есть «летное время» — в этом вся проблема, — и законы воздухоплавания запрещают пилоту находиться в воз­духе дольше положенного срока. Итак, мой пилот дол­жен был отдыхать шесть часов. Я и несколько друзей, путешествовавших со мной, должны были отправиться в тюрьму. То же самое происходило во многих местах. Считайте, один человек чуть ли не против всего мира.

Архиепископ Греческой православной церкви, древ­нейшей христианской церкви, заявил президенту и премьер-министру, что он взорвет дом, в котором жил я с моими друзьями, если они не выдворят меня из страны. Нам открыли визу на четыре недели, и все это время мы жили на острове. Я не покидал дворик нашего бунгало.

Архиепископ христианской церкви, древнейшей церкви, совершенно забыл о заповеди Христа — воз­любить врага. Конечно, я ему не друг... Но мир, в кото­ром мы живем... В этом мире полно рабов с различны­ми кличками: индуисты, мусульмане, христиане.

Дзэн делает революционное заявление по поводу религиозности.

Дзэнский поэт Иккю написал:

Дождь. Сгущаются сумерки,

Пелена над рекой Цзян.

И все же бездомный скиталец

поет от души.

В этом море и небе

суть моего сердцебиения.

Дзэн — религия красоты.

Вы знаете определение абсолюта, которое дают Упанишады: сатьям, шивам, сундарам. Человек может прийти к абсолюту либо возвращаясь к первопричи­не своего существования (сатьям), либо обнаруживая свою Божественность, либо постигая вечную красоту.

Дзэн — религия красоты. Интересно, если ты най­дешь что-то одно, все остальное приходит автомати­чески. Сатьям, шивам, сундарам — одна и та же вещь, увиденная под разными углами.

Красота — сердце дзэн. Вот почему дзэн столь сози­дателен. Он породил великих поэтов, великих худож­ников. Он превратил обычные вещи, такие, как искус­ство стрельбы из лука или фехтование, в медитацию. Дзэн — творческая религия, она творит и привносит красоту в жизнь.

Вопрос первый. Маниша спрашивает:

Могут ли другие просветленные сущности или же люди, которые еще не родились, быть совре­менниками учителя?

Да, Маниша, поскольку просветление не подвластно законам времени, все просветленные — современни­ки. Разница во времени здесь не играет никакой роли.

Просветление— это вершина, возвышающаяся над временем.

Кто бы ни достиг просветления... людей может отде­лять друг от друга двадцать пять веков или пять тысяч лет — разница измеряется умом, а просветление выше ума и выше времени. Вот почему лишь просветленные могут быть современниками.

Непросветленный человек обладает возможностью изорваться просветлением и перейти в мир будд. В этот миг он окажется стоящим рядом с Буддой Гаутамой и Риндзаем.

Мне вспомнилась одна маленькая история.

В небесном ресторане Раджниша «Будда Зорба» за одним столом сидят Конфуций, Будда Гаутама и Лао-цзы. Хорошенькая молоденькая санньясинка подносит им прекрасную чашу с напитком и спрашивает:

— Не хотите ли отведать вкус жизни?

Конфуций закрыл глаза и сказал:

С меня достаточно. Я уже прожил свою жизнь и не желаю иметь с ней ничего общего.

Будда сказал:

— Я бы хотел сперва только попробовать. — Будда всегда придерживался срединного пути. Отхлебнув не­много, он сказал: — Какая горечь!

Девушка обернулась к Лао-цзы, но прежде чем она успела открыть рот, Лао-цзы выхватил у нее чашу из рук и все выпил. Затем он сказал:

— Пока не выпьешь чашу до дна, не узнаешь, ка­ков вкус напитка. Конфуций ведет себя как идиот. Он и на земле так себя вел — вечно закрывал глаза. Будда как всегда придерживается срединного пути. Но если ты не познаешь всего целиком, так ничего и не узнаешь.

Став буддами, вы встретитесь со всеми буддами прошлого, будете их современниками. И вы обладаете таким потенциалом уже сейчас.

Вопрос второй.

Маниша задает второй вопрос:

Не Ты ли величайший и отважнейший иконобо­рец всех времен?

К сожалению, Маниша, так и есть. А сейчас пришло время Сардара Гурудаяла Сингха.

Барон Вертихвост, рыцарь из свиты Короля Артура, пользовался репутацией невероятно га­лантного кавалера.

— Нет в мире некрасивых женщин, — заявил он однажды.

Его услышала одна действительно некрасивая женщина — у нее был широкий — на пол-лица — приплюснутый нос. Она решила встретиться с Вертихвостом.

— Повтори-ка свои слова, — заявила она, — ведь сейчас ты видишь действительно некраси­вую женщину.

— Ни в коем случае, мадам, — не растерялся барон, — вы, как и все женщины, похожи на пад­шего ангела. Только вам не повезло — при падении вы ударились носом об землю.

Великолепная Глория начала встречаться со звездой кинематографа, Роком Жеребчиком, и вскоре переехала в его пентхаус.

Однажды, возвратясь домой после похода по магазинам, Глория не застала Рока. Почувство­вав голод, она заглянула в холодильник и обнару­жила, что он пуст. Итак, Глория решила отпра­виться в ресторан.

Случайно она попадает в тот же ресторан, где Рок ужинает при свечах со своей новой по­дружкой, Несравненной Люси.

Рок Жеребчик сразу же заметил Глорию, но отвернулся, делая вид, что не знает ее.

— В чем дело, дорогой, — спрашивает Глория, подойдя к столику, — неужели ты не узнаешь меня в одежде?

Черный хлыщ Лерой сидит на дереве в нью-йоркском Центральном парке и любуется пейза­жем. В это время на лавочку под деревом садится пара влюбленных. Они целуются, а затем начи­нают заниматься любовью. Тут же к лавочке подходит полицейский и арестовывает парочку за аморальное поведение. Подняв глаза, он заме­чает Лероя и приглашает его выступить в суде в качестве свидетеля.

— Скажите, Лерой, что вы видели, сидя на дереве в тот вечер, — обращается судья к свиде­телю.

— Я сидел на дереве, ваша честь, а они начали трахаться внизу.

— Лерой, следите за языком! — возмущается судья, — а не то я приговорю вас к месячному за­ключению за неуважение к суду.

Итак, скажите еще раз, что вы видели в тот вечер?

— Когда я сидел на дереве, ваша честь, они начали трахаться внизу, — повторяет Лерой.

— Лерой, — говорит судья, — вы должны от­быть один месяц в тюрьме за неуважение к суду.

Через месяц Лероя вновь приводят в зал суда давать свидетельские показания.

— Скажите, Лерой, что вы видели, сидя на дере­ве в тот вечер, — вновь спрашивает судья Лероя.

— Я сидел на дереве, а они начали трахаться внизу, — упорствует Лерой.

— Лерой, — говорит судья, — один месяц при­нудительных работ за неуважение к суду.

Через месяц история повторяется.

Когда Лероя приводят в зал суда в двухсотый раз, судья решает обратиться к нему с другими словами:

— Смотри-ка, Лерой, за это время мы все по­старели. Неужели ты не можешь найти никаких иных слов, чтобы описать то, что ты видел тем злополучным вечером?

— Что ж, ваша честь, — отвечает Лерой, — попробую описать это так:

Его брюки падают вниз,

Его яйца колышет бриз.

Тут достал он кое-что

И всадил в кое-кого.

И если траханьем нельзя это счесть,

Я заслужил электрический стул, ваша честь!

Ниведано...

Ниведано...

Погрузись в тишину.

Закрой глаза.

Почувствуй, как замерло твое тело.

А теперь безоглядно обрати свой взгляд

внутрь себя.

Погружайся в себя насколько можешь.

Глубже и глубже…

Пока не достигнешь самих истоков

своего существа.

Пронзи свой центр, словно стрела.

Здесь, в центре,

ты — будда и ты современник всех будд.

В это мгновение время исчезло...

а ум остался где-то позади.

Ты ушел за пределы и того, и другого.

Это безмолвие, этот мир, этот покой...

осталось лишь созерцание,

ведь созерцание — еще одно имя будды.

Продолжайте же созерцать, пока Ниведано

не подаст вам знак.

Ниведано...

Расслабься.

Созерцай. Ты — не твой ум. Ты — не твое тело.

Ты — чистое сознание, чистое осознание.

Когда ты глубоко осознаешь себя,

твоя личность исчезнет.

Аудитория Будды превратится в настоящее озеро.

Я вижу, как твое сознание растворяется

в этом озере, без следа.

В этот миг это место стало самым святым

местом в мире. Где же еще

десять тысяч человек стремятся достичь

своего центра?

Постепенно, не торопясь, перенеси центр туда,

где происходит вся твоя деятельность.

Все та же красота, то же изящество,

та же радость,

все двадцать четыре часа в сутки.

Запомни, ты — будда

и должен вести себя с достоинством будды,

тогда вся твоя жизнь преобразится.

А сейчас собери все осознание, все цветы,

которыми ты был усыпан...

Красота, правда, добро — ты принес их назад.

Этот вечер великолепен,

и твое безмолвие

сделало его еще более великолепным,

еще более прекрасным,

твое созерцание прибавило ему

невероятной красоты.

Это место, где десять тысяч людей

просто растворились в океане,

стало особым местом на Земле.

В прошлом было множество таких мест,

где случались такие золотые мгновения.

В наши дни они исчезли.

Я пытаюсь воскресить забытый язык.

Ниведано...

Возвращайся, но возвращайся как будда:

изящно, безмолвно, спокойно.

Посиди несколько минут, отражая, как зеркало,

вспоминая свой внутренний мир,

Безмолвно, спокойно, неся в себе великое осознание.

Оставайся же с этим осознанием все двадцать

четыре часа в сутки.

Постепенно оно станет твоим дыханием, твоим пульсом.

Тебе не нужно будет помнить о нем —

оно станет подводным течением всей твоей жизни.

Верно, Маниша?

Да, любимый Мастер.

Глава четвертая

Как грубо

Однажды, когда Риндзай и Пухуа обедали в доме настоятеля, Риндзай спросил:

— Волос поглощает огромное море, горчичное семя заключает в себе гору Шумеру. Это прояв­ление сверхъестественной силы или же таково исконное состояние вещей?

Пухуа, ударив ногой обеденный стол, перевер­нул его.

— Как грубо! — воскликнул мастер.

— Разве это то место, где следует говорить о грубом и утонченном! — возразил Пухуа.

На следующий день, когда Риндзай и Пухуа вновь пришли обедать, учитель спросил:

— Как вам сегодняшний праздник в сравнении со вчерашним?

Пухуа снова опрокинул стол.

— Неплохо, — сказал Риндзай, — но сейчас — грубее!

— Слепец! — ответил ему Пухуа. — Что общего имеет будда-дхарма с грубым или утон­ченным?

Риндзай показал язык.

Маниша, прежде чем перейти к обсуждению этого маленького, но весьма значительного эпизода, я хочу добавить в Музей богов дар от Рафиа.

В Америке стало сложно передвигаться на коле­сах — на дорогах столько машин, легче и быстрее пройти пешком, чем добраться куда-то в автомобиле. Пробки на дорогах не рассасываются по три, четыре, а то и по пять часов. Конечно же, терпению людей при­шел конец.

В Сан-Франциско и Лос-Анджелесе несколько чело­век были застрелены без всякой причины. Лишь по­тому, что они были вынуждены простаивать на дороге по нескольку часов, не продвигаясь ни на дюйм, води­тели начинали злиться — а злость живет в каждом из нас, злости лишь требуется время, чтобы всплыть на поверхность — и стрелять в совершенно незнакомых людей. Эти люди не преграждали им путь, они не были причиной затора — они тоже попали в затор. Никто не знал, почему возник затор: возник ли он сам по себе или же перевернулся какой-то грузовик.

Увидев, что происходит (шесть человек были убиты в течение недели), все остальные тоже стали брать с собой в дорогу огнестрельное оружие. Они не собира­лись нападать на кого-либо — просто для самооборо­ны. Если вдруг кто-то станет им угрожать, они тоже смогут показать оружие.

Но это лишь осложнило ситуацию. В Америке не нужно разрешение на владение оружием. Разрешение нужно лишь владельцу оружейной лавки. Чтобы ку­пить оружие, разрешение не требуется. Глупо позволять людям носить оружие, представляющее опасность для жизни, но конституция Америки разрешает это делать.

В Америке это стало традицией. Американская кон­ституция позволила белым людям носить оружие, что­бы они могли убивать краснокожих индейцев. Красно­кожих убивали как зверей — преследовали, загоняли вглубь леса или в горы. Сегодня Америка принадлежит не-американцам, и при этом в американской конститу­ции говорится о свободе.

Похоже, весь мир ослеп.

Франция послала Америке подарок — Статую Сво­боды. А ведь Америка — величайшая страна рабовла­дельцев. Рабство здесь приобрело такой размах, что у индейцев нет никаких шансов вновь вернуться к вла­сти. Большинство из них были убиты, остальных за­гнали в резервации — заставили жить в дремучих ле­сах и запретили жить в городах. Зато им выплачивают пособия.

Можно подумать, что это акт сострадания — пла­тить пособия. Нет, это — продуманная стратегия. Что индейцы будут делать с деньгами? Они будут пьянство­вать, ходить к проституткам, играть в азартные игры и рожать детей — ведь на каждого ребенка положено по­собие. Они совершенно забудут идею свободы, забудут о том, что Америка — их земля.

В Америке можно иметь любое оружие — полуав­томатическое или автоматическое. И можете не сомне­ваться, если американское правительство объявило о смерти шести человек, значит, было убито по крайней мере восемнадцать. Не забывайте, правительственные сообщения как правило лживы.

Несколько месяцев назад произошел несчастный случай на русской атомной станции. Американское радио тут же объявило, что погибло двести человек. «Их тела уже найдены, а тела многих других, очевидно, уничтожило пламя».

Группа журналистов из Европы отправилась вы­яснить, что произошло на самом деле. Как оказалось, погибло только четверо. Американское радио даже не подумало принести извинения. Откуда же взялась цифра «двести»? Просто они все время лгут, по любому поводу.

Похоже, основная функция политиканов — лгать.

И еще это безумное человечество все время занято войной. Оглянувшись назад, вы можете убедиться: в мире всегда шли нескончаемые войны. И каждая война уносила миллионы жизней.

Чингисхан уничтожил сорок миллионов человек, Тамерлан истребил тридцать миллионов — а ведь у них не было современных средств массового уничтожения. О деятельности других убийц нет точных данных. Алек­сандр Великий, Наполеон, Иван Грозный — все они убивали... их величие измеряется количеством жертв. Адольф Гитлер убил тридцать миллионов. Иосиф Ста­лин уничтожил миллион русских.

Создается впечатление, что главная задача людей на земле — убивать. Америка продолжает вооружать­ся, прекрасно зная, что у нее и так достаточно оружия, чтобы несколько раз уничтожить всю Землю. Похоже, это какая-то мания, своеобразный невроз.

Рафиа принесла маленький подарок для Музея бо­гов. Это игрушка. В наши дни так называемые «разум­ные» и «цивилизованные» люди носят эту штуку с со­бой. Психологи утверждают, что это — полезно. Почув­ствовав прилив злости, вместо того, чтобы браться за автомат или пистолет, возьмите в руки этот маленький прибор. Если ты поклонник старых методов, нажми на среднюю кнопку. (Мастер направляет маленькую чер­ную коробочку в сторону аудитории, раздается звук, будто взорвалась бомба.)

Первая кнопка — для лучей смерти.

(Он нажимает на левую кнопку, раздается звук си­рены.)

Третья кнопка — для ядерных снарядов.

(Он нажимает на правую кнопку, раздается гром­кий звук, будто упал и взорвался снаряд.)

Точно такие же кнопки предназначены для уничто­жения всего человечества. Почему люди начали носить с собой подобные игрушки? Психологи утверждают, что это помогает избавиться от злости.

Когда хочешь кого-то убить — можешь сделать это тремя способами. Если враг далеко — последнее дья­вольское изобретение — ядерные снаряды...

(Он нажимает на кнопку, и раздается звук взрыва.)

Если враг близко, лучше бросить в него бомбу...

(Он вновь нажимает на кнопку, раздается звук как от взрыва бомбы.)

Если же ты не хочешь ничего разрушать — только отнять чьи-то жизни, тогда лучше всего подходят лучи смерти...

(Он нажимает на кнопку, и раздается звук сирены.)

Все больше взрослых людей носят такие штуки в карманах. Похоже, убийство становится добродетелью. Были боги войны. Были боги-разрушители — напри­мер, Шива в индийской мифологии, который уничто­жил все человечество. Не думаю, что Рональд Рейган может состязаться с Шивой, хотя он и старается изо всех сил.

Эта игрушка изобличает ум человека. Лучи смер­ти попросту уничтожают жизнь: они не разрушают ваших домов, вашей мебели, вашего имущества, они убивают живое. Вас уничтожат, ваши деревья уничто­жат — останется лишь то, что не живет. Достаточно представить себе место, где нет ничего живого, а все мертвое осталось нетронутым — это похоже на кош­марный сон.

Это всего лишь игрушка — подобие тех устройств, которые носят с собой Горбачев и Рейган. Достаточно нажать кнопку, и жизнь на земле будет уничтожена. Еще никогда нельзя было так легко уничтожить все живое.

Все религии отрицают жизнь. Если бы людей учили любить жизнь, любить мир, покой и медитацию, таких идиотов, как Рональд Рейган, не было бы на свете. Все­му виной религии, стремящиеся разрушить любовь к жизни, любовь к радости, смеху, танцу, музыке и пе­нию. Религии отрицают все это, и потому творческая энергия человечества стала саморазрушительной.

Никто не анализировал по-настоящему склонность человека к саморазрушению. Куда делась радость со­зидания? Вся ответственность лежит на религиях. По­литиканы только осуществляют идеологию, создан­ную религией. Любая жизнеотрицающая идеология — опасна. Более опасна, чем лучи смерти, более опасна, чем ядерные снаряды.

Если мы хотим спасти от разрушения мир, который создали такие люди, как Будда, Махавира и Бодхидхарма... Земля уже достигла таких высот сознания, что она заслуживает спасения. Вселенная огромна, и все же мы не уверены, что где-нибудь еще сознание поднялось на ту же высоту, что здесь. Предполагается, что по край­ней мере на пятистах планетах существует такая же форма жизни, — но это всего лишь догадки. Однако это догадки ученых, следовательно, ими нельзя прене­бречь.

Никто не может сказать с абсолютной уверенностью, существует ли где-либо еще во вселенной сознание будды. Возможно, уничтожая Землю, ты уничтожаешь единственную планету, где сознание поднялось к таким высотам. Тогда это не просто преступление перед чело­вечеством — это преступление перед всей вселенной.

Война — не бог, нельзя приносить человека ей в жертву. И единственный способ спасти человека — нести любовь, нести медитацию, нести свободу. По­больше жизнеутверждения — и земля будет спасена от величайшей угрозы.

И хотя все человечество страдает безумием, посвя­щая себя войне, некоторые продолжают творить. Мы можем гордиться Леонардо да Винчи и Микеланджело, Львом Толстым и Федором Достоевским, Чжуан-цзы и Риндзаем. Несмотря на безумие, охватившее толпу, тысячи цветов пробились и расцвели. Эти люди остав­ляют после себя красоту и аромат, переходя из одного существования в другое.

Политиканов необходимо сдерживать, потому что они не только угрожают человечеству, они грозят уни­чтожить единственную обитель жизни во всей вселен­ной. Чтобы на земле возник человек, потребовалось четыре миллиона лет. И каждый человек может стать буддой. Возможно, для этого потребуется еще четыре миллиона лет.

Будда — такая красота, такая благодать, такой цве­ток. Превратить Землю в кладбище — немыслимое преступление. Это преступление даже не войдет в ан­налы истории, потому что некому будет о нем напи­сать. Не будет ни побежденных, ни победителей. Если Россия начнет войну, американские ракеты стартуют всего через десять минут. Если Америка начнет войну, через десять минут стартуют русские ракеты.

С интервалом в каких-то десять минут... и все будут заживо сожжены в огне, подобного которому еще не было — миллионы войн одновременно. Люди, живот­ные, деревья — погибнет все живое.

Рафиа сделала прекрасный подарок, ведь война — тайный бог, которому человечество поклоняется и по сей день.

Генеральный директор Музея богов, Авирбхава, от­сутствует — она болеет. Анандо, заместитель директо­ра, отнесет твой подарок в музей.

(Анандо встает, чтобы принять маленькую черную коробочку. Возвращаясь на место, она случайно нажи­мает на кнопку. Раздается звук «взорвавшегося снаря­да». Все, в том числе и учитель, смеются.) Прекрати бомбардировку в этом месте! Маниша принесла нам маленькую, но очень труд­ную для понимания историю. Очевидно, многие не по­няли ее. Однако эта история имеет огромное значение с точки зрения дзэн.

Однажды, когда Риндзай и Пухуа обедали в до­ме настоятеля, Риндзай спросил:

— Волос поглощает огромное море, горчичное семя заключает в себе гору Шумеру. Это проявление сверхъестественной силы или же таково исконное состояние вещей?

Риндзай говорит очень важные вещи. Задумывал­ся ли кто-нибудь о том, что одно маленькое горчич­ное семя может покрыть зеленью всю землю? Одно-единственное семя содержит в себе бесконечность. Семя становится растением, это растение приносит сотни новых семян и из них вырастают новые расте­ния — эта цепь протянется до бесконечности. Земля нуждается в одном-единственном семени.