Первые встречи - последние встречи
Студио-Диалог 2009
Л.Петрановская
В класс пришел приемный ребенок
Издание второе, дополненное
Редактор: А. Белокрыльцева
Рисунки: Н. Васильева
Дизайн обложки: А. Семенова
Фото на обложке: В. Карцев
Верстка: М. Зарипов
Руководитель проекта: 0. Суворова
Книга «В класс пришел приемный ребенок» адресована прежде всего школьным учителям, которым все чаще сегодня приходится сталкиваться с приемными детьми. Автор - семейный психолог, специалист по семейному устройству - рассказывает об психологических особенностях детей, лишившихся родителей, раскрывает причины их «трудного» поведения, дает конкретные рекомендации и советы учителям. В книге приведены несколько историй приемных детей, в которых ключевую роль играли отношения с учителями и одноклассниками.
Это издание интересно и полезно для всех специалистов, которые в своей работе сталкиваются с приемными, да и вообще с трудными детьми - педагогов дополнительного образования, специалистов органов опеки и служб семейного устройства, детских психологов, студентов педагогических и психологических факультетов, приемных родителей и тех, кто только задумывается о том, чтобы взять ребенка в семью, да и вообще для всех родителей, воспитывающих своих собственных детей.
Благодарим за помощь в издании книги общину Храма Святителя Николая села Аксиньино Московской области.
©И.Петрановская
© Студио-Диалог
(495) 250-64-63
www.admil.ru
ISBN 978-5-9901763-1-7
УДК373.3-058.865
ББК 74.200
A3 П30
Хочется сказать спасибо всем тем, без кого эта книга не 'была бы ни придумана, ни написана, ни издана.
Прежде всего - моим коллегам, с которыми я семь лет проработала в детском доме №19 г. Москвы, в службе по устройству детей в семью. Этот уникальный проект был создан усилиями его директора Марии Феликсовны Терновской в середине 1990-х, когда тема семейного устройства детей-сирот воспринималась как мечта о невозможном. Сегодня идея о том, что ребенок, оставшийся без родителей, должен жить в семье, стала общепринятой, а главное ~ она подтверждена многолетней практикой успешного семейного устройства во многих регионах России. В этом кардинальном переломе общественного сознания - огромная заслуга Марш Феликсовны и созданного ей проекта-пионера.
Когда я пришла работать в службу по устройству детей, мне самой пришлось увидеть семейную психологию, которой я училась и которой занималась, в совершенно новом ракурсе. Мне очень помогли в этом сотрудники службы Елена Бухман, Виктория Мнацаканян, Наталья Чуланова. Они всегда относились к семьям, растящих приемных детей, с таким уважением, с такой готовностью понять и помочь! Я очень надеюсь, что мне' удалось передать это отношение на страницах книги, мне кажется, оно важнее любых конкретных сведений и советов.
Психологию ребенка, пережившего потерю кровной, семьи, я смогла глубже понять благодаря беседам с замечательным детским психологом Марией Капилиной, ставшей для меня настоящим проводником в эту тему. По-моему, так, как Мария, этих детей никто не чувствует, не понимает логику их поступков, порой весьма странную как с точки зрения непрофессионала, так и на взгляд «обычного» психолога. Сколько детей смогли выкарабкаться, восстановиться после травм, построить хорошие отношения в новых семьях именно благодаря помощи Марии!
Многие мысли и идеи, изложенные здесь, рождались в ходе долгих горячих обсуждений с коллегами-психологами - Татьяной Губиной (именно она подсказала мне идею подробно описать историю конкретного ребенка; она и сама пишет такие истории и, надеюсь, скоро издаст книгу), Ириной Осиной, социальными педагогами Натальей Зобовой, Аллой Галкиной, Ольгой Донсковой, Мариной Качаловой и многими другими - всех не перечислишь. В последний год благодаря участию в проекте «Семьи разные нужны» я много общалась с коллегами из патронатных служб московских интернатов № 2, №8 и № 26, наши беседы с ними и совместные встречи с патронатными семьями тоже дали немало материалов для книги.
Идея написать книгу для учителей появилась у меня давно, и я несколько лет пыталась ее реализовать, но как-то не получалось. Пока не рассказала о своем замысле руководителю «Студио-Диалог» Ольге Суворовой. Разговор шел о том, как много страданий причиняют приемным родителям проблемы детей в школе, непонимание со стороны учителей. Я сказала, что очень хотела бы помочь учителям, чтобы они, в свою очередь, помогли этим детям. Ольга загорелась этой идеей -иу нас все получилось! То, что вы держите эту книгу в руках - заслуга Ольги и редактора Анны Белокрыльцевой, которая очень меня поддерживала в процессе написания.
Конечно, главное и самое большое спасибо мне хотелось бы сказать приемным семьям и детям, с которыми мне довелось работать. Несмотря на все трудности и душевные раны, они имеют мужество любить, меняться, стремиться к счастью. Они потрясающие, и все они очень мне дороги (независимо от того, насколько «удобными» они были клиентами).
Большой вклад в мое профессиональное развитие внесли и мои собственные дети. По крайней мере, благодаря их стараниям я могла смело и честно говорить жалующимся на ужасное поведение приемных детей родителям: да и мои родные то же самое творят! Просто моим детям невдомек, что я такой продвинутый эксперт в деле воспитания. Поэтому они, как все нормальные дети, время от времени подбрасывают мне проблемы, чем очень способствуют моему личностному и профессиональному росту. Спасибо им за это!
И последнее. Так случилось, что во время работы над книгой не стало моей мамы, Галины Анатольевны Петрановской. Маме было уже совсем плохо, когда я читала ей первые варианты историй детей. И, забывая о своих страданиях, она сопереживала Севе и Марине, Тимуру и Насте, как сопереживала все годы моей работы реальным детям и их родителям, о которых я порой рассказывала дома. Она страстно желала, чтобы у них все сложилось хорошо, чтобы все значимые люди, с которыми их сведет судьба, поняли этих детей, позаботились о них, постарались им помочь. Я дописывала текст уже после ее смерти, в том числе и в память о ней, и в благодарность за то, что я-то знаю, что это такое - материнская любовь.
Людмила Петрановская
***
Когда мы готовили первое издание этой книги, мы, конечно, понимали, что она нужна. Но даже представить себе не могли, что настолько!
Первый тираж исчез в течение месяца. Потом так же быстро разошелся дополнительный.
Оказалось, что книга нужна не только учителям, но и приемным родителям, специалистам, сотрудникам органов опеки. Очень уж мало у нас литературы на эту тему, особенно не теоретической, а практической. И даже самые обычные родители и учителя, не столкнувшиеся пока с приемными детьми, говорили о том, что книга оказалась им очень нужна и полезна. И многие жалели, что не прочли ее раньше, потому что «вели бы себя с детьми иначе».
Поэтому мы подготовили для вас новое, дополненное издание книги.
Во-первых, в ней появились несколько разделов, посвященных непосредственно трудностям с учебой, их истокам и проявлениям, способам преодоления, а также тому, как к ним относиться и как не позволить им испортить жизнь взрослым и детям.
Во-вторых, в Приложении вы найдете подборку развивающих игр для детей, которые помогут им преодолеть отставание в развитии внимания, памяти, аналитического мышления, причем сделают занятия веселыми и интересными.
И наконец - наш сюрприз - очень добрые и веселые иллюстрации художницы Натальи Васильевой. А вы когда-нибудь задумывались о том, что почти все сказочные герои по сути - приемные дети, появившиеся у родителей нестандартным способом?
Мы рады новой встрече с вами и будем благодарны за ваши отзывы и замечания, присланные по адресу: [email protected].
ВСТУПЛЕНИЕ
Дорогие коллеги!
Могу обратиться к вам так, потому что десять лет назад я сама была школьным учителем. Так же, как и вы, приходила в класс и встречала там разных ребят: симпатичных и не очень, способных и трудных, радующих и мешающих. Потом получила второе образование и начала работать семейным психологом. Эта новая профессиональная тропа привела меня в интересную и сложную сферу семейного устройства детей из детского дома. Почти семь лет я проработала в московском детском доме 19. Это необычный детский дом. Его главная задача - устраивать детей в семьи, чтобы у них был свой дом, родители и нормальное детство. Мы вместе с коллегами искали будущих патронатных воспитателей, готовили их, а потом помогали и поддерживали в деле воспитания ребенка.
Когда приемным родителям было трудно, они приходили на консультацию к психологу. Едва ли не самая частая жалоба звучала так: «У нас проблемы в школе!». Реже - с ребятами, чаще - с учителями. Вот лишь несколько таких родительских рассказов
Мама мальчика 8 лет, в семье два с половиной года:
У нас все было хорошо, пока не началась школа. Я просто не знаю, что делать. Он пошел в школу на год позже, и мы готовились, но все равно ему очень тяжело. Даже не объяснишь, что именно тяжело – любой пустяк. Стихотворение выучить. Задание записать. Ответить внятно. Он никакой к вечеру, несчастный, раздраженный. А ведь мы радовались, как он расцвел в семье, окреп, не болел совсем! Теперь любой вирус – наш. Пропускает школу, потом еще труднее… А ведь это только первый класс. Господи, что же будет дальше?
Мама мальчика 13 лет, в семье несколько месяцев:
Представляете, она мне говорит: «Отдайте меня обратно! Вы хорошие, я вас люблю, но я очень устала, просто не могу больше, слишком много всего». И ведь оценки не плохие, вроде и подружка появилась, с нашими детьми отношения хорошие… Но на ней лица нет. Нервничает из-за уроков, боится что-то сделать не так. Иногда просто сядет и плачет тихо: устала, говорит, хочу в детский дом, там все просто было.
Родители мальчика 9 лет, в семье шесть лет:
Его выживают из школы… Просто выталкивают, как занозу из пальца… Мы понимаем, он шебутной и невнимательный, но он же не плохой ребенок, он добрый и ласковый! Зачем же с такой ненавистью о нем говорить? Все в школе сплотились против нас, разговаривают как с врагами. Мы уже боимся ходить на родительские собрания, впору жребий тянуть…
Папа девочки 11 лет, в семье два года:
Понимаете, она выглядит со стороны как нахалка: штучки идиотские, уроки срывает, ее ругают – она улыбается! Учителя прямо в ярость впадают. Не знают, чего ждать от нее. Я-то знаю, что это у нее от неуверенности жуткой. Она убеждена, что хуже всех, и пока мы с этим ничего не смогли сделать. Вот и клоунствует… Дали ей недавно грамоту за конкурс рисунков – заплакала и убежала, искали по всей школе.
Мама мальчика 7 лет, в семье полтора года:
Просто не понимаю, что я-то могу сделать? Дома он обычно слушается. А если не слушается, я как-то с этим справляюсь. Я ведь не звоню учительнице: сделайте что-нибудь. А она пишет примите меры, чтобы он вставал с места на уроке. Как я приму меры? К стулу его приклею? Или с работы уйду, чтобы с ним за парой сидеть? Никакой помощи, одни претензии…
Подобных рассказов в моей практике было множество. На бумаге не передашь главного - чувств, с которыми все это говорилось... Слез, нервно сжатых рук, звенящего голоса, взгляда отчаянного, почти затравленного... А ведь это очень хорошие родители. Они стараются приемных детей понять, они за них. Есть ведь и другие, которые в подобной ситуации скажут: «Зачем мне ребенок, который даже учиться нормально не может? Чтобы я каждый день за него краснел? Если не понимает по-человечески, пусть идет, откуда пришел!». К сожалению, в детских домах немало детей, которые потеряли семью второй раз именно из-за проблем со школой. Не хотели делать уроки, прогуливали, «плохо влияли на других», «были неуправляемыми», «не желали ничего понимать». Только подумайте: раньше дети теряли семью из-за войны, из-за эпидемий или катастроф. А теперь - из-за школы...
Поскольку не так давно я сама работала в школе, за жалобами родителей легко угадываю другие монологи, наверное, не менее эмоциональные «С теж пор, как он появился в классе я просто не могу работать. Не понимаю, что ему надо. Он как будто не слышит меня. Много лет работаю, всякое видала, но тут чувствую себя бессильной… Ребята в классе его невзлюбили. Родительский комитет возмущается, что он мешает их детям нормально учиться. И их можно понять, ведь они за своих детей болеют. А родители приемные носятся с ним, как с писаной торбой, и всему находят оправдания: «Он устает, он не привык». А у меня их, между прочим, тридцать четыре, и что - я должна остальных бросить и только с ним нянчиться?»
Приемный ребенок – он и вправду непростой, особенно если в семье недавно. Он может не знать элементарных вещей, не умеет себя вести, у него настроение скачет: то бесится, то плачет, или все это сразу. А в классе действительно много детей, и у педагога - учебный план, а главное - не поймешь, с какой стороны к этому особому ребенку подступиться, как найти с ним общий язык. Этому в педвузах не учили, об этом непонятно, у кого спросить, где почитать. Потому что долгое время детей, оставшихся без родителей, держали в казенных домах за высоким забором. И мы просто не знаем, как себя вести с такими детьми.
К счастью, в последние годы общество вспомнило, что эти дети есть, что их детство проходит в казенном доме - проходит мимо, потому что без родителей - что за детство? Постепенно все больше людей понимают: ребенок должен жить в семье. Появляется больше желающих взять ребенка из детского дома. Но в какой мир он придет? Как его встретят? Не придется ли ему пожалеть о том, что выбрался из-за забора? Это зависит от всех нас, и особенно от тех, с кем ребенок проводит значительную часть жизни - от школьных учителей.
Вот поэтому я и написала эту книгу. Потому что хорошо представляю себе, каково вам, учителям, и каково приемным детям и их родителям. Я хочу, чтобы вы больше узнали о приемных семьях и приемных детях. Хочу, чтобы вам было легче с ними, а им - с вами. Чтобы вы могли не враждовать и обижаться, а сотрудничать. Чтобы приемный ребенок был действительно принят - не только новой семьей, но и миром.
Людмила Петрановская
НЕИЗВЕСТНЫЕ ДЕТИ
ОСТОРОЖНО: МИФЫ!
Как вы узнали о том, что новенький в классе - приемный, бывший детдомовец, сирота? Возможно, вас предупредил директор или классный руководитель. Может быть, вы сами поняли это по документам, или вам сказала приемная мама, а, может быть, сотрудник службы семейного устройства. Что вы почувствовали: тревогу? жалость? любопытство? неприязнь? Какие ассоциации промелькнули в голове: «ужасные гены»? «бедная сиротка»? «инкубаторский»? Или все сразу? Смятение - вот, наверное, самое точное слово. Смятение мы чувствуем, когда сталкиваемся с тем, о чем мало знаем, к чему не готовы, но от чего не можем просто отмахнуться.
Так сложилось, что тема детей из детского дома в нашем обществе долго была под запретом. В обществе развитого социализма несчастных детей, детей-сирот не должно быть по определению (так же, как их пьющих родителей). Поскольку они все же были, их содержали в резервациях - детских домах и интернатах, где были свои школы, врачи, детские площадки. Поэтому среднестатистический человек мог за всю жизнь ни разу не увидеть детдомовского ребенка.
Представление большинства людей о таких детях сводится к набору мифов, слухов и сентиментальных сюжетов из фильмов, а их на эту тему много. Ведь ничто так не трогает сердца людей, как образ одинокого, потерянного ребенка, после долгих мытарств вновь обретшего семейный уют и любовь родителей. Одних романов на этот сюжет тысячи, а уж сколько «чернушных» или, наоборот, слезных газетных статей и рассказов «одной знакомой» - не сосчитать. Очень трудно бывает пробраться сквозь весь этот бурелом к сути дела. Вот только два образа сироты, сложившихся в массовом сознании.
«Оливер Твист». Согласно канону сентиментальное литературы, ребенок-сирота – сам по себе очень хороший (разве что немного чумазый). Добрый, тонкий, честный, готовый всем сердцем полюбить того взрослого, который позаботится о нем. Хранимый благословением матери (вариант: благородным происхождением), он чудесным образом выносит из опыта сплошных обид и притеснений высокие помыслы и твердые моральные устои. Все, что нужно этому ребенку - чтобы на его пути встретился, наконец, добрый человек, умыл, научил манерам и отдал в школу. А уж сирота будет благодарен и оправдает доверие. В конце окажется, что это добрые люди и есть его настоящие родственники, и ребенка просто потеряли (украли) в детстве. Так что он даже и не приемный, а «законный».
Очень трогательно. Жаль, на самом деле так не бывает - чтобы ребенок ничего хорошего не получил от жизни, а стал хорошим. Если он хороший, значит, его прошлое не столь безрадостно, либо в настоящем (в новой семье) он уже получил достаточно любви и помощи.
«Франкештейн». Прямо противоположный образ: ребенок, взятый в семью, - пригретая змея на груди. Этот «неправильным образом полученный» ребенок в некотором смысле оборотень. Что ни делай, как хорошо к нему не относись – толку не будет: «Сколько волка не корми, он все равно в лес смотрит». Он будет всех ненавидеть и всегда мстить за свою несчастную судьбу: «Когда ласкали вы детей своих, я есть просил, я замерзал…», далее по тексту. Такой ребенок станет пользоваться добротой приемных родителей – святых людей, пожалевших сироту, а потом вырастет и коварно обманет их, начнет вымогать деньги, наведет банду на их квартиру, а то и их самих «закажет» киллеру ради наследства. И уж точно подаст стакан воды (разве что с ядом).
Очень страшно. Самое печальное: так в жизни иногда бывает, хотя совсем по другим причинам, о которых мы поговорим в следующей главе.
Конечно, я намеренно привела эти полярные стереотипы в таком утрированном виде. Но можно ли поручиться, что от них свободно сознание даже самого образованного, широко мыслящего человека? Мифы только тогда бывают устойчивыми, когда отвечают внутреннему запросу людей. Подробнее о мифах см. в Приложении.
На досознательном, животном уровне всем нам присуще чувство страха перед чужим, не принадлежащем к семье (прайду, стае). Кто знает, что от чужого ожидать… Скорее всего, ничего хорошего. Возможно, он конкурент - претендует на еду, территорию. Может быть, это хищник, который нападет неожиданно. Или просто опасен - ядовит, например. Лучше его прогнать поскорее, или самим убежать. Очень многое в нашем отношении к «чужим» детям, детям «из-за забора», из другой, неблагополучной жизни определяется именно этой глубинной программой. (Неприятие чужого можно увидеть даже в сентиментальном мифе про «бедную сиротку». Сама по себе жалость есть отношение к существу низшему, ущербному, не равному. Не случайно в романах и сериалах сиротка обычно в конце концов оказывается родным ребенком, когда-то потерянным. Так это противоречие благополучно разрешается и всем становится спокойнее.)
Дело осложняется тем, что на сознательном уровне у нас тоже есть основания для неприятия чужого. В наше время дети оказываются одинокими не по воле злого рока, а по причине алкоголизма, жестокости, безответственности их пап и мам. То есть эти дети - еще и представители иного социального слоя, где другие нормы поведения, другие ценности, другие отношения. Как говорится, «два мира, два образа жизни». Люди «не нашей среды» воспринимаются не просто как «другие», а как «неправильные», «неприятные», «неразвитые», «аморальные». Если называть вещи своими именами, как существа низшего сорта. Человек воспитанный, конечно, старается эти чувства не проявлять, но глубоко внутри они есть почти у каждого.
Все это заложено на уровне генетической и социальной программ, и винить здесь себя совершенно не за что. Вопрос в том, что с этими программами делать. Потому что они, к сожалению, далеко не безобидны. Именно они заставляют нас, общаясь с ребенком из детского дома, внутренне отвергать его, не принимать, а то и бояться. Ничего хуже для ребенка придумать нельзя, а уж для ребенка-сироты - тем более. Ему нужны от взрослых любовь и уверенность, подобно тому, как растению нужны солнечные лучи и хорошая почва.
Любые отношения - это сцепление чувств людей, их действий, слов, жестов, которые подогнаны друг к другу, как детали в пазле. «Каков привет, таков и ответ». Транслируя ребенку свою пусть подсознательную неприязнь, в ответ получим ненависть. Транслируя страх, получим неуправляемость. Транслируя недоверие, получим изворотливую ложь. Транслируя сентиментальную жалость, получим наглость и манипуляции. Мы можем контролировать себя и никогда не произносить в слух «ничего такого», если наши глаза, тон голоса, движения выражают одну мысль «Ты не такой как надо как надо», ребенок прекрасно ее считывает. Вот почему очень важно встретиться со своими предрассудками «лицом к лицу», осознать, а не отмахиваться от них. Только тогда они перестанут определять наше поведение, и мы сможем вести себя так, как считаем нужным, а не так, как требует программа.
Поэтому для начала хорошо бы признать: меня пугает и озадачивает приемный ребенок. Во мне борются жалость, желание помочь, любопытство и неуверенность в своих силах (может быть что-то одно, или все сразу, или совсем другие чувства, но тоже наверняка сильные). Вы в смятении - и это совершенно нормально. Как раз у самоуверенных и не испытывающих тревоги учителей часто не получается контакта с детьми - уж очень они твердо «знают, как надо». А тот, кто переживает, но делает, пробует что-то новое, рано или поздно справляется с любыми трудностями. И вы справитесь.
ПЕРВЫЕ ВСТРЕЧИ - ПОСЛЕДНИЕ ВСТРЕЧИ
Итак, вы встретились. Вы - за учительским столом, приемный ребенок - за партой в классе. День идет за днем, и обстановка постепенно накаляется.
Вот Антон встал и пошел по классу прямо на уроке, ваше замечание пропустил мимо ушей. Вы взяли его за руку, чтобы посадить на место, а он вырвался и громко засмеялся.
У Дениса сосед по парте взял ластик без спроса - он в ответ со всей силы ударил кулаком в лицо. Без крика, без угроз – молча. Весь белый, губы сжаты. В ответ на упреки молчит и смотрит.
Класс уже третье предложение пишет, а новенькая тупо смотрит в тетрадь. «Даша, ты что?» - молчит. «Почему не пишешь?» - «Я пишу». «Ты не поняла задание?» Тем же безжизненным тоном, не поднимая головы: «Я пишу». В тетради не строчки.
Сережа снова пришел в школу с невыполненным заданием. «Почему ты не сделал?» - «Я не знал, что задано». «Как не знал, вот же у тебя в дневнике написано» - «Нет, не написано». И ладошкой запись закрывает. Даже в детском саду не врут так глупо.
Говоришь, объясняешь, родителей вызываешь... Все то же самое. Даже хуже становится. Уже весь класс хихикает, когда его вызываешь - ребята ждут, какую глупость он скажет. Уже никто сидеть с ним не хочет. Нехорошо, конечно, но дети ведь чувствуют, что он не такой. И жаль его, и злость берет, и невольно думаешь: как было хорошо, когда еге в классе не было… Есть же школы специальные… За что мне все это?
Конечно, так бывает не всегда. Возможно, ребенок уже давно живет в семье и вполне восстановился после тяжелого периода своей жизни. Возможно у него в активе – несколько лет благополучного детства в родной семье, и это служит ему поддержкой до сих пор. Бывают дети, способные от природы, или умеющие приспосабливаться к новым людям и обстоятельствам. Но сейчас - разговор о тех самых «невозможных», «странных» и «сложных». Короче, «детдомовских» в самом худшем смысле этого слова.
Наступает момент, когда учитель встает перед выбором: приложить все усилия, чтобы «пробиться» к ребенку, наладить с ним контакт, преодолеть трудности - или приложить все усилия к тому, чтобы от сложного ребенка избавиться. Последнее, кстати, совсем нетрудно. Дети из детского дома и впрямь многого не знают, быстро устают, не горят желанием учиться. Доказать администрации и родителям, что такой ребенок «не тянет» программу, элементарно. А дальше - направление на комиссию. Перед специалистами дети обычно теряются и отвечают хуже, чем в школе. И его направляют в коррекционную школу, а вы можете вздохнуть свободно: у вас в классе - опять только «нормальные» дети.
В самом деле, среди бывших детдомовцев есть дети, для которых программа общеобразовательной школы непосильна. Слишком мешает полученная от судьбы травма, или слишком слабое здоровье. И лучше ребенку быть успешным в коррекционной школе, чем «хуже всех» в обычной. Но если говорить честно, по-настоящему хороших коррекционных школ, таких, чтобы действительно учили в соответствии с индивидуальными особенностями ребенка, а не просто служили «детохранилищем», очень мало. Отношение и к ним, и к ученикам таких школ соответственное («школа для дураков»). Для ребенка и его приемных родителей перевод в такую школу может стать новой травмой, знаком того, что никакими усилиями не исправить «кривую колею» его жизни. Им и так непросто: не всегда поддерживают родные, друзья, собственные родители. А тут такой козырь в руки недоброжелателей: «Мы же говорили, что он у вас дефективый».
Еще хуже, если ребенок, почувствовав разочарование новых родителей, придет к выводу, что «такой глупый» им не нужен. По опыту знаю, что дети в подобном состоянии, во-первых, теряют даже ту способность к обучению, которая у них была, во-вторых, становятся неуправляемыми и агрессивными, действуя по принципу: чем все время бояться, что меня отдадут, лучше уж поскорее их сам доведу.
Поэтому, прежде чем затевать разговор о переводе в коррекционную школу, ответьте максимально честно на вопрос: так будет лучше для ребенка, или вы хотите облегчить жизнь себе?
Есть такой злой анекдот: человек бежит со всех ног к автобусу, стоящему на остановке. А водитель смотрит на него и гадает: «Успеет или не успеет? Успеет или не успеет?». Потом закрывает дверь перед самым его носом и констатирует: «Не успел, придурок!». Это именно то, что делает наше общество с детьми (и не только с детьми), которым не повезло в жизни. Сначала он жил с пьющими родителями, или скитался по улицам, или подвергался насилию, и до этого никому не было дела. Потом его поместили в казенный дом, где он был одним из многих, и до него опять никому не было дела. Потом, даже если ему повезло обрести новую семью, он же оказывается виноватым в том, что не развит, не знает, не умеет. В общем, «не успел, придурок». Это грустно и несправедливо, но, к сожалению, сегодня это так. И потребуется много лет и много усилий, чтобы изменить правила этой жестокой игры. Вопрос в том, какую роль в ней будете играть вы: створки захлопывающейся перед носом ребенка двери, или руки, протянутой навстречу?
Хотелось бы предостеречь вас от другой крайности. Вы искренне хотите помочь ребенку. Вы готовы сделать для него все, что от вас зависит. Может быть, вы думаете о нем больше, чем о любом другом ученике, менее строги к нему, потакаете, не решаетесь проявлять твердость Вы то и дело пытаетесь поговорить с ним по душам, или подолгу чуть ли не каждый день разговариваете по телефону с его родителями, обсуждая его школьные дела. Вы нередко ловите себя на мыслях о том, что ему довелось пережить, и как же, наверное, трудно приходится сейчас... На самом деле очень рискованно строить свою работу со сложным ребенком на жалости и на готовности «все для него сделать». Жалость не придаст сил ни вам, ни ему. «Все сделать» не получится, потому что вы не сможете открутить время назад и заменить его сложную судьбу на другую. Зато заработать нервное истощение можно очень быстро (о том, как учителю этого избежать, пойдет речь ближе к концу книги). А чем сможет помочь ребенку педагог в таком состоянии?
Гораздо правильнее отнестись к ситуации по-деловому, как к новому профессиональному вызову. Вы никогда не сталкивались с такими детьми - что же, пришла пора научиться с ними работать! Представляете; как было бы скучно, если бы все дети были такими, как нам хочется… Зато теперь профессиональная деградация вам точно не грозит. Кстати, полученные знания и навыки окажутся очень полезными при работе с другими сложными учениками. А таких в наших школах предостаточно - детей скандально разводящихся родителей, детей, «подброшенных» бабушкам, детей из неблагополучных семей, детей мигрантов, потерявших свой дом, привычное окружение, возможность говорить и учиться на родном языке. Вы узнаете многие их черты, когда будете читать вторую главу книги.
Итак, начинаем с правильного настроя. Сравните мысленно две картинки.
Первая. Вы - уставший, измученный учитель. Напротив вас - ваша Проблема - неудобный, трудный ребенок. Между вами - баррикада. Вам предстоит борьба, неравная и неправедная. Как самочувствие?
Вторая. Вы (уставший, конечно). Рядом - ребенок (неудобный, разумеется). Перед вами - баррикада, а за ней - Проблема, то есть все связанные с ребенком трудности. И вы вместе (на самом деле не только вы, а еще и родители, и коллеги, и, может быть, другие ребята) вступаете в борьбу не с ребенком, а с Проблемой. Может быть, ребенок не сразу станет активным вашим союзником, но ведь вы с ним по одну сторону баррикады, а это уже немало. Кажется, так уже повеселей?..
Постарайтесь удерживать именно эту «диспозицию» и все время помнить, кто и против чего (а не кого!) сражается. Это самое главное. Если удастся это, остальное получится обязательно - не сейчас, так позже.
Ваш путь начинается. И первый вопрос, который у вас наверняка возник: «Ну почему он такой»?
ПОЧЕМУ ОН ТАКОЙ?
Человек появился на свет. Он очень маленький и совсем беспомощный. У него нет ни единого шанса выжить, если ему не будет помогать взрослый2. Это чувствует любой, даже самый маленький ребенок. Эта информация заложена в него природой вместе с внутренней программой: «Если рядом есть взрослый, который заботится о тебе, смело расти и развивайся. Если он недостаточно внимателен, привлеки его внимание любыми способами. Если это не получается - замри, не расти, жди лучших времен. Если не дождался - умирай». В конечном итоге все особенности детей, по тем или иным причинам оставшихся без родителей, все странности их поведения восходят к этой глубинной программе.
I
2 Не случайно отказ матери от новорожденного иногда называют «скрытым инфантицидом» (детоубийством)