Сострадание с эволюционной точки зрения

Экман: Чарльз Дарвин отводил этике центральное место в эво­люции человека. Я хочу прочитать вам несколько коротких от­рывков из его самой известной книги: «Многие животные, однако, наверняка сострадают себе подобным в несчастье или в опасно­сти. Это относится даже к птицам. Капитан Стэнсбери нашел на Соленом озере в Юте старого и совершенно слепого, но тем не ме­нее очень жирного пеликана. Ясно, что его хорошо кормили това­рищи в течение долгого времени».

Далай-лама (через переводчика): Мы никогда не узнаем, как долго это продолжалось после того, как пеликан ослеп. Возможно, он ослеп, когда ему было восемьдесят лет. (Смеется.)

Экман (смеется): Я узнал, как умело вы находите альтернатив­ные объяснения — и какое удовольствие вам это доставляет!

Позвольте мне привести еще несколько примеров: «Блайт сооб­щает мне, что был очевидцем того, как индийские вороны корми­ли двух или трех слепых подруг. Мы можем, если угодно, назвать и эти действия инстинктивными, но подобные случаи слишком редки для развития какого бы то ни было специального инстин­кта. Я сам видел собаку, которая никогда не проходила мимо свое­го друга, больной кошки, лежавшей в корзине, без того, чтобы слег­ка не лизнуть ее — вернейший признак доброго чувства со стороны собаки. У тех животных, которые пользовались выгодами, живя в тесном сообществе, особи, испытывавшие наибольшее удоволь­ствие от общественной жизни, лучше прочих избегали различных опасностей. Тогда как те, которые меньше всего заботились о това­рищах и жили в одиночестве, погибали в больших количествах».

Дарвин обращает внимание на то, почему социальным живот­ным для обеспечения их выживания так важно заботиться о дру­гих животных. А люди, безусловно, являются социальными су­ществами.

Далай-лама: Да.

Экман: Вскоре я доберусь до его рассуждений о том, почему это формирует этику. Они не так глубоки, как рассуждения в вашей книге «Этика для нового тысячелетия», но выдержаны в том же духе. Совершенно в том же.

Эти фотографии взяты из статьи, написанной специалистом по приматам Франсом де Ваалом, о сочувствии, проявляемом живот­ными. Крупное животное на фотографии — это шимпанзе, кото­рый только что потерпел поражение в схватке с другим шимпан­зе. Более молодая обезьяна подходит сзади к этому побежденному шимпанзе и сочувственно обнимает его одной лапой.

Джинпа: Выглядит очень мило.

Экман: «Утешением» в исследованиях приматов называется те­перь сочувствие, которое одно животное выражает другому. Де­сять лет назад ученые старались не использовать таких терминов применительно к животным, чтобы избежать обвинений в антро­поморфизме.

На следующей фотографии показан молодой шимпанзе, кото­рый забрался на дерево и не знает, как спуститься вниз. Другая обезьяна, не являющаяся его матерью, приходит ему на помощь. Мы наблюдали сходную картину, когда были с женой в Африке в феврале 2006 года. Молодая обезьяна забралась на дерево так высоко, что стала кричать от страха, потому что она не знала, как спуститься вниз. Другая, более крупная и взрослая обезьяна по­лезла на то же дерево. Молодая обезьяна обхватила ее сзади и на спине взрослой обезьяны благополучно спустилась вниз.

Проявления утешения, помощи и поддержки действительно наблюдаются у животных. Это общеизвестный факт.

Чтобы проявить утешение, нужно распознать эмоцию другого животного. Нужно распознать его печаль или страх. Нужно про-вести различие между ним и собой. Я назвал бы это «распознава­нием эмоции» — узнавание того, что чувствует другое животное или человеческое существо. Большинство людей не нуждаются для этого в посторонней помощи. Это нечто такое, что является либо врожденным, либо усваиваемым нами на очень ранних эта­пах жизни.

Имеется второй этап после этапа распознавания эмоции, ко­торый я называю эмоциональным резонансом; на этом этапе не­обходимо почувствовать, что чувствует другой человек. То, что переживает этот человек, вы сами должны почувствовать своим телом и разумом. Дарвин говорил: «Вид человека, страдающего от голода, холода, усталости, вызывает в нас воспоминания об этих состояниях, которые болезненны для нас даже в мысленном пред­ставлении. И мы, таким образом, испытываем побуждение осла­бить страдания другого человека, чтобы одновременно избавиться от наших собственных болезненных ощущений».

Дарвин дает объяснение состраданию: когда вы видите стра­дающего человека, это вызывает у вас воспоминание о ваших соб­ственных страданиях. Вы начинаете испытывать сильный дис­комфорт, который я назвал эмоциональным резонансом. Чтобы ослабить испытываемый вами дискомфорт, вы помогаете другому человеку. В определенном смысле это эгоистичная мотивация.

Далай-лама: Таковы люди.

Экман:Да.

Далай-лама: Но не животные.

Экман: Фундаментальная дарвиновская позиция заключает­ся в том, что между людьми и животными в этом отношении нет принципиального различия; единственное различие заключается в степени сострадания.

Далай-лама: Верно. Согласен. Я полностью согласен. Важный пример дают те животные, которые, наподобие черепах, не имеют отношений со своей матерью. Я не думаю, что они способны про­являть любовь.

Экман: Вы говорите о животных, детеныши которых зависят от

матери...

Далай-лама: Верно.

Экман: С точки зрения кормления.

Далай-лама: Верно.

Экман: Тогда имеется основа для любви.

Далай-лама: Да, правильно.

Экман: И сострадания.

Далай-лама: Любовь сводит их вместе. Без любви не вырабаты­вается сила воли, необходимая для преодоления трудностей и опас­ностей. Мать носит на себе младенца. Разумеется, это не просто. Круглые сутки. Она готова пожертвовать своим сном. Именно так. Но сам я этого не пробовал. (Смеется.)

(Через переводчика.) Представьте, что некто вырос в очень со­стоятельной семье и никогда не страдал от бедности и ограничен­ности материальных возможностей. Сравните его с другим че­ловеком, который вырос в малоимущей семье или который рано узнал, что такое бедность. Какова будет их реакция на страдания бедняков? Разве они будут в равной степени способны проявлять сочувствие? Или они будут различаться по силе испытываемого ими сострадания?

Экман: Мы не располагаем научными данными, позволяющими точно ответить на этот очень хороший вопрос. Я думаю, что если вы не почувствовали этого сами, то, вероятно, уровень или каче­ство вашего понимания страданий других людей может оказаться иным. Но это может быть и не так. Может оказаться, что людям не нужно испытывать страдания самим для того, чтобы полностью понимать страдания другого человека и испытывать с ними эмо­циональный резонанс.

Далай-лама (через переводчика): Я уверен, что не нужно ис­пытывать страдания самому, чтобы быть в состоянии проявлять сочувствие. Вам самому известны ситуации, когда люди, вырос­шие в трудных условиях, душевно черствеют и утрачивают спо­собность адекватно сопереживать страданиям других. Они долж­ны были бы проявлять более сильное сочувствие, потому что они многое пережили сами и знают о жизненных трудностях не понаслышке. Но здесь, по-видимому, начинает действовать другой фактор; вам самому приходилось сталкиваться с ситуациями, в которых люди, выросшие в тяжелых условиях, не проявляли сочувствия к чужим страданиям.

Дарвин предпочитал использовать термин «мораль», а не «эти­ка». Когда он использует термин «мораль» применительно к жи­вотным, то в каком смысле он понимает концепцию нравственно­го поведения?

Экман: Я уверен, что в смысле того, что нужно делать. Он пыта­ется дать объяснение.

Далай-лама (через переводчика): Моя собственная позиция за­ключалась бы в определении этики в терминах тех основополага­ющих психических состояний и действий, которые они мотивируют, то есть того, что вносит вклад в благополучие индивида. Или общества. Или окружения этого человека.

Экман: Это замечательная формулировка, которая сообщает так много и в такой сжатой форме. Но могли бы вы развернуть ее ши­ре? Что вы понимаете под основополагающими психическими со­стояниями? Какой вклад они вносят в благополучие? Идет здесь речь об одном человеке или обо всех людях? Я думаю, вы собирае­тесь сказать, что если это приносит пользу всем людям, то это при­носит пользу и отдельному человеку.

Далай-лама: Обычно я описываю в соответствии с моим огра­ниченным словарным запасом действие или мотивацию, которая в конечном итоге способствует достижению человеком счастья или комфорта. Это я называю этичностью.

Экман: Этичность это мотивация? Или этичность — это дей­ствие?

Далай-лама: И мотивация, и действие. Сейчас действие озна­чает здесь и физическое и вербальное действие. В конечном ито­ге приносящее позитивное переживание и счастье. Я думаю, что обладание счастьем и комфортом считается этичным, потому что люди хотят счастливой жизни. Поэтому я полагаю, что под этич­ностью следует понимать причины и условия комфорта или сча­стья, долгосрочного счастья и комфорта. Мы чувствующие суще­ства — мы этого хотим.

Экман: Да?

Далай-лама: Итак, все факторы этого этичны.

Экман: Все факторы, способствующие этому.

Далай-лама: О да. Этичность — это нечто такое, ассоциируемое с чувствующими существами. Итак, действие или мотивация, ко­торые в конечном итоге обеспечивают счастье или комфорт. Вот так.

Экман: Всем людям?

Далай-лама: Да, всем людям. На уровне индивида, или семьи, или местного сообщества, или нации, или на международном уров­не все это этично. Я думаю, правильно будет утверждать также, что все религиозные концепции и концепции этики в конечном итоге основываются именно на этом. А также светская этика. Но некоторые разновидности этики, включая религиозную, могут основываться на религиозных убеждениях, то есть на чем-то дру­гом.

Экман: Это религии, религиозные течения, представители кото­рых заявляют: «Если вы не верите в нашу идею о Создателе, то тогда ваше благополучие не имеет значения». Бывает и так.

Далай-лама: Да, верно.

Экман: Но ислам, христианство и иудаизм заявляют, что все мы одинаковые люди.

Далай-лама: М-м-м.

Экман: Еще один отрывок из Дарвина: «По мере того как чело­век подвигается в деле цивилизации и малые племена соединяют­ся в более крупные общины, простейшие разумные побуждения указывают каждому члену общества, что он должен распростра­нить свои социальные инстинкты и симпатии на всех членов дан­ной нации, хотя бы и ему лично неизвестных. Раз этот пункт до­стигнут, остается лишь искусственный барьер, препятствующий распространению его симпатий на людей всех наций и племен. Действительно, если многие люди отделены от нас большими раз­личиями в наружном виде или в привычках, то опыт, к несчастью, показывает, как много проходит времени, прежде чем мы начнем смотреть на них, как на наших ближних. Что касается симпа­тии за пределами человеческого рода, то есть человечности по от­ношению к низшим животным, она, по-видимому, представляет одно из самых позднейших моральных приобретений. Эта добро­детель, одна из благороднейших, какими только одарен человек по-видимому, возникла как побочный результат того, что наши симпатии становятся все более нежными и распространяются все шире, так что наконец включают всех чувствующих существ».

Джинпа: Он использует выражение «чувствующие существа»?

Экман: Да. (Удовлетворенно смеется.) Он говорит, что наивыс­шее состояние нравственного отношения проявляется в том, чтобы распространять свое сочувствие на всех чувствующих существ а не только на людей.

Дарвин был главным участником всех движений в защиту прав животных в Англии. Когда я редактировал новое издание одной из его книг, «Выражение эмоций у человека и животных», то мно­гие англичане писали мне письма и присылали книги с похвалами в адрес Дарвина, книги, которые активисты движений в защиту прав животных издавали в девятнадцатом веке.6 Когда я про­сматривал архив Дарвина, я обнаружил письма людей из многих стран мира, которые были озабочены правами животных.

Дарвин в своих трудах направил нам сообщение, которое многие из нас не хотят слышать. Сопротивление осознанию того, что животные имеют чувства, подобно желанию не знать о том, как страдают люди, живущие в других частях мира: вы не хотите слы­шать, что «те люди» в Дарфуре нуждаются в помощи. Некоторые люди думают: мне самому нужна помощь, мне требуется лучшая школа. С какой стати я должен заботиться о населении какого-то Дарфура? Тем более с какой стати я должен беспокоиться о жизни цыплят? Мы все едим этих цыплят. Кого волнует, какими стра­даниями наполнена их жизнь? Достижение состояния, в котором вы заботитесь обо всех чувствующих существах, соответствует, по мнению Дарвина, уровню наивысшего морального развития.

Другой интересный для меня момент заключается в том, что в этой цитате он говорит о первоначальном проявлении сострада­ния к членам своей семьи. Затем мы распространяем его на клан. Затем на всю страну. Но мы должны распространять его на все человеческие существа, а затем на все чувствующие существа. Я не знаю, был ли Дарвин знаком с философией буддизма; скорее всего, нет.

Далай-лама: Замечательно.

Экман: Да. Он говорит о естественности того, чтобы все люди об­ладали таким состраданием.

Далай-лама: Да.

Экман: И что к этому приведет полное понимание, знание. Но при этом он также говорит, что, к несчастью, мы знаем, что такая забота о благополучии распространяется не на всех чувствующих существ, даже не на всех людей, и несмотря на наличие у нас необ­ходимой для этого способности.

Далай-лама: М-мм. Да,

Экман: Вопрос заключается в том, как мы можем облегчить до­стижение такого результата. Вот о чем мы должны поговорить.

Далай-лама: Хорошо.

Экман: Я полагаю, это вопрос двадцать первого века, потому что мы не можем больше позволять себе оставаться эгоистичными.

Далай-лама: И снова несколько эпизодов, несколько иллюстра­ций из книг, показывающих две группы людей во время граждан­ской войны в Испании или во время Первой мировой войны. Вы видите, здесь формально были две воюющие группы, истребляю­щие друг друга. Но предположим, что в каком-то отдельном слу­чае один солдат получает тяжелую рану, а солдат, воюющий на другой стороне, оказывает ему помощь. Здесь проявляются насто­ящие человеческие чувства. Что касается полученных ими при­казов, то они обязывают солдат убивать противника. Но как само­стоятельные человеческие существа они проявляют сострадание.

Экман: Одно недавнее исследование было проведено в боевых условиях, когда противник действительно вел огонь по американ­ским солдатам; в ответ только около половины наших солдат на­жимали на курок. Это было очень трудно сделать. Но обучение» которое получали участники Первой и Второй мировых войн и да­же сегодняшних вооруженных конфликтов, заключается в том, чтобы представить врагов как порождение сил зла. Показать, что в них нет ничего хорошего.

Далай-лама: Да, да.

Экман: Оно сводится к тому, чтобы облегчить для вас убийство противника. Проблема, которая сделала сегодняшнюю ситуацию еще хуже...

Далай-лама: Да.

Экман: ...состоит в том, что новые технологии позволяют нам убивать на таких расстояниях, которые не позволяют нам ви­деть...

Далай-лама: Верно.

Экман: …человека, которого мы убиваем.

Далай-лама: Механизированная война.

Экман: Вид причиняемого страдания удерживал, по крайней мере некоторых людей, от убийства, но теперь нам не нужно ви­деть, какой вред мы причиняем. Это делает ситуацию намного бо­лее опасной.

Далай-лама: Верно. Совершенно верно.