Среднестатистическое значение

Статистические исследования поведения человека сообщают нам о том, как обстоят дела в действительности; при этом предполагается, что результаты исследований свободны от оценочных характеристик. К счастью, большинство людей, даже ученые, не могут устоять перед соблазном одобрительно высказаться в пользу того, что представляет собой наиболее распространенные и часто встречающиеся явления, в особенности в нашей культуре, которая горой стоит за среднестатистического человека. Например, блестящее исследование сексуального поведения, проведенное Кинси, может быть весьма полезно как источник необработанной информации, которая в нем содержится. Но доктор Кинси и др. не могут избежать рассуждений о том, что есть норма, (т. е. желательное). В нашем обществе обычной является патология сексуальной жизни (с психиатрической точки зрения). Это не делает ее нормальным или здоровым явлением. Нам нужно научиться говорить об обычном или среднестатистическом просто как об обычном или среднестатистическом.

Другой пример – таблицы возрастных поведенческих норм Гезелла для младенцев, которые, безусловно, полезны для ученых и врачей. Но большинство матерей начинают волноваться, если их малыш окажется ниже среднего уровня по ходьбе или питью из чашки, как будто это дурной или пугающий знак. Очевидно, выяснив, что представляет собой «среднее», следует задаться вопросом является ли данное среднее желательным?

Социальные нормы

Словонормальный часто неосознанно используется в качестве синонима словтрадиционный, привычный илиобщепринятый, которые обычно имплицитно подразумевают одобрительное отношение к традиции. Я помню суматоху вокруг курящих женщин, царившую, когда я пришел в университет. Это ненормально, сказала наша декан и запретила курение. Но тогда же ненормальным для женщин в университете считалось носить брюки или держаться за руки на людях. Естественно, декан хотела сказать «Это не принято», что было абсолютно верно и означало для нее «Это аномалия, болезнь, врожденная патология», что совершенно не соответствовало истине. Несколько лет спустя традиции изменились, и ее уволили, поскольку теперьее подходы были не «нормальными».

Употребление данного слова в подобном значении возможно в ситуации, когда оно выражает одобрение с теологической точки зрения. Так называемые священные книги очень часто интерпретируются как определяющие нормы поведения, но ученый не может обращать внимания ни на эти традиции, ни на любые другие.

Культурные нормы

В конечном счете, все, что относится к культуре, также может оцениваться как устаревший источник для определения нормального, желательного, благоприятного или здорового. Антропологи, безусловно, оказали нам великую услугу, заставив осознать свой эгоцентризм. Мы как культура пытались установить абсолютные общечеловеческие критерии разного рода для местных культурных особенностей, например относительно ношения брюк и употребления в пищу коров, а не собак. Более широкие познания в области этнологии многое изменили в наших представлениях и дали нам понять, что такой этноцентризм достаточно опасен. Никто не может говорить от имени человечества в целом, если он не в состоянии подняться над своей собственной культурой или посмотреть на нее со стороны, чтобы оценить человеческий род именно как биологический вид в целом, а не как группу соседей.

Пассивная адаптация

Представление о хорошо адаптированной личности – результат еще одной неудачной попытки подойти к определению соответствия норме. Читатель – неспециалист будет озадачен, когда обнаружит, с какой неприязнью относятся психологи к этой, на первый взгляд, разумной и очевидной идее. В конце концов, каждому хочется, чтобы его дети были хорошо адаптированы, были частью группы, чтобы они пользовались популярностью и вызывали восхищение и любовь своих друзей – сверстников. Важный вопрос с нашей стороны: к какой группе они должны быть адаптированы? Нацистов, преступников, правонарушителей, наркоманов? Среди кого они должны пользоваться популярностью? Чье восхищение вызывать? В прекрасном рассказе Герберта Уэллса «Долина слепых» признаком дезадаптации была способность видеть, в то время как все вокруг были слепы.

Адаптация означает пассивное принятие облика, который предписывается культурой и окружением. Но что делать, если эта культура больна? В этом случае возможна такая ситуация: мы постепенно учимся не полагать априори, что малолетние преступники порочны или ведут себя несоответствующим образом из – за психической ненормальности. Преступность, правонарушения и скверное поведение детей могут быть оправданным с психиатрической и биологической точек зрения бунтом против эксплуатации, несправедливости и необъективного отношения.

Адаптация – скорее пассивный, чем активный процесс; ее идеал – это любой, кто может быть счастлив, не имея индивидуальности, даже если это хорошо адаптированный душевнобольной или заключенный.

Такое крайнее выражение теории о решающей роли окружающей среды в формировании личности предполагает наличие в человеке беспредельной податливости и гибкости при отсутствии изменчивости реальной жизни. Следовательно, эта теория ориентирована на статус – кво и носит фаталистический характер. Это ошибка. Податливость человека не бесконечна, а действительность может измениться.

Отсутствие болезни

В медико – клинической практике существует совершенно иная традиция применения понятиянормальный; в данном случае это слово означает отсутствие нарушений, заболеваний или дисфункций. Врач – терапевт, которой после тщательного обследования не обнаруживает никаких физических нарушений, говорит, что пациент в нормальном состоянии, даже если тот ощущает боль. При этом врач имеет в виду следующее: «При помощимоих методов я не обнаружил у вас никаких проблем».

Врач, имеющий определенную психологическую подготовку, т. е. специалист по психосоматике, может увидеть больше и поэтому употребляет словонормальныйгораздо реже. Многие психоаналитики считают, что говорить о нормальности можно только в том случае, когда речь идет об абсолютном отсутствии болезни, а это означает, что совершенства попросту не существует. И это в значительной степени верно, однако не может помочь нам в наших этических изысканиях.

Новые концепции

Что же придет на смену различным концепциям, которые мы отвергли? Новая система взглядов, которая представлена в этой главе, в настоящий момент находится в стадии становления и развития. Нельзя сказать, что она является совершенно четкой или была надежно подтверждена неоспоримыми доказательствами. Скорее ее следует охарактеризовать как постепенно формирующуюся концепцию или теорию, которая, судя по всему, имеет верную ориентацию в отношении перспектив развития.

Мой прогноз или догадки относительно будущего представлений о соответствии норме состоит в том, что вскоре будет разработана теория общего представления о психологическом здоровье, применимая ко всем людям, безотносительно к тому, к какой культуре и эпохе они принадлежат. Разработка такой теории будет осуществлена как на эмпирической, так и на теоретической основе. Такой новой формы осмысления требуют новые факты и данные, о которых мы поговорим позднее.

Друкер (Drucker, 1939) выдвинул тезис о том, что в Западной Европе со времен становления христианства последовательно доминировали четыре основные идеи о путях достижения счастья и благополучия личности. В каждой из этих концепций, или мифов, выдвигался определенный идеал человека и предполагалось, что, если следовать этому идеалу, непременным результатом его достижения будет счастье и благополучие. В средние века таким идеалом был верующий человек, в эпоху Ренессанса – интеллектуал. Затем, с возникновением капитализма и марксизма, представление об идеале стали связывать с деловым человеком. В менее отдаленном прошлом, в особенности в фашистских государствах, можно было с полным основанием говорить о появлении подобного и параллельного мифа, а именно, представления о героическом человеке (героическом в ницшеанском смысле).

На сегодняшний день, похоже, все эти мифы оказались несостоятельными, и теперь они уступают дорогу новому представлению, медленно формирующемуся в умах наиболее передовых мыслителей и исследователей данного вопроса, которое скорей всего достигнет своего расцвета в течение ближайших 10–20 лет, а именно представление о психически здоровой личности или эвпсихической личности, которая фактически является также «естественной» личностью. Я надеюсь, что эта концепция окажет на нашу эпоху не меньшее влияние, чем четыре концепции, названные Друкером.

А теперь позвольте мне попытаться коротко и догматически представить сущность этой формирующейся концепции психологически здоровой личности. Прежде всего и важнее всего является глубокое убеждение в том, что каждый индивид обладает свойственной ему личностной природой, неким костяком психологической структуры, который можно рассматривать так же, как мы рассматриваем физиологическую структуру, и который обладает определенными потребностями, возможностями и склонностями, отчасти заданными генетически, из которых часть свойственна всем представителям человеческого рода, невзирая на культурные различия, а часть – уникальна для данной конкретной личности. Эти базовые потребности на первый взгляд представляются скорее положительными или нейтральными и не несут с собой зла. С этим убеждением связано представление о том, что полноценное здоровье и нормальное, желаемое развитие состоит в актуализации природы личности, в реализации данных возможностей и в полном развитии всего, что в скрытой, замаскированной, едва различимой форме предписано самой природой, причем такое развитие идет скорее изнутри, чем навязывается извне. Таким образом, представляется очевидным, что причиной психопатологии большей частью является отрицание, фрустрация или искажение глубинной сущности натуры человека^[30].

Что есть благо в соответствии с этой концепцией? Все, что благоприятствует развитию по пути к актуализации свойственной человеку природы. Что считать злом или отклонением от нормы? Все, что подавляет, блокирует или отрицает эту природу. Что является психопатологией? Все, что препятствует, нарушает или искажает ход самоактуализации. Что представляет собой психотерапия, любое лечение или развитие любого рода? Это средства, которые способствуют возвращению личности на путь самоактуализации и развития в направлении, определенном ее внутренней природой.

Чем мы можем стать

Если бы я должен был сравнить традиционные представления о соответствии норме с новым, формирующимся представлением и у меня была бы возможность сказать лишь одну фразу, я подчеркнул бы, что основное отличие в том, что теперь мы можем увидеть не только то, чем является человек, но и то, чем он может стать. Таким образом, мы можем увидеть не только внешнюю сторону, не только существующие обстоятельства, но и потенциальные возможности. Теперь мы больше знаем о том, что скрыто в человеке, что в нем подавлено, забыто и незамечено. Теперь мы можем рассуждать о сущности человеческой натуры, принимая во внимание ее возможности, ее потенциал и возможные пределы ее развития, вместо того чтобы опираться лишь на наблюдения извне и констатировать, как обстоят дела в настоящий момент. Такой подход позволяет нам сделать вывод: история почти всегда недооценивала человеческую природу.

Другим шагом вперед по сравнению с Аристотелем является то, что динамическая психология позволяет нам прийти к выводу о том, что самореализация не может быть достигнута силой одного лишь интеллекта или рационального начала. Вы помните, что Аристотель выстроил иерархию способностей человека, в которой интеллект занимал самую высокую позицию. Наряду с этим неизбежно сложилось мнение, что разум противоречит, борется и находится не в ладах с эмоциональной и инстинктивной природой человека. Но, занимаясь психопатологией и психотерапией, мы пришли к выводу, что нам следует в значительной мере изменить свои представления о психологической составляющей организма, в равной мере отдавая должное рациональному началу, эмоциональности и конативной, или связанной с желаниями и влечениями, стороне нашей натуры. Более того, эмпирические исследования здоровой личности позволили нам прийти к выводу о том, что эти составляющие определенно не находятся в противоречии друг с другом, антагонизм между этими сторонами человеческой природы не является неизбежным, поскольку они могут сосуществовать в единстве и согласии. Здоровая личность живет в мире с собой, о ней можно сказать, что она едина. Не в ладах с самим собой тот человек, кто страдает неврозом, чей разум действительно борется с эмоциями. Результатом такого разлада является то, что не только эмоциональные и конативные проявления личности до сих пор понимались и определялись неправильно, но и то, что, как мы теперь понимаем, само понятие рациональности, унаследованное нами от прошлого, также понималось и определялось неправильно. Эрих Фромм сказал: «Разум, встав на страже, чтобы наблюдать за своим узником, человеческой природой, сам превратился в узника, и, таким образом, обе стороны человеческой природы, разум и чувство, оказались искалеченными» (Fromm, 1947). Мы должны согласиться с Фроммом в том, что осознание своегоЯ происходит не только посредством акта мышления, но посредством осознания, которое осуществляется личностью в целом, с использованием не только интеллектуальных, но также эмоциональных и подобных инстинктам способностей.

Нам известно, какимимогут быть люди при определенных условиях, которые мы считаем благоприятными; они могут быть счастливы, безмятежны, довольны собой, свободны от сознания вины и находиться в мире с собой, только когда могут реализовать себя и стать теми, кем могут быть; в этой ситуации можно говорить о хорошем и правильном, скверном и неправильном, желательном и нежелательном.

Профессиональный философ может возразить на это: как вы можете доказать, что быть счастливым лучше, чем несчастным? Даже на этот вопрос можно ответить эмпирически, поскольку, если мы будем наблюдать за людьми, которые находятся в различных условиях, мы обнаружим, что они,они сами, ане наблюдатель, добровольно предпочитают быть счастливыми, а не несчастными, находиться в покое, нежели чувствовать боль, быть безмятежными, а не испытывать тревогу. Одним словом, при прочих равных условиях люди выбирают здоровье, а не болезнь (с оговоркой, что они выбирают для себя быть не слишком больными в условиях того рода, о которых мы поговорим позднее).

Подобным же образом можно ответить и на известное философское возражение на суждения ценностного характера, связанные с целями – средствами(«Еслиты стремишься к цели г, ты должен воспользоваться средством у»; «Если ты хочешь долго жить, ты должен есть витамины»). Мы выработали другой подход к такому суждению. Мы знаемэмпирически, чего желают люди: любви, безопасности, отсутствия боли, счастья, более долгой жизни, знаний и т. д. И теперь мы можем говоритьне «Если ты хочешь быть счастливым, тогда…», но «Если ты здоровый представитель рода человеческого, тогда…».

Все это столь же верно с эмпирической точки зрения, как и высказывания о том, что собака предпочитает мясо салату, или что золотой рыбке нужна свежая вода, или что цветам требуется солнце. Я утверждаю, что наши утверждения носят именно научный характер.

Кем мыможем быть = кем нам следует быть, и это звучит куда лучше, чемследует быть. Заметьте, что если бы мы занимались описанием и опирались на опыт, тогда словоследует было бы совершенно не к месту, как если бы мы спросили о цветах или животных, какими имследует быть. Какую смысловую нагрузку несет здесь словоследует? Кемследует стать котенку? Ответ на этот вопрос, и то, как он поставлен, будут звучать подобным образом и в отношении детей.

Можно высказать это еще более определенным образом, поскольку сегодня у нас есть возможность установить, кемявляется личностьв конкретный момент времени и кем онаможет быть. Всем нам известен тот факт, что структура личности предполагает наличие уровней. Уровень сознательного и уровень бессознательного сосуществуют, хотя и могут при этом находиться в противоречии друг с другом. Один существует (в одном смысле); другой тожесуществует (в другом, более глубоком смысле) иможет однажды выйти на поверхность, стать сознательным и начатьСуществование вэтом смысле.

При такой системе взглядов вы можете понять, что люди, ведущие себя скверно, в глубине души могут быть любящими. Если им удается реализовать эту свойственную всему биологическому виду потенциальную возможность, они становятся более здоровыми людьми и в этом, конкретном, смысле приближаются к норме.

Важное отличие человека от других живых существ состоит в том, что его потребности, предпочтения и остатки инстинктовслабы, а не сильны, противоречивы, а не однозначны, они оставляют место для сомнений, неопределенности, конфликта, они очень легко перекрываются и игнорируются культурой, научением, предпочтениями других людей. Мы так привыкли на протяжении веков считать инстинкты однозначными, очевидными, устойчивыми и мощными (какими они и являются у животных), что даже не могли себе представить возможность существованияслабых инстинктов.

Мы действительно обладаем естеством, за которым стоит неопределенная структура подобных инстинктам склонностей и способностей, но познать ее в себе – великое и трудное достижение. Быть естественными и спонтанными, знать, что мы собой представляем и чегона самом деле хотим, – это высшее достижение, которое требует многих лет мужества и упорного труда.