Любовь и плата или проективная идентификация инграциации

Рассмотрим, как отношения, составляющие основу дезинтегри­рованного внутреннего диалога К., начинают жить в психотерапии а жизненная ситуация К._э на тот момент осложненная запутанными финансовыми отношениями с мужем и дочерью, воспроизводится в динамике психотерапевтического процесса. В конце одной из встреч (05.05.94) в качестве оплаты лечения К. предлагает психоте­рапевту взять золотые серьги, что категорически отвергается. Сам факт того, что К. стремится отдать личную вещь, призван проде­монстрировать, насколько сильно К. хочет продолжать терапию (своим поступком она как бы говорит: «Я так хочу к вам на тера­пию, что снимаю с себя личные вещи и отдаю»); вместе с тем, это является и знаком признания К. психотерапевта, и неявным при­глашением к более личным, интимным отношениям.

После отказа Е. Т. принять в залог эту вещь, К. с сильным чув­ством злости произносит: «Ну, ладно», за которым стоит опять-таки привычное для нее ощущение, что «никто ничего запросто так де­лать не будет», «люди расчетливы и рассудочны». Заметим, что сама ситуация отсутствия денег приводит К. к отказу от самостоятельно­сти, к неявным просьбам о помощи «просто так», чтобы кто-то раз­решил эту ситуацию за нее, «помог». На определенном этапе встречи психотерапевт решается обсудить эту проблему с пациенткой.

Е.Т.: К.,а как вам кажется, для вас самой что такое оплата моей работы (спокойно)?

К.: Как оплата за работу - так же, как я хожу и свою работу де­лаю, просто так же я не могу ходить, делать (настороженно).

Е.Т.: Ну, это вы разумно говорите, я просто помню фразу, кото­рую вы как-то сказали, и я очень серьезно к ней отнеслась, вы ска­зали: «Ну, кто ж без денег любить будет?»

К.: Ну, это не к вам относится. У меня какие к вам могут быть претензии, кто вы мне - родственник, мама или сестра, у меня к вам не может быть претензий. Я даже, наоборот, благодарна, что вы менявзяли-то вообще... Я, когда свою жизнь проанализировала (плачет),я поняла, что... из-за денег, конечно (плачет). Мне некому просто помочь, сколько я прошу там дома - ну, бесполезно вообще (плачет).

Е.Т.: Выслушайте меня. У меня возникает чувство, что я в ва­ших глазах невольно становлюсь таким же человеком, как «они», когда вы говорите» - онииз вас вытаскивали, вы из-за них подыха­ли, иу меня такое ощущение, что где-то я из вас эти деньги тащу. Я понимаю, что это не так - головой. Но я понимаю также, что мое чувство неловкости есть, хотя это мое время, я работаю. Но я гово­рю про чувства, у меня возникает такое чувство, что я вас еще боль­ше истощаю... (искренне).

К. прямо говорит, что она «подыхала из-за денег», «из-за денег» имеет для нее также смысл страха обесцененности, покинутости, ос­таться ни с чем. Обратим внимание и на манипулятивную провока­цию терапевта к более «родственным», кровным отношениям и од­новременно - разочарование («вы же мне не родственник», «мне некому помочь»), а также попытку шантажа: «Помогите мне, вы должны мне помочь, иначе я умру».

Терапевт высказывает чувства, которые, как она чувствует, ин­дуцируются К., проговаривает и анализирует. Фактически чувства, о которых говорит психотерапевт (неловкости, определенного рода насильственности, сверхответственности, вины и т.д.), являются контрпереносными, они провоцируются двумя противоречивыми посланиями К.: «Я умру без вас, что я без вас буду делать, без вас я не могу, вы обязаны мне помочь - вы, Е.Т., не родной, не близкий мне человек». Приняв серьги, терапевт перейдет границы терапев­тических отношений (на что пациентка втайне надеется), отказав­шись - подтверждает враждебно-недоверчивые ожидания. Пользу­ясь языком теории «объектных отношений», терапевт ощущает не­посредственную «втянутость» в интимные отношения, включен­ность в них помимо своей воли, вопреки разуму, чувствует «своей кожей». И в этом смысле можно сказать, что, «внушив» терапевту чувство растерянности, сверхответственности и вины на данный момент, К. удалось одержать над терапевтом победу.

Между тем как однажды «проговорилась» К., именно она сама всю жизнь «подыхала из-за денег», и, опираясь на контрперенос­ные чувства, психотерапевт возвращает К. к этой теме.

Е.Т.: У меня ощущение, что именно на проблеме денег для вас завязаны человеческие отношения, и я чувствую себя в них ввязан­ной - вот в чем дело.

К.: Вы себя-то исключите, Е.Т., вы-то тут вообще не при чем. Почему это вы ввязаны (Усмешка.)?

Е.Т.: Может быть, вы и правы (задумчиво), что это моя часть проблемы, что я как-то начинаю думать о ваших деньгах. В прин­ципе терапевт не должен об этом думать, в этом смысле вы правы. Может быть, я немножко излишне влезаю в вашу шкуру и, больше эмоций, что ли, вкладывая, сама дистанцию теряю. Вы мне сейчас указали на это, и я чувствую, что действительно здесь как-то... (в раздумье).

Итак, психотерапевт чувствует себя втянутой, «ввязанной» в жизненную ситуацию К., а сама «завязанность человеческих отношений К. на проблеме денег» становится явной в самой психотера­пии, причем «любовь» ассоциируется с образом родной матери, с непосредственным чувством любви, а «деньги» - с образом мачехи.

В рамках этой встречи К. произносит: «Я переложила свои про­блемы на вас, я в общем-то не хотела...»

Е.Т.: А, может быть, вам и хочется на меня-то переложить.

К.: Ну, хочется-то хочется, но вы же говорите, что это невоз­можно. (Пауза.)

К. (откашливается): Ну, как - я к вам как к близкому, что ли, обратилась (плачет)... Ну, я не знаю, вы же говорите, что это в об­щем-то невозможно... Поэтому мне тоже неудобно.

Е.Т.: Значит, вы ко мне обращаетесь как к близкому, а я - такая же, как ваши близкие, которые отказываются дать вам взаймы день­ги... получается так... так для вас это звучит.

К,: Ну, не знаю, тут же, действительно, связано это...

Благодаря прояснению трансферентных и контртрансферентных чувств психотерапевт дает обобщающую интерпретацию, проясня­ющую как неосознаваемую мотивацию обращения за помощью, так и трудности образования рабочего альянса.

Е.Т.: Как я вас слышу, вам хотелось бы чувствовать во мне чело­века, которому не нужно платить, к которому можно прийти и пе­реложить свои беды... Как если бы у вас была палочка волшебная в руках... (К. плачет.) Мы сейчас говорим о ваших чувствах, о жела­ниях, необязательно это поступки.

К.: Так мне всегда в общем-то хотелось бы, чтобы такой человек был... Оно, видно, даже не хотелось, а подсознательно где-то... (пла­чет). (Длительная пауза.)

Е.Т.:Да.

Таким образом, обнажается структура модели привязанности, модели Я - значимый Другой, имеющиеся у пациентки, что вызы­вает наибольшую динамику терапевтического процесса. Пациент­ка «возвращается» в состояние беспомощности, вновь «оживает» чувство разрушенной связи со значимым Другим, что раскрывает наиболее генетически ранние пласты сознания пациентки. И в этом смысле терапевтический процесс углубляется до реконструкции дефицитарного паттерна базовых отношений привязанности - «ре­ально», на материале отношений терапевта и пациента, «здесь и сейчас».