Разрушительные модели поведения
Мы - современные россияне - повторяем заблуждения наших отцов и прадедов. Наши предки научились считать себя жертвами природы, животных, соседей - всего, что окружает человека. Многие из нас унаследовали эту беспомощность, заслонившую главное - веру в то, что люди мы сильные, души у нас богатые, талант огромен.
...На демонстрационном приеме у доктора Тойча зрелый мужчина - назовем его Александр. Проблемы у него социально-психологические, очень близкие многим россиянам сегодня.
Основная трудность: безуспешная попытка найти себя в ситуации сегодняшних социальных преобразований и экономической нестабильности. Всю свою жизнь он привык добросовестно исполнять свой долг. А теперь оказалось, что прежние установки входят в противоречие с жизнью: он не может обеспечить себя, семью и быть свободным от финансовых проблем, в то время как его молодые коллеги преуспевают.
Отец Александра прошел войну, много лет был партработником, умер пенсионером (от рака желудка). Он тоже был человеком долга, но система обманула его доверие, как обманула и деда Александра, потерявшего на гражданской войне ногу, а потом спившегося. Любопытно, что Александр повторяет отца не только в своей карьере. Он авторитарен и непреклонен в отношениях с женой и детьми, подсознательно повторяя родительскую модель, хотя он ее всю жизнь осуждал и стремился избежать.
Сегодня, когда старая система отношений разрушена, Александр чувствует себя обманутым, разочарованным. И вся история его рода участвовала в этом обмане доверия. У него есть возможность повторить судьбу деда и отца, не переживших изменений, или выйти из инерционного круга и начать жить по-новому.
Долгое время в науке и в обыденной жизни в нашей стране бытовало мнение: человек - это продукт социального окружения и жертва обстоятельств. В обстановке постоянной угрозы и недоверия сложилась устойчивая, характерная для нашего народа избегательная стратегия контакта, построенная на тенденции замкнуться в своем собственном пространстве, но при этом найти защиту и поддержку у вышестоящих авторитетов. Занимая позицию жертвы, мы сами загоняем себя в заколдованный круг, «обкладываем себя флажками», как охотник волка.
Проанализировав факты, полученные в ходе изучения 78 индивидуальных историй жизни, мы получили любопытную картину о типичных моделях поведения, основных негативных эмоциях и деструктивных установках, которые разрушают общение, мир, взаимопонимание. На схеме 18 представлены деструктивные модели контакта, которые обнаружены не только у тех, кто обращался за помощью к психогенетику, а также у их родителей, прародителей и других членов семьи - тетушек, дядюшек, сестер, братьев, детей.
Схема 18. Деструктивные модели контакта
Мы видим: в семьях «живут» и передаются из поколения в поколение модели осуждения, агрессии, насилия, отвержения, прерывания, потери, беспомощности, ухода. Самой распространенной является модель подавления (у 76,9%). Давление пережили прародители испытуемых, которые прошли революцию, гражданскую войну и репрессии, перипетии коммунистического режима. Сами клиенты испытывали давление в семьях и школе и привыкли общаться с людьми с этой давящей позиции. Дополняет картину всеобщей придавленности модель отвержения (71,8%). Формы отвержения чрезвычайно разнообразны. Это отвержение со стороны правительства, обманувшего доверие прадедов, переживших революцию и гражданскую войну, массовые репрессии и гонения после фашистского плена. Это отвержение в семьях, когда супруги покидают друг друга, изменяют, не любят. Это следствие родительской нелюбви по отношению к детям, а также отвержение со стороны учителей в авторитарной школе.
Следующая модель - модель потери (42,3%). Это потеря веры в хорошее, любви и взаимопонимания, контакта во взаимоотношениях. Родители обычно «теряют» своих детей: они плохо учатся в школе, грубят, уходят из дома, болеют и т.д. и т.п. Анализ жизненных историй показывает: модель потери так или иначе присутствовала в семье предков. При этом родители теряли детей в буквальном смысле - в результате болезней, несчастных случаев, войн. Сегодня потери имеют другую форму, но, если модель живет в семье, она неизбежно повторяется из поколения в поколение.
Одинаково часто представлены модели насилия и ухода (32,1 %). Насилие (оскорбления, рукоприкладство, драки и т. п.) присутствует сегодня в семье и школе. Уход чаще всего представлен склонностью к алкоголю, разнообразными заболеваниями. Эти две модели являются следствием пережитого давления. При этом часть людей выражают появляющееся напряжение открыто в разных формах насилия, а другая часть склонны подавлять свои эмоции и поэтому «уходят» в болезни, алкоголь.
Тесно связана с моделью подавления и одна из ее особых форм - модель осуждения (30,8%). Это склонность к критике, сплетням, жалобам, обвинениям, злословию и т.п.
28,2% опрошенных россиян следуют модели прерывания или остановки. Это может быть прерывание контакта в общении, прерывание беременности, брака, какого-то важного дела, например учебы в вузе и т.п.
И наконец, 26,9% наших соотечественников имеют модель беспомощности, проявляющейся в том, что мамы не справляются со своими детьми, учителя не могут противостоять недисциплинированному классу, бизнесмены - обрушивающимся неудачам и т.д.
В целом анализ ведущих моделей контакта показал: нарушение благоприятного общения связано с живущими в семье моделями подавления и отвержения, насилия и ухода. Переживая давление и насилие, человек стремится сохранить, обезопасить себя и поэтому предпочитает отчуждение болезненному контакту, которое проявляется в формах прерывания и ухода. Переживая отвержение и чувствуя себя не в силах сохранить представление о себе как о человеке хорошем, достойном любви и признания, человек прибегает к другой крайности - теряет себя в угоду другим, осваивая различные формы приспособления.
Приведем пример из жизни молодой супружеской пары, иллюстрирующий, как типичные модели контакта действуют в семье и передаются из поколения в поколение.
22-летнюю Олю волнуют проблемы здоровья (нейродермит) и отношения с мужем Николаем, с которым, несмотря на обоюдную любовь, она не может найти настоящей близости и взаимопонимания.
Николай также обеспокоен отношениями с Олей: хочет обнаружить причины ее отчуждения, отстранения и причины своего непонимания, а поэтому спрашивает: «Как избавиться от чувства неудовлетворенности во взаимоотношениях?»
Взаимное непонимание молодых супругов - Оли и Коли обусловлено моделью отвержения, имеющей в этой семье свои собственные оттенки. Оля рассказывает: «У нас в семье не хватало ласки. Все были как ежики. Поэтому и я бываю придирчивой, занудной, как дед или бабушка. Все чего-то требую от людей. А когда поссоримся с мужем, замыкаюсь, скручиваюсь, отворачиваюсь, «дуюсь», как в детстве... Замужем второй год, но уже сейчас имеются трудности в сексуальных контактах. Чаще всего не испытываю никакого сексуального желания, а когда оно есть, муж не поддерживает инициативы...»
Коля, в свою очередь, часто не понимает жену, а поэтому не знает, как себя вести: «Оля острее ощущает, чувствует наше непонимание, а я не всегда понимаю, что для нее это важно, не чувствую ситуацию так остро. Поэтому смещаю акцент на Олю: это больше ее вина. Ведь я ничего не сделал плохого. Я чего-то не заметил, ну и что, а она опять чего-то хочет... Но я должен что-то сделать, так как я - в более выгодной ситуации, чем она, я более уравновешен, меня эмоции не захлестывают... Еще эти ситуации плохи тем, что у Оли всплывает вся гамма воспоминаний за 20 лет; ее охватывает чувство фатализма, безысходности. Я это ощущаю, но не принимаю, потому что не понимаю...»
Действительно, мужу трудно разобраться, что происходит с женой. Но в одном он достоверно прав: она вспоминает все, что было в ее жизни за все ее 20 лет. А было много горького. Давайте убедимся в этом сами.
Олина мама Тамара забеременела до брака от Александра. Особой любви между ними не было. Просто Александр был красивый и смелый. Смелостью и настойчивостью и отличался он от стеснительного Анатолия - юноши, которого Тамара любила по-настоящему. Нежеланная беременность стала причиной брака между Тамарой и Александром. При этом Тамара хотела мальчика, а родилась девочка. Эти факты стали первым серьезным отвержением в жизни Оли: она была нежеланным ребенком и к тому же не того пола, как хотела мама. Через 4 года родители Оли разошлись: были взаимные измены, отец Оли пил и был груб с Тамарой.
Грубое поведение мужа по отношению к Тамаре было обусловлено семейным законом. Отец Тамары Сергей Семенович всю жизнь пил. И хотя старался сдерживаться, все же не мог скрыть своей внутренней озлобленности. Огрызался и потихоньку и всерьез бил жену Александру так, что та потеряла слух. А она, в свою очередь, терпела, хотя и не любила своего мужа, но жила, работая, бранясь, воспитывая дочь Тамару, а потом внучку Олю в чистоте и строгости.
Таким образом, брак «не по любви» характерен для семейной истории Оли. Ее бабушка и дедушка всю жизнь терпели взаимное непонимание, оскорбления и побои; мама развелась с первым мужем, потом пережила еще один неудачный брак.
Оля пошла на консультацию к психологу. Давайте разберемся в деталях ее жизненной истории.
Олина бабушка Александра осталась без матери в шестилетнем возрасте, и хотя ее отношения с мачехой были нормальные, эмоционального тепла, контакта, прикосновения она не знала. Поэтому неласковой выросла и ее дочь Тамара. Семейная модель разделенности матери и дочери побудила Тамару отдать четырехлетнюю Олю на воспитание бабушке. Это было второе отвержение Оли со стороны мамы. Мама брала девочку к себе только на каникулы, но Оля жила с обидой на маму, ждала ее ласки, а мама, чувствуя себя виноватой, задабривала дочку красивыми вещами. Девочка же нуждалась в эмоциональной теплоте, участии и, несмотря на подарки, остро переживала свое отвержение.
В семье у бабушки Оля старалась быть прилежной и усидчивой, но ей все-таки частенько попадало: «Что не так, накричат». На каникулах у мамы тоже было несладко. Однажды ее сожитель несправедливо обвинил шестилетнюю Олю в краже кошелька с деньгами, бил и оскорблял, а мама, вместо того чтобы защитить дочь, поверила «чужому дяде». Это переживание осталось в душе Оли незаживающей раной. По сути дела, Оля, как и ее бабушка Александра, в 6 лет «потеряла» свою мать. Организм отреагировал на эту беду по-своему: острый нейродермит «звал о помощи». Но девочку все равно оставили у бабушки, а мама дарила подарки...
Таким образом, Оля унаследовала семейную модель отвержения и потери любви. Поэтому она потеряла в юности свою первую любовь, а за Колю вышла замуж без особой любви - по совету мамы. «Колю не отвергай», - настаивала Тамара. А когда в семью пришла любовь, ушло взаимопонимание.
Коля, в свою очередь, очень хорошо дополняет Олину семейную модель отвержения и потери.
Отец Коли Владимир рос сиротой: его мама умерла, когда Владимиру не было еще и трех лет, а его отец, дед Коли погиб на войне, так и не увидев сына. Владимир вырос лишенный эмоционального тепла; не могла восполнить эту потерю и его жена Людмила Эмильевна, которая сама пережила отвержение еще до рождения, потому что была последним, поздним, а поэтому не очень желанным ребенком в семье. Когда ее первому сыну Коле было четыре года, а второму - Андрею - всего два, она увезла детей на юг, не дождавшись мужа. И Владимир, не пережив обиды, через несколько дней умер от разрыва сердца.
Таким образом, Коля, как и Оля, в четырехлетнем возрасте теряет отца. А потом Колина мама (как и Олина) отдает болезненного ребенка на воспитание бабушке. И хотя в деревне мальчику должно быть лучше, он тяжело переживает этот разрыв: «Когда мама приезжала, я был доволен, а уезжала, мне было очень тяжело. Я выходил на улицу, видел серое небо, хотелось заплакать, но вокруг были люди. Тяжесть в груди становилась невыносимой, но я сдерживался, плакать было нельзя».
Второе отвержение Коля пережил в школе, второклассником, когда мама среди учебного года забрала сына к себе. Попав в другую школу, Коля очень тяжело свыкался с новым классом. Молодая учительница не заметила вновь пришедшего ученика, скромно сидевшего за последней партой, мужественно свыкавшегося с незнакомой, казавшейся угрожающей средой. Учиться он стал хуже, старался держаться в тени, «не высовываться», болезненно переживая любое осуждение.
С детства Коля помнит постоянное чувство одиночества, которое во взрослом возрасте переживается как ощущение нераскованности, тревоги, неуверенности в своих силах и ожидания удара со стороны окружающей среды, неблагоприятно складывающихся обстоятельств. Коля помнит до сих пор обиду, непонимание, боль, испытанные в детстве, и неосознанно переносит эти негативные эмоциональные модели на отношения с Олей.
Негативные эмоции
Обычно подавляющая и избегательная стратегии контакта сопровождаются интенсивным переживанием негативных эмоций:
страха, который побуждает к подавлению и избеганию;
вины, коррелирующей с моделью осуждения;
раздражения - распространенной формы гнева;
обиды, которая обычно идет в паре с виной;
стыда.
Негативные эмоции выступают силой, «запускающей» непродуктивные модели поведения. Как это происходит? Подвергаясь подавляющему, часто агрессивному воздействию со стороны более сильного, авторитетного партнера, человек испытывает сложные негативные переживания разной степени интенсивности. Беспокойство, страх, вина и обида, стыд, гнев, раздражение вызывают интенсивное напряжение, возникает желание сжаться, занять как можно меньше места в пространстве.
На схеме 19 представлены обобщенные данные, полученные в ходе анализа 78 жизненных историй. Мы видим: подавляющее количество наших соотечественников (89,7%) склонны к переживанию страха. Это страх потери контакта с любимым человеком, страх осуждения или наказания, страх отвержения, страх быть самим собой, страх потерять близкого человека и т.д. и т.п. Именно страх побуждает нас к насилию и уходу - излюбленным моделям контакта. Вторым по частоте переживания является чувство вины (60,3%), которое коррелирует с моделью осуждения. Третье место занимает раздражение как одна из форм гнева (51,3%). Обида - чувство, которое обычно идет в паре с виной, - представлена 46,2%. Последним в группе негативных эмоций представлен стыд (42,3%).
Схема 19. Типичные эмоции, сопутствующие непродуктивным
моделям контакта
Покажем на примере, как негативные эмоции переплетаются с подавляющими и избегательными моделями поведения.
Когда Сереже было около года и он капризничал, мама показывала ему ремешок - и он умолкал. До 11 лет он был «идеальным» ребенком: тихим, послушным, «правильным».
«Гром грянул» не сразу; «тучи» собирались постепенно. Однажды обнаружилось, что мальчик вот уже несколько дней не ходит в школу; отсиживается на квартире у папы, с которым мама в разводе. Отобрали ключи, попросили учительницу быть с ним помягче, а мальчика выпороли. Татьяна после этого несколько дней страдала, пытаясь справиться с чувством вины, а сын обижался втихую. На вопрос: «Что случилось?», - уклончиво произнес: «А-а, дела семейные...»
Психолог понадобился через пару недель: Сережа прогулял еще два дня - последние перед школьными каникулами. При этом семья пребывала в счастливом неведении. Телефонный звонок учительницы разрушил идиллию всеобщего заблуждения.
...В глаза мамы было тяжело смотреть: боль, страх, отчаяние - словно умер кто.
- Он врет, врет!.. Я не знаю, что делать. Бить его я не могу - не имею права. А по-хорошему поговорила, так обманул меня. Может, он попал в какую-то дурную компанию?.. Сегодня утром пожаловался: «Мама, у меня болит желудок»...Я спросила его: «Что ты ел?» - «Ничего», - ответил. - «Тогда иди в школу». Пошел, но куда?.. И сейчас уверяет, что в школе все в порядке. Я ни о чем и не догадывалась, пока не этот звонок...
Итак, ребенок чего-то очень сильно боялся. Гонимый страхом, он не пошел в школу, а маме не решился признаться - помнил, что было совсем недавно.
Главная причина сложившейся ситуации была не в том, что ребенок врет или не хочет учиться; и не в том, что мать, занятая на работе, уделяет мало внимания сыну. И даже не в том, что она побила его, используя «испытанный веками» метод воспитания. Главным был страх потерять сына.
Этому страху было очень много лет. Корни его уходили глубоко - в прошлое этой семьи. В подсознании всех женщин - Сережиной мамы, бабушки, прабабушки, всех сестер, тетушек и двоюродных бабушек-жил страх потерять любимого мужчину. Он передавался из поколения в поколение и служил причиной разводов, болезней, а иногда и смертей детей - мальчиков, а также сложных отношений в семье между сыновьями и их мамами, дочерьми и отцами.
Осознав истоки этого чувства и освободившись от него, Татьяна успокоилась, поверила в себя и сына.
Сережа еле сдерживал подступавшие слезы, но рассказ его был правдивым и искренним.
Все началось с детского сада. Один мальчик - назовем его Костя - украл деньги и свалил все на Сережу. История на этом не закончилась. Когда Сережа пришел в школу, с ним было не только чувство стыда, обиды и беспомощности («Меня обвинили, мне было стыдно, но я не виноват!»); среди его одноклассников был Костя, который продолжал мучить свою «жертву».
«Мне трудно дается немецкий. Я не знаю, почему. Я плохо знал стихотворение и отказался отвечать: боялся, что будут смеяться (обратите внимание: страх попасть в «стыдную» ситуацию, пережитый в садике, начал «работать» теперь и в школе). Мне поставили двойку. А ребята на перемене дразнили: «Такой большой, высокий, а немецкий выучить не можешь!» Мне было обидно и стыдно, как тогда, в садике. Но, если бы я стал драться, я мог не рассчитать силы. Поэтому, когда меня дразнили, я бегал за ними, но не бил. Однажды не выдержал: отколотил Костьку... Мне было, конечно, стыдно, но он сам полез. После этого случая, если я сделаю кому-то больно, у меня трясутся руки. Костька все равно дразнился и других подговаривал, но я не дрался, только грозил: «Я вам завтра точно дам!»
А потом еще один случай был. На уроке физкультуры учительница попросила сложить мячи в сетку. Я метнул мяч с места и нечаянно попал Димке в глаз. Он после этого стал прогуливать школу, а бабушке говорит, что на музыку ходит (обратите внимание: жизнь подсказала Сереже способ «ухода» от проблем: пропустить школу и скрыть это от родителей). После этого случая ко мне уже никто не пристает, а Димка прогуливает».
- Ты считаешь, что ты виноват?
- Не знаю... Если я приду в школу, мне тошно видеть этих ребят.
- Ты не ходишь в школу из-за них?
- Да.
- Чего ты боишься?
- Что классный руководитель позвонит домой и расскажет маме, что я не был в школе...
Итак, проанализируем мотивы поведения мальчика. Стыд, который смешивается со страхом, пережитым Сережей в минуты, когда он пытался защитить себя; и чувство вины, оттого что, защищая себя, не рассчитал силы и сделал товарищу больно. Эти три негативных чувства - стыд, страх и вина, сплетаясь вместе, и составляют те «мрачные очки», через которые Сережа воспринимает ситуацию в школе: она ужасна, он не хочет идти в школу, ему «тошно». И облегчения не наступает никогда: драться нельзя - можно покалечить обидчика; а о том, что можно просто с кем-то поделиться своими горестями, мальчик и не догадывался: его с младенчества научили сдерживать свои чувства.
Тот первый опыт недоверия срабатывает и сейчас: Сережа не доверяет свои беды никому - даже близким. Все носит в себе; не может расслабиться даже во сне. Иногда просыпается от головной боли. Голова успокаивается, но боль в области горла (стыд, заставляющий молчать) и солнечного сплетения (страх) остается.
Когда мы начали считать страхи, их оказалось семь: страх несправедливого обвинения, пережитый в детском саду; страх боли и смерти, пережитый в больнице; страх спать с закрытыми шторами, появившийся после однажды приснившегося кошмара; страх покалечить противника в драке; страх ходить в школу и быть осмеянным; страх, что учительница пожалуется маме; страх потерять маму.
Стыд и страх гонят мальчика из школы: «Мне стыдно и страшно, я пропускаю школу и обманываю маму... Я стараюсь, но ничего не могу сделать...»
Основной паттерн Татьяны, который послужил причиной ухода ее сына из школы и ухода ребенка от контакта с матерью, - подавление своих чувств и подавление желаний ребенка. Эта модель подавляющей стратегии контакта связана с неконструктивной установкой недоверия к миру, людям, которую Татьяна унаследовала от отца вместе со склонностью к алкоголю - типичной формой ухода, которая является следствием подавленных, вытесняемых в подсознание негативных чувств. Недоверие тесно связано с другой установкой - обреченностью на одиночество. В этой семье она имеет форму эмоциональной разъединенности с близкими. Сама Татьяна действительно одинока: пережив два развода, она почти не живет дома, пропадает на работе или у подруги. А сын ее не осознает своей заброшенности, но иногда не может оторваться от телефона, пытаясь хоть так удовлетворить потребность в общении.
Деструктивные установки*
Установка - это проявление бессознательной готовности человека к определенной реакции, действию, поступку. Благодаря установке личность обнаруживает устойчивость к разнообразным воздействиям окружающей среды. Социальная установка - это некое устоявшееся убеждение, взгляд на мир, себя самого или другого человека. Возникая в значимом для человека опыте, социальная установка «пропитана» эмоциями. Эмоционально насыщенная социальная установка обеспечивает устойчивую предрасположенность человека к однозначной реакции и задает тон складывающимся во взаимодействии отношениям. Она действует как цветовой фильтр в кинопроекторе. Позитивные установки дают светлую картину мира; негативные - мрачную.
Пока ребенок растет, развиваются его социальные установки: одни подтверждаются и становятся устойчивее, другие отвергаются и постепенно изменяются. Взрослая жизнь вносит свои коррективы. Но детский опыт и опыт предков остаются главными архитекторами социальных установок человека до тех пор, пока он не воспользуется своими рефлексивными способностями для их осознания и изменения.
Обобщенные данные, полученные в ходе анализа 78 жизненных историй, показывают: самая распространенная установка - обесценивание самого себя, проявляющаяся в неуверенности, недовольстве собой, самоуничижении (88,5% испытуемых), свидетельствующая о нереализованной потребности в признании. Неуверенные в себе испытуемые часто считают себя недостойными уважения. Они боятся сказать лишнее слово, предложить на обсуждение свою идею. Они убеждены, что не способны любить и вообще бесполезны. «Любить себя - это эгоизм» или «Я - последняя буква в алфавите» - это самые распространенные варианты установки, обесценивания самого себя. Она заставляет человека считать: я хуже других, все остальные лучше меня. Или другой вариант: я - хороший, а другие - плохие. Проявляющаяся в разных формах обесценивания себя, эта установка иногда связана с аутодеструктивными тенденциями, склонностью к самоуничтожению и суициду. При этом многие склонны обесценивать не только самих себя, но и других (19,2%). Разновидностью этой установки является соперничество, склонность к борьбе «Я хуже - они лучше» или «Я лучше - они хуже».
Другая весьма распространенная установка - недоверие к людям и миру в целом в разных ее формах, в том числе в проявлениях враждебности, в склонности бороться с социумом и его представителями за справедливость, в беззащитности и желании скрыть от окружающих свои истинные чувства (76,9%).
«Мир враждебен и опасен». Эта установка, ограничивающая возможности человека, отчасти справедлива, и жизненная история клиентов - тому подтверждение. Многие из них не раз были биты и в прямом, и в переносном смысле слова. И поэтому научились защищаться. Делают это, правда, по-разному. Не ждать ничего хорошего, чтобы не испытывать боли обманутых ожиданий, - одна из стратегий самозащиты закрепощенной личности, которая не доверяет людям. И тогда человек боится людей, избегает их - опасается боли или агрессии, видит в них потенциальных врагов. А готовясь «отразить врага», сам становится жестоким и агрессивным. Таким образом, мы имеем другой вариант непродуктивного стиля взаимодействия, связанный с этой установкой, - человек становится агрессором, легко оскорбляющим и причиняющим боль другим.
Половина россиян, подвергавшихся нашему исследованию (46,87 %), имеют установку, которую условно можно назвать обреченность на одиночество, проявляющаяся в склонности к эмоциональной разъединенности с близкими, отстранении, ощущении собственной ненужности, заброшенности. Не разговаривать, не вступать в контакт с окружающими - очень распространенный способ самозащиты закрепощенной личности. Одиночество - способ жизни таких людей; они не знают, как сблизиться с другими.
У многих (46,3%) обнаружена установка, названная позицией жертвы, которая иногда переживается как бесправие, зависимость от обстоятельств, безысходность, обреченность на бедность. «Я не могу иначе», - убеждены клиенты, имеющие такую установку. Учителя обычно утверждают: «Я не могу иначе, ведь я - учитель. Я обязан учить детей, а их - тридцать-сорок человек в классе! У меня - программа, и дети должны ее усвоить, а они все - разные; большей частью - неспособные, ленивые, несобранные, ничего не хотят. А учить надо всех...» и т.д. и т.п. Учителя - в подавляющем своем большинстве - люди долга, навязанных обязательств, жертвы типичного для нашей школы противостояния прав и обязанностей. Эта установка - причина и проявление социальной пассивности личности, которая чаще всего выражается в избегательной стратегии контакта.
Эмоционально насыщенные неконструктивные установки - это глубинные истоки негативного отношения к себе и другим, которое оборачивается негативным восприятием ситуации и побуждает человека к неконструктивным стратегиям нападения и ухода. Анализ всех вышеприведенных историй показывает: подавление и избегание дополняют друг друга.