Технико-психологическое проектирование средств труда в промышленности

Первый поток исследований человеческого фактора труда, обусловленный тревогой в связи с ростом аварий, несчастных случаев, катастроф, был неспецифическим и имел характер научной разведки, а именно, речь идет о развернувшихся в 80-90 гг. широким потоком статистических исследованиях. Анализ статистики несчастных случаев проводится как по от­ношению к России в целом, так и по отношению к отдельным видам производства. Много публикаций было посвящено ана­лизу травматизма персонала железных дорог, городских до­рог (конных и паровых), рудников, шахт. В конце XIX- нача­ле XX вв. начинают внедряться в промышленность электри­ческие машины, электроосветительные устройства, что несет с собой новые виды несчастий и соответственно порождает ста­тистические исследования. По свидетельству Г. А. Бейлихиса [13. С. 65], в Женеве в 1896 г. в издании Союза русских со­циал-демократов под названием «Непериодический сборник» была опубликована статья Д. Кольцова «Машина. Работник», в которой приводились данные о губительном росте промыш­ленного травматизма в России и особенно в тех видах произ­водства, где внедряются новые машины. По сути дела, речь идет о постановке проблемы «человек-машина» в том ее ас­пекте, который касается охраны жизни и здоровья рабочего.

Для того, чтобы статистика могла дать сведения о причи­нах несчастных случаев, важно было обеспечить условия со­поставимости результатов многочисленных исследований раз­ных авторов. В этих целях И. Д. Астрахан [10] разработал карточку регистрации несчастных случаев, которая служила своего рода программой изучения и описания каждого случая. В ней нашли отражение представления автора, о тех наибо­лее частых факторах, которые способствуют происшествиям. Здесь среди прочих значительное внимание автора занимают такие обстоятельства, как уровень общего образования и про­фессиональной квалификации (по признаку стажа работы по данной специальности), степень привычности исполняемых за­нятий, длительность непрерывной работы и возможное влия­ние производственного утомления, влияние перерывов в рабо­те, алкоголя. Эксперты, как рекомендует И. Д. Астрахан, дол­жны были учитывать подробнейшим образом обстоятельства и «ближайшие причины» и соотносить их с косвенными сведе­ниями о самом работнике, о его здоровье, умелости, состоя­нии его работоспособности в период, предшествующий трав­ме, а таже соотносить со всеми косвенными бытовыми услови­ями, которые могли способствовать ухудшению рабочего сос­тояния человека.

Данные статистики несчастных случаев, построенной на ос­нове выявления причин каждой травмы, показывали, что при­чины могут быть разными: и нарушение предписаний, инструк­ций рабочим, по разным мотивам, и их усталость, и организа­ционные дефекты, и опасность самого производственного про­цесса.

В условиях массового производства машин, орудий труда становится очевидным, что опираться на интуитивные знания о человеке-работнике уже недостаточно. Для инженеров важ­но было знать биомеханические характеристики человека, ко­торые можно было учесть в совершенствовании орудий труда, организации труда. Приходилось анализировать и сопостав­лять параметры «работоспособности» машин и «живых ору­дий». Интуитивные знания начинают заменяться научными представлениями о человеке. Так, В. П. Горячкин (основопо­ложник отечественной земледельческой механики, впоследст­вии - почетный академик АН СССР и ВАСХНИЛ, годы жиз­ни – 1863-1935 гг.) пользовался работами И. М. Сеченова, посвященными психофизиологии и биомеханике рабочих дви­жений человека [175; 176].

Н. А. Шевалев (1911) предложил, называть область зна­ний и практических мероприятий по созданию технических способов предотвращения несчастных случаев не просто «техникой безопасности», но «социальной техникой», ибо речь шла об отрасли практики, связанной и с техническими наука­ми и опирающейся в то же время на знания социальные [215. С. 92]. Напомним, что проблема оптимизации труда в рас­сматриваемый исторический период воспринималась и оцени­валась по ее самому сильному, впечатляющему компоненту - вопросу борьбы с авариями, травматизмом. Термин Н. А. Шевалева «социальная техника» подчеркивал общественный, гу­манный характер задач и целей рассматриваемой области зна­ния и практики. И хотя этот термин не «прижился» в даль­нейшем, его выдвижение и обсуждение - симптом того, что гуманная ориентация инженерно-проектировочной деятельно­сти на рассматриваемом участке была осознана вполне четко и определенно. Инженеры видели перед собой не только тех­нику, но и работающего при ней человека, легко выходили за рамки оперирования количественными сведениями о произ­водстве, труде, человеке и оперировали соображениями каче­ственного характера, обнаруживали то, что называется комп­лексным подходом к рассматриваемым вопросам.

Многие отечественные специалисты считали, что первой и важнейшей мерой борьбы с несчастными случаями должна быть забота об их предотвращении, заложенная в самом «пер­воначальном устройстве» фабрики, завода, мастерских, рабо­чих мест (Г. Галахов, 1867; В. Л. Кирпичев, 1883; В. П. Литвинов-Фалинский, 1900; М. С. Орлов, 1883; Н. А. Шевалев, 1911 и др.). Если мы проанализируем «Обязательные поста­новления Московского губернского по фабричным делам при­сутствия, касающиеся правил предупреждения несчастных случаев и ограждения здоровья и жизни рабочих при произ­водстве работ на фабриках и заводах Московской губернии», принятые в 1896 г. [136], то увидим здесь целую систему тре­бований к условиям, средствам труда, его организации. При этом если реконструировать идеи, лежащие в основе этих тре­бований, то среди них легко обнаруживаются и соображения психологического толка.

Указанный выше документ как бы ориентирован на неко­торые исправления и дополнения к реализованному, действую­щему техническому проекту производства. Вот отдельные вы­держки:

«20. Все действующие в мастерских машины и механизмы должны быть ограждены в опасных местах.

21. Каждый рабочий должен быть ознакомлен с опасно­стями, связанными с его работой и с предосторожностями, ка­кие он должен соблюдать для предупреждения опасностей...

25. Фабричные помещения должны быть во время работы освещены; дневным светом или искусственным светом настоль­ко, чтобы движущиеся части машин и приборов были ясно видимы...

62. Для немедленной остановки двигателя, в случае не­счастья где-либо, между рабочими валами и помещением па­ровой машины должна быть устроена сигнализация.

63. Перед приведением двигателя в действие должен быть дан сигнал (свисток или звонок и т. п. ), хорошо слышный во всех рабочих помещениях...»* [136].

* Речь идет о неэлектрифицированном производстве. Ти­пичным было такое положение в цехе, мастерской - по всему цеху (вверху) тянутся рабочие валы, соединенные с паровой машиной, общей для всего цеха, а каждый станок соединен с этими валами приводным ремнем. Таким образом, цех был как бы наполнен ременными передачами, каждая из которых - источник опасности (не говоря уже о других источниках).

Нетрудно увидеть, что приведенные правила предполагают некую психологическую модель трудящегося: зная об опасно­сти, он может соответственно менять поведение, использовать «предосторожности». Но саморегуляция, свойственная опытно­му, взрослому человеку, не безгранична в своих возможнос­тях, поэтому опасные места надо механически ограждать. Че­ловек должен быть здоров - иметь нормальную координацию движений, нормальный слух, нормальную речь, нормальное зрение. Поскольку производственные процессы осуществля­ются в необозримом пространстве (работают на станках в од­ном помещении, а паровой двигатель, приводящий их в дви­жение, включают и выключают в другом), нужна общепонят­ная и ясно воспринимаемая сигнализация, индикация произ­водственной ситуации; поскольку зрительная ориентировка имеет важное значение (тем более в зашумленном помеще­нии), должно быть достаточное освещение и т. д.

Представляет существенный интерес составленный В. И. Михайловским [154] «Проект обязательных постановлений о мерах, которые должны быть соблюдаемы промышленными заведениями для сохранения жизни и здоровья рабочих во время работы и при помещении их в фабричных зданиях». Ценность разработки В. Н. Михайловского состоит в том, что, не ограничиваясь учетом самых разнообразных мер по кор­рекции условий и средств труда, он фактически выдвигает та­кие требования, которые предполагают задачи специального проектирования техники с учетом особенностей человека. Рас­смотрим отдельные фрагменты его проекта по разделу «Паро­вые котлы»:

«п. 65. Манометры и водомерные трубки должны быть так расположены, чтобы кочегар мог с места его работы у паро­вика свободно наблюдать за теми и другими, и все водоуказательные краны должны быть вполне доступны для их про­дувки.

п. 66. Манометры должны быть снабжены красною чертою или иными указаниями, обозначающими высшее допускаемое в котле рабочее давление пара.

п. 67. Водомерные трубки должны быть ограждены предо­хранительными оправами, не стесняющими наблюдения в них уровня воды, и снабжены указаниями, обозначающими низ­ший допускаемый уровень воды.

п. 68. Все контрольные приборы, предохранительные кла­паны и приборы, служащие для питания котлов водою, долж­ны быть доступны, удобно расположены для наблюдения и пользования ими и всегда содержимы в исправном состоя­нии» [154. С. 609].

п. 92. Помещение двигателя должно быть соединено с ма­стерскими посредством особой сигнализации, дабы, с одной стороны, машинист мог предупреждать рабочих ясными и по­нятными для них сигналами о пуске двигателя в ход, с другой же стороны, рабочие мастерских, в случае необходимости, мо­гли бы подать машинисту сигнал к немедленной остановке двигателя... сигналы должны быть ясные и понятные для ра­боты и подаваемы из машинного отделения в мастерские за 5 минут - первый сигнал и за 1 минуту до пуска двигателя в ход - второй сигнал, хотя бы в мастерских и не все рабо­чие были в сборе» [154. С. 614].

Что это, как не инженерно-психологические требования к разработке системы средств труда оператора-технолога опре­деленного рода? Здесь мы видим все существенные структур­ные элементы такой разработки - и требования к системе средств отображения информации, и требования к органам управления, и требования к средствам взаимодействия с дру­гими работниками. Еще ранее в своем проекте В. И. Михай­ловский говорит о необходимости хорошей освещенности при­боров, «дабы кочегар мог ясно видеть их показания», о санитарно-гигиенических требованиях к рабочим помещениям, об окраске опасных мест в яркий цвет, о требованиях к одежде работающих и пр.

В основе рассматриваемых рекомендаций лежит вполне оп­ределенная модель деятельности и психики работника. Рабо­та кочегара требовала бдительного и постоянного наблюде­ния за приборами, ясного представления незримой производ­ственно-технологической ситуации, разумного принятия реше­ний и быстрых действий по отношению к органам управления и социально ориентированным сигналам. Очевидно, что по своему содержанию и функциональному оснащению труд ко­чегаров паровых котлов может быть отнесен к одной из пер­вых профессий операторского типа - к профессии операто­ра-технолога.

Рассмотренные два документа имели значение лишь сове­та-рекомендации, а не обязательного предписания, закона и поэтому не могли быть широко внедрены на предприятиях. Но тем не менее они создавали важную информационную основу для организаторов производства и, очевидно, инженеров-кон­структоров, проектировщиков техники.

В рамках того направления мысли, которое наиболее со­ответствует современным представлениям об инженерной пси­хологии и эргономике, в рассматриваемый исторический пе­риод прежде всего можно выделить, как отчасти отмечалось, работы коррективного характера по созданию предохрани­тельных приспособлений, препятствующих соприкосновению работника с опасными зонами среды, оборудования (создание кожухов, решеток, носимых средств индивидуальной защи­ты - очков, спецодежды,), работы по совершенствованию сигнализации и предупреждающей - яркой - окраски опас­ных мест. Для популяризации этого рода мер в промышлен­ности устраивались выставки коллекций предохранительных приспособлений, выставки в музеях [151; 200].

Но кроме того, как тоже отчасти отмечалось, возникали и идеи, рассчитанные на определенное изменение деятельности конструкторов, проектировщиков оборудования. В связи с этим представляет ценность доклад П. К. Энгельмейера «О про­ектировании машин. Психологический анализ» [229], в кото­ром он при перечислении правил, которым нужно следовать для успеха изобретения и его широкой реализации, предла­гал учитывать человека не только как потребителя (что так­же важно и о чем мы поведем речь несколько ниже), но и работника: после того как конструируемая машина уже про­работана по принципиальной технической идее, по назначе­нию, главным размерам, начинается стадия пространственной компоновки машин, в процессе которой возможно и необхо­димо «...озаботиться тем, чтобы уход, осмотр, смена деталей были удобны» [229. С. 8]. Работа П. К. Энгельмейера была опубликована в 1890 г., а рассмотренный выше проект В. И. Михайловского в 1899 г., то есть заведомо раньше тех сро­ков, к которым традиционно относят зарождение идей и под­ходов инженерно-психологического проектирования [154].

При анализе производственных ситуаций принимались в расчет такие психологические тонкости, как факторы, сни­жающие бдительность работника. Так, В. Л. Кирпичев под­черкивал особую опасность новых машин «с плавным движе­нием и отсутствием стука» [85. С. 279]. Краткого прикосно­вения к ремню привода было достаточно, чтобы подбросить рабочего к потолку, оторвать часть конечности. В. Л. Кирпи­чев отмечал, что в металлообработке по характеру рабочих движений нужны не рычаги управления станком, а маховички. Им высказана интересная мысль о будущих фабричных ма­шинах - в них будет, по мнению В. Л. Кирпичева, иметься сервомотор, и «двигатель будет принужден в точности подра­жать движению руки машиниста», машинист будет держать двигатель «в узде» [85. С. 296]. Здесь выражена гуманистиче­ская мечта о выходе человека из под рабства машины, о превращении машин из очевидного источника несчастий в по­слушных помощников человека. Речь идет о разумном конструировании машин, о приспособлении машины к челове­ку - машина должна строиться не как властелин, а как средство труда.

Учет особенностей человека как потребителя промышлен­ной продукции так же рассматривался как предмет заботы изобретателей машин. По мнению П. К. Энгельмейера, забо­тясь о конкурентоспособности продукции предприятия, конст­рукторы должны были стараться придавать изделиям прив­лекательный вид, отвечающий назначению изделия и особен­ностям публики, как предполагаемого потребителя [229]. В наши дни соответствующие подходы к делу связываются с терминами «художественное конструирование», «дизайн».

Рассмотренные нами тексты позволяют сделать вывод так­же и о познавательных средствах, которые применялись в изу­чении и описании труда людей на производстве. Очевидно, что преобладали методы наблюдения и более или менее «житейско-психологической» интерпретации. Инженеры, писав­шие о труде рабочих, обнаруживали достаточно хорошее зна­ние содержания труда, трудовых действий, часто - мотивов деятельности, но поскольку главная их цель состояла в раз­работке предложений, проектов, собственно психологичес­кое знание о труде не фиксировалось в принятых для науки формах, оставаясь промежуточным знанием, обслуживающим собственно проектировочную деятельность.

* * *

Задание к § 15

Ниже приведены отрывки из фантастического романа А. А. Богданова, написанного в 1908 г. (герой романа оказался на планете Марс). Попы­тайтесь на основании описываемых автором предметных условий деятель­ности реконструировать - на основе фантастического проекта этих усло­вий - некоторые психологические особенности героя как соответствующего субъекта труда.

«Я решил поступить просто на фабрику и выбрал на первый раз, после обстоятельного сравнения и обсуждения, фабрику одежды.

Я выбрал, конечно, самое легкое...

В прежние времена марсиане приготовляли ткани для одежды прибли­зительно таким же способом, как это делается у нас... Толчок к изменению техники дан был необходимостью увеличивать все более и более производ­ство хлеба... химики направили свои усилия... на синтез новых веществ... Когда это удалось им, то за короткое время во всей отрасли промышлен­ности произошла полная революция...

Наша фабрика была истинным воплощением этой революции. Несколь­ко раз в месяц с ближайших химических заводов по рельсовым путям дос­тавлялся «материал» для пряжи в виде полужидкого прозрачного вещества в больших цистернах. Из этих цистерн материал при помощи особых ап­паратов, устраняющих доступ воздуха, переливался в огромный, высоко подвешенный металлический резервуар, плоское дно которого имело сотни тысяч тончайших микроскопических отверстий. Через отверстия вязкая жидкость продавливалась под большим давлением тончайшими струйками, которые под действием воздуха затвердевали уже в нескольких сантимет­рах и превращались в прочные паутинные волокна. Десятки тысяч меха­нических веретен подхватывали эти волокна, скручивали их десятками в нити различной толщины и плотности и тянули их дальше, передавая го­товую «пряжу» в следующее отделение. Там на ткацких станках нити пере­плетались в различные ткани, от самых нежных, как кисея и батист, до самых плотных, как сукно и войлок, которые бесконечными широкими вол­нами и лентами тянулись еще дальше, в мастерскую кройки. Здесь их под­хватывали новые машины, тщательно складывали во много слоев и выре­зали из них тысячами заранее, намеченные и размеренные по чертежам разнообразные выкройки отдельных частей костюма.

В швейной мастерской скроенные куски сшивались в готовое платье, но без всяких иголок, ниток и швейных машин. Ровно сложенные края кусков размягчались посредством особого химического растворителя, приходя в прежнее полужидкое состояние, и когда растворяющее, вещество, очень ле­тучее, через минуту испарялось, то куски материи оказывались прочно спа­янными, лучше, чем это могло быть сделано каким бы то ни было швом. Одновременно с этим впаивались везде, где требовалось, и застежки, так что получались готовые части костюма - несколько тысяч образцов, раз­личных по форме и размеру...

Я работал поочередно во всех отделениях фабрики... Физических дви­жений требовалось очень мало...» [24. С. 266-269].