Опущения: отсутствующие части модели
В большинстве известных вариантов психотерапии (за исключением, возможно, некоторых ее физических разновидностей) между пациентом и психотерапевтом имеет место, как правило, серия вербальных взаимодействии. Одна из характеристик психотерапевтического сеанса заключается в том, что психотерапевт стремится определить, зачем конкретно пациент пришел к нему, к психотерапевту, хочет понять, что именно пациент хочет изменить. Другими словами, психотерапевт стремится понять, какая у пациента модель мира. Сообщая о своей модели мира, пациенты осуществляют это посредством Поверхностных Структур. В этих Поверхностных Структурах будут встречаться опущения, подобные тем, что описаны в предыдущей главе. Способ применения языка для сообщения своей модели испытывает на себе влияние универсальных процессов человеческого моделирования, таких, например, как опущения, сама поверхностная структура представляет собой репрезентацию полной языковой репрезентации, из которой она выведена, – Глубинной Структуры. В случае, когда имел место языковый процесс опущения, психотерапевт чувствует, что в конечном вербальном описании – Поверхностной Структуре – недостает некоторых элементов. Эти элементы могут отсутствовать и в осознаваемой пациентом модели мира. Если в модели опыта пациента отсутствуют некоторые части этого опыта, это значит, что модель обеднена. Обедненные модели, как говорилось, предполагают ограниченный выбор возможных способов поведения. По мере восстановления отсутствующих частей в пациенте начинается процесс изменения.
На первом этапе психотерапевт должен определить, является ли Поверхностная Структура пациента полной репрезентацией той полной языковой репрезентации, из которой она выделена, – Глубинной Структуры. На этом этапе психотерапевт, стремясь выявить отсутствующие части, может основываться либо на хорошо развитом в результате предыдущего опыта чувстве интуиции, либо на эксплицитной Метамодели. В Метамодели в игру вступают интуиции по отношению к родному языку, которыми располагает каждый, говорящий на нем. Пациент говорит:
Я боюсь. Психотерапевт сверяется с собственным чувством интуиции и определяет, является ли Поверхностная Структура пациента полной. Один из способов сделать это (более подробно это будет описано в следующих главах) заключается в том, чтобы спросить себя: нельзя ли придумать другое правильное предложение на английском языке, в котором для обозначении процесса «бояться» применялось бы то же слово, но имелось бы большее число именных аргументов, чем в Поверхностной Структуре пациента с тем же глаголом «бояться». Если вы сумели придумать такую Поверхностную Структуру, значит Поверхностная Структура пациента не полная,
Теперь психотерапевт стоит перед необходимостью выбрать один из трех возможных ходов.[3] Он сможет согласиться с обедненной моделью, применять ее, может спросить пациента об отсутствующей части или догадаться о том, что именно отсутствует. Первый выбор, предполагающий согласие с обедненной моделью, плох тем, что процесс психотерапии в этом случае становится медленным и утомительным, поскольку вся ответственность за восстановление отсутствующих частей полностью возлагается на пациента, в то время, как именно в этом процессе ему больше всего и нужна помощь со стороны психотерапевта. Мы не утверждаем, что изменение в этом случае невозможно, но на него уйдет гораздо больше времени, чем необходимо;
в случае второго выбора психотерапевт ставит вопрос таким образом, чтобы восстановить ту часть, которая была опущена в языковом процессе: Пациент : Я боюсь. Врач : Чего?
Здесь пациент либо сообщит психотерапевту материал, присутствующий в его модели и пропущенный в ходе языкового процесса, и тогда психотерапевт получит более полное представление о модели своего пациента, либо станет ясно, что часть, отсутствующая в словесном выражении пациента, отсутствует также и в его модели. Приступая к работе по восстановлению отсутствующих частей, пациенты начинают участвовать в процессе самопознания и изменения, постепенно вовлекаясь в этот процесс самопознания – расширения самих себя путем расширения собственной модели мира все более и более.
У психотерапевта имеется и третий выбор – основываясь на своем богатом опыте, он может интуитивно почувствовать, что именно отсутствует в высказывании пациента. Возможно, он предпочтет основываться на своей интерпретации или догадке об отсутствующей части. Мы не имеем ничего против такого выбора, тем не менее, опасность, что та или иная форма интерпретации и догадки окажется неточной, существует. На этот случай в нашей Метамодели для пациента предусмотрена определенная мера предосторожности. Проверяя интерпретацию или догадку, высказанную психотерапевтом, пациент порождает предложение, в которое включен этот материал, и проверяет с помощью интуиции, подходит ли ему предложение интерпретации, осмысленна ли она для него, является ли она точной репрезентацией его модели мира. Пусть, например, интуиция настойчиво подсказывает психотерапевту, что пациент боится своего отца. Его интуиция может основываться на уже имеющемся у него терапевтическом опыте или же на узнавании какой‑либо конкретной позы или движения, замеченных у пациента, когда речь шла об отце, или чем‑либо, с ним связанного. В этом случае обмен репликами может проходить следующим образом: П .: Я боюсь.
В .: Попробуйте, пожалуйста, повторить за мной и посмотрите, подходит ли это вам: «Мой отец вызывает во мне страх».
В данном случае психотерапевт просит пациента произнести Поверхностную структуру, заключающую в себе его догадки или интерпретацию, и посмотреть, вписывается ли она в полную языковую репрезентацию пациента, его Глубинную Структуру.[3] Если эта новая поверхностная структура, заключающая в себе интуицию психотерапевта относительно того, что именно представляет собой опущенная часть исходной поверхностной структуры, вписывается в модель пациента, последний обычно испытывает определенное ощущение конгруэнтности или узнавания. Если этого не происходит, в распоряжении психотерапевта имеются техники, предусмотренные метамоделью и предназначенные для восстановления отсутствующего материала, согласующегося с моделью пациента. Предосторожность, обеспечивающая сохранение целостности пациента, состоит в том, что давая пациенту возможность самому судить о точности догадки психотерапевта, произнося вслух с этой целью предложение, подсказанное психотерапевтом, и пытаясь почувствовать, согласуется ли оно с остальными частями его модели мира, психотерапевт в момент произнесения пациентом этого предложения, проявляет острую восприимчивость по отношению к интуициям своего пациента.
Общепризнанное мнение о необходимости для психотерапевта принимать во внимание целостность своих пациентов. Полстер и Полстер, (Polsler and Poster, 1973, стр. 68) комментирует: «Нет точной меры, которая позволяла бы определять те пределы, в которых вид индивида достаточен для того, чтобы вбирать в себя или выражать чувства, обладающие взрывным потенциалом; существует, однако, одна общая мера предосторожности – не следует ни принуждением, ни искушением вызывать у пациента такие способы поведения, которые не являются для него приемлемыми».
В общем, эффективность той или иной конкретной формы психотерапии связана с ее способностью восстанавливать подавленные или отсутствующие части модели пациента. Поэтому первый шаг к усвоению описываемого комплекса инструментов заключается в том, чтобы научиться идентифицировать отсутствующие модели – конкретно говоря, обнаруживать тот факт, что произошло языковое опущение. Части, отсутствующие в поверхностной структуре, – это материал, удаленный посредством трансформации Опущения. Для восстановления отсутствующего материала необходимо двинуться в сторону более полной репрезентации – Глубинной Структуры.
ИСКАЖЕНИЯ
ПРОЦЕСС – СОБЫТИЕ
Один из способов приобретения скованности у людей заключается в том, что непрекращающийся процесс у них превращается в событие. События представляют собой нечто, происходившее в какой‑то момент времени и завершенное. После того, как они произошли, их результаты зафиксированы, и ничего нельзя сделать, чтобы изменить их.[4] Такой способ репрезентации своего опыта обедняет в том смысле, что пациенты, представляя непрерывающиеся процессы в форме событий, утрачивают над ними контроль. Лингвисты выявили языковый механизм, посредством которого процесс превращается в событие. Он называется номинализацией, и о нем уже говорилось в предыдущей главе. Способность психотерапевта изменить искаженные части модели пациента, связанные с тем, что процессы репрезентированы, как события, предполагает у него способность распознавать номинализации, присутствующие в поверхностных структурах пациента. Сделать это можно, рассмотрев поверхностные структуры пациента, проверив каждый не‑глагол в предложении и подумав, нельзя ли придумать какой‑либо глагол или прилагательное, которое тесно связано с ним, как по виду, так и по значению (Более подробно это будет описано в главе 4). Пусть, например, пациент начинает рассуждать о каком‑либо развивающемся процессе – о непрекращающемся процессе, суть которого в том, что он решает избегать столкновения с кем‑то по какому‑то поводу, и представляет этот процесс в своей поверхностной структуре словосочетанием «мое решение»: Я действительно жалею о моем решении. Проверяя предложение пациента на наличие искажения, психотерапевт устанавливает, что имя «решения» похоже своим видом, звучанием и значением на слово «решать», обозначающее процесс, откуда следует, что а данном случае имеет место номинализация.
Задача психотерапевта состоит в том, чтобы помочь пациенту увидеть то, что в его модели репрезентировано, как замкнутое законченное событие, представляет собой, на самом деле, непрерывный процесс, на который он может влиять. Это можно сделать различными способами. Когда пациент заявляет, что он не удовлетворен своим решением, психотерапевт спрашивает, что мешает ему пересмотреть собственное решение. Пациент отвечает, психотерапевт же продолжает задавать вопросы в соответствии с Метамоделью. Усилия психотерапевта направлены на то, чтобы восстановить связь данного события с непрерывающимся процессом.
Еще один прием, который психотерапевт мог бы употребить, состоит в следующем:
«Вы приняли решение и уже не можете представить себе ничего, что могло бы изменить его».
В этом случае пациент реагирует посредством какой‑либо поверхностной структуры, которую психотерапевт наряду с Метамоделью может использовать в качестве руководства для своего следующего шага, вызывающего в пациенте изменения, Вследствие системного применения этих двух приемов:
(A) Восстановление частей, изъятых из Глубинной структуры в результате трансформаций опущения.
(B) Обратного превращения номинализации в процессуальные слова, из которых они были получены – в Глубинную структуру – появляется более полная репрезентация модели пациента – языковой Глубинной структуры, из которой выведены первоначальные вербальные выражения пациента, или его Поверхностные структуры. Этот процесс активно включает пациента в восстановление отсутствующих частей и превращение того, что представлено как событие обратно в процессы, инициируя тем самым процесс изменения.
Глубинные структуры – это наиболее полные языковые репрезентации опыта пациента. Они могут отличаться от опыта этого человека различными способами, которые уже известны вам. Имеются черты, свойственные любым процессам моделирования у людей: опущение, искажение и генерализация. Это универсальные процессы человеческого моделирования – то есть способа, посредством которого люди создают представления или репрезентации собственного опыта.
Интуиции, представленные в трансформационной модели языка, – это конкретные реализации трех этих принципов. Например, предложения или поверхностные структуры, в которых не выражен субъект, – это примеры процесса Опущения. Чтобы получить образ модели, которой располагает пациент, эту отсутствующую часть необходимо восстановить; языковое выражение необходимо связать с источником – наиболее полной его репрезентацией. Источником наиболее полной репрезентации Поверхностной Структуры является Глубинная Структура. Источником репрезентации, содержащейся в глубинной структуре, является опыт пациента. Являясь самой полной языковой репрезентацией, сама Глубинная Структура произведена от еще более полного и богатого источника – общей суммы всего опыта пациента.[5] Неудивительно поэтому, что те же характерные для людей универсальные процессы моделирования, которые позволяют нам системно помочь пациенту перейти от обедненной Поверхностной Структуры к полной языковой репрезентации – Глубинной Структуре, дают возможность, кроме того, системно ассоциировать языковые репрезентации этого человека со множеством его более полных переживании, от которых произведены полные языковые репрезентации.