О психодинамике истерических неврозов

Изначальные детские трагедии, которые заново или повторно мобилизу­ются в случае истерических невротических характеров или при симптомати­ческих неврозах, являются результатом инцестуальных желаний обладания и связанной с ними враждебностью в отношении соперника. Ситуация характе­ризуется тем, что эдиповы объекты нельзя оставить в покое, так как это было бы также отказом от сексуального удовлетворения. Так появляется вина, кото­рая является особенно тяжелой потому, что означает нарушение табу на ин­цест, нарушение запрета на эндогамию. Здесь проявляется регрессия не только на нижележащие уровни развития, но и на фаллическую стадию; в значитель­ной мере происходит отказ от сексуальности, чтобы не нужно было отказы­ваться от исходного объекта сексуального вожделения. Наряду с инцестуаль­ной виной играет роль страх кастрации и - у девочек - страх генитального уве­чья и лишения пениса.

Инсценированная здесь трехсторонняя игра отношений определяется совер­шенно особенным способом через идентификацию. Речь идет о том виде иден­тификации, который Фрейд описал в связи с переработкой эдипова комплекса; он приводит к частичным идентификациям с родительскими объектами, к иден­тификациям с ограничениями: с одной стороны, нужно вести себя так, как отец и мать, с другой стороны, определенные вещи, которые делают отец и мать (свя­занные с выражением сексуальности), в этих отношениях нельзя делать. Но это именно те инцестуальные желания, от которых ребенок часто не может отказать­ся, которые он пытается скорее не допустить до осознания с помощью вытесне­ния, чтобы избежать переживаний, связанных с непереносимыми аффектами.

– 143 –

Следующие затем идентификации относятся к поведению эдипова объекта в це­лом, особенно к его ролям, и ведут в дальнейшем к определенному виду подра­жания (в выборе профессии, выборе партнера и даже в выборе симптоматики). Это означает сильную фиксацию на объектах и на изначально сложившейся струк­туре отношений с ними - страстного вожделения одного и враждебного отказа от другого - с изменяющимся распределением ролей.

Названные травмы могут ремобилизовываться, например, при выборе парт­нера: когда этот выбор ориентирован на модель исходного объекта и связан с относящимися к этому фантазиями отношений, происходит разочарование. Ремобилизация может произойти и тогда, когда на основании неправильно по­нятого сексуализированного поведения такого больного его партнер доходит до сексуальных действий, поскольку чувствует себя вправе сделать это. Пуско­вым также может быть переживание успеха в плане исходной инцестуализиро­ванной борьбы с соперниками, то есть удавшееся завоевание соответствующе­го актуального объекта через исключение соперника или соперницы, которое имеет следствием интенсивное переживание вины, как это было представлено Ибсеном и прокомментировано Фрейдом (ПСС X, 1915, с. 381) с последую­щей потерей защиты от инцестуальных желаний.

Фиксация на трехсторонней эдиповой структуре отношений, пребывание в привязанности к обоим эдиповым объектам, позволяет сделать успешный шаг впостроении жизни вне сексуальной сферы (например, завершение школьно­го или профессионального образования); это дает возможность перенести ис­ходную катастрофу.

Преследуемые здесь варианты развития влечений реализуются в регрес­сии на фаллическую или фаллическо-нарциссическую ступень. Генитальное возбуждение преодолевает опасную инцестуальную отметку за счет того, что оно служит в первую очередь нарциссическо-фаллическому развертыванию внешнего блеска, эксгибиционистскому предложению собственной привлека­тельности, эротизации отношений под влиянием отключения сексуального по­ведения. Однако при такой ориентации заново проявляются зависть к пенису и страх кастрации (зависть к пенису понимается как совершённая кастрация, как нечто плохое, что уже произошло в прошлом). Зависть к пенису может быть переработана различным образом, например, через фантазии мести в форме кастрации или обладания пенисом. Страх кастрации может быть проработан так, что, с одной стороны, развиваются фантазии фаллической потенции, свя­занные с сильным вожделением, направленным на мать, но, с другой стороны, действительное сексуальное удовлетворение снижается, вследствие чего мо­жет возникнуть, к примеру, донжуанство.

Регрессивное переустройство Эго определяется тем, что осуществляет­ся пребывание в детстве вплоть до телесной сферы, это служит избеганию и защите от опасного взрослого соперничества при одновременном про-

– 144 –

должении существования инфантильных инцестуальных фантазий. Это мо­жет привести к андрогинной установке при одновременном сохранении и детских и юношеских черт, как их, например, демонстрируют «вечная неве­ста» и «вечный юноша», которых при отказе от сексуального удовлетворе­ния гетерогенно и гомоэротично привлекают в равной степени отец и мать. Наряду с этой характерологической защитой играют роль защитные меро­приятия, такие как вытеснение, защита агрессивных импульсов через сексу­ализацию, непринятие всерьез, недооценивание, преуменьшение серьезно­сти реальности.

Регрессия Эго характеризуется дефицитарностью проверки реальности, а также антиципации последствий собственных поступков; малой любозна­тельностью; этим достигается пребывание в детском, лишенном вины, не­знании. Эго пытается отрицать существование симптомов; это соответствует вытеснению детской сексуальности, которая лежит в основе формирования симптомов. Недооценивается значение симптомов, они рассматриваются как не относящиеся к личности; Шарко говорил о «la belle indifference» истери­ческих пациенток. С другой стороны, Эго стремится использовать симптомы для своих собственных целей, то есть для вторичной выгоды болезни. Меха­низм, который необходимо упомянуть в связи с формированием истеричес­ких симптомов, это конверсия. Под ней Фрейд изначально понимал превра­щение кванта аффекта, содержащего конфликт несовместимого представле­ния, в процессы иннервации различных областей тела, преимущественно про­извольной мускулатуры и органов чувств. Сейчас этот подход в значительной степени пересмотрен, но акцент на телесных процессах сохранен. Так, мо­жет, например, произойти ошибочная мускульная регуляция, ведущая как к движениям с целью сексуального предложения себя, так и к тем, что направ­лены против себя самого.

Суперэго таких больных больше ориентировано на нормы отношений, не­жели на законодательные нормы, на ситуативно обоснованные квази-импрови­зированные правила, нежели на нерушимые приказы (заповеди). Регрессивно здесь могут быть мобилизованы предшественники Суперэго, проявляющиеся как не знающее снисхождения карающее преследование; это происходит при возникновении нарциссических нарушений, которые нельзя вынести (см. Fenichel, 1974; Kuiper, 1973; Loch, 1989; Mentzos, 1980).

Клинический пример

Истерические элементы могут проявляться в картине болезни следующим образом: 23-летний пациент сообщает, что он несколько раз буквально валился с ног. Он не может этого объяснить; у него нет проблем и в остальном он чувствует себя здоровым. В семье, однако, были некоторые проблемы, но он не

– 145 –

видит никакой связи с этими «приступами». Мужчина, выглядящий очень мо­лодо, рассказывает тихим и мягким голосом. У него стройная фигура, бледная, почти прозрачно-белая кожа; он ведет себя несколько по-девичьи, но в целом очень приятно. В его очень модной одежде есть что-то бунтарское. Он говорит очень изысканно и производит впечатление одаренного и интересующегося искусством человека. В помещении возникает странная атмосфера: с одной стороны, элементы юношеского или даже девичьего излучения (впечатление от телесной бледности и хрупкости), с другой стороны, элементы бунтарства и художественно-эстетической направленности.

Затем он сообщает о своих профессиональных планах, связанных с искус­ством; его стандарты очень высоки и указывают на потребность в престиже, влиянии и блеске. Возникают ассоциации и образы международных соревно­ваний в области театра и сценических шоу, что создает примечательный кон­траст с описанным телесным внешним видом, впечатлением пассивности и стесненности, сообщениями о полном упадке сил. Тщательные клинические обследования не выявили ни причин этих приступов, ни нарушений сосудисто­го, сердечного или мозгового характера.

Вопрос о ситуациях, в которых проявлялись описанные приступоподоб­ные состояния, не прояснил положения; в ходе дальнейшей беседы станови­лось все понятнее, что речь, в основном, идет о таких ситуациях, как важный экзамен или конкурс при приеме на работу. При этом у него нет боязни экзаме­нов, в социальных ситуациях он чувствует себя даже увереннее, чем другие, и не видит никакой внутренней связи. Он не придает особого значения этим со­стояниям; мать же очень беспокоится по этому поводу, поэтому он и пришел сюда, да и подруга уговаривала его обратиться за помощью. Затем он направ­ляет разговор на профессиональную ситуацию: он очень успешен и любим, особенно женщинами в ателье (он обучается портновскому искусству, чтобы затем получить работу в области моды).

Некоторые существенные сведения об истории жизни: он всегда был лю­бимцем в семье, в особенности, его любили родители матери и сама мать. Поз­же, уже в школе, он лучше находил контакт с учительницами. О кровном отце у него не осталось воспоминаний; он только знает, что мать вскоре после его рождения развелась с мужем. В семье, когда заходила речь об отце, его харак­теризовали так: одаренный, но легкомысленный, нерадивый, безответственный, в общем, неудачник. Вместо рассказа об отце он рассказывает о превосходном дедушке: успешный предприниматель, который был строгим, но очень любил его. Уже в то время, когда он учился в школе, мать повторно вышла замуж за очень успешного, но жесткого, настойчивого мужчину, у которого всегда было мало времени. Пациент был отдален от отчима, боялся его, но, возможно, отча­сти восхищался. Во время деловых поездок отчима он становился доверенным лицом матери; она рассказывала ему обо всех заботах и проблемах. Она чув-

– 146 –

ствовала, что сын ее очень хорошо понимает. Затем он мечтал о матери, она была еще очень молода, выглядела хорошо; возможно, немного экстравагант­но, добавляет он со смесью критики и восхищения. Она также понимала его профессиональные желания и поддерживала его; отчим же был против; по его мнению, это женская профессия.

О сексуальном развитии он дает лишь скудные сведения: все было в порядке; после пубертата у него было очень много подруг; в течение трех последних лет он постоянно встречается с одной девушкой. Они великолепно понимают друг друга; прежде всего они оба любят нежность и ласку. Подруга, однако, может быть достаточно доминантной, он в ней ценит как это, так и ее способность добиваться своего в социальных ситуациях. Мать и подруга очень хорошо сошлись друг с другом.

Выводы

В общем, можно сказать следующее: модель конфликта в классическом пси­хоанализе, основанном на патогенности эдипова комплекса, была существенно расширена благодаря пониманию трехсторонности объектных отношений. Это развивающиеся в трехстороннем поле отношения, в которых как инстинктив­ные потребности, так и нарциссические потребности и потребности в зависи­мости и связи, с одной стороны, и в автономии, с другой, требуют удовлетворения и могут быть сделаны доступными рефлексии в ходе психоанализа. Невро­тический конфликт, таким образом, закономерно связан с констелляцией трехсторонних отношений. Проработка конфликта - конфликт понимается как со­вокупность внутренних бессознательных напряжений - происходит через об­разование внутренних компромиссов. К компонентам такого образования ком­промиссов относятся дериваты влечений (дериваты как направленных на объект, так и направленных на самость влечений), а также дериваты бессознательных желаний отношений в связи с зависимостью и автономией, аффекты неудо­вольствия (аффект страха, депрессивный аффект, аффекты вины и стыда и аг­рессивный аффект), защита и проявления Суперэго. Такое формирование ком­промиссов следует рассматривать не только как компромисс между инстанци­ями структурной модели, включая реальность, но и как компромисс в напряже­ниях трехстороннего поля отношений (поля репрезентаций самости и объек­тов), в котором они возникли.

Невротические симптомы, такие как невротические черты характера, сле­дует понимать как патологическое формирование компромиссов. Патологичес­кие образования компромиссов характеризуются следующим: составляющие удовлетворения дериватов влечений, а также бессознательных желаний отно­шений, слишком незначительны из-за чрезмерно ограничивающей регуляции; исключение непереносимых аффектов неудовольствия удается в недостаточ-

– 147 –

ной мере; нанесение себе вреда и саморазрушение, равно как и социальная дисгармония проявляются как торможение функций Эго. Названные компоненты находят выражение в симптоме; они взаимодействуют между собой при реин­сценировке невротических конфликтов и их можно выявить при диагностике и терапии. Такие реинсценировки невротических конфликтов и соответствую­щее патологическое формирование компромиссов в поле отношений пациент - терапевт позволяют, через восприятие себя и других, возникнуть информаци­онной базе, которая делает возможным развитие диагностических заключений и терапевтического влияния. Эти бессознательные реинсценировки осуществ­ляются через содействие регрессивным процессам в психоаналитической бе­седе и через связанное с этим развитие переноса и контрпереноса. Перенос и контрперенос не проявляются в случае неврозов конфликта непосредственно; сначала они демонстрируются в ходе регрессивных процессов. В психоанали­тической терапии через содействие регрессии поощряется проявление перено­са и осуществляется противостояние возникновению неврозов переноса; это делает возможным такое повторение конфликтов, лежащих в основе невроти­ческих симптомов, что генетические предпосылки при их переработке получа­ют доступ в память, а конфликты через проработку противостояний обновля­ются и ведут к более здоровому образованию компромиссов. Эта терапия ос­новывается, среди прочего, на допущении, что через осознание компонентов, которые содержатся в патологическом формировании компромисса, то есть в симптоме или черте характера, по мере надобности актуально переживаются лежащие в основе конфликтные напряжения и, тем самым, становится возмож­ной регуляция Эго.

К результатам работы Эго относятся прежде всего способность прорабатывать и обосновывать конфликты, которые мобилизуются через элементы пе­реживания, запускаемые непереносимым неудовольствием во внутреннем мире индивидуума, субъекта; речь идет о способности Эго посредничать между дей­ствующими контрагентами (Ид, Эго, Суперэго, реальность) таким образом, что­бы полярные диалектические напряжения во внутреннем мире могли проявиться и стать переносимыми интрапсихически.

Критерием для различения психопатологий, обусловленных эдиповым ком­плексом, и тех, что связаны с развитием или травмой, является способность индивидуума прорабатывать внутренние несовместимости без включения ре­альных объектов. Невротические конфликты имеют свою внутреннюю область проявления. Проявления конфликтов, как например, формирование симптомов, которые выражаются во внешней социальной реальности, непонятны по свое­му значению, а их происхождение без более тщательного анализа определить крайне сложно.

– 148 –