Структура и процесс функционирования терапевтической группы

Групповая констелляция предлагает конкретному пациенту оказаться в си­туации триангуляции, то есть, по сути, в эдипальной конфигурации. Если тера­певт объясняет пациенту, что он, чтобы принести пациенту терапевтическую пользу, нуждается в посредничестве «группы», то есть третьего, и пациент со­глашается на такую форму работы, то можно считать, что подготовлена почва для реинсценировки триангулярного, в данном случае эдипального конфликта. Однако группа предлагает еще некоторые возможности для формирования пе­реноса (Koenig, 1976, 1982).

Начиная с первых мгновений, после того как группа впервые собралась вместе на терапевтический сеанс, в особенности если ее участники не знакомы. или мало знакомы друг с другом, у каждого пациента в отдельности с большей или меньшей регулярностью возникает переживание, которое кажется в значи­тельной мере независимым по своему качеству - если еще и не по интенсивно-

– 312 –

сти - от индивидуальной личностной структуры и/или индивидуальных внут­ренних конфликтов. Речь идет об особой конфигурации стимулов, подверженность действию которых пациент ощущает в такой группе. Конфронтация с большинством других людей, находящихся рядом, позволяет пациенту ощутить эту множественность не только как количественное «множество», но и как нечто «большое», большое неизвестное и не-вызывающее-доверие. В противо­вес ему пациент может лишь держаться за то, что доверено ему его собствен­ным Эго. Такая реакция вызывается тем, что в ходе группового процесса с ре­комендуемой ему свободой высказываний необходимо принять решение, что же делать с неожиданным, непредусмотренным, с теми переживаниями, кото­рые до этого подвергались действию защитных механизмов. Это конфронта­ция с большинством других людей, которое ощущается как некая прежде неизвестная величина и стимулирует - посредством ассоциаций и воспоминаний - возникновение комплексных фантазий, сообщающихся с актуализацией испы­танного прежде ограничения когнитивных функций. Большинство других пациентов тяжело и сильно переживается пациентом; он чувствует себя более маленьким, слабым, а иногда даже не имеющим никакого влияния на происходящее и бессильным. Все эти качества переживания аналогичны тому, что ис­пытывалось пациентом в раннем детстве, возможно, даже, что в таком опыте повторялся источник этих переживаний. По сути, это повторение детского ощу­щения себя как зависимого, маленького и слабого, возможно, даже полностью бессильного ребенка в сравнении с большими и практически всесильными объектами своего детства (Battegay, 1992; Brocher, 1967; Heigl-Evers und Streeck, 1978, Koenig und Lindner, 1991, Kutter, 1971; Lindner, 1988). Такие опыты бес­силия собственной ничтожной личности при столкновении с чем-то могуще­ственным или даже сверхмогущественным часто связаны с травмирующими переживаниями как раннего детства, так и более поздних жизненных этапов.

Травмирующая ситуация характеризуется тем, что она связана с чрезмер­ностью раздражителя для данного индивидуума и ослабленным, в связи с недооценками и искажениями, восприятием реальности, равно как и пережи­ванием нахождения в чьей-либо власти, беспомощности вплоть до полного бессилия. Это не характерные для детства констелляции, которые ведут к продолжительным фантазиям о превращении из маленького в большого, а воз­действия психотравмирующего характера, которые, с нашей точки зрения, являются решающим патогенным фактором в возникновении душевного заболевания.

Так, Бион (Bion, 1961), ориентированный на концепцию Мелани Кляйн, высказал предположение, что взрослый должен воспринимать ведущий к эмо­циональному переживанию контакт с группой, к которой он принадлежит, по­добно младенцу у материнской груди. Сопутствующая этому психическая на­грузка и сложности позволяют найти прибежище в регрессивных состояниях,

– 313 –

которые соответствуют ранней форме отношений между чем-то очень малень­ким и чем-то очень большим. Аналогия между переживаниями взрослого участника в отношении объекта «группы» и переживаниями младенца в отноше­нии материнской груди сегодня должна рассматриваться иным образом, чем это было описано Бионом. Внутреннюю необходимость вступить в контакт с эмоциональной жизнью группы, вероятно, можно обосновать, если обратиться к современным исследованиям союзов и защитных, оборонительных реакций в группе. Эти защитные реакции могут быть также рассмотрены в их взаимо­связи с животно-архаическими прообразами обращения со страхом, с реакци­ями контрнаступления (fight), бегства (flight), «умирания» (под которым пони­мается пассивно-выжидающая зависимость (dependency) и направленного на мессианскую надежду сопоставления, которые могут быть взаимосвязаны со стремлением - посредством избегания опасности - выжить и тем самым обе­зопасить свой вид (неодарвинизм) (см. также Kretzschmer, 1958, 1971). Переживание «группы», как больших и сильных-всесильных других, вместо вос­приятия собрания многих взаимо несвязанных индивидов, согласно этой пози­ции, есть не что иное, как фантазия, возникшая из этого регрессивного состояния и положения. Качества, которые фантазия пациента приписывает состоящей из отдельных личностей «группе», имеют соответствующую природу. Па­циент переживает в таких регрессивных состояниях потерю индивидуальной тождественности, сравнимую с преходящей деперсонализацией, которая пре­пятствует восприятию индивидуальной тождественности других присутству­ющих, и ведет к тому, чтобы множество конкретных индивидов познавалось в переживании каждого пациента как глобального объекта, «группы» (см. также Battegay, 1992; Heigl-Evers, 1978, с. 37).

Чем более чужими и не заслуживающими доверия кажутся пациенту дру­гие присутствующие, чем меньше возможность пациента разрушить свои фан­тазии и иллюзии глобального единства, несмотря на приходящее каждый раз в процессе конкретного социального взаимодействия понимание того, кто же есть этот конкретный другой, тем скорее это множество будет переживаться таким образом, как если бы речь шла о группе, как она существует в фантазиях паци­ента, то есть как о едином объекте, обладающем примитивно архаичными ха­рактеристиками, объекте, который либо потенциально обещает всеобъемлю­щие блага и защищенность, идеальном и совершенном, либо как об объекте деструктивно-преследующем, осуждающем и снижающем самооценку и пото­му опасном. С этими фантазиями взаимосвязаны и примитивные диспозиции аффекта, такие как эйфоризирующая надежда быть полностью удовлетворенным благодаря «хорошему» объекту, с одной стороны, и страх, паника, ужас как ответ угрожающему обесцениванию и уничижению связанных с сильной, переживаемой как право на самозащиту яростью по отношению к угрожающему «злому» объекту, с другой.

– 314 –

Клинический опыт показывает, что описанные регрессивные состояния и фазы групповой психотерапии часто определяются переработкой психотрав­мирующего опыта, как он может присутствовать на каждой стадии человечес­кого развития и человеческой жизни (главным образом, разумеется, в детстве и в пубертатный период) и в результате посттравматических состояний. Эти пе­реработки настолько регредиентны, как если бы они вновь возвращали нас к ситуации травмы. Пережитая травма, допущенное извне злоупотребление сек­суального или агрессивного (агрессивно-деструктивного) характера, всегда го­ворит о бесцеремонном обращении с этим человеком, пренебрежении его гра­ницами, главным образом, телесными, кроме того, это является проявлением тотального неуважения к пациенту и, как результат, влечет за собой потерю пациентом чувства собственной значимости.

В том случае если в процессе социального взаимодействия в группе проис­ходит ретравматизация пациента, ретравматизирующая инсценировка, то па­циентом ощущается, как правило, чувство собственной бесполезности и не­нужности и относящееся к нему чувство стыда, при некоторых обстоятельствах доходящее до непереносимой степени. («Тут можно только сгореть от стыда», - высказался об этом испытавший это пациент.) Самой большой опасностью, которая могла бы угрожать пациенту в ходе группового процесса, является ощу­щение этого чувства собственной бесполезности и ненужности, которое в пер­вую очередь относится к психотравмирующим переживаниям. В этой связи возникает вопрос о том, не должны ли мы предполагать, как изначально это описывалось и постулировалось Фрейдом, универсальность травматического опыта в предопределении душевных заболеваний; все-таки следует заметить, что полностью от этой гипотезы никогда не отказывались и сейчас она активно обсуждается клиницистами (см. Heigl-Evers und Ott, 1996; Hirsch, 1996; Krutzenbichler, 1996).

Преобладает ли в переживаниях и поведении пациента в группе нахождение в крайности примитивных фантазий или же существование в другой крайности - крайности успешного их преодоления, не в последнюю очередь зависит от индивидуальной экономии психической энергии отдельными участниками терапевтического процесса. Пока пациент находится в группе под влиянием диффузных инфантильных фантазий, не имея возможности саморефлексирующе обратиться к этим фантазиям, пока необходимые для расщепления Эго предпосылки не попадут в распоряжение психических структур, способность адаптироваться к условиям группы не проявится должным образом. Его старание приспособиться должно регрессировать, то есть оставаться на определенном уровне благодаря потребности в социальной субординации. Предпосылкой для перехода к этой ступени служит успешный анализ ранних фаз индивидуализации и сепарации; пациенту должно стать доступным отделение Я-идеального от Я-реального, что должно помочь ему выработать

– 315 –

рациональную и соответствующую реальности самооценку, приобрести - бла­годаря поднятию ранних расщеплений объектов на «очень хорошие» и «очень плохие» составляющие - в качестве базиса для самоутверждения достаточную степень автономии и тем самым также способность к относительно не связан­ной со страхами зависимости от других и от отношений с ними. Пациенту дол­жно стать доступным формирование механизмов защиты от силы влечений на высоком структурном уровне и, наконец, чтобы относительно без потерь пре­одолеть эдипальную ситуацию, вновь пережить фазы предэдипального разви­тия влечений; чтобы нейтрализовать и интегрировать оральную, анальную и фаллическую энергию влечения, связанную с либидо и агрессией, с тем чтобы можно было актуализировать их, руководствуясь интересами Эго. Если патоге­нез связан не с травмирующим опытом, а с напряжением неизвестного конф­ликта, играющего существенную роль в возникновении невротических нару­шений, которые указывают на структуру более высокого порядка, наблюдению становятся доступны следующие феномены.

При преобладании эдипальной проблематики конфликта, в группе пациент воплощает свои эдипальные конфликты в трехсторонних отношениях, в кото­рых так или иначе могут участвовать терапевт и другие участники группы. Ча­сто эдипальный треугольник образуется между терапевтом и оставшейся час­тью группы; терапевт и группа переживаются в этом случае как два объекта и наделяются качествами эдипальных фигур - одна фигура большая, сильная, же­ланная и соблазнительная, а вторая - могущественная, угрожающая, наказую­щая и потенциально осуществляющая отмщение.

Если переживания и поведение пациента определяются в первую очередь фаллической проблематикой, групповые взаимоотношения будут развиваться под влиянием его желания блестяще показать себя перед другими членами груп­пы или, что тоже возможно, под влиянием опасения, что не удастся показать фаллический блеск во всей красе, и страха остаться без внимания как невзрач­ная (не обладающая пенисом) фигура. Терапевт и общность (или ее часть) дру­гих пациентов являются при этом вызывающими восхищение или зависть но­сителями сверкающей фаллической потенции; либо же они видятся потерпев­шими поражение соперниками или не обладающими фаллосом и невзрачными адресатами равнодушия и легкого презрения.

Для пациентов, у которых на переднем плане стоит анальная проблемати­ка, группа - это прежде всего автономия, взаимопроникновение, зависимость или порабощение. Терапевт или большинство других членов группы пережи­ваются как могущественные объекты, которые должны быть подчинены, борь­ба с которыми не имеет шансов на успех, или которых в их взаимной связи и братстве в качестве протеста пытаются лишить власти. Другие члены группы часто переживаются как конкуренты, которых следует лишить власти или кото­рые потихоньку покоряются.

– 316 –

Если доминирует оральная проблематика, то могущественные объекты - а здесь это также терапевт или общность членов группы - переживаются как положительные, заботливые, питающие и защищающие фигуры, с одной стороны, и как угрожающе-поглощающие, равнодушные и не заботливые, с другой. Участники терапевтического процесса могут объединяться влекущим требованием орального вожделения или же различные пациенты переживаются с дес­труктивной оральной завистью как потенциальная угроза жизненным потреб­ностям пациента.