Убери от неё свою игрушку и давай поговорим как мужчины! Расскажешь, кто тебя заставляет это делать, и будешь отпущен. При должном сотрудничестве, может, получишь защиту!

Ханк надеялся, переговорщики разрешат конфликт миром и все уляжется.

Нетушки, так дела не пойдут! – фатуммен наполнился дьявольской храбростью, граничившей с агрессивным безрассудством, истерией и гневом, - Я - приближенный самого бога, и сейчас выполняю его священную волю!

Смотрельщики терлись у двери, бездействуя, но в следующие несколько мгновений произошел трагический сдвиг, все смешавший в кучу: два прикосновения пальца к спусковому крючку - два глухих выстрела - две выпущенные пули – два старушечьих вздоха – две дырки на белой пижаме старушки. Всего по два.

Тейлор не успел очень сильно разозлиться, не успел всплакнуть.

Ладно, меня ждут неотложные ассенизационные работы - убийца пожилой женщины, заранее обливший входную часть комнаты машинным керосином, оттренированным движением зажег спичку и учинил лютое пожарище.

Тела врагов охватило всепоглощающее пламя, языки сами знаете чего резали больнее ножей. Бьющийся в “предмогильной” агонии хозяин попытался пройти вперед, намереваясь достать (бывшего) подчиненного и навалиться на него, чтобы тот горел вместе с ними. Но визгливый звон развалившегося кроватного каркаса вкупе со скрежетом оконной рамы, прозвучавшим мигом позднее, стерли последнюю честную надежду.

Дурсль не забыл о прощальной фразе и, прежде чем совершить “героический” прыжок в бассейн, проголосил на всю виллу:

Не удивляйтесь так, грешников вечно предавали огню, а всякий, кто смеет идти против всевышнего – грешник!

Огонь, кто бы что ни говорил, самая жестокая стихия, никого не щадящая. Пламя накрыло командира Родригеса с головой, а вскоре добралось и до его застреленной мачехи. Ханк, не убивавший Тейлора, но чувствовавший себя убийцей, прыгнул в окно вслед за Дурслем!

Попытки догнать подлюку и призвать к ответственности не увенчались успехом. Преступник скрылся на угнанном автомобиле собутыльника и помахал мутанту рукой, чего тот, находясь уже очень далеко от машины, не смог заметить…

Огороженные сетью, вскопанные участки земли скрывали под собой трупы

зарезанных онколо. Проведение данного обряда, пусть и выглядело слишком формально и неубедительно, осмыслило многие серьезнейшие переживания воина без страха: если ты столкнулся с ситуацией, когда убийство - единственный выход, поступи так, как считаешь нужным, как велит сердце, и не ленись показывать жалость.

“Если меня когда-нибудь спросят «как ты считаешь, кто виноват в смерти лучшего американского шпиона», то отвечу «ну, разумеется, я, кто же еще». И правда, кто еще может пустить пулю в дряхлую испанку, заживо сжечь её сына, спалить дом и подло свалить?

Не может ребенок, рожденный неёстественным путем, быть абсолютно нормальным, а я… я повзрослел почти сразу. Я толком не успел побыть маленьким”

Гигантские стены, окружающие индустриальный мирок острова, защищали смертельную продукцию от неблагоприятных воздействий. Ангароподобные здания среднего размера, обклеенные афишными вывесками, информация на которых давно устарела - первое, что бросилось в глаза путешественников. Ханк и Мэлори увидели перед собой самый настоящий отлично охраняемый производственный центр. Войти внутрь им помог незаменимый талант наемника находить персон с нужными ключ-картами. Так как стену заслоняли ограждения под электрическим напряжением, протяжённостью в несколько километров, а лезть наверх очень высоко, оставался один очевидный вариант – искать хранителя “магических” врат.

Сторож поднял уродливую голову и оскалился в жуткой ухмылке, демонстрируя треугольные зубы, вскоре попавшие под раздачу: Ханк накинулся на фрика в желтенькой, жаркой для весны куртке, схватил за обсыпанную прыщиками шею, двинул ему ногой в низ живота и, словно тряпичную куклу, швырнул головой о стену дома. Затем подошел к слабаку, присел рядом и принялся обшаривать карманы. Из одного ходок достал зажигалку…

“Мало ли понадобится, да и разве больному на пятом стадии рака не пофиг? – из другого – мобильный телефон с пострадавшим от удара дисплейчиком. Порывшись подольше, он нашел, что искал - портативное устройство для отпирания двери с электронным замком, выполненное в виде магнитной карточки, - А это по праву нам принадлежало”

Вторым открытием для Ханка и Мэлори после псевдоангаров было сооружение неясного назначения в некоторым отдалении справа, на первый взгляд напоминавшее наземный бункер времен Второй мировой, но имевшее больше скелетов, чем нарнийское многомирие Клайва Стейплза Льюиса. Оказавшись достаточно рисковой, чтобы родить мысль проверить, кто внутри, очаровательница посмела пойти наперекор мнению возлюбленного и быстрыми шагами устремилась к данной постройке.

Псевдобункер.

Стену, что располагалась справа от входной двери, украшали приклеенные изолентой черно-белые фотографии советских и американских лидеров, от Сталина до Кеннеди.

Рядом с информативной стеной стояли многополочные шкафы разномастных конфигураций и цветовых решений, совсем не вписывающиеся в антураж, почти идеально передававший военное время (очередное доказательство одержимости Генриха Фатума идеей уничтожения США).

Посреди помещения находился столик, на котором без дела лежал старый, возможно, нерабочий патефон и в творческом беспорядке валялись разбросанные игральные карты. Не беря в расчет умственный регресс ввиду болезни и резкое падение интереса к культурным ценностям (тоже в виду болезни), некоторые распутные пристрастья не вышли из списка привычек безвольных лизоблюдов Фатума.

Брюнетка приложила три пальца ко рту с безмолвным вопросом, разделенным на несколько частей:

“Какой ужас. Кто бы мог допустить, эти люди почти мертвы, но до сих пор практикуют картишки? Интересно, у них вообще получается думать? Или бедняги просто держат карты и швыряют на стол, не соблюдая ни правил, ни элементарной последовательности ходов?”

Призывая только что зашедшего Ханка помолчать, она оставила пальцы у рта. Частые покачивания головой - способ успокоиться, а в её случае это было необходимостью для дальнейшего прохождения кругов Данте…

В другой секции бункера властвовала такая же дремотная спокойность, и никаких признаков чьего-то недоброго присутствия пока не появлялось. Разве что кем-то брошенная кепка безмятежно полеживала за зачем-то отодвинутым от стенки сломанным креслом. Когда уже стало можно говорить, когда пассия уже отошла от своего быстротечного стресса и была открыта для любых тем, наемник решил еще разок проверить искренность дражайшей попутчицы:

- Как считаешь, я имею право не бояться того, что где-то в середине похода

наши пути разойдутся, тебе приестся мое общество, и ты возжелаешь вернуться к папане? Или озвученный вариант исключен, и все мои опасения от ненасытной любви?

Поневоле затаив хамство, Мэлори опасалась собственной грубости и кое-какое реагирование, не являющееся ответом на первый и главный вопрос, поступило от неё лишь спустя минуту:

- От дури…

Выйдя на открытую местность, не отрывая взглядов от соседствующих строений, они стали учиться пользоваться биноклем, оснащенным дальномерной сеткой, оставленным им на память от радетельного сеньора Калиньи. Не спрашивая разрешения у протягивающего руки мутанта, дочь злодея вырвала у него бинокль и прижала к глазам, принялась нетерпеливо манипулировать окулярами, будто спешила на какое-то празднество.

Вот что удалось ей разглядеть после мучительных попыток мало-мальски освоить прибор: типы впереди нерешительно топтались в двадцати метрах от них и что-то бормотали – слишком неразборчиво, если это вообще, конечно, были человеческие слова. Неблаговидная гопота, какой Мэл показались поселенцы острова, собиралась встречать своих собратьев, медленно спускающихся к ним с высокой металлической лестницы. Эти фрики имели массу поведенческих сходств с обезумевшими крестьянами, отличаясь от тех только прикидоном. Одежду островных часовых составляли не грязные сельские лохмотья, как у выблядков (выблядок - отвратительный, дурной человек) из говнистого Онколона, а разношерстные, в основном, поношенные, не новые наряды с некрасиво пришитыми элементами армейского комбинезона. В остальном это все такие же бледные, вонючие, тупые и полунемые зомбаки.

“Как же забавненько. Мой ублюдочный папа тяготеет к общепризнанному творчеству мастеров Высокого Итальянского Возрождения, а сам штампует китч без намека на креатив и хотя бы поверхностную оригинальность”

То, что Мэлори начала в мыслях, незаметно для себя продолжила вслух:

- Напилилхалтуры и возомнил себя творцом...

- Ты о чем? – спросил стоящий рядом Ханки.

- Да так, не обращай внимания…

Беспристрастная охрана, неусыпно носящая бремя тяжелой службы, получила известие о смерти стража врат от двухметрового обезьяноподобного гидроцефала и разбежалась по разным частям рабочего цеха под открытым небом.

Задумав сходить на разведку, чтобы узнать точное, или, скорее приблизительное число онкобольных на территории, воин без страха попросил подругу не идти за ним прямо сейчас, а засечь три минуты и немного подождать. Рукоять эргономичного дизайна, способствующего удобному и надежному хвату, изготовленная из титана и имевшая накладки из лучшего материала, неплохо выручала в бою, когда удобство ценилось очень высоко. Ханка по-настоящему, духовно привязался к мечу, за которым ухаживал много лет и который боялся потерять или увидеть безвозвратно сломанным.

Перекаченный гидроцефальчик, таскавший тяжелые деревянные ящики, сделал опаньки, увидев незнакомую фигуру. Его непроизвольные кривлянья вызвали у иностранца на редкость противоречивые чувства: с одной стороны человека очень жалко, ведь подобные дефекты наружности никак не могли быть одним из последствий ракового заболевания, а значит, бедняга родился таким, с другой - было очень мерзко.

“Как относится к таким к людям, если от их вида хочется блевать? Понимаю, они добрые, добрее многих внешне привлекательных и физиологически здоровых. Но, черт возьми… как???”

Воспользовавшись тормознутостью увальня, Ханк молнией подлетел к тугодуму. Видя, как тот, корчась, с трудом пытается переварить происходящее, сказал ему:

- Прости, малыш. Я не хочу, но мне придется – и, ухватившись руками за яйцевидную башку, резко повернул её на бок. Раздался хруст. Шея урода треснула до крови.

“Прости…”

Прошло сколько-то секунд и двухметровое телище рухнуло наземь неподалеку от открытого курятника. Других онколо не наблюдалось в самой близи. Разведчик тихо свистнул подруге и стал подумывать насчет того, чтобы подняться по лестнице. Мэлори, не претендовавшая на звание “мозг операции”, склонила голову с небывалой покорностью. Ею на краткий миг овладело восхитительное чувство, что наконец-то попался сильный мужчина, способность влиять на людей так, чтобы побуждать их работать в направлении достижения целей без крайностей и тирании.

Поднявшись, путешественники услышали чьи-то отдаленные споры, и не ошиблись – у вторых ворот столпилась куча слуг, стрелков и военных. Все они кричали и что-то выясняли энергично. Поведение участников деловой беседы было близко к поведению здоровых людей, не онколо.

Ханк попросил у помощницы одолжить бинокль, однако та отказала, из-за чего ему пришлось вырвать у неё прибор дальнего видения из рук силой и предупредить:

- В следующий раз не смей так поступать, ясно? Пора уже отвыкать от дурных замашек и этого образа важной леди. Если в замке такое порой прокатывало, то не жди, что прокатит и здесь…

Это отчитывание лилось с уст наемника столь длительно, что у Мэл решительно не хватало терпения:

- Перестань!

Их руготня доходила до виртуозности, когда они, скандальствующие с особым задором, входили во вкус. Но перебраниваться долго не пришлось, вскоре их взгляды отвлеклись друг от друга и уставились на пару припарковавшихся у кирпичного домишки внедорожников, разукрашенных в военный коричнево-зеленый цвет.

Мутант поймал себя на мысли, что уже видел точно такие же машины и раньше…