Господство унижающих ценностей

Большинство людей живёт в мире призраков и теней,

среди преходящих вещей и застывших идей,

с верой, что мир их желаний — единственно верный,

считая своё невежество непогрешимой мерой.

В воображаемом мире неважное кажется главным,

привычное — правильным, искусственное — естественным,

вещественное — существенным,

количество — значимей качества, большинство — правым.

Заполоненный техникой мир — всё больше мираж:

вместо природы — окружающая среда, вместо ума — экраны,

вместо личности — манекен, вместо голоса — фонограмма,

вместо вещи — муляж, вместо лица — макияж...

Бытие заменяется бытом, космос — косметикой,

идеалы — идиотизмом,

вместо Мощи почитают мощи, вместо Вечного — вещи,

культура вырождается в культ доллара,

кругозор превращается в кругожор.

Большинство людей считают действительным лишь происходящее с их плотным, плотским телом и оценивают всё в мире с точки зрения его благополучия. Убеждения, принципы, знания кажутся для них не очень-то важной материей, из которой сегодня можно сметать одно одеяние, завтра другое, а послезавтра вообще выбросить на свалку.

Не удивительно, что у многих предубеждение против «убеждений». Само слово «идейный» или «идеалист» в сознании некоторых звучит чуть ли не как «придурок», «блаженный» или даже «обманщик». В лучшем случае «идейность» или «духовность» терпится как некая блажь вроде собирания спичечных этикеток или наклеек: дело вроде ненужное, но вроде и не очень вредное, покуда этот чудак тихохонько корпит в уголке. Но в мир со своими идеями пусть лучше не суется.

Научная объективность превращается в заблуждение в объектах. Ньютон и Коперник убрали Бога из Космоса, Дарвин — из животного мира, Ницше констатировал смерть Бога, Фрейд удалил из человека душу. Если так пойдёт и дальше, то в XXI веке погибнет и человеческая личность. Раз большинство человечества согласилось с тем, что произошло от обезьяны, то имя ему — стадо. Соответственно вырабатывается стадная мораль.

Сейчас стало весьма распространено мнение, что главная человеческая потребность и основание нравственности — выживание. Это признак совершенного унижения человека. Забота о выживании лишает человека достойной жизни. И если все люди поверят, что главное — выживание, они не выживут.

Ставший чуть ли не господствующей религией психоанализ считает основой человеческой психики темную массу инстинктов и комплексов. Отсюда появилась масса претендующих на принадлежность к искусству поделок, вся суть которых состоит в том, что создатели их, выплескивая во внешний мир свою внутреннюю мерзость, таким образом пытаются освободиться от неё.

Это одно из убийственных для духа убеждений: что мысль — нечто недействительное по сравнению с телом.

И их произведения с образами насилия, секса, смакованием извращений (детективы, боевики и порно) распространяются через средства массовой культуры и информации и имеют огромный спрос. Это очень тревожное явление и показатель духовного неблагополучия цивилизации. По определению Аристотеля, направление взгляда на худшее — это злонравие.

Мало того, что люди обманываются, они хотят ещё и одурманиться. В одной России 46 млн. курящих и 25 млн. пьющих. Число наркоманов растёт со скоростью большей, чем они вымирают.

Довольно много людей вместо того, чтобы заниматься нравственными поисками самим, уповают на науку и технологии нравственности. Ещё позитивисты, а позже большевистские идеологи 20-х годов — Н.И. Бухарин и прочие — видели в нравственных нормах культ неодушевлённых предметов (фетишизм) и предлагали заменить их «техническими правилами поведения». Такой «большевизм» легко смыкается с капиталистическим практицизмом. Появилась целая уйма книг а-ля Карнеги, которая вместо таких поисков предлагают готовые рецепты — по технологии общения, бизнеса, деловому этикету, нейролингвистическому программированию и т. д.

Многие хотели бы убежать или скрыться от ответственности под крышу науки. Не выйдет. В начале любого человеческого поступка, нравственного или безнравственного, всегда лежит человеческое намерение. Законы природы, замечал ещё Кант и не только он, в какой-то мере человек создаёт сам. В современной физике даже узаконили «антропный принцип», который объясняет «странные» законы природы и «случайные» константы, вроде квантовой постоянной Планка, их необходимостью для появления человека во Вселенной.

Ни магнитные бури, ни солнечные пятна, ни влияние звёзд, ни законы классовой борьбы и смены общественно-экономических формаций, ни другие «законы общественного развития», ни какой-либо «комплекс» или аффект, ни дурная генетика не оправдывают человека, совершившего дурное дело.

С идейными установками, что мир несовершенен, человек конечен кончиной тела, а счастье состоит в удовлетворении желаний и выполнении планов, наука пытается улучшить мир. В таком умонастроении природа воспринимается как что-то враждебное, что нужно победить, покорить, преобразовать, а другие люди — как соперники или временные союзники для совместной борьбы с природой и другими. Корни такой отделённости человека от природы уходят в Ветхий Завет, а исторически первое явное выражение таких установок принадлежит Френсису Бэкону (XVII в.), автору знаменитого изречения «Знание — сила». Руководимый благой по виду целью — очистить разум «от призраков» или «идолов», то есть заблуждений, — он определил отношение к природе опытного метода западной науки так: «Природу следует загнать собаками, вздёрнуть на дыбу, изнасиловать, её нужно пытать, чтобы заставить выдать свои тайны учёным, её нужно превратить в рабу, ограничить и управлять ею»[21].

Ну что ж, наука выпытала у Природы её сокровенные тайны. И искалеченная Природа уже не любит человека.

Диктатура аналитических методов и привязанность к техническим средствам подавляют способности человека к обобщению, прозрению, вдохновенному наитию. Научная спесь отметает многие знания прошлого как суеверия, сказки. Знание всё больше и больше отчуждается от нравственности и всё больше становится насилием. И хороший учёный, может быть, даже нравственный человек, создавший очередное разрушительное средство, уже не управляет вызванным им джинном и поэтому принимает на себя вину и за последствия.

И у власть предержащих всё больше возможностей делать людей придатками машин, управляемых по отработанным программам.

Но такое давление встречает всё большее противодействие. Огромные и глубокие перемены в науке, которые пытаются включить категории сознания, рассматриваются одними как смена прежнего научного мировоззрения на «новое видение», а другими — как растущее сопротивление обывателя власти науки.

Признаки этого — появление «зелёного движения», снижение престижа точных наук, что видно по конкурсам в технические ВУЗы и снижению уровня абитуриентских экзаменов, рост интереса к религии и всяческим паранормальным явлениям, что является ненормальным, но объяснимым. Когда после пожара на Останкинской башне в Москве на несколько дней вырубилось телевидение, у значительного числа людей это вызвало вместо горести чувство насмешливого удовлетворения. Человек, барахтаясь в электромагнитных волнах, ещё борется за свою свободу.

СВЯЗАННОСТЬ И ГУНЫ

Человек обычно считает, что поступает по собственной

воле и только некоторые условия, или люди, или случайности

ему мешают.

Есть столь привычные очевидности, что их не замечают.

Есть столь привычные горести, что за радости их считают.

Привычные заблуждения и предубеждения — за истины.

За свободу — привычные обязанности и привязанности.

Считают свободой потаканье своим желаниям, «свободный рынок» или «свободу сексуальных меньшинств»,

«свободу собраний и вероисповеданий»

и «свободу мысли», точнее, мысленных бесчинств.

Массовое сознание управляется массовой культурой

и информацией,

что посредством очередных партократов иль деньгократов

и наёмников, получающих от них зарплату,

навязывают мировоззрение, цели и ценности,

выгодные господствующему меньшинству или нации.

Массы же подчиняются по глупости, из страха

или умственной лености,

и из этой массы лепятся подходящие куклы-автоматы.

И человек под прессом прессы

вопит о свободе, «правах человека», прогрессе.

Всё больше человеческих проявлений

попадают под контроль и управление

государственных органов и спецслужб,

монетариев, идеологов и политиков,

коим люди нужны лишь как гаечки да винтики.

И им послушен даже и тот, кто непослушен.

И свобода каких-нибудь хиппи и панков

или имеющих крупный счёт в банке —

это свобода мухи в банке.

Русский язык прямо-таки вопиет о несвободе и связанности личности.

Это тело зачинается в яйцеклетке,состоит из клеток и живёт, пока сердце бьётся в грудной клетке.Плоть под кожным покровом насажена на позвоночный столб и держится на жёстком костяке. В сетчатку глаза попадают образы. В теле находится сеть кровеносных сосудов и сеть нервов, лимфатические и нервные узлы и сплетения, петли жил и кишок. Кожа покрывается сетью морщин.

Человек пишет что-то в тетрадке в клетку,носит рубашку в клетку,здоровается с соседом по лестничной клетке,является работником или клиентом торговой, телефонной, кабельной, компьютерной, железнодорожной или ещё какой-либо сети,занимается сетевым маркетингом. Запутывается в делах, путается в ответах, путает понятия, заплетается языком. Плетёт ерунду или заговоры, сплетничает,попадается в преступную сеть или в сеть интриг. Привязывается к женщине, ребёнку, собаке или прохожему, вступает в любовные связи,сочетается брачными узами.К нему привязывается шпана и навязываются в друзья. Замотанный,плетётся он на работу или домой, включает в сеть электроприборы, напившись, отключается. И ненужное тело кладут в узкий ящик, опускают в яму, засыпают земляным холмиком и ставят оградку.

По санкхья йоге, всё, что относится к области Природы (Пракрити), относится к области несвободы. Порождает её не сама Природа (в смысле первоосновы — прадханы),а действие гун (букв, «жила», «вервь», «связь»), которые, переплетаясь, связывают, запутывают, опутывают Дух. По толкованию Дасгупты, гуны — такие сущности, воздействие которых толкуется как свойство. Сама же Пракрити — это состояние равновесия гун (Виджняна Бхикшу, Йога варттика, 2.19), то есть состояние без свойств, но в котором присутствуют свойства как возможности.

Гуны не воспринимаются как вещества или явления, а вещества или явления являются следствиями их, на основе чего существование гун и выводится. Вечно изменяющиеся и взаимодействующие гуны производят всё многообразие мира.

Представление о гунах имеет огромное значение в нравственности санкхья йоги и, более того, всей индийской нравственности. Соответственно им различаются явления Вселенной и существа, живущие в ней. Саттва проявляется естественностью, лёгкостью, добром и счастьем. Раджас (ср. русское «раж») возбуждает, побуждает ко всякому действию или изменению, проявляется беспокойством, стремлением к удовольствию, борьбой и страданием. Тамас мешает действию тяжестью, недвижимостью, инерцией, безразличием. В богах преобладает саттва над раджасом и тамасом, в человеке больше тамаса, чем в богах, но меньше, чем в животных и растениях, в которых тамас преобладает.[22] Нравственное совершенствование состоит в уменьшении безвольного и бессознательного тамаса и раджаса, являющегося главной побудительной силой страдания, и возрастании саттвы.

Хотя гуны действуют в каждой области нашего существования, они соответственно воздействуют на три человеческих проявления: ум (его синонимом часто является саттва), течение жизни (раджас) и тело (тамас). Мир также предстаёт в соответствии с нашим раздробленным умом и восприятием преимущественно плотским, чувственным или мысленным. Например, современная психология грубо подразделяет ум на три части: сознание, подсознание и бессознательное. Очень легко рассматривать эти определения как устойчивые качества или особые области ума. На этой же ошибочной почве вырастает представление, что подсознательное (низшее сознание) и бессознательное (над-сознание) совершенно обособлены одно от другого и почти недоступны сознательному восприятию и пониманию.

По их соответствию гунам природы различаются человеческие поступки.