Общий интеллект и школьная успеваемость 1 страница

В мире проведено не менее нескольких десятков тысяч исследований, посвя­щенных установлению отношений между психометрическим интеллектом и школьной успеваемостью, и с каждым годом их число возрастает. Вопрос о воз­можности прогнозирования успеваемости, поставленный Бине, до сих пор не утра­тил своей актуальности.

Пока еще никому не удалось выделить обучаемость как специфическую об­щую способность, отличную от общего интеллекта. Поэтому интеллект рассмат­ривается как способность, лежащая в основе обучаемости, но не являющаяся су­щественным фактором, обусловливающим успешность обучения. Корреляция тес­тов общего интеллекта с критериями обучаемости колеблется от -0,03 до 0,61.

Для теста «Прогрессивные матрицы» Равена корреляция общего интеллекта с уровнем школьной успеваемости равна 0,70 (английские школьники). Данные, полученные в других странах по тесту Равена, менее значимы: корреляции колеб­лются от 0,33 до 0,61 (успеваемость по математике; немецкие школьники) и 0,72 (общая успеваемость; советские школьники).

Тест Векслера дает менее высокие корреляции с успеваемостью: вербальная шкала — до 0,65, невербальная — от 0,35 до 0,45, общий интеллект — 0,50.

Чаще всего для прогноза школьной успеваемости используют тесты структуры интеллекта или их отдельные субтесты. Например, корреляция суммарных показа­телей субтестов «Вербальное мышление» и «Числовые способности» теста ДАТ с успеваемостью по отдельным предметам изменяется в пределах 0,70 — 0,80.

Российские психологи не остались в стороне от общего движения и провели массу аналогичных исследований. Например, в работе Э. А. Голубевой, С. А. Изю-мовой и М. К. Кабардова [3] выявлялись корреляции между успеваемостью по различным учебным предметам и результатами тестирования интеллекта батаре­ей Векслера. Исследовались ученики 7-го класса. Полученные коэффициенты корреляции изменялись в диапазоне от 0,15 до 0,65 (успеваемость по черчению и невербальный интеллект). Корреляция общего интеллекта и суммарных оценок успеваемости равнялась 0,49 (для вербального интеллекта г = 0,50, для невербаль­ного интеллекта г = 0,40).

Положительные, но умеренные по величине корреляции между учебными оценками и результатами тестирования не позволяли исследователям однознач­но утверждать, что интеллект детерминирует успешность обучения. Недостаточ­но высокие корреляции объяснялись нерелевантностью оценок в качестве крите­риев успешности обучения, несоответствием материала тестов содержанию учебных программ и т. д.

Анализ распределения индивидов в пространстве координат «школьные оцен­ки» — «величина IQ» свидетельствует о наличии более сложной зависимости между интеллектом и успеваемостью, чем линейная связь.

Нетрудно заметить, что существует положительная корреляция IQ и школь­ной успеваемости, но для школьников с высоким уровнем интеллекта она мини­мальна.

Л. Ф. Бурлачук и В. М. Блейхер исследовали зависимость школьной успевае­мости от уровня интеллекта (тест Векслера). В ряды слабоуспевающих школьни­ков попали ученики и с высоким, и с низким уровнем интеллекта. Однако лица с интеллектом ниже среднего никогда не входили в число хорошо или отлично успевающих [2]. Главной причиной низкой успеваемости детей с высоким IQ было отсутствие учебной мотивации.

в ы с о 2 к ^ <ь 0 с Is ^ Э н и к и е

,:••'< •^> .••'У^--''.-: л-У .•:'••:• .^.•.••:;-:-.-.::. ''.•.^^•••••••••••'

'%

..^Щ^

средний величина IQ

высокий

Рис. 54. Соотношение между IQ и школьными оценками [9]

Таким образом, существует нижний «порог» IQ для учебной деятельности: успешно учиться может только школьник, чей интеллект выше некоторого уровня, определяемого внешними требованиями деятельности. И вместе с тем успевае­мость не растет бесконечно: ее уровень ограничивают системы оценок и требова­ния педагогов к учащимся (см. рис. 54).

В качестве примера рассмотрим результаты исследования, в ходе которого проверялось влияние структуры групповых факторов интеллекта на успевае­мость. В работе принимали участие С. Д. Бирюков и А. Н. Воронин — старшие научные сотрудники ИП РАН.

С помощью упрощенного и валидизированного нами варианта теста структу­ры интеллекта Амтхауэра тестировались уровни развития пространственного, вербального и числового интеллектов у школьников 5-11-х классов. Результа­ты тестирования сопоставлялись с учебными оценками с помощью корреляцион­ного и регрессионного анализов.

Было обследовано свыше 2000 школьников. Анализировались данные по клас­сам, а также отдельно по группам школьников с оценками выше и ниже средней по выборке.

Зависимости между успеваемостью по учебным предметам и уровнем разви­тия отдельных интеллектуальных способностей удалось выявить только в груп­пах учащихся, успеваемость которых была выше среднегрупповой. Более того, в группах учащихся 5-7-х и 8-9-х классов с успеваемостью ниже средней встре­чались случаи отрицательной корреляционной зависимости между уровнем ин­теллекта (в первую очередь — пространственного) и успеваемостью по отдель­ным учебным предметам. Можно сказать, что в группах неуспевающих школьни­ков встречаются индивиды как с высоким, так и с низким уровнем интеллекта, что полностью соответствует приведенному выше графику (рис. 54).

Если учащихся разделить на группы по уровню развития интеллекта, а не по успеваемости, картина получится более сложная. Результаты конфирматорного факторного анализа свидетельствуют, что выделенные латентные факторы интел­лекта и успеваемости в группах школьников с IQ ниже среднего по выборке могут быть связаны положительно, не связаны или связаны отрицательно (5 класс). У детей с интеллектом выше среднего отмечалась положительная связь двух факторов (интеллекта и общей успеваемости). Но она не велика — меньше, чем на смешанной выборке. Исключение из этого правила составляют результаты, полученные на выборках учащихся 10-11-х классов: они прошли от­бор, а их менее интеллектуальные сверстники отсеялись.

Можно постулировать наличие нижнего «интеллектуального порога» учебной деятельности: ученик, который обладает IQ ниже этого порога, никогда не будет учиться успешно. С другой стороны, существует и предел успешности обучения для индивида с данным уровнем IQ.

Следовательно, учебная успеваемость (Ni) подчиняется следующему неравен­ству:

N(IQJ<Ni<N(IQi).

Поэтому весьма надуманными и непродуктивными представляются рассужде­ния о малой информативности тестов интеллекта для прогноза школьной успева­емости. Интеллект определяет лишь верхний, а деятельность — нижний предел успешности обучения, а место ученика в этом диапазоне определяется не когнитив­ными факторами, а личностными особенностями, в первую очередь учебной мотива­цией и такими чертами «идеального ученика», как исполнительность, дисциплини­рованность, самоконтроль, отсутствие критичности, доверие к авторитетам [4].

ОБЩИЙ ИНТЕЛЛЕКТ И ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

Тесты интеллекта, особенно так называемые тесты структуры интеллекта (тест Амтхауэра, GATB, ДАТ и т. д.), широко используют в целях профессиональ­ного отбора и распределения кадров.

Данные тестирования общего интеллекта коррелируют с успешностью дея­тельности: для разных профессий -0,10< г<, 0,85. Для большинства профессий корреляция равна 0,60 (тест GATB).

Накопленные к 60-м годам результаты, характеризующие связь показателей тестирования интеллекта при профессиональном отборе с характеристиками ус­пешности профессионального обучения и профессиональной деятельности, позво­лили сделать весьма нетривиальный вывод. Одним из первых теорию «порога интеллекта» для профессиональной деятельности предложил Д. Н. Перкинс. Со­гласно его концепции, для каждой профессии существует нижний пороговый уро­вень развития интеллекта. Люди с IQ ниже определенного уровня не способны

овладеть данной профессией. Если же IQ превышает этот уровень, то между уров­нем достижений в профессиональной деятельности и уровнем интеллекта нельзя проследить никакой существенной корреляционной связи. Успешность профессио­нальной деятельности начинает определять мотивация, личностные черты инди­вида, система ценностей и т. д. [б].

Таким образом, успешность деятельности как бы «ограничена снизу» — инди­вид не способен трудиться, если его IQ меньше некоторого «интеллектуального порога», специфичного для данной профессии.

Одно из последних исследований связи интеллекта и профессиональных дос­тижений опубликовано в 1993 году У. Шнейдером [12]. Оно касается изучения особенностей интеллекта «экспертов» — лиц, компетентных в какой-то опреде­ленной сфере деятельности. Как правило, «эксперты» обладают интеллектом средним или не ниже среднего. Шнейдер также считает, что для каждой деятель­ности есть свой интеллектуальный «порог». Индивид не в силах овладеть дея­тельностью, если его интеллект ниже этого порога. Если же его интеллект превы­шает пороговое значение, то реальные достижения индивида определяют не ког­нитивные способности, а его настойчивость, увлеченность, темпераментальные особенности, поддержка семьи и т. д.

Если интеллектуальный порог деятельности невысок, индивид может иметь и сверхвысокие, и средние значения интеллекта, но в любом случае это не отразит­ся на его профессиональных достижениях.

Можно привести еще ряд концепций, которые обобщают накопленный на се­годняшний день эмпирический материал и являются модификациями модели «нижнего интеллектуального порога», в соответствии с которой каждая деятель­ность характеризуется определенным уровнем требований, предъявляемых к ин­теллекту индивида.

Существует ли «верхний» интеллектуальный порог? Иными словами: ограни­чены ли возможности индивида в определенной профессиональной деятельности уровнем его интеллекта?

Если делать вывод по аналогии с результатами, показывающими связь интел­лекта и обучаемости, то предел продуктивности профессиональной деятельности может быть выражен неравенством:

Pi < Р (IQi)

С другой стороны, нижний уровень достижений, порог вхождения в деятель­ность, задается уровнем интеллекта, минимально необходимым для овладения про­фессией.

Следует отметить, что прогностичность тестов интеллекта выше для успешно­сти профессионального обучения, нежели для продуктивности профессиональной деятельности. Очевидно, практическая деятельность менее контролируема, чем учебная, а ее результат зачастую менее жестко оценивается, не определен или очень отдален во времени.

ОБЩИЙ ИНТЕЛЛЕКТ И КРЕАТИВНОСТЬ

Проблема отношения креативности и интеллекта поставлена в тот момент, когда креативность была выделена в качестве самостоятельного фактора. Гилфорд полагал, что творческая одаренность включает в себя, по крайней мере, спо­собности к дивергентному мышлению и к преобразованиям (IQ). Напомню, что, по Гилфорду, дивергентное мышление есть мышление, направленное на поиск разно­образных логических возможностей, способность к которому тестируется с помо­щью особых тестов («Необычное использование предметов», «Дополнение рисун­ка», «Нахождение синонимов» и т. д.).

В ряде статей Гилфорд рассматривает отношение интеллекта и креативности. Он полагал, что интеллект определяет успешность понимания и усвоения нового материала, а дивергентное мышление детерминирует творческие достижения. Кроме того, успешность творческой активности предопределена объемом знаний (зависящим, в свою очередь, от интеллекта). Гилфорд высказывает предположе­ние, что IQ будет предопределять «верхний предел» успешности решения задач на дивергентное мышление. Причем тесты креативности Гилфорда были связаны с оперированием семантическим кодом (словесной информацией), и он считал, что ограничивающая роль интеллекта для них будет выше, чем для невербальных тестов. Исследования показали, что корреляции между тестами интеллекта и ди­вергентного мышления выше для семантических тестов, чем для пространствен­ных и символических.

Однако результаты исследований К. Ямамото, а также Д. Хардгривса и И. Бол-тона позволяют ввести гипотезу «нижнего порога»: конвергентный интеллект (IQ) ограничивает проявления креативности при низких значениях IQ, при IQ выше некоторого «порога» творческие достижения от интеллекта не зависят.

В исследованиях Гилфорда и Кристиансена также было выявлено, что при низком IQ практически не бывает проявлений творческой одаренности, в то вре­мя как среди людей с высоким IQ встречаются лица и с высоким, и с низким уровнем развития дивергентного мышления.

Торренс [14], обобщив собственные исследования, пришел к выводу, что'связь между уровнем интеллекта и креативностью односторонняя. Он предложил мо­дель интеллектуального порога: до уровня IQ < 120 креативность и интеллект образуют единый фактор, выше этого порога факторы креативности и интеллекта проявляются как независимые. Иначе говоря, до какого-то уровня IQ ограничивает проявление креативности, выше «порога» креативность «вырывается на свободу».

Казалось бы, модель «интеллектуального порога» получила явное подтвержде­ние. Но результаты исследований Когана и Воллаха опровергли теорию «нижне­го» порога. Коган и Воллах модифицировали процедуру тестирования: сняли вре­менной лимит, отказались от показателя «правильности» (по Гилфорду), устрани­ли момент соревновательности. В итоге факторы креативности и интеллекта оказались независимыми [15]. Была выявлена и описана особая группа детей с высоким уровнем креативности, но с интеллектом ниже среднего.

структура орщих способностей 251

±

В 1980 году вышла работа Д. X. Додда и Р. М. Уайта [8], в которой проанали­зированы результаты исследования связей между IQ и оценками дивергентной продуктивности (рис. 55).

60 120 140 IQ

Рис. 55. Соотношение между дивергентной продуктивностью и интеллектом

Распределение индивидов в пространстве двух координат (IQ и дивергент­ная продуктивность) удивительно напоминает распределения, полученные при исследовании связей интеллекта и обучаемости, а также интеллекта и успешно­сти профессиональной деятельности. Интеллект ограничивает «сверху» уровень творческой продуктивности. Наивысшие показатели по тестам дивергентного мышления показывают индивиды с максимальными значениями IQ. Обратное не верно.

Каким же образом совместить результаты Когана и Воллаха, а также резуль­таты, полученные в нашей лаборатории, с теорией «высокого» интеллектуального порога? Неужели все дело в различии процедур получения данных или же сте­пень регламентированности условий деятельности определяет «нижний» порог IQ для проявления креативности?

Проверялась гипотеза о возможности формирования креативности как общей личностной диспозиции (включающей мотивационную, когнитивную и поведен­ческую составляющие) у детей 3-5 лет [5]. В ходе исследования выявлены две важные закономерности: 1) нелинейный характер изменения креативности в ходе исследования и 2) последовательность формирования компонентов креатив­ности — от мотивационных — к когнитивным и поведенческим.

Если креативная продуктивность испытуемых детей в ходе формирующего эксперимента превышала некоторый (всегда индивидуально определенный) уро­вень, то у них начинали проявляться признаки дезадаптивного, неврозоподобного поведения (росла тревожность, капризность, агрессивность, эмоциональная сензи-тивность и т.д.). Эти признаки напоминают особенности поведения детей с низ­ким уровнем интеллекта и высокой креативностью, как их описывают Воллах и

Коган. Следовательно, можно объяснить этот эффект превышением уровня кре­ативности индивидуального уровня «интеллектуального порога», который опре­деляет успешность адаптации. К концу формирующего эксперимента у большин­ства детей уровень креативности был выше, чем в начале, но меньше, чем в середине исследования, то есть достиг некоторого индивидуального оптимума.

Хотя методика диагностики креативности в нашей работе отличалась от тес­тов креативности Торранса и Гилфорда и состояла в фиксации проявлений твор­ческого поведения детей при спонтанной ситуативной игре, результаты ее можно объяснить с помощью той же модели «интеллектуального порога». Базовым ус­ловием формирования креативности и ее проявления в повседневной жизни яв­ляется формирование у индивида творческой мотивации. По нашим данным, опти­мальным периодом ее формирования является возраст от 3,5 до 4 лет.

Итак, можно заключить, что творческая активность детерминируется творче­ской (внутренней) мотивацией, проявляется в особых (нерегламентированных) условиях жизнедеятельности, но «верхним» ограничителем уровня ее проявления служит уровень общего («флюидного», по Кэттелу) интеллекта. Аналогично суще­ствует и «нижний» ограничитель: минимальный уровень интеллекта, до достиже­ния которого креативность не проявляется.

Условно отношение между творческой продуктивностью и интеллектом мож­но свести к неравенству вида:

IQ «деятельности» < Сг < IQ «индивида»

Если исходить из этого отношения, то речь не может идти об «интеллектуаль­ном пороге». Интеллект индивида выступает в качестве «верхнего ограничите­ля», потолка потенциальных творческих достижений. Использует или нет индивид отведенные ему природой возможности, зависит от его мотивации, компетентнос­ти в той сфере творчества, которую он для себя избрал, и, разумеется, от тех внешних условий, которые предоставляет ему общество. Нижний «интеллектуаль­ный порог» определяется «регламентированностью» сферы, в которой индивид проявляет свою творческую активность.

«ОДНОМЕРНАЯ МОДЕЛЬ»

Попытаемся обобщить приведенные выше результаты. Уточним еще раз основные понятия:

1. Индивидуальная продуктивность является мерой пригодности индивида к той или иной сфере жизнедеятельности (творческой, учебной, профессио­нальной). Индивидуальная продуктивность может оцениваться актуальной успеваемостью, уровнем профессиональных достижений, успешностью решения тестов на креативность (гибкость, уникальность, оригинальность и пр.).

2. Уровень интеллекта определяется успешностью выполнения тестов ин­теллекта (типа «Прогрессивных матриц» Равена), тождествен флюидному интеллекту (Gf), по Кэттеллу, или общему интеллекту, по Спирмену.

Между этими переменными существует определенная зависимость, отобра­женная на графике (рис. 56).

ya

Yi

^ ^

^~' п ^ \ 01

YJ

Х

Xj Xi

Рис. 56. Модель интеллектуального диапазона

Здесь: Y — продуктивность; Х — интеллект; Xi — индивидуальный интел­лект; Xj — «интеллектуальный порог» деятельности; Yi — предельная индивиду­альная продуктивность; Yj — требуемая минимальная продуктивность в деятель­ности; AYi Xj — диапазон продуктивности, а — определяется строгостью крите­рия оценки продуктивности (чем строже критерий, тем меньше успех а).

Дадим более подробное описание модели.

1. «Верхний порог»

Верхняя граница продуктивности (предельный уровень индивидуальных дос­тижений) задается индивидуальным уровнем интеллекта.

Предельный уровень достижений является линейной функцией от интеллекта:

P^,=k(Gf)+CHPi<P^,,

где О < k <. 1 определяется спецификой внешних условий; Gf — уровень IQ i-ro индивида; С — начальный уровень компетентности, необходимый для «вхожде­ния» в деятельность; Pi — индивидуальная продуктивность.

2. «Нижний порог»

Нижнюю границу индивидуальных достижений в деятельности определяют требования деятельности, которые проявляются в феномене «интеллектуального порога». Если IQ индивида ниже определенного значения, то индивид не может

проявить минимально необходимую продуктивность и «не проходит по конкур­су». Следовательно, продуктивность индивида не может быть ниже определенного минимального значения, соответствующего уровню нижнего интеллектуального порога деятельности

Gf. Р . < Р,

где Gf. — уровень интеллектуального порога j-й деятельности.

3. Диапазон достижений

Индивидуальная продуктивность определяется, помимо IQ, уровнем мотива­ции и «приобщенностью к задаче» (иначе, уровнем специальных навыков и зна­ний, аналог — «кристаллизованный» интеллект).

Следовательно, можно предположить, что недостаток мотивации и компетент­ности препятствует индивиду достичь верхнего порога индивидуальных достиже­ний. Возможно:

R = k (Gf, —mx Gi),

где М — величина, обратная уровню мотивации («недомотивированность»); Gf — недостаток компетентности.

Модель имеет три любопытных следствия:

1. Успех вхождения индивида в деятельность определяется лишь уровнем индивидуального интеллекта и сложностью деятельности.

2. Уровень конкретных индивидуальных достижений зависит от мотивации и компетентности личности и связан с содержанием деятельности.

3. Предельно высокий уровень индивидуальных достижений зависит только от индивидуального IQ, но не зависит от трудности деятельности и ее со­держания.

Модель (назовем ее «моделью интеллектуального диапазона») имеет еще два интересных следствия.

Во-первых, согласно приведенным выше теоретическим соображениям, у ин­теллектуально одаренных индивидов корреляции между успешностью деятель­ности и уровнем интеллекта должны быть ниже, чем по всей выборке. Причина этого — в расширении диапазона продуктивности: дисперсия продуктивности у одаренных людей больше, чем по выборке в целом.

Корреляции между успешностью выполнения отдельных тестов (или продук­тивностью выполнения деятельностей у одаренных личностей) должны быть ниже, чем у «обычных» людей. Причины этого эффекта: независимость успешно­сти решения тестов друг от друга (они связаны только через G-фактор); большой разброс показателей продуктивности у одаренных; обусловленность положения индивида в плоскости координат «тесты — интеллект» мотивацией и компетент­ностью. Этот феномен обнаружен в многочисленных корреляционных исследова­

±

ниях: действительно, у интеллектуально одаренных испытуемых корреляции ус­пешности тестов ниже, чем для генеральной совокупности.

Во-вторых, для высокоодаренных испытуемых характерна «пила» достиже­ний в разных сферах деятельности, успешности по разным учебным дисципли­нам и при выполнении тестовых заданий. Действительно, индивидуальный интел­лект определяет лишь верхний порог достижений. У одаренных индивидов диа­пазон возможных достижений шире, чем у всех прочих. Поэтому, при независимости достижений в разных областях, в среднем для группы одарен­ных разница показателей по отдельным тестам, задачам и т. д. будет больше, чем по генеральной совокупности.

И неслучайно множество корреляционных исследований показывает, что ин­теллектуальная одаренность сопровождается большим разбросом индивидуаль­ных достижений в различных сферах деятельности, по предметам обучения и т. д.

Модель может быть расширена для описания структуры интеллекта с учетом его основных групповых факторов.

СТРУКТУРА ОБЩЕГО ИНТЕЛЛЕКТА. ИМПЛИКАТИВНАЯ МОДЕЛЬ

Как уже упоминалось, Ч. Спирмен выявил в структуре общего интеллекта лингвистический (вербальный), механический (пространственно-динамический) и математический факторы.

Критики концепции Спирмена (в частности, Торндайк) отрицали существова­ние общей умственной способности и считали, что следует говорить о множестве независимых способностей (от 3 до 120 «факторов»). Однако, когда Айзенк и Спирмен подвергли статистической обработке данные Торндайка, они обнаружи­ли ошибочность его расчетов и выявили в данных оппонента общий фактор интеллекта.

Практически все исследователи выявляли три основных подфактора общего интеллекта, которые были первоначально выявлены Ч. Спирменом: числовой, про­странственный, вербальный.

Например, в исследованиях Р. Е. Сноу и его коллег [1] выделены следующие структуры: 1) общий фактор, который тестируется такими тестами, как «Прогрес­сивные матрицы» Равена, тестом, свободным от культуры, Кэттелла и пр., занимает вершину иерархии; 2) на втором уровне обобщенности выделяются три (как и у Спирмена) основных фактора, причем один из них более тесно связан с генераль­ным фактором; 3) низший уровень иерархии занимает десять подфакторов.

Н. Хомский в 60-е годы выдвинул гипотезу о том, что ребенок рождается с механизмом овладения языком и изначально обладает восприимчивостью к универсальным свойствам грамматики языка.

Позже ряд исследователей (Дж. Макнамара, М. Дональдсон и др.) показали, что дети усваивают язык только после того, как у них проявляется способность

понимать смысл ситуаций, связанных с социальным поведением людей. Ряд изящ­ных экспериментов продемонстрировали справедливость этого вывода.

Отсюда можно сделать вывод о первичности «эмоционально-поведенческого кода» и операций, связанных с ним, по отношению к естественной речи и способ­ности оперировать «натуральным» языком.

Дональдсон пишет по этому поводу: «На ранних стадиях развития, до того как у ребенка сформируется полное осознание языка, язык включен в поток со­бытий, в связи с которыми он используется. До тех пор пока это происходит, ребенок понимает не отдельные слова, он интерпретирует ситуацию в целом, Его больше заботит смысл того, что делают люди, когда они говорят и действуют, чем значение слов... В то же время ребенок занят структурированием, извлече­нием смысла ситуаций, даже когда никаких слов не произносится; порой ка­жется, что, когда они все-таки звучат, на понимание ребенком прозвучавшего высказывания сильно влияет, как он сам структурирует контекст» [16]. Таким образом, «первичным» является поведенческий интеллект (он же — смысловой). Основные предположения таковы: 1) между групповыми факторами интеллекта (по Спирмену—Гилфорду) существует иерархическая импликативная зависимость, факторы неортогональны; 2) для развития фактора следующего уровня необхо­дим минимальный уровень развития предыдущего фактора; 3) генетическая оче­редность формирования факторов интеллекта: поведенческий, вербальный, про­странственный, формальный.

Итак, «поведенческое мышление» первично, следовательно, прав Гилфорд, вы­делявший поведенческий («социальный») интеллект в качестве самостоятельно­го фактора наряду с вербальным (смысловым), пространственным и арифметиче­ским.

Операции поведенческого интеллекта, с моей точки зрения, обладают следую­щими признаками:

1) контекстуальностью — смысл операции зависит от ситуации;

2) непрерывностью — хотя действие конечно (определяется достижением цели), но движение — непрерывно;

3) нет необратимости операций во времени (в прошлое не вернешься, «чашка разбита»);

4) эмоциональной насыщенностью;

5) неоднозначностью смысла операций — следствие ситуационной зависимости.

Язык позволяет выйти за пределы наличной ситуации: он как бы выносит вовне точку отсчета и позволяет субъекту «децентрироваться» — выйти за преде­лы ситуации (взаимодействия «Я» и другого), «встать над ситуацией».

Первый шаг на пути усвоения языка и формирования речевого мышления — освобождение последнего от связи с конкретными событиями и овладение им как самостоятельной структурой. Наибольшая трудность возникает при освобожде­нии высказывания от ситуационного контекста. Звучащая речь и речевое мышле­ние, строящееся на этой основе, также обладают рядом признаков:

1) содержание операции зависит от контекста;

2) мышление (содержание и операции) является непрерывным (главная труд­ность возникает у ребенка при обучении чтению — необходимость выделе­ния в речевом потоке отдельных слов и фонем);

3) речевые операции необратимы («слово не воробей...»);

4) существует эмоциональная насыщенность (конативная составляющая);

5) смысловая неоднозначность (феномены омонимии и синонимии);

Переход к письменной речи требует развития пространственно-динамическо­го мышления. Мышление «изображениями» — пространственно-временными схе­мами — строится на взаимодействии зрительного и тактильного анализаторов с предметами окружающего мира, причем зрение само по себе не дает представле­ния о «физике» окружающего мира: силах, плотности и массе предметов, их «по­датливости» воздействию и др.

Условно из целостного «механического» интеллекта можно выделить простран­ственный интеллект (S-фактор, по Терстоуну). Он измеряется тестами на мыслен­ное вращение предметов и на быстрое восприятие и идентификацию изображений.

Пространственный интеллект является следующей ступенью в генетической иерархии. Он характеризуется следующими особенностями:

1) независимостью содержания и операций от ситуационного контекста;

2) инвариантностью операции относительно пространства;

3) обратимостью операций во времени;

4) независимостью от ситуации;

5) однозначностью отношения изображения к содержанию;

6) почти полным отсутствием эмоциональной составляющей.

Письменная речь — это перевод устной речи в пространственный изобрази­тельный код. И она не может развиваться до определенного уровня сформирован­ное™ пространственного мышления. Устное слово существует во времени, напи­санное — в пространстве, и его содержание существует вне времени.