Й уровень – системы конденсированного опыта

При небольшом увеличении доз во время LSD-«Tpnna» появляются константные переживания особого рода, которые Станислав Гроф описывал как особое сгущение воспоминаний. На поверхность сознания всплывают образы, в которых сконцентрирован личный опыт и связанные с ним впечатления и фантазии, относящиеся к различным периодам человеческой жизни.

Такие воспоминания и фантазии, как правило, имеют некую общую образную «ось», то есть схожий по формальным признакам жизненный опыт выражает себя в LSD-переживании в схожих по форме фантастических образах.

Каждая система конденсированного опыта (в дальнейшем – СКО) несет в себе то, что можно обозначить как общий эмоциональный знаменатель всех событий, имеющих отношение к данной конкретной системе образов.

Выражаясь современным языком, СКО представляют собой эмоциональные «файлы» – папки, в которые компьютер нашего мозга «складывает» воспоминания. Каждый такой «файл» у любого человека имеет свою «иконку» – один или несколько индивидуальных базовых образов или символов.

Точно такие же «файлы», организующие деятельность бессознательной части психического мира, Карл Юнг называл «архетипами». Для Юнга архетип – это наследуемая часть психики, связанная с инстинктом. Эту гипотетическую сущность невозможно представить саму по себе. Ее

D

можно зарегистрировать лишь с помощью анализа образных проявлений.

Юнг сформулировал гипотезу об архетипах, наблюдая в культуре, сновидениях, поведении как самого себя, так и своих пациентов повторяющиеся образы и схемы поведенческих реакций. Можно сказать, что архетипы – это древние, наполненные энергией образы, способные определять различные формы человеческого поведения и мышления. Образы и поведенческие паттерны в единый архетип связывают общий смысл символической деятельности человека.

СКО Грофа можно назвать попыткой разработать оригинальную, отличную от Юнга систему базовых архетипов.

Интересно, что русский физиолог А.А. Ухтомский еще в начале века описал такого рода психологические «знаки души», которые он называл «образными доминантами жизненного опыта». Ухтомский и Юнг шли, не зная друг о друге, удивительно похожими путями. Еще до формирования термина «архетип» в 1917 году Юнг писал о «безличностных доминантах» или «узловых точках в психике, которые притягивают энергию и влияют на личные действия».

Но ни Юнг, ни Ухтомский, ни Гроф, разумеется, не могут претендовать на первенство самой мысли о существовании в структуре человеческой психики узловых идей или образов. Согласно Платону, идеи изначально присутствуют в разуме богов и служат моделями всех сущностей человеческого космоса. Иммануил Кант описывал такие изначальные идеи под названием «априорные категории восприятия», а Шопенгауэр называл их «прототипами воли».

Каждый архетип или СКО связан с сильным эмоциональным зарядом одного и того же качества. Каждый образ, появляющийся во время LSD-переживания, сопровождается суммой эмоций, включающей в себя все воспоминания, которые образовали данную СКО.

Можно сказать, что наш жизненный опыт складывается в основном из отрицательных эмоциональных переживаний. С раннего детства наши мечты и желания сталкиваются с внешними запретами. В большинстве случаев реальность приносит нам боль – желания оказываются невыполнимыми или не удовлетворяются сиюминутно. Мы

учимся взаимодействовать с реальностью на собственных ошибках.

Наши ошибки и боль память просеивает и в упрощенном виде концентрирует как ряд символических образов, несущих отрицательный эмоциональный заряд. Если мы будем повторять ошибку, пытаться «наступить на те же грабли», – наша память подаст нам сигнал. Это будут или образы (например, в сновидении или LSD-переживании), или некая отрицательная эмоция, причину возникновения которой можем не осознавать.

Поэтому большая часть эмоционального заряда, который содержат СКО, является суммой отрицательных эмоций.

Вот что пишет С. Гроф:

«Различные слои одной системы могут содержать все воспоминания о столкновениях индивида с унизительными ситуациями, разрушившими его уважение к себе. В других случаях общим элементом может оказаться тревога, которая переживается по отношению к шокирующим и пугающим событиям прошлого. У испытуемого может возникать чувство клаустрофобии (боязнь замкнутого пространства. – А.Д.) или удушья, которое вызвано различными безвыходными ситуациями, в которых человек не имел возможности сопротивляться, защитить себя или бежать; также может возникать крайне интенсивное чувство собственной вины и внутренней неправоты, связанное со множеством жизненных ситуаций. Переживания эмоциональной депривации (изолированности и одиночества. – А.Д.) и отверженности в различные жизненные периоды – еще один очень частый мотив многих СКО. Столь же часто встречаются темы, изображающие секс опасным и отталкивающим, или темы, включающие в себя агрессию и насилие. Особенно важными являются СКО, представляющие и конденсирующие опыт столкновения человека с ситуациями, ставящими под угрозу его жизнь, здоровье и целостность тела».

Приведем в качестве иллюстрации пример СКО-пере-живаний из собственной врачебной практики.

К нам на консультацию был доставлен Володя К. Володя был возбужден, переживал галлюцинации, но контакту с врачом не препятствовал. Выяснилось, что ночью на танцплощадке он «съел десяток (!) марок с LSD».

Володя рассказывал, что видит себя в образе карася в пруду. Видит он и собственного отца с рыболовной сетью в руках, которой хочет его поймать. Образ отца искажен преломлением света. Отец кажется уродливым и жестоким. Раз за разом в пруд опускаются корявые и окровавленные руки отца, вызывающие у Володи приступы животного страха.

Для того чтобы оказать пациенту помощь, автору пришлось фактически провести сеанс LSD-терапии, то есть находиться в течение 5 часов рядом с ним, комментируя испытываемые ощущения.

За это время Володя прошел через несколько слоев СКО. Сцена с карасем в пруду завершилась тем, что Володя «попался» в расставленные отцом сети. Он бился в судорогах, напоминающих пойманную рыбу. У него началось удушье (отец вытаскивал рыбу из воды). Врачу пришлось внушать пациенту, что он, врач, – вовсе не врач, а соседний рыбак, – пользуясь тем, что отец пациента. отошел за дерево, распутывает сеть и выпускает пойманного карася обратно в воду.

После того как видение с прудом закончилось, Володя увидел самого себя с окровавленными по локоть руками. Он сообщил, что только что изнасиловал и с наслаждением убил маленькую девочку 6–7-летнего возраста. Пациент сказал, что на самом деле он – насильник и убийца, который охотится за детьми.

В следующем слое СКО Володя увидел себя ребенком, подглядывающим в щелку двери, как отец зверски избивает мать. Причем внутри переживания мать казалась ему чем-то абсолютно мягким и податливым – чем-то вроде резиновой куклы, а отец бил эту куклу для того, чтобы добыть из нее кровь...

На следующий день после всего этого выяснилось, что отец Володи был алкоголиком, умершим во время запоя, – подростку тогда было 14 лет. Мать пациента, малообразованная и очень добрая женщина, всегда пассивно подчинялась требованиям и отца и сына. Володя рассказал, что 7 лет он испытывал сильнейшее половое влечение к своей старшей сестре и много лет занимался онанизмом. Из беседы с Володиной матерью удалось узнать, что в 5-летнем возрасте он действительно видел, как отец бил ее, после чего мальчик ушел из дома и

3 суток прятался в подвале, прежде чем его нашел и избил отец.

Для того чтобы объяснить взаимосвязь между реальными событиями жизни Володи и тем, что он увидел в LSD-«трипе», пришлось бы воссоздать некий образчик классического психоанализа. Однако связь между реальностью и образами LSD-галлюцинаций читатель может почувствовать и без этого.

Хочется отметить несколько основных положений.

Во-первых, возникающую во время переживания СКО отрицательную эмоцию «психонавт» не в состоянии контролировать. Ухтомский описывал этот феномен как «неспособность к управлению доминантными эмоциями». Если бы Володя в описанной ситуации остался бы один на один с собственными переживаниями, он мог бы погибнуть от внушенного самому себе удушья, совершить самоубийство или акт насилия по отношению к окружающим.

Во-вторых, хотя Володя и не первый раз принимал LSD на танцах, «провал» на более глубокий, нежели привычный уровень переживаний, оказался для пациента полной неожиданностью. Трудно подсчитать, сколько самоубийств и проявлений немотивированного насилия связано с подобными внезапными «падениями» на непосильную для психики глубину LSD-переживания.

Вероятность таких событий подтверждается и тем фактом, что при переживании СКО реакция на различные внешние стимулы всегда неадекватна и чрезмерна.

Дело в том, что на сигналы из внешней среды здесь реагирует нестолько сама личность,сколько доминанта или синдром конденсированного опыта. Этот факт станет крайне важен для нас при обсуждении изменений личности под влиянием LSD.

В-третьих, уровень СКО-переживаний является тем самым уровнем LSD-втрипа», на котором человек становится управляемым.

Как явствует из приведенного случая, терапевт, вовлеченный в орбиту переживаний пациента, может «войти» внутрь галлюцинации и «выйти» из нее. Он может стимулировать дополнительные отрицательные ассоциации у того, кто находится в данный момент в «трипе». Автор, например, мог легко внушить Володе какие-то иные черты облика отца и перенести тем самым ненависть и страх,

которые сын испытывал по отношению к отцу, на любого другого человека.

Так как на следующих «кругах» Володя «видел» собственную сексуальную агрессию, то человек, находящийся на месте врача, мог бы связать эту агрессию с необходимостью, скажем, убийства человека, образ которого в момент внушения заменил бы образ отца. Не так ли точно поступали колдуны со своими «зомби» и прочие гуру с членами своих сект? Возможно, так же «кодируют» своих испытуемых спецслужбы.

LSD-терапевты доказали еще одну очень важную вещь: если бессознательный материал при переживании СКО не исчерпан до конца, то пациент может остаться под влиянием конкретных проявлений своего конденсированного опыта и после, собственно, сеанса – даже если действие препарата прекратилось.

Пользуясь терминологией Ухтомского, опасная доминанта «зафиксирует» состояние сознания пациента после окончания действия наркотика.

Отдельные системы конденсированного опыта могут как бы «зависать» в сэзнании, фактически отделившись от личности и определяя ее поведение в реальном мире.