Глава 10. Итак, чего мы достигли после недели работы?

Четверг, 12 декабря, утро.

Дорогой Дневник!

Итак, чего мы достигли после недели работы?

Мы разделили между собой трех подозреваемых и постоянно следили за ними в течение прошедших шести или семи дней. Результаты: в течение этой недели Роберт вел себя, как и любой другой нормальный бизнесмен. Для преподавателя истории Аларих не сделал ничего необычного. Миссис Флауэрс проводит большую часть времени в подвале. В действительности мы так ничего и не узнали.

Стефан говорит, что Аларих встретился с директором пару раз, но он не смог подобраться достаточно близко, чтобы услышать, о чем они говорили.

Мередит и Бонни распространяют новости о домашних животных, помимо собак, которые могут быть опасны. Им не пришлось прикладывать к этому много усилий; кажется, что каждый в этом городе находится уже на грани истерики. С тех пор, как произошло нападение собак, было еще несколько нападений других животных, но трудно угадать, которые из них были всерьез. Какие-то дети дразнили белку, и она покусала их. Домашний кролик Массазеса поцарапал их младшего сына. Старая миссис Кумбер видела медноголового щитомордника в ярде от себя в то время, когда все змеи должны находиться в зимней спячке.

Единственное, на счет чего я уверена — это нападение на ветеринара, который держал собак в карантине. Стая покусала его, и их большая часть убежала из питомника. После этого они как будто растворились. Люди говорят, что, наконец-то избавились от них и надеются, что они сдохнут от голода в лесу, — в чем я сомневаюсь.

И все это время шел снег. Бури не было, но он тоже не останавливался. Я никогда не видела так много снега.

Стефан беспокоится о танцах завтра ночью.

Что возвращает нас назад к тому, что еще мы узнали? Что мы знаем? Никто из наших подозреваемых не был рядом с Массазесом или миссис Кумбер или ветеринаром, когда случились нападения. Мы не ближе к обнаружению Другой Силы, чем были, когда мы начали.

Сегодня вечером небольшая вечеринка у Мэри. Мередит думает, что мы должны пойти на нее. Я не знаю, что еще можно сделать.

Дамон вытянул свои длинные ноги и медленно заговорил, оглядывая сарай.

— Нет, я не думаю, что это очень опасно. Но я не понимаю, чего ты хочешь этим добиться.

— Я точно ничего не хочу добиться, — призналась Елена. — Но у меня нет идеи получше. А у тебя?

— Что, ты спрашиваешь о том, как можно по-другому провести время? Да, у меня есть несколько мыслей. Ты хочешь, чтобы я тебе их рассказал? — Елена махнула ему, призывая к тишине, и он утих.

— Я имею в виду, что полезного мы можем сделать сейчас. Роберт уехал из города, миссис Флауэрс все время…

— В подвале, — закончили хором несколько голосов. — И мы все просто сидим здесь. Есть у кого-нибудь идея лучше?

Мередит нарушила тишину.

— Если ты беспокоишься о том, что это опасно для меня и Бонни, почему бы вам всем не прийти? Я не говорю, что вы должны показываться. Вы могли прийти и спрятаться на чердаке. Тогда, если что-нибудь произойдет, мы могли бы позвать на помощь, и вы бы услышали.

— Я не понимаю, почему кто-то должен будет кричать, — сказала Бонни. — Ничего там не произойдет.

— Ну, может быть, и нет, но осторожность не повредит, — произнесла Мередит. — Что вы думаете на этот счет?

Елена медленно кивнула.

— В этом есть здравый смысл. — Она посмотрела вокруг в поисках протеста, но Стефан только пожал плечами, а Дамон пробормотал что-то такое, что заставило Бонни засмеяться.

— Хорошо, тогда решено. Пошли.

Когда они вышли из сарая, снег, продолжавший падать, поприветствовал их.

— Бонни и я можем поехать на моей машине, — сказала Мередит. — И вы трое.

— О, мы доберемся сами, — сказал Дамон оскалившись.

Мередит кивнула, на нее это не произвело никакого впечатления.

«Забавно, — подумала Елена, когда девочки ушли, — Дамон никогда не впечатлял Мередит. Его обаяние, казалось, на нее не производило никакого эффекта».

Она собиралась напомнить, что голодна, когда Стефан обратился к Дамону.

— Ты согласен оставаться с Еленой все время, что меня не будет? Каждую минуту?

— Оставляешь меня с Еленой вдвоем? — весело сказал Дамон, его улыбка погасла. — Почему?

— Потому что, я присоединюсь к вам позже. Мне нужно кое-что сделать, но это не займет много времени.

Елена почувствовала волну теплоты. Он пробовал доверять брату. Она улыбнулась Стефану с одобрением, когда он потянулся ее в сторону.

— В чем дело?

— Я сегодня получил записку от Кэролайн. Она спросила, не встречу ли я ее в школе перед вечеринкой у Алариха. Она сказала, что она хочет извиниться.

Елена открыла рот, чтобы съязвить, но снова закрыла его. Из того, что она слышала, Кэролайн была в жалком виде все эти дни. И может быть это заставляет Стефана чувствовать, что лучше будет поговорить с ней.

— Ну, тебе не за что извиняться, — сказала она ему. — Во всем, что с ней произошло, виновата только она сама. Ты думаешь, что она совсем не опасна?

— Нет; так или иначе, я потерял большую часть своей силы. Она права. Я встречу ее, и мы вместе пойдем к Алариху.

— Будь осторожен, — сказала Елена, когда он выскользнул в снег.

Чердак был таким, каким она его запомнила: темный, пыльный и полный таинственных накрытых клеенкой форм. Дамон, который вошел более традиционным способом — через переднюю дверь, должен был снять ставни, чтобы впустить ее через окно. После этого они сели рядом на старый матрац и слушали голоса, которые поднимались по воздуховоду.

— Я бы подумал о более романтической обстановке, — пробормотал Дамон, привередливо дергая тонкую ткань рукава. — Ты уверенна, что не хочешь лучшего?

— Да, — сказал Елена. — Теперь тихо.

Это походило на игру, подслушивать части и фрагменты разговоров, пытаясь сложить их воедино и представить лицо, которому принадлежал этот голос.

— А потом я сказала, что мне плевать, как долго у тебя живет этот попугай; избавься от него, или я иду на Снежные Танцы с Майком Фелдманом. И он сказал…

— Ходят слухи, что могила мистера Таннера была разрыта вчера вечером…

— Все слышали, что Кэролайн исключили из участниц конкурса на Снежную королеву? Не думаешь ли ты…

— Мертва, но я говорю тебе, что я видел ее. И нет, мне не приснилось; она была одета в платье с оттенком серебристого, ее волосы были полностью золотыми и развевались…

Елена подняла брови, повернувшись к Дамону, затем многозначительно посмотрела вниз на свое совершенно черное одеяние. Он усмехался.

— Романтика, — сказал он. — Я романтик и ты нравишься мне в черном.

— Ну, ты всегда таким был, не так ли? — пробормотала она.

Это было довольно странно, насколько комфортно она чувствовала себя с Дамоном эти дни. Она тихо сидела, позволяя разговорам медленно течь вокруг нее, почти теряя счет времени. Вдруг она услышала знакомый раздраженный голос, ближе, чем остальные.

— Хорошо, хорошо, я иду. Хорошо.

Елена и Дамон переглянулись и встали на ноги, когда ручка на двери чердака дернулась. Бонни осторожно выглянула из-за нее.

— Мередит сказала мне зайти сюда. Я не знаю зачем. Она прибрала к рукам Алариха и это отвратительная вечеринка. Апчхи!

Она села на матрац, и через несколько минут Елена присела возле нее. Она начинала желать, чтобы Стефан пришел сюда. Через некоторое время дверь снова открылась, и вошла Мередит, она была уверена в этом.

— Мередит, что происходит?

— Ничего, или, по крайней мере, ничего такого, о чем можно волноваться. Где Стефан? — Щеки Мередит необычно вспыхнули, и было что-то странное во взгляде ее глаз, как будто она что-то усиленно пыталась контролировать.

— Он придет позже, — начала Елена, но Дамон прервал.

— Не имеет значения, где он. Кто поднимался наверх?

— Что ты имеешь в виду под «кто поднимался наверх»? — сказала Бонни, вставая на ноги.

— Всем оставаться спокойными, — сказала Мередит, занимая место перед окном, словно охраняя его.

«Она сама не выглядит особенно спокойной», — подумала Елена.

— Можно, — позвала она, открылась дверь, и вошел Аларих Зальцман.

Движение Дамона было настолько быстрым, что даже глаза Елены не смогли проследить за ним; одним движением он поймал запястье Елены и дернул ее за себя, в то же самое время, вставая перед Аларихом. Он закончил движение присев, словно хищник, каждый мускул напрягся, готовый к нападению.

— О, не надо, — дико закричала Бонни.

Она бросилась к Алариху, который уже начал отступать от Дамона. Аларих почти потерял равновесие и нащупывал позади себя дверь. Его другая рука что-то искала на поясе.

— Прекратите это! Остановитесь! — сказала Мередит.

Елена увидела очертания внизу пиджака Алариха и поняла, что это было оружие.

И снова, она не смогла уследить за происходящим. Дамон отпустил ее запястье и схватил Алариха. И затем Аларих оказался сидящим на полу, с ошеломленным лицом, а Дамон вытаскивал из оружия один за другим патроны.

— Я говорила вам, что это было глупо, и вы не должны были этого делать, — сказала Мередит.

Елена поняла, что она держала темноволосую девочку руками. Должно быть, она сделала это, чтобы удержать Мередит от столкновения с Дамоном, но она не помнила этого.

— Эти штучки из дерева с заостренными наконечниками опасны; они могли бы сделать кому-нибудь больно, — сказал Дамон с мягким упреком.

Он поместил один из патронов и задвинул обойму назад, задумчиво целясь в Алариха.

— Прекратите это, — напряженно произнесла Мередит.

Она повернулась к Елене.

— Заставь его остановиться, Елена; он делает все только хуже. Аларих не причинит тебе боли; я обещаю. Я провела неделю, убеждая его, что вы тоже не причините ему вред.

— А теперь, я думаю, у меня сломано запястье, — сказал Аларих, довольно спокойно.

Его рыжеватые волосы упали на глаза.

— Вы не можете винить в этом никого, кроме себя, — высказалась резко Мередит.

Бонни, заботливо сжимавшая плечи Алариха, подняла взгляд, узнавая этот тон Мередит, затем, отошла назад на несколько шагов и села.

— Я не могу дождаться, когда услышу объяснения всему этому, — сказала она.

— Пожалуйста, доверься мне, — Мередит обратилась к Елене.

Елена взглянула в темные глаза. Она действительно верила Мередит; так она сказала. И слова разбудили другие воспоминания, ее собственный голос просит о доверии Стефану. Она кивнула.

— Дамон? — сказала она.

Он небрежно отбросил оружие и затем улыбнулся всем, ясно давая понять, что ему не нужно никакое оружие.

— Теперь, если все будут просто слушать, вы все поймете, — произнесла Мередит.

— О, я уверена в этом, — сказала Бонни.

Елена подошла к Алариху Зальцману. Она не боялась его, но, потому, как Аларих смотрел только на нее, медленно, начиная с ног и поднимая взгляд выше, она поняла, что он боялся ее.

Елена остановилась в ярде от того места, где он сидел на полу, и встала перед ним на колени, изучая его лицо.

— Привет, — сказала она.

Он все еще держался за запястье.

— Привет, — ответил он, и сглотнул.

Елена взглянула назад на Мередит и затем снова посмотрела на Алариха. Да, он боялся. Когда его волосы вот так лежали на его глазах, он выглядел молодым. Возможно, на четыре года старше Елены, может на пять лет. Не больше.

— Мы не собираемся причинять вам боль, — сказала она.

— Это я ему и говорила, — спокойно произнесла Мередит. — Я объяснила, что чтобы он ни видел до этого, что бы ни слышал, вы другие. Я рассказала ему, что ты говорила мне о Стефане, как он боролся со своей природой все эти годы. Я рассказала ему о том, через что ты прошла, Елена, и что ты никогда не просила об этом.

«Но зачем ты рассказала ему так много?» — подумала Елена.

Она обратилась к Алариху:

— Хорошо, вы узнали о нас. Но все, что мы знаем о вас — это то, что вы не преподаватель истории.

— Он охотник, — тихо с угрозой сказал Дамон. — Охотник на вампиров.

— Нет, — сказал Аларих. — Или, по крайней мере, не в том смысле, в котором вы думаете об этом. — Он, казалось, принял какое-то решение. — Хорошо. Из того, что я знаю о вас троих… — Он прервался, оглядывая темную комнату так, как будто неожиданно осознал что-то. — Где Стефан?

— Он придет. Фактически, он уже должен быть здесь. Он собирался зайти в школу и привезти Кэролайн, — ответила Елена.

Она была не готова к реакции Алариха.

— Кэролайн Форбс? — резко произнес он, приподнимаясь.

Его голос звучал так же, как и тогда, когда она подслушала его разговор с доктором Фейнбергом и директором школы, резкий и решительный.

— Да. Она сегодня послала записку, сказала, что хочет извиниться или еще что-то. Она хотела встретиться с ним в школе перед вечеринкой.

— Он не должен идти туда. Вы должны остановить его. — Аларих вцепился в свои ноги и настойчиво повторил, — Вы должны остановить его.

— Он уже ушел. Почему? Почему он не должен этого делать? — потребовала Елена.

— Потому что я загипнотизировал Кэролайн два дня назад. Я пытался это сделать раньше с Тайлером, ничего не вышло. Но Кэролайн хорошо поддается, и она вспомнила немногое из того, что случилось на складе. И она опознала Стефана Сальваторе как нападавшего.

Абсолютная тишина продолжалась всего долю секунды. Затем Бонни сказала:

— Но что Кэролайн может сделать? Она не сможет ничего ему сделать.

— Разве вы не понимаете? Теперь вы имеете дело не только со студентами средней школы, — сказал Аларих. — Это слишком далеко зашло. Отец Кэролайн знает об этом, так же как и отец Тайлера. Они заинтересованы в безопасности города.

— Тихо! Замолчите! — Елена мысленно обшаривала вокруг, пробуя отыскать хоть какой-то намек на присутствие Стефана.

«Он позволил себе стать слабым», — думала она, той ее частью, которая обладала ледяным спокойствием среди ужасающего страха и паники.

Наконец она что-то почувствовала, только след, но она подумала, что это был Стефан. И он был в беде.

— Что-то не так, — подтвердил Дамон, и она поняла, что он, должно быть, тоже искал, с силами намного более превосходящими ее. — Пошли.

— Подождите, давайте сначала поговорим. Нельзя просто пропустить это. — Но Аларих точно также мог говорить с ветром, пытаясь обуздать его разрушительную силу словами.

Дамон был уже в окне, и в следующее мгновение выпрыгнула Елена, аккуратно приземляясь на снег возле Дамона. Голос Алариха последовал за ними сверху.

— Мы тоже идем. Ждите нас там. Позвольте сначала мне поговорить с ними. Я могу уладить это…

Елена едва слышала его. В ее голове горела только одна цель, одна мысль. Причинить боль тем людям, которые хотели убить Стефана.

«Да, это все зашло слишком далеко, — думала она. — И теперь я пойду так далеко, насколько потребуется. Если они посмели тронуть его…, — картинки вспыхивали в ее голове слишком быстро, чтобы осознать, что она сделала бы с ними.

В другое время, она, возможно, была бы потрясена приливом адреналина, возбуждением, которое было в ее мыслях.

Она ощущала Дамона возле себя, когда они неслись по снегу; это походило на пожар красного света и ярости. Жестокость в Елене желала этого, радовалась тому, что может чувствовать это так близко. Но затем ей еще что-то пришло на ум.

— Я замедляю тебя, — сказала она Дамону. Она почти не запыхалась от пробежки по нетронутому снегу за очень короткое время. Но две ноги, или даже четыре, не могут сравниться со скоростью крыльев птицы. — Поторопись, — сказала она. — Доберись туда с такой скоростью, с какой сможешь. Я найду тебя.

Она не осталась посмотреть, как воздух расплывался и дрожал, и пронеслась вихрем темнота, заканчиваясь на концах взмахивающих крыльев. Но она оглянулась на ворона, который взлетел, и она услышала ментальный голос Дамона.

— Хорошей охоты, — сказал он, крылатая черная тень метнулась в направлении школы.

«Хорошей охоты», — подумала Елена вслед за ним, осмысливая фразу.

Она удвоила скорость, все это время ее ум был сосредоточен на том слабом проблеске присутствия Стефана.

Стефан лежал на спине, желая, чтобы у него перед глазами все прекратило расплываться или чтобы это было больше, чем неуверенные попытки удержаться в сознании. Все очертания расплывались отчасти из-за боли, отчасти из-за белой пелены, и кровь стекала струйкой из трехдюймовой раны в его голове.

Конечно, это было глупо, не проверить вокруг школы; если бы он это сделал, то увидел бы затемненные машины, припаркованные с другой стороны. Но самой большой глупостью было то, что он пришел сюда. И теперь он поплатится за эту глупость.

Если только он смог бы собраться с мыслями достаточно, чтобы позвать на помощь…, но слабость, позволившая этим людям так легко и без сопротивления его одолеть. Он почти не ел с ночи, когда напал на Тайлера. Так или иначе, это была ирония. Только его вина была в том, что он попал в эту ситуацию.

«Я никогда не должен был пытаться изменить свою сущность, — думал он. — В конце концов, Дамон оказался прав».

«Все одинаковы — Аларих, Кэролайн и все остальные. Любой предаст тебя. Я должен был охотиться на них всех и наслаждаться этим».

Он надеялся, что Дамон позаботится о Елене. С ним она была в безопасности; Дамон был силен и безжалостен. Дамон научит ее выживать. Он радовался этому.

Но что-то в нем кричало.

Острое зрение ворона определило внизу пересекающийся свет автомобильных фар, и ворон резко снизился. Но Дамону не нужны доказательства увиденному; он летел на слабое биение, которое было жизненной силой Стефана. Слабое, потому что Стефан слаб и потому что он почти сдался.

«Ты никогда ничему не научишься, не так ли, брат? — подумал о нем Дамон. — Мне бы следовало бросить тебя там, где ты есть».

Но едва он коснулся земли, то изменился, приобретая ту форму, которая нанесет больше повреждений, чем ворон.

Черный волк прыгнул в кучку людей, окружавших Стефана, нацеливаясь точно на того, кто держал деревянный кол над грудью Стефана. Сила удара отбросила человека на десять футов назад, кол упал и легко и быстро покатился по траве. Дамон подавил свой порыв — он сильнее, потому что это соответствует инстинктам образа, в котором он был — сомкнуть свои зубы на шее мужчины. Он повернулся вокруг и пошел назад на других людей, которые все еще стояли там.

Его второе нападение разделило их, но один из них метнулся к краю света и обернулся, что-то приставляя к плечу.

«Винтовка, — подумал Дамон. — И вероятно заряжена теми же пулями с особой обработкой, которыми был заряжен пистолет Алариха».

Не было никакого пути, чтобы настичь мужчину и не получить пулю. Как бы то ни было, волк зарычал и припал к земле для прыжка. На толстом лице мужчины, появились складки от улыбки.

Быстро, словно удар змеи, белая рука вынырнула из темноты и выбила винтовку. Мужчина отчаянно оглядывался вокруг, растерянный, и волк позволил своим челюстям приоткрыться в оскале. Прибыла Елена.