Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА. «Близкое видение (proximate vision) обладает ка­чеством осязания

ОТВЕРГНУТОЕ ТЕЛО

«Близкое видение (proximate vision) обладает ка­чеством осязания. Что за волшебный резонанс прикосно­вения сохраняет взгляд, когда он проливается на близкий объект? Мы не будем сейчас пытаться разрушить эту мис­терию. Достаточно понять, что эту квази-тактильную плот­ность рождают глаза, которые могут, по существу, прикос­нуться к земной поверхности. Если объект ускользает, ухо­дит, то взгляд теряет свою тактильную силу и постепенно становится чистым видением.»¹⁸

Специфику шизоидного взгляда можно описать иным образом. Можно сказать, что такой человек «видит, но не смотрит». Различие между «видеть» и «смотреть» в том, что первое действие — пассивно, а второе — актив­но. Видеть — функция пассивная. Согласно «Webster's New International Dictionary», глагол «видеть» относится к фун­кции видения, в которой «нет акцента на элементе вни­мания». Глагол «смотреть» или «посмотреть» означает «...обратить взгляд на что-нибудь, направить его с опре­деленным выражением, целью или чувством». Поскольку шизофреник не может направить взгляд с чувством, он не полностью владеет им, он не может нормально конт­ролировать эту функцию тела. Его само-обладание (self-possession) ограничено.

Мы смотрим людям в глаза, чтобы увидеть, какие чувства или ощущения вызываем у них. Счастливы они или грустны, злятся они или стыдятся, испуганы или рас­слаблены и спокойны. Поскольку глаза шизоида не рас­сказывают этого, мы знаем, что он вытесняет все чувства. Работая с такими пациентами, я уделяю очень много вни­мания их глазам. Когда мне удается эмоционально «дос­тать» до них, то есть когда эти люди откликаются мне, как человеческому существу, их глаза светлеют и фокуси­руются. Бывает, что это происходит спонтанно, когда па­циент по ходу терапии усиливает способность к телесно­му чувствованию. Глаза приобретают живой оттенок, взгляд тоже несколько оживает. Прозрачность или пустота глаз — экспрессия «безжизненной» личности. Наличие отклика в глазах пациента-шизоида или его отсутствие дает мне

более ясное представление о том, что с ним происходит, чем вербальная коммуникация. Выражение глаз человека больше, чем любые другие признаки, указывает на сте­пень его «владения своими способностями».

Глаза человека отражают многие аспекты личнос­ти. У одержимого человека они полны фанатизма, а у любящего сияют теплотой чувства. Светлые глаза ребенка отражают его интерес к миру, а безразличное выражение глаз, которое иногда можно встретить у стариков, сооб­щает о том, что этот интерес поблек. Глаза — это окна тела. Хотя они не всегда отражают мысли человека, зато всегда показывают его чувства. Они могут быть зашторен­ными или открытыми, замутненными или ясными.

Если родители, воспитатели и терапевты, напра­вив свой взгляд с чувством, могли бы видеть детские гла­за, это позволило хотя бы частично избежать трагедии шизоидного ребенка, которого не понимают.

Неспособность шизоида сфокусироваться возника­ет оттого, что его тревожат чувства, которые не могут выразиться через глаза. Он боится дать глазам активно проявить страх или злость, потому что в этом случае ему придется осознать свое чувство. Вытеснение чувства тре­бует, чтобы глаза были пустыми или отдаленными. Отсут­ствие выражения в глазах, как и отсутствие способности тела к отклику — это часть шизоидной защиты от чувства. Однако, когда чувство все же прорывается сквозь защиту и наводняет эго, глаза либо уклоняются, как отмечал Райх, либо в них хаотически выражается страх и ненависть, несфокусированные и ненаправленные, как это было в приведенном мною случае с девушкой. Итак, если глаза человека «нездешние» или смотрят «наугад», выражая смут­ную ненависть и ужас, это указывает на наличие шизоф­рении. Пустые и отстраненные глаза сообщают о шизоид­ном состоянии.

Если перейти от глаз ко всему лицу, можно обна­ружить и другие признаки шизоидного отклонения. Наи­более важный из них — отсутствие выражения на лице, что соотносится с отсутствием чувства в глазах. Можно

Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА

ОТВЕРГНУТОЕ ТЕЛО

сказать, что лицо шизоида похоже на маску. На нем нет обычной игры чувств, оживляющей лицо здорового чело­века. Маски могут быть разными: растерянный клоун, не­винное, наивное дитя, искушенный, надменный аристок­рат. Шизоидам свойственна «фиксированная» улыбка, в ко­торой глаза участия не принимают. Типичную улыбку ши­зоида можно узнать по ее неизменному присутствию на лице, по ее неуместности и по тому, что она не соответ­ствует чувству удовольствия. Ее можно интерпретировать, как попытку разбить напряжение лицевой маски, когда возникают чувства, которые шизоид не может выразить, и о которых он не может сообщить. Улыбка скрывает и отрицает существование какой бы то ни было негативной позиции. Х.Клекли называет эту экспрессию шизоида — «маска рассудка»¹⁹.

За маской фиксированной улыбки и искушеннос­ти можно рассмотреть лицо шизоида, которое я бы на­звал лицом кадавра или трупа. Оно напоминает череп или голову мертвеца. В некоторых случаях это можно разгля­деть, только если сильно надавливать большими пальцами на скуловые кости по обе стороны от носа. Под таким давлением фиксированная улыбка исчезает, выделяются ли­цевые кости, лицо бледнеет, а глаза кажутся пустыми глаз­ницами. Это жуткое выражение, оно потрясает, вы будто заглядываете смерти в лицо. Пациент не сознает эту экс­прессию, поскольку она скрыта под маской, но ее присут­ствие — мерило глубины его страха. Можно сказать, что шизоид буквально «до смерти испуган». Такое выражение лица предстает перед нами на рисунках 2 и 13.

Маску шизоида не убрать усилием воли. Выраже­ние его лица заморожено лежащим глубже ужасом, его маска — это защитный панцирь. Маска также позволяет такому человеку предстать перед миром, не шокируя его своим трупным выражением лица, которое, в противном случае, выглядело бы провокацией. Чтобы снять маску «трупного окоченения», необходимо оттаять, надо осоз­нать страх и ужас, а также освободить личность из-под их власти.

Кречмер говорил, что надо окликнуть ум, кото­рый контактирует с шизоидной личностью. «Что скрыто под всеми этими масками?»- спрашивал он. «Возможно — ничто, темнота, пропасть в ничто — аффективная ане-мия».²⁸ Далее, он продолжает: «Невозможно знать, что они чувствуют: иногда они и сами этого не знают, может быть только смутно...» Если спросить шизоида, что он чувству­ет, он, чаще всего, ответит: «Ничего. Я не чувствую ниче­го». Даже когда в курсе терапии он начинает пропускать свои чувства на поверхность, он будет показывать, что его желания и «хотения» такие же, как у всякого другого человека, и что они у него всегда есть. Его маска и отри­цание чувств — защита от ужаса и ненависти, но кроме этого, она подавляет все его желания. Он уверен, что не может позволить себе чувствовать или хотеть, поскольку это может привести его к катастрофе, уничтожению или брошенности, оставленнности. Если же он ничего не хо­чет, никто не может причинить ему боль.

Временами, когда шизоид выходит из-под контро­ля и оказывается захлестнутым внутренними чувствами, его лицо настолько искажается, что кажется нечеловечес­ким. Когда он позволяет проявиться злости или когда дает ей отразиться на лице, то обретает совершенно демони­ческий вид. Можно увидеть не злость, а потемневшие гла­за и излом бровей, выражающий черную ярость. У рег­рессивного и «уходящего» шизофреника лицо и голова часто похожи на горгулью. Иногда лицо словно тает, а на губах играет инфантильная улыбка, которая, однако, не охватывает глаз.

Для шизоидной личности типична разобщенность улыбающегося рта и ничего не выражающих глаз. Вот как это комментирует Ю.Блайер: «Отсутствует единое мими­ческое выражение: морщины на лбу, например, выражают удивление: похожие на вороньи глаза — смеются, а углы рта могут быть печально опущены. На лице часто можно увидеть чрезмерно подчеркнутое выражение, которое мо­жет быть мелодраматичным».²⁰