Имплицитные теории личности

Коротко следует упомянуть и о так называемых имплицитных теориях личности, хотя (по причинам, которые станут ясными позднее) эти теории скорее должны рассматриваться в рамках со­циальной психологии, а не в психологии индивидуальных разли­чий. Имплицитные теории личности отражают нашу склонность приписывать окружающим людям некоторые характеристики, ос­новываясь на минимальных доказательствах. Если приятель сказал вам, что его новый сосед замкнут, вы, вероятнее всего, припишите этому человеку целый ряд других определений: например, неприв­лекательный, скупой, необщительный — три характеристики, которые отнюдь не обязательно имеют отношение к замкнутости.

Такие особенности, как ношение очков, привлекательный об­лик или потупленный взор, надежно ассоциируются с определен­ными характеристиками личности и интеллекта (Mischel, 1986), говоря о том, что все мы склонны рассматривать окружающих, руководствуясь широко распространенными стереотипами, и час­то приписываем людям особенности, для которых у нас нет дока­зательств. Опасность в данном случае заключается в том, что такой подход ведет к «самоподтверждаемым прогнозам». Маловероятно, что, приписав однажды все перечисленные негативные определе­ния своим замкнутым соседям, вы будете вести себя приветливо при встрече с ними. На такое поведение могут ответить соответ­ствующим образом, и тем самым ваши ожидания получат «под­тверждение».

Все это очень интересно, но совершенно не объясняет, что такое на самом деле личность (или настроение, или способности). Скорее это касается представлений о том, какой должна быть лич­ность. Это касается также формирования стереотипов, использо­вания знаков при восприятии человека человеком и других вопро­сов, которые действительно относятся к социальной психологии. По этой причине данные подходы в этой книге не рассматриваются.

Резюме

Эта короткая глава — введение в общую область психологии инди­видуальных различий. Она показала, что данная тема заслуживает изучения по многим причинам: в силу присущей ей увлекательно­сти; наличия множества практических приложений тестов, пред­назначенных для измерения индивидуальных различий; необходи­мости оценивать индивидуальные различия при проверке теорий в других областях психологии, а также ввиду возможности обеспе­чивать более точное предсказание в контексте теорий, которые учитывают и индивидуальные различия, и влияние эксперименталь­ных воздействий на поведение. Мы рассмотрели некоторые мето­ды изучения индивидуальных различий с учетом преимуществ и недостатков каждого метода и ввели разграничение между струк­турными моделями «что делает людей отличными друг от друга?» и процессуальными моделями «почему? когда? где?», а также за­ложили основы для обсуждения вопросов, связанных с оценкой индивидуальных различий.

ТЕОРИИ КЕЛЛИ И РОДЖЕРСА

Общая картина

Теории Карла Роджерса и Джорджа Келли включены в эту кни­гу, поскольку обе они просты и весьма влиятельны. Они исходят из того, что используемые людьми способы восприятия себя и других тесно связаны с особенностями их собственных личностей и что необходимо понимать индивидуальный («феноменологичес­кий») взгляд человека на мир. Обе теории имеют значительное влияние на теорию и практику клинической психологии и психо­логическое консультирование.

Введение

Теории Джорджа Келли и Карла Роджерса рассматриваются совместно, потому что обе они по своей сути являются феномено­логическими. Они признают, что осознаваемый опыт людей может выявить основы их личностей. Говоря более конкретно, они пред­полагают, что индивидуальные особенности личности можно по­нять, узнавая, как люди воспринимают и переживают — и эмоци­онально, и когнитивно — происходящее в мире. Таким образом, и Келли, и Роджерс фокусируют внимание на том, как индивидуум воспринимает себя и других людей. Задача состоит в том, чтобы понять уникальность взгляда каждого человека на мир, исследуя его мысли, чувства и верования. Этот метод (известный как инт­роспекция), возможно, является наиболее очевидным и простым путем изучения личности. Именно поэтому мы в первую очередь рассматриваем эти теории.

Как будет показано позднее, другие теоретики не склонны со­глашаться с тем, что, обращаясь к людям с просьбой «заглянуть внутрь себя» и описать свои мысли и чувства, можно выявить ос­новы их личностей. Фрейд и его последователи исходят из того, что главные детерминанты личности не представлены в сфере со­знания, обычно совершенно не осознаны и, следовательно, не доступны интроспекции. Более того, поскольку эти исследователи считают, что люди имеют почти безграничную способность к самообману, «вспоминая» те события, которых не было, и забывая те, которые имели место, подход, предполагающий простое пред­ложение людям подумать о том, что они чувствуют по отношению к самим себе или к другим людям, может быть обречен на пораже­ние. Согласно Фрейду, только ясно мыслящий и бесстрастный аналитик может понять подлинную природу и происхождение по­ведения и отдельных симптомов, а клиент должен верить в досто­верность интерпретации, даваемой аналитиком. Поэтому последо­ватели Фрейда считают, что теории подобного типа, обсуждаемые в этой главе, вряд ли окажутся полезными для понимания личности.

Другая влиятельная группа теоретиков также имеет расхожде­ние с феноменологическим подходом. Создатели теории черт по­лагают, что вместо изучения того, как отдельный индивидуум вос­принимает мир, усилия следует направить на исследование боль­ших выборок людей с целью понять, чем они отличаются друг от друга. Они рассматривают личность как нечто, находящееся «внут­ри» индивидуума, определяющее поведение, возможно, под кон­тролем биологических и генетических факторов. Эти исследовате­ли скептически относятся к значению, придаваемому ответам лю­дей на личностные опросники, и поэтому проводят тщательно разработанный статистический анализ паттернов этих ответов.

Например, предположим, что личностный опросник предла­гает испытуемым оценить по пятибалльной шкале степень своего согласия с утверждениями типа: «Я легко раздражаюсь», «Чест­ность очень важна для меня» и т.д. Подобные самоотчеты могут быть обработаны двумя способами. Они могут быть приняты, что называется, по своей номинальной стоимости. Можно допустить, что кто-либо, абсолютно согласный с вышеупомянутым утверж­дением, и в самом деле чувствует себя раздражительным. И Род­жерс, и Келли стали бы придерживаться именно такой точки зре­ния. С другой стороны, эти ответы можно рассматривать как простое «поведение, направленное на выставление галочек в графах», которое совсем не обязательно обнаруживает нечто, характеризу­ющее личность «на самом деле». Главное, что имеет значение, зак­лючается в следующем: будут ли люди, отвечающие на некоторые вопросы определенным образом, склонны отвечать аналогичным образом и на другие вопросы. Ответы на задания опросника рас­сматриваются не как подлинный способ проникновения во внут­ренний мир человека, а скорее как варианты поведения, которые надо анализировать.

Теории, описанные в этой главе, отражают первую из указан­ных позиций. В самом деле, согласно этим теориям, наше субъек­тивное восприятие себя, других людей и событий имеет огромное значение, поскольку все мы можем выбирать, под каким углом зрения рассматривать случившееся (например, увольнение можно воспринимать как личностное отвержение, как небольшое неудоб­ство или как хорошую возможность изменить свой образ жизни). Любая такого типа теория личности должна фокусироваться на том, как мы воспринимаем и интерпретируем происходящее. Келли однажды сказал, что «взгляды индивидуумов на себя и других людей обеспечивают единственную разумную основу для понима­ния того, как действует личностная система конкретного человека».

Благодаря этой убежденности в способности индивидуума со­общать о своих мыслях, чувствах и переживаниях и потенциально изменять «бесполезные» взгляды на мир описанные в этой главе теории оказывают существенное влияние на консультирование и клиническую психологию. В большей степени это касается теории Роджерса, которая на практике почти не отличима от «клиенто-центрированной терапии». Последняя является краеугольным кам­нем большинства современных способов консультирования.

Задание для самопроверки 2.1

Что означает феноменологический подход к изучению личности?

Введение в теорию личных конструктов, разработанную Джорджем Келли

После того как Джордж Келли чуть было не стал авиационным инженером, он получил образование клинического психолога и организовал передвижную психологическую службу в Канзасе в

1920-е гг. Основу его образования составляла психоаналитическая теория, но постепенно он стал убеждаться в том, что его «клиен­тов парализуют длительные засухи, пыльные бури и экономичес­кие заботы, а отнюдь не переполнение либидонозными силами» (Rykman, 1992, р. 338). Он чувствовал, что традиционные теории личности (в то время это психоанализ, теории научения и бихеви­оризм) не могут объяснить, каким образом люди концептуализи­руют или пытаются осмыслить окружающий мир. В самом деле, перечисленные теории, казалось, игнорировали то, что представ­лялось Келли очевидным, а именно: люди стремятся понять, что происходит в их жизни, и предугадать, что случится в дальнейшем. Он писал так:

В полдень, в час дня, меня легко найти беседующим со студентом и выполняющим все те обычные дела, которые должны делать руково­дители научной работы, поощряя студента точно определять ключе­вые вопросы, наблюдать, глубоко вникать в проблему, вырабатывать гипотезы, пользуясь либо индуктивным, либо дедуктивным методом, проводить предварительные серии испытаний, связывать полученные результаты с собственным прогнозом, контролировать свои экспери­менты, чтобы узнать, что к чему может привести, осторожно обобщать и пересматривать свои мысли в соответствии с опытом.

В два часа дня у меня может быть назначена встреча с клиентом (т.е. пациентом). Во время этого собеседования я не склонен брать на себя роль ученого; я скорее просто стараюсь помочь находящемуся в беде человеку выработать какие-то решения его жизненных проблем. Итак, что же я стал бы делать в этом случае? Ну, я постарался бы подвести его к тому, чтобы он точно определил основные вопросы, понаблюдал бы, глубоко вникнул в проблему, сформулировал бы ги­потезы, пользуясь либо индуктивным, либо дедуктивным методом, провел некоторые предварительные серии испытаний, связал бы ре­зультаты с ожиданиями, проконтролировал степень риска так, чтобы пациент отдавал себе отчет о возможных последствиях, осторожно обобщил бы и скорректировал свои представления в соответствии с опытом.

(Kelly, 1963, цит. по: Bannister and Mair, 1968, p. J)

Таким образом, теория Келли утверждает, что каждый чело­век действует в значительной степени как ученый: проводя на­блюдения, делая индуктивные выводы, пытаясь сформулировать правила, объясняющие, как устроен мир, примеряя эти правила к новым фрагментам данных и наблюдая, соответствуют ли резуль­таты тому, что ожидалось. Если правила действительно оказываются способными объяснить поведение, созданная таким образом «модель» полезна. В противном случае она нуждается в уточнении или отвержении в пользу альтернативной модели. Следовательно, каждая личность ориентирована в направлении будущего, стара­ясь предвосхитить события, руководствуясь мысленной моделью. Поскольку окружающие составляют весьма важную часть нашей жизни, много времени тратится в попытках оценить (или истолко­вать) других индивидуумов, чтобы предсказать их вероятное по­ведение. Как отмечает Келли (Kelly, 1955, р. 591), «именно буду­щее, а не прошлое обрекает человека на танталовы муки. Он все­гда тянется к будущему через окно настоящего».

Люди или предметы, к пониманию которых стремится инди­видуум, определяются как «элементы», и, следовательно, целью теории Келли является познание того, как люди истолковывают различные элементы. Это значит, что теория пытается установить, каким образом каждый из нас предпочитает интерпретировать свой уникальный чувственный («феноменологический») мир, и ука­зать на некоторые возможные следствия использования одной си­стемы конструктов по сравнению с другой. Разные люди могут стро­ить совершенно разные модели, чтобы предсказать поведение дру­гих, — принцип, который Келли определил как «конструктивный альтернативизм». Ключевой признак «хорошей» мысленной моде­ли состоит не в том, что она представляет вещи «в истинном све­те» (что в любом случае не проверяемо), а в том, что она позволя­ет делать точные прогнозы в системе установок, имеющих значе­ние для человека, который что-либо истолковывает.

Почему разные люди формируют (или думают, что формируют) разные системы конструктов

Теория Келли предполагает наличие трех этапов, следующих друг за другом: наблюдение поведения, стремление понять, что происходит, и проверку того, насколько действенно работает «мыс­ленная модель»; иными словами, может ли она предсказать пове­дение других элементов (людей) в разных ситуациях. Первое: все мы имеем множество собственных неформальных представлений о поведении других, например: «люди, которые много смеются, в душе печальны и несчастливы», «необщительные люди лучше ус­певают в школе», «фанатически нетерпимые люди не в ладу со своими собственными чувствами», «агрессивных людей можно ус­покоить, если рассказать им что-нибудь смешное» и т.д. Каждое из этих утверждений может (или не может) быть использовано, по­могая нам понять, как конкретные индивидуумы будут вести себя в определенных ситуациях, и мы постоянно стараемся определить типы людей, для которых эти представления обеспечивают точ­ные предсказания и условия, в которых эти предсказания оправ­дываются. Например, мы можем попытаться пошутить с агрессив­ными людьми, хотя в этом случае, скорее всего, с огорчением обнаружим, что наше представление не подтвердилось, и отка­жемся от него. Однако решающую роль играет тот факт, что раз­ные люди будут склонны замечать разные характеристики окружа­ющих, чтобы интерпретировать и прогнозировать их поведение.

С моей точки зрения, в приведенном выше примере полезно выяснить, будут ли люди, которые много смеются, одновременно и спокойными, и нетерпимыми, и (может быть) агрессивными. Другие, наблюдая тех же самых индивидуумов и пытаясь понять и предсказать их поведение, могут заметить совершенно иные ха­рактеристики. Например, другой человек может заметить, насколько хорошо они воспитаны, импульсивны ли они, застенчивы, упря­мы, пугливы... Список возможных определений почти бесконечен.

Таков же и диапазон вероятных последствий, которые мы мо­жем выбрать для прогноза. Некоторые индивидуумы могут быть очень проницательны, наблюдая за тем, как ведут себя люди, ког­да они колеблются, делая покупку. Продавец, вероятно, будет иметь хорошо сформированное «эмпирическое правило» для решения того, кто, вероятнее всего, сделает покупку, а кто просто пришел поглазеть: в конце концов его комиссионные зависят от его соб­ственного умения найти правильный подход к «реальному» поку­пателю. Поэтому, возможно, профессиональные продавцы будут замечать особенности поведения людей, которые скрыты от слу­чайного наблюдателя, и будут совершенствовать свои способы интерпретации поведения покупателей, помогающие им решить, склонны ли те сделать покупку. Людям, не занимающимся продажей, будет просто не интересно предсказывать этот тип поведе­ния, и, следовательно, их система конструктов не будет совер­шенствоваться так, чтобы обеспечить им подобную деятельность, Это первая причина, по которой люди не используют одинаковые системы конструктов: не каждый заинтересован в прогнозе одного и того же результата.

Второе: люди различаются по способам использования языка. Я могу иметь в виду, что слово «антисоциальный» соответствует значению «тихий и робкий», но кто-то другой может подразуме­вать иное значение этого слова — «агрессивный или деструктив­ный». Поэтому, даже если можно выяснить, какие понятия люди применяют, чтобы распределить других по категориям, это не оз­начает, что два индивидуума, использующие одинаковые слова, подразумевают под этим одно и то же (например, одинаковую психологическую или поведенческую характеристику). Точно так же возможно, что два человека, использующие два разных слова для описания чьих-либо характерных особенностей, могут иметь в виду абсолютно одно и то же: у одного человека слово «отстранен­ный», а у другого — слово «застенчивый» может относиться к од­ной и той же психологической характеристике, хотя, конечно, проверить это достаточно трудно.

Третье: собственный внутренний опыт и ценности людей бу­дут оказывать влияние на их способы истолкования поведения дру­гих. Предположим, что два человека были свидетелями того, как некто взял и перевесил дорожный знак на фонарный столб. Пер­вый свидетель может воспринять сделавшего это человека как кри­минальную личность (в противоположность законопослушной), а второй может истолковать его как озорного человека (в противо­положность скучному).

Задание для самопроверки 2.2

Почему люди, как правило, используют различные конструкты для описания одного и того же элемента (элементов)?

Когда системы конструктов перестают работать

Разумеется, наши предсказания по поводу поведения людей не всегда оказываются точными. Предположим, мы убеждены, что для приятного вечернего общения необходимо участие людей, которые обладают тремя важными качествами: они должны быть разговорчивыми, непринужденными и благодушными. Восприни­мая таким образом незнакомого человека, мы ожидаем, что он составит нам хорошую компанию. Вообразите себе, что прогноз оказался совершенно неверным, и вечер превратился в настоящее мучение. Столкнувшись с расхождением между мысленной моде­лью того, что должно было быть, и реальным поведением и чувствами всех участников вечеринки, можно предложить несколько вариантов действий, которые помогут участникам вечеринки из­менить свои представления:

• Они могут заново оценить каждую характеристику пригла­шенного. Может быть, незнакомец оказался не таким благо­душным (разговорчивым или непринужденным), как пред­полагалось вначале. Это означает, что модель, соответствую­щая тому типу личности, который является оптимальным для хорошей компании, может оставаться правильной, а оши­бочным оказалось первоначальное представление о характе­ре незнакомца.

• Модель может быть расширена. Возможно, в целом ужасный вечер показывает, что некоторые другие характеристики (та­кие, как крайние политические взгляды, или склонность к сексуальным заигрываниям, или грубоватое подшучивание) также могут определить, составит ли человек приятную компанию. Если так, то модель может быть расширена за счет включения в нее и этих конструктов. Незнакомец не смог действовать достаточно хорошо в соответствии с этими новыми критериями, чем и объясняется неприятный вечер.

• Они могут прийти к заключению, что модель в целом неудач­на и необходимо выделить совершенно другие характеристики людей, чтобы предсказать их поведение. Как мы увидим даль­ше, отказ от мысленной модели того, как люди действуют, и необходимость построить новую, по некоторым представле­ниям, связаны с чувствами угрозы и страха.

Способы интерпретации

Элементы в теории Келли — это обычно другие люди, однако это могут быть и вещи, причем столь разные, как картины, поли­тические партии или сыры; в сущности, элементы — это все, в чем есть индивидуальные различия, которые человек стремится понять и прогнозировать. Как мы видим, Келли предполагает, что мы используем некоторое количество личных конструктов, чтобы установить индивидуальные различия между элементами. Эти лич­ные конструкты весьма напоминают рейтинговые шкалы, о которых вы могли узнать из экспериментов в социальной психологии. Каждая шкала состоит из двух понятий, имеющих противополож­ное психологическое значение для индивидуума.

Здесь необходимы некоторые уточнения. Такие конструкты, как «оживленный — тихий», «хороший — плохой», «дружелюбный –– враждебный», «теплый — холодный», «умный — глупый», широ­ко приняты и понятны, но существуют и иные сочетания — «теп­лый — враждебный» и «лежащий на спине — скучающий», и даже «опрятный — улыбчивый», в которых пары слов логически не про­тивоположны или (как в последнем случае) даже подходят друг другу по смыслу. Все дело в том, что индивидуум знает, что обо­значено этими понятиями и использует их соответствующим об­разом. Детальное описание того, каким образом эти конструкты выявляются, дано в главе 12.

Задание для самопроверки 2.3

Почему конструкты следует определять двумя понятиями, а не одним?

Теория Келли необычно тем, что она не развивалась посте­пенно, со временем, а была сразу сформулирована как «фунда­ментальный постулат» и изложена в 11 выводах (или логических следствиях) в книге, опубликованной в 1955 г. Согласно «фунда­ментальному постулату», «личностные процессы психологически канализируются в направлении, в котором человек предвидит со­бытия». Келли (Kelly, 1955) точно определяет значение каждого слова в этом, по его словам, «довольно простом» изречении. По сути оно означает, что каждый индивидуум строит и усовершен­ствует (возможно, идиосинкразически) мысленную модель, по­могающую ему предвидеть жизненные события. Вскоре, однако, возникает одна проблема, суть которой состоит в том, что систе­ма конструктов личности может порождать противоречивые пред­сказания по поводу элементов поведения. Например, я могу вос­принимать Барбару как «хорошего» человека (в противополож­ность «плохому» человеку) и «приятного» (в противоположность «неприятному»). Но вполне возможно, что кто-то может считать Барбару одновременно и «хорошим» и «неприятным» человеком. Потребовалось бы больше доказательств, чтобы убедить любого, что «основательно хорошая» личность изменилась и стала столь же «основательно плохой», чем в случае с другим вариантом из­менения, когда «приятная» личность стала «неприятной». Как можно предсказать при наличии таких противоречий в системе конструктов, какова Барбара «на самом деле» или как она будет

действовать? Келли полагает, что эти противоречия могут быть устранены, если согласиться с тем, что конструкты организо­ваны иерархически, т.е. признать, что некоторые конструкты имеют большую значимость, чем другие. Именно они будут вно­сить больший вклад, когда человек пытается прогнозировать поведение.

Келли утверждает, что развитие и усовершенствование систе­мы конструктов — принципиально важный аспект психического здоровья. Если индивидуумы используют относительно небольшое число конструктов, то маловероятно, что они смогут с высокой точностью предсказать, как другие поведут себя в какой-то конк­ретной ситуации. Им просто не хватит когнитивного аппарата для восприятия тонких различий между людьми, анализ которых не­обходим, чтобы предсказать их действия. В противоположном слу­чае индивидуум может владеть обширной и громоздкой системой конструктов, которая не имеет определенной иерархической орга­низации и может привести к противоречивым гипотезам относи­тельно поведения другого человека. Такого склада человек может собрать значительный объем информации (например, иметь в сво­ем распоряжении много конструктов), но будет не в состоянии извлечь из этого большую пользу. Келли считает, что система кон­структов должна быть сравнительно небольшой, но подобранной и построенной таким образом, чтобы она позволяла, по возмож­ности, давать достоверные прогнозы поведения других людей. В дей­ствительности он полагает, что индивидуумы постоянно стремят­ся усовершенствовать свои системы конструктов, отбрасывать ста­рые конструкты, которые оказались бесполезными в предсказании поведения, вводить новые — лучше предыдущих — и расширять число конструктов, чтобы их системы охватывали как можно боль­ший диапазон событий.

Довольно странно, но способность индивидуумов предсказы­вать поведение других на основе своей системы конструктов была предметом меньшего числа исследований, чем можно было ожи­дать. Скорее всего, это объясняется тем, что гораздо легче провес­ти какой-либо статистический анализ взаимосвязей между конструктами, чем исследовать общую эффективность системы конст­руктов индивидуумов в предсказании поведения. Приводя пример, Келли высказывает гипотезу о том, как все мы формируем мыс­ленный образ того типа личности, с которой в конце концов хоте­ли бы установить отношения. Этот образ соответствует ряду конструктов, которые, по нашим представлениям, важны для достав­ляющих удовольствие взаимоотношений. Встречая кого-либо, мы оцениваем его с точки зрения этих конструктов (среди прочих). Если они оказываются устойчиво соответствующими нашему за­ранее сформированному образу «правильного человека», мы мо­жем решиться вступить в долговременные взаимоотношения. Если нет, тогда мы можем либо поискать кого-то еще, изменив наш предварительно сформированный образ (возможно, «чувство юмо­ра» — это не главное достоинство человека), либо более тщательно исследовать надежность того, что мы действительно правильно истолковали избранную личность, — не исключено, что где-то за непроницаемым обликом и кроется чувство юмора.

Келли полагает, что конструкты можно использовать приме­нительно к элементам тремя способами. Предопределяющие конст­рукты просто дают нам возможность развести элементы по кате­гориям, не допуская дальнейшего уточнения. Например, приме­няя по отношению к кому-либо конструкт «преступный — честный» и решая, что этот кто-то находится на криминальном полюсе, предопределяющее толкование будет подразумевать, что в этом случае добавить больше нечего. Единственное, что необхо­димо знать об этом человеке, — это то, что он (или она) преступ­ник, а поскольку все преступники совершенно одинаковы, у них нет других заслуживающих внимания особенностей. На человека в буквальном смысле смотрят «просто как на преступника». Такая форма истолкования не способствует развитию и уточнению сис­темы наших конструктов, так как она не поощряет тонкий анализ поведения или индивидуальных различий, которые, со всей оче­видностью, существуют и проявляются и у различного типа пре­ступников.

Констеллятивный конструкт ненамного лучше. Он использует в основном язык грубых стереотипов. Если индивидуум интерпрети­руется определенным образом (например, как преступник), ему (или ей) непроизвольно приписывается обладание некоторым набором других характеристик. Например, человек, интерпрети­руемый как преступник, может автоматически рассматриваться как грубый (скорее, чем нежный), глупый (скорее, чем умный) и т.д. — описание, которое едва ли соответствует образу среднего мошен­ника из Сити.

Лучше применять пропозициональные конструкты, т.е. действо­вать способом, при котором он (или она) оценивает индивидуума по каждому из имеющихся у него (или у нее) конструктов; одни преступники могут рассматриваться как умные, а другие — как глупые; некоторых можно считать грубыми, а других— мягкими. Иными словами, человек старается интерпретировать каждый эле­мент скорее с точки зрения индивидуальности, нежели используя набор заготовленных конструктов (как в случае констеллятивной интерпретации) или просто не пытаясь развивать свое понимание (как в случае предопределяющей интерпретации).

Задание для самопроверки 2.4

Почему существует мнение, что пропозициональные конструкты наи­более продуктивны?

Должно быть очевидным, что не все конструкты применимы ко всем элементам. Конструкт «хороший — плохой» может быть отнесен к наибольшему числу вещей. Однако конструкт «друже­любный — недружелюбный» не может быть применен к сырам (за исключением, может быть, сыра, покрытого перцем, который обжигает ваш рот), а конструкт «наглядный — абстрактный» в дей­ствительности не может быть использован нигде, кроме изобрази­тельного искусства. Таким образом, мы говорим, что каждый кон­структ имеет «диапазон применимости», или набор элементов, к которым он применяется.

Эмоции

Имеется очень важная группа конструктов, которые применя­ются для описания образа Я — это конструкты, которые исполь­зуются человеком для понимания самого себя и предсказания соб­ственного будущего поведения. Они называются ядерными конст­руктами, и поскольку очень важно, чтобы мы были способны понимать и предсказывать наше собственное поведение, любое на­рушение этих конструктов сопряжено с несколькими неприятны­ми эмоциональными переживаниями. Мы испытываем чувство вины в тех случаях, когда нам кажется, что наше поведение не согласу­ется с нашими прежними представлениями о себе в том, что каса­ется этих ядерных конструктов. Например, если человек, прежде использовавший конструкт «честный — нечестный» в качестве ядер­ного (определяя себя «честным»), вынужден истолковать некото­рые формы своего поведения как «нечестные» (это может быть

кража в магазине, чтобы удержаться в группе своих ровесников), то он, по утверждению Келли, будет переживать чувство вины.

Ощущение угрозы может возникнуть в случае, когда человек осознает, что его ядерные конструкты близки к тому, чтобы ради­кально измениться. Например, кто-то почувствует нависшую уг­розу, услышав диагноз какой-либо страшной болезни (это может быть СПИД, болезнь Альцгеймера и т.п.), который неизбежно означает, что образ Я должен быть основательно реконструирован. Страх близок к этому, но вовлекает явления, о которых мы знаем меньше. В результате чтения статей я кое-что знаю о симптомах СПИДа и о болезни Альцгеймера, сравнительно меньше мне из­вестно о последствиях укуса гадюки или попадания в автомобиль­ную аварию. Я чувствую угрозу со стороны первых и страх перед вторыми. Дети ощущают угрозу, если они чувствуют, что их роди­тели могут развестись, но боятся они привидений.

Враждебность возникает, когда человек продолжает пытаться использовать конструкт, который заведомо не работает. Наши враж­дебные действия имеют своей целью заставить окружающих дать доказательства того, что наше истолкование происходящего в ко­нечном счете правильно. Ситуация, когда футбольные болельщи­ки, чья команда оказалась в последних рядах лиги, будут продол­жать считать ее «превосходной» (противопоставляя неуспешной) и будут враждебно реагировать всякий раз, когда кто-нибудь выс­кажет противоположное мнение, представляет собой случай с за­ранее предсказуемыми результатами.

Тревога появляется всякий раз, когда возникает осознание того, что имеющаяся система конструктов не способна иметь дело с реальными событиями. Последнее означает, что происходящие события оказываются за пределами диапазона применимости сис­темы конструктов. Тогда за чувством тревоги могут последовать попытки расширить эту систему, чтобы понять непривычную си­туацию, Следует ожидать, что в этом случае, так же как и в ранее приведенном примере (речь шла о человеке, имевшем слишком мало конструктов для того, чтобы предсказывать поведение людей в группе), личности такого склада будут переживать тревогу в си­туациях группового поведения.

Удивительно, что взгляд Келли на агрессию диаметрально про­тивоположен его взгляду на враждебность. В то время как враждеб­ность рассматривается им как результат приверженности конст­руктам, которых оказывается просто недостаточно для прогнозирования событий, агрессия сопровождает эксперименты, кото­рые мы ставим с целью проверки валидности собственной систе­мы конструктов. Например, мы можем буквально «играть в игры» с людьми, чтобы посмотреть, будут ли они реагировать в соответ­ствии с нашими ожиданиями, или проверять собственную систе­му конструктов в новых обстоятельствах, реализуя новые виды активности или беря на себя роль какого-либо другого человека. Не трудно найти примеры этого в повседневной жизни. Напри­мер, писатель Джордж Оруэлл (псевдоним Эрика Блэра), интел­лектуал, получивший образование в Итоне, в течение многих ме­сяцев жил жизнью бродяги. Это эксперимент, который может иметь отношение к удовлетворению его потребности проверить общую валидность своей системы конструктов. Постоянная проверка си­стемы конструктов — жизненно важный аспект личностного рос­та, поскольку только путем выявления слабых мест в своей систе­ме конструктов можно продуктивно ее совершенствовать.

Задание для самопроверки 2.5

Подумайте, почему индивидуум стремится расширить определенную область своей системы конструктов, и попытайтесь установить, какие эмоции он может переживать, перед тем как с помощью агрес­сии испытать свою систему конструктов в новой области.