Понятие и значение стадий совершения преступления

Определение стадий в Уголовном кодексе отсутствует. Глава 6 УК «Неоконченное преступление» указания на них не содержит. Однако в теории уголовного права они вьщеляются. Выделение стадий позволяет лучше понять суть двух видов неоконченного деяния — приготовления и покушения, а также решить ряд других уголовно-правовых вопросов.

Стадии совершения преступления - это те юридически значимые эта­пы, которые проходит преступление в своем развитии.

Законодателя всегда интересовал вопрос, начиная с какого момента следует устанавливать уголовную ответственность. От того, как решал­ся этот вопрос, зависела карательность (жесткость) или либеральность (мягкость) уголовного законодательства того или иного государства.

Как уже отмечалось в главе VII «Понятие преступления. Катего­рии преступлений» настоящего учебника, преступление представляет собой один из видов поведения человека со всеми присущими такому поведению признаками. Преступное деяние имеет определенную вре­менную и пространственную протяженность, в его основе лежит пси­хофизическая активность. Но проявлению психофизической активно­сти вменяемого, достигшего возраста уголовной ответственности лица предшествует определенный процесс мотивации, постановки и осозна­ния цели и в конечном счете принятия решения — при условии нали­чия свободы выбор»а совершать или не совершать запрещенное уголов­ным законом деяние. При отсутствии такого выбора нет деяния в уго­ловно-правовом смысле.

Таким образом, отличие преступного поведения от правомерного заключается именно в направленности сознания субъекта в первом случае на совершение общественно опасного деяния. Само преступ­ное поведение характеризуется теми же этапами, что и правомерное

Глава XIII. Неоконченное преступление и добровольный отказ от преступления

поведение, и начинается с процессов мотивации и целеполагания. В связи с этим возникает вопрос: можно ли устанавливать уголовную ответственность уже на этапе формирования умысла на совершение преступления?

В отечественном праве досоветского периода не редкостью были нор­мы, предусматривавшие уголовную ответственность за само «замышле-ние преступления», или так называемый «голый умысел», правда, речь шла в основном о государственных преступлениях. Так, по Соборно­му уложению 1649 г. предусматривалась смертная казнь для того, кто «на царское величество злое дело мыслил и делать хотел»¹, т.е. наказы­вался сам умысел, не нашедший еще своего объективного выражения в каких-либо действиях, направленных на его реализацию.

В Артикуле воинском 1715 г. смертная казнь путем четвертования и конфискация «пожитков» предусматривались за один умысел «поло­нить или убить» его величество. Такое же наказание устанавливалось для тех, кто не совершил какого-либо действия, но «токмо его воля и хотение к тому было», а также для тех, «кто знали об этом, но не из­вестили» (арт. 19). Здесь, как и в первом случае, имеется в виду госу­дарственное преступление.

В этом же правовом источнике предусматривалась смертная казнь для военнослужащих (офицеров и рядовых) за тайную переписку или тайные переговоры с неприятелем. Этот запрет касался даже переписки отца с сыном, находящихся на разных воюющих сторонах². Очевидно, что в этом случае речь шла о наказуемости даже зачаточного умысла на государственную измену, выраженного в переписке, переговорах и тому подобных формах. Никакие действия, которые могли бы способство­вать достижению результата, еще не предпринимаются.

В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. ви­дами преступления признавались: 1) обнаружение умысла; 2) приго­товление к приведению умысла в действие; 3) покушение на преступ­ление и 4) собственно совершение преступления (ст. 8). Таким обра­зом, выделялось не два, как сейчас, а три вида неоконченного деяния за счет включения в эту группу обнаружения умысла. При этом призна­ками умысла считались: его выражение в словах или письменно, угро­зах, похвальбе, предложениях сделать какое-либо зло, а также в иных каких-либо действиях (ст. 9)³. Мы видим, что законодатель смешивал различные с точки зрения общественной опасности и близости к ре­зультату формы поведения. В действительности угроза представляет

¹ Хрестоматия по истории отечественного государства и права (X век -1917г.)/ Сост.
В.А. Томсинов. М., 2004. С. 70.

² Там же. С. 169-170.

³ Там же. С. 223.

Раздел третий. Преступление

собой самостоятельный вид психического насилия — оконченное дея­ние или способ совершения другого преступления. «Похвальба» — это обнаружение умысла вовне. А предложение совершить преступление, адресованное другому лицу, необходимо рассматривать в рамках ин­ститута соучастия.

Уложение 1845 г. в целом не предусматривало ответственность за формирование и сформирование умысла (т.е. «голый умысел»), он дол­жен был быть выражен вовне. Однако в нормах Особенной части пред­усматривались все же единичные нормы об ответственности даже за «голый умысел». Согласно ст. 263 Уложения «всякое злоумышление и преступное действие против жизни, здравия или чести государя им­ператора и всякий умысел свергнуть его с престола, лишить свободы и власти верховной, или ограничить ее права, или учинить священной особе какое-либо насилие», караются лишением всех прав состояния и смертной казнью. «Злоумышление» признавалось действительным (т.е. реальным) преступлением. Уголовной ответственности за него под­лежали все участвующие в злоумышлении лица: сообщники, пособни­ки, подговорщики, подстрекатели, попустители и укрыватели (ст. 265)¹. Кроме того, в ст. 271 Уложения предусматривались лишение всех прав состояния и смертная казнь за умысел ниспровергнуть правительство или переменить образ правления.

Таким образом, в уголовном праве досоветского периода уголовная ответственность возлагалась с момента обнаружения умысла вовне и, в исключительных случаях, уже при сформировании умысла.

Представители русской школы классического уголовного права критически относились к существованию в то время норм об ответст­венности за «голый умысел». Так, по мнению Н.С. Таганцева, весь сложный процесс «сформирования умысла» находится за пределами «человеческой юстиции»: она не имеет ни средств, ни способов про­никнуть в эту сокровенную для других работу мысли. Для наступле­ния уголовной ответственности требуется, чтобы формирующийся или сформировавшийся умысел чем-либо проявил или обнаружил себя вовне².

Но и «обнаружившаяся воля», «заявившая чем-либо свое бытие,
но не приступавшая еще к осуществлению задуманного», как полагает
указанный автор, не должна*преслед6йаться государством. Н.С. Таган-
цев замечает: «С мысли пошлины не берут»³.
— 1 ---------------------------------------------------------

Хрестоматия по истории отечественного государства и права (X век -1917г.)/ Сост. В.А. Томсинов. С. 235.

См.: Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Лекции. Часть общая. Т. 1. Тула, 2001. С. 531.

³ Там же.

Глава XIII. Неоконченное преступление и добровольный отказ от преступления

Обнаружение умысла, по словам автора, не следует наказывать еще и потому, что само наказание приобретет случайный, выборочный харак­тер, ведь далеко не все будут высказывать намерение совершить преступ­ление. Следовательно, карать станут только словоохотливых. Кроме то­го, наказуемость одного умысла дает простор судейскому произволу. Ка­рательная деятельность государства может иметь дело лишь с действиями людей, а не с их желаниями и предположениями. Если лицо высказало на­мерение совершить преступление, за ним должен быть усилен надзор. Од­нако карать такое лицо можно только тогда, когда лицо предпримет дей­ствительную попытку «ниспровергнуть требования авторитетной воли»¹.

Подход русских «классиков» к наказуемости одного умысла на совершение преступления хорошо выразил Л.А. Цветаев, отмечав­ший в 1816 г.: «Где было одно намерение к преступлению, но не было действия, там нет преступления»². В.Д. Спасович полагал, что умысел не подлежит наказанию потому, что «преследование его несовмест­но с требованиями свободы гражданской и принесло бы больше вре­да, нежели пользы»³.

А.В. Лохвицкий, как и другие авторы, проводил различие между мыс­лью, не выраженной вовне, и мыслью, получившей такое выражение. Не получившую объективного выражения мысль автор именовал «не­осязаемой» и не придавал ей вообще никакого уголовно-правового зна­чения. Однако и обнаруженная мысль, по мнению указанного авто­ра, не посягает на чьи-либо права и безопасность общества, поскольку «мысль также легко уходит, как и приходит»⁴.

Л.С. Белогриц-Котляревский классифицировал «преступную волю» на три вида: 1) воля обнаруженная, 2) осуществляющаяся и 3) осущест­вленная (выполненная). По мнению этого юриста, «обнаруженная во­ля» может иметь форму «голого умысла» или приготовления. При этом под «голым умыслом» автор понимал заявление о намерении совершить преступление, дающее основание предполагать существование дей­ствительно злой воли, угрожающей общественному порядку, но не пе­решедшей на путь своего осуществления. Такое заявление может быть сделано на словах, письменно, в конклюдентных актах и проявиться

¹ Таганцев Н.С Указ. соч. С. 532. Цветаев Л.А. Начертание теории законов. М., 1816. С. 255. Приводится по: Ниг-мадьянова С.Ф., Сидоркин А.И. Стадии совершения преступления в уголовном праве Рос­сии (ХГХ - XX вв.). М.; Йошкар-Ола, 2006. С. 27.

³ Спасович В.Д. Учебник уголовного права. Т. 1. Вып. 2. СПб., 1863. С. 141. Приво­
дится по: Нигмадьянова С.Ф., Сидоркин А.И. Стадии совершения преступления в уголов­
ном праве России (XIX - XX вв.). С. 29.

⁴ Лохвицкий А.В. Курс русского уголовного права. СПб., 1871. С. 231—232. Приводит­
ся по: Нигмадьянова С.Ф., Сидоркин А.И. Стадии совершения преступления в уголовном
праве России (XIX - XX вв.). С. 27-28.

Глава XIII. Неоконченное преступление и добровольный отказ от преступления

Обнаружение умысла, по словам автора, не следует наказывать еще и потому, что само наказание приобретет случайный, выборочный харак­тер, ведь далеко не все будут высказывать намерение совершить преступ­ление. Следовательно, карать станут только словоохотливых. Кроме то­го, наказуемость одного умысла дает простор судейскому произволу. Ка­рательная деятельность государства может иметь дело лишь с действиями людей, а не с их желаниями и предположениями. Если лицо высказало на­мерение совершить преступление, за ним должен быть усилен надзор. Од­нако карать такое лицо можно только тогда, когда лицо предпримет дей­ствительную попытку «ниспровергнуть требования авторитетной воли»¹.

Подход русских «классиков» к наказуемости одного умысла на совершение преступления хорошо выразил Л.А. Цветаев, отмечав­ший в 1816 г.: «Где было одно намерение к преступлению, но не было действия, там нет преступления»². В.Д. Спасович полагал, что умысел не подлежит наказанию потому, что «преследование его несовмест­но с требованиями свободы гражданской и принесло бы больше вре­да, нежели пользы»³.

А.В. Лохвицкий, как и другие авторы, проводил различие между мыс­лью, не выраженной вовне, и мыслью, получившей такое выражение. Не получившую объективного выражения мысль автор именовал «не­осязаемой» и не придавал ей вообще никакого уголовно-правового зна­чения. Однако и обнаруженная мысль, по мнению указанного авто­ра, не посягает на чьи-либо права и безопасность общества, поскольку «мысль также легко уходит, как и приходит»⁴.

Л.С. Белогриц-Котляревский классифицировал «преступную волю» на три вида: 1) воля обнаруженная, 2) осуществляющаяся и 3) осущест­вленная (выполненная). По мнению этого юриста, «обнаруженная во­ля» может иметь форму «голого умысла» или приготовления. При этом под «голым умыслом» автор понимал заявление о намерении совершить преступление, дающее основание предполагать существование дей­ствительно злой воли, угрожающей общественному порядку, но не пе­решедшей на путь своего осуществления. Такое заявление может быть сделано на словах, письменно, в конклюдентных актах и проявиться

¹ Таганцев Н.С Указ. соч. С. 532. Цветаев Л.А. Начертание теории законов. М., 1816. С. 255. Приводится по: Ниг-мадьянова С.Ф., Сидоркин А.И. Стадии совершения преступления в уголовном праве Рос­сии (ХГХ - XX вв.). М.; Йошкар-Ола, 2006. С. 27.

³ Спасович В.Д. Учебник уголовного права. Т. 1. Вып. 2. СПб., 1863. С. 141. Приво­
дится по: Нигмадьянова С.Ф., Сидоркин А.И. Стадии совершения преступления в уголов­
ном праве России (XIX - XX вв.). С. 29.

⁴ Лохвицкий А.В. Курс русского уголовного права. СПб., 1871. С. 231—232. Приводит­
ся по: Нигмадьянова С.Ф., Сидоркин А.И. Стадии совершения преступления в уголовном
праве России (XIX - XX вв.). С. 27-28.