Руминативное мышление и эмоциональная регуляция

Одна из самых влиятельных моделей регулирования эмоций является процессуальная модель регуляции эмоций Гросса (1998). Это стратегии, сфокусированные на восприятии и оценке ситуации субъектом и, таким образом, фактически предшествующие возникновению эмоциональной реакции и стратегии, применяющиеся уже после генерации эмоционального ответа - так называемые «стратегии, сфокусированные на реакции», таких, как подавление, то есть попытка изменить эмоциональную реакцию на стресс, после того как она уже произошла. Анализируя результаты экспериментальных исследований, Гросс и Джон обнаружили, что люди, которые часто используют переоценку опыта имеют более позитивное состояние и межличностное функционирование, тогда как люди, которые часто используют эмоциональное подавление опыта, наоборот, имеют менее положительное состояние и межличностное функционирование. (Nolen-Hoeksema S., Wisco B., Lyubomirsky S. – 2008).

Корреляционные исследования показывают, что руминации положительно связаны с подавлением или с уклонением от мучительных чувств и мыслей. Люди, склонные к руминативному мышлению пытаются отгородиться от мучающих их мыслей, подавляя негативные чувства и мысли путём вытеснения или участия в отвлекающей деятельности. Wenzlaff и Luxton предполагают, что подавление и предотвращение негативных мыслей может только подтолкнуть к возникновению руминативного мышления. Подавление часто приводит к обратным последствиям, увеличивая частоту нежелательных мыслей (Lo C., Ho S., Hollon S. – 2008).

Wenzlaff и Luxton вели наблюдение за людьми в течении 10 недель, одни из которых подавляли эмоции в ответ на стрессовые ситуации, а другие не подавляли, но все испытуемые одинаково низко реагировали на руминации. Учёные обнаружили, люди, сильно подавляющие эмоции при переживании стрессовых ситуаций, с течением времени показали учащение эпизодов руминирования. Участие в поведенческих избеганиях (например, переедание) может также способствовать руминированию, но эти формы поведения имеют склонность создавать больше проблем только в жизни определённых лиц, и, предполагается, что девочки-подростки, которые страдают от обжорства имеют тенденцию к постепенному появлению руминаций (Nolen-Hoeksema S., Wisco B., Lyubomirsky S. – 2008). В противоположность вышесказанному, экспериментальные исследования С. Нолен-Хоэксемы и её коллег показывают, что людей с дисфорией, чтобы отвлечь от негативных мыслей это приводит к относительно более позитивным оценкам ситуации, лучшему решению проблем, но это всего лишь краткосрочные последствия отвлечения.

В длинном ряду впечатляющих исследований, Пеннбейкер и его коллеги показали, что люди предпочитают, выражать тревожные эмоции по поводу сложных или травматических событий через письма или разговор с другими людьми. Данный опыт имеет более позитивные физические и психологические последствия для здоровья. Стэнтон со своими коллегами расширили работу Пеннбейкер и исследовали эмоциональную регуляцию в качестве механизма, с помощью которого эмоциональное выражение влияет на физическое здоровье. Они определяют эмоциональную регуляцию, как активные волевые усилия признать и понять значение эмоций и прийти к пониманию своих собственных. Продольные исследования показали, что эмоциональная регуляция предсказывает улучшенное эмоциональное благополучие с течением времени, но есть важные модераторы этих отношений.

Связь эмоциональной регуляции и руминаций довольно неоднозначна. Пеннбейкер предположил, что эмоциональное раскрытие может уменьшить руминации, и Пеннбейкер и O'Хирон обнаружили, что вдовы мужчин, совершивших самоубийство, испытывали меньше депрессивных размышлений о своей трагедии в течении долгого времени, если они поделились своим опытом, своими мыслями с друзьями. С другой стороны, Стэнтон и коллеги обнаружили, что эмоциональная регуляция была связана с дополнительными руминациями, но только у мужчин (Rusting C., Nolen-Hoeksema S. – 1998; Nolen-Hoeksema S., Wisco B., Lyubomirsky S. – 2008).

Пеннбейкер утверждал, что эмоциональное раскрытие уменьшает руминациии в конечном итоге, только тогда, когда это приводит к изменению у людей понимания источников их бедственного положения. Иногда люди могут попытаться понять свои эмоции через регуляцию и их раскрытие, а вместо этого попадают в ловушку руминативного мышления. Стэнтон и Пеннбейкер предполагают, что межличностные связи могут быть важны в определении эмоционального выражения и регуляции, может ли это быть полезным или бесполезным. При благоприятной межличностной связи, людям помогают полностью понять и осмыслить их проблему и помочь найти новые пути её решения, и тогда руминации угасают. Так же наоборот, при неблагоприятной ситуации, руминативное мышление может быть подпитано отрицательным ответом, эмоцией или реакцией. Эти гипотезы были подтверждены исследованием С.Нолен-Хоэксемы, результаты которого показывают, что у вдовы, чьё окружение поддержало её выражение скорби, отмечено снижение депрессии с течением времени, в отличие от второй вдовы, чьё окружение было настроено негативно и постоянно говорило о её потере (Nolen-Hoeksema S., Wisco B., Lyubomirsky S. – 2008).

§4 Руминативное мышление и снижение «осознанности»

В течение последних нескольких десятилетий в зарубежной литературе наблюдается всплеск интереса к изучению феномена осознанности как психологического конструкта и как формы клинических психотерапевтических интервенций. Под осознанностью (психологической внимательностью) понимается способность произвольно сосредотачивать внимание на текущих ощущениях и событиях, произвольно переключать внимание с одних аспектов на другие, ощущая при этом подконтрольность процесса сосредоточения и управляемость им. В более широком контексте осознанность означает способность безоценочно, предметно и буквально осознавать свой жизненный опыт (полноту и разнообразие содержания переживаемых событий и явлений) и одновременно осознание того факта, что переживаемые ощущения есть внутренняя репрезентация опыта, некий субъективный слепок с реальности, а не сама объективная реальность (Пуговкина О.Д. –2014).

Исследования продемонстрировали значительные отрицательные корреляции между осознанностью и депрессией, склонностью к руминациям, когнитивной реактивностью, социальной тревожностью (Пуговкина О.Д. –2014).

Дефицит осознавания актуализирует, помимо упомянутых выше особенностей, дисфункциональные стратегии обращения с негативным содержанием жизненного опыта: руминации, «подключение» к негативным эмоциям или, наоборот, попытки подавления или избегания неприятных событий и чувств. Пациенты занимаются повторяющимися и пассивными размышлениями о своих симптомах, будучи, как правило, убеждены, что эта стратегия может помочь, и не понимая, что в действительности это уменьшает их способности эффективно решать проблемы. В случае хронической депрессии сопротивление негативному содержанию автоматического мышления не всегда приносит облегчение пациентам. С учетом особенностей мышления (нечувствительности к логике, эгоцентризма), присущих этому контингенту больных, сопротивление приобретает характер руминаций, которые сами по себе причиняют выраженный эмоциональный дискомфорт (Пуговкина О.Д. –2014).

Лабораторные исследования показали, что, когда люди размышляют в контексте дисфорического настроения, они вспоминают более негативные моменты из прошлого, интерпретируют их в текущей ситуации более негативно и более пессимистично относительно их будущего. В противоположность, когда этих людей, отвлекают от их размышления на короткий период, их воспоминания, интерпретации текущих событий и предсказания о будущем гораздо менее негативно окрашены. Так же люди с руминативным мышлением сообщают, что их друзья и члены семьи не адекватно поддерживают их, возможно потому, что они продолжают размышлять о своём бедственном положении, после того, как друзья и члены семьи думают, что он должен остановиться, либо они сами должны его остановить. Таким образом, руминации могут продлить и расширить негативное мышление, связанное с подавленным настроением и вызывают трения с друзьями и семьёй. Эти процессы, в свою очередь, могут привести подавленное настроение к более суровым последствиям. В конце концов, к тому, что подавленное настроение может превратиться в полноценный депрессивный эпизод (Donaldson C., Lam D., Mathews A. – 2007; Lo C., Ho S., Hollon S. – 2008).

С учётом эффективности отвлечения от руминаций и депрессивного настроения с помощью какой-либо деятельности, представляется парадоксальным, что мероприятия, призванные сосредоточить внимание на тяжёлых эмоциях и мыслях, такие как психологическая внимательность, также в некоторых исследованиях имеет положительное влияние на депрессии. Функциональный анализ руминаций также предлагает ещё один механизм, по которому внимательность может помочь уменьшить или предотвратить рецидив депрессии. Если руминации служат предиктором безнадёжности, то осознанность методов может привести к сокращению руминаций. Таким образом, эти методы могут оспорить действительность в случае размышления и может обучать людей не принимать чувство безнадёжности, которое является симптомом депрессии (Donaldson C., Lam D., Mathews A. – 2007).

В отличие от когнитивно-бихевиоральной терапии, терапия, основанная на осознанности, ставит перед собой задачи не изменить содержание мыслей, а лишь сосредоточиться на отношении человека к этому содержанию. Задача терапии – научить человека воспринимать собственные состояния без ощущения того, что они объективны и отражают реальность. В рамках данного подхода культивируется неосуждающее и безоценочное восприятие негативных переживаний как проходящих и небесконечных. Технически это предполагает развитие у пациентов навыка «просмотра» содержания негативных мыслей как ментальных событий, а не как фактов (Пуговкина О.Д. –2014).