Значение исследований "Нового взгляда" для обоснования проективного метода

В многочисленных экспериментах New Look было показано, что восприятие эмоционально значимого, но социально-запрет­ного материала в условиях технической затруд­ненности процесса его опознания (тахистоскопическое предъявление, использование «шумов») может подвергаться значитель­ным флуктуациям. Это касается как поро­га опознания, так и воспринятого содержа­ния. Для объяснения этих феноменов вы­двигалась гипотеза о трех механизмах селективности восприятия.

I. Принцип резонанса — стимулы, ре­левантные потребностям, ценностям лич­ности воспринимаются правильней и быст­рее, чем не соответствующие им.

II. Принцип защиты — стимулы, проти­воречащие ожиданиям субъекта или несущие информацию, потенциально враждеб­ную «Эго», узнаются хуже и подвергаются большему искажению.

III. Принцип сенсибильности — стиму­лы, угрожающие целостности индивида, могущие привести к серьезным наруше­ниям в психическом , функционировании, узнаются быстрее всех прочих.

После того как в одной из своих работ Брунер специально подчеркнул близость экспериментальной схемы, используемой New Look парадигме проективного исследования, Эриксен и Лазарус опубликовали данные о действии перцептивной защиты и сенсибилизации в тестах Роршаха и ТАТ. Согласно точке зрения этих авторов, обнаруженные перцептивные фе­номены представляют собой частный слу­чай действия механизмов психологической защиты, ранее описанных клиническим психоанализом.

Экспериментальные данные показали существование индивидуальных различий в реагировании на стрессогенный материал. Так, можно говорить о «репрессорах», людях истероидного склада с вытеснением в качестве преимущественного типа защиты. Их поведение в жизни, характер отноше­ний с окружающими людьми, познаватель­ные процессы имеют ряд общих черт: избегание эмоционально насыщенных ситуа­ций, «забывание» событий, связанных с собственными неудачами, амбивалентные чувства к родителям, сексуальным пробле­мам и социальным явлениям; для них ха­рактерен высокий уровень тревожности, ригидность мышления и восприятия и т. д. Испытуемые с подобным набором личност­ных особенностей чаще всего и демонстри­руют феномен перцептивной защиты. Иной тип поведения отличает людей, склонных к изоляции или рационализации. В конф­ликтных ситуациях они не уклоняются от встречи с угрозой, а нейтрализуют ее, интерпретируя безболезненным для себя образом; они инициативны в отношениях со своим социальным окружением; могут понять и принять себя такими, какие они есть и т. д. Испытуемые подобной типоло­гии раньше других опознают отрицательно аффектогенные стимулы, т. е. пускают в ход механизм сенсибильности.

Благодаря исследованиям New Look во­прос о возможности прямой диагностики потребностей по данным проективных те­стов получил свое окончательное разрешение. Была доказана связь между содержанием потребности, ее интенсивностью и проективным выражением. Оказалось, что потребности, не несущие угрозы «Я», т. е. социально приемлемые, но в силу объек­тивных обстоятельств не находящие удовлетворения в открытом поведении, могут непосредственно (аутистически) прояв­ляться в проективной продукции. Иначе обстоит дело с латентными потребностями, разрядка которых в поведение блокирова­на цензорными инстанциями личности; в проективных тестах они, как правило, опосредуются механизмами защиты. Анало­гичным образом потребность прямо отра­жается в проективной продукции до тех пор, пока увеличение ее интенсивности ни приводит к стрессу; чрезвычайно сильная потребность выступает лишь в той или иной защитной форме. Эксперименты New Look способствовали также пере­ориентировке проективных исследований на диагностику защитных механизмов и их специфических форм в том или ином, тесте.

С 40—50-х гг. для обоснования проек­тивного метода начинают привлекаться но­вые психологические категории, среди ко­торых, в частности, можно выделить такие, как «контроль» и «когнитивный стиль». Введение в контекст проективной методо­логии понятия «защита» означало перенос акцента на «вторичные», познавательные процессы «Эго». Но в рамках защитной концепции реагирования оставалось неяс­ным, каким же образом достигается адап­тация к реальности, если индивид все-та­ки ориентируется в большей степени не на ее объективные свойства, а на собственные аффективные состояния. Необходимо бы­ло предположить, во-первых, существова­ние процессов, служащих целям адапта­ции, и, во-вторых, механизмов, посредст­вом которых эта адаптация достигается. Теоретический фундамент исследований в этом направлении составили положения Хартмана и Рапапорта о «функциях «Эго», — свободных от конфликта» и ме­ханизмах контроля. Согласно Д. Рапапорту, развитие «Эго» характери­зуется процессами двоякого рода: прогрессирующим освобождением когнитивных функций от влияния примитивного аффек­та — с одной стороны, и дифференциацией самих аффективных структур, их автономизацией от базальных влечений — с другой. В результате не только элиминируется искажающее влияние «драйвов» и конф­ликтов на познавательные процессы, которые, таким образом, преобразуются в «функции — «Эго» — свободные от конф­ликта», но и возникают более совершен­ные механизмы их регуляции. Одним из таких механизмов является контроль. Кон­троль произволен от базальных влечений, он как бы продукт их вторичной «задерж­ки», и по отношению к ним может рассмат­риваться как мотивацнонная структура высшего порядка. В то же время контроль является функцией «Эго» и его цель — канализирование энергии влечений в со­ответствии с требованиями объективной действительности. Следовательно, контроль опосредует отношения индивида с окру­жающей средой так, что одновременно учи­тываются потребности самой личности и объективные свойства стимуляции.

Рапапорт подчеркивает, что возникно­вение в ходе адаптации «функций — «Эго» — свободных — от конфликта» вов­се не подразумевает их полной изоляции от аффекта, а только означает изменение структуры мотивации и форм ее проявле­ния. При таком понимании генеза иерархии мотивов сни­мается противопоставление якобы мотиви­рованных (первичных) и немотивирован­ных (вторичных) процессов.

Как механизм регуляции влечений кон­троль сопоставим с защитой; однако, если защита пускается в ход исключительно в ситуациях угрозы «Я», например, при опознании слов-«табу» или картин социально-неприемлемого содержания, контроль дей­ствует в любых ситуациях, при решении любых познавательных задач. Защита — это индивидуальный подход к разрешению конфликта в аффективно-стрессовых условиях; контроль — это индивидуальный подход к разрешению аффективно-нейтральной задачи. Так, для эксперименталь­ной диагностики механизмов контроля ис­пользовались задачи на визуальную оцен­ку размеров объекта, длин отрезков, ориентацию в пространстве и некоторые другие. Были выявлены также позитивные корре­ляции между определенными видами конт­ролей и механизмами защиты [25].

Относительно стабильный паттерн меха­низмов контроля, характеризующий индивидуальный тип адаптации и познаватель­ной деятельности, образует когнитивный стиль. В понятие «когнитив­ный стиль» некоторые авторы включают как познавательные, так и мотивационно-личностные компоненты. Это и индивидуальная стратегия решения познавательных задач, но также и особенности взаимоот­ношения личности с социальным окруже­нием, присущий ей способ регуляции соб­ственной аффективной жизни, свойства ее «Я» — концепции.

Изучение механизмов контроля и когни­тивного стиля позволило по-новому определить специфику процессов, детермини­рующих проективный ответ, и, в частности, заострить внимание на его зависимости от индивидуальной стратегии познания субъ­екта. Проективная продукция стала рассматриваться как результат сложной познавательной деятельности, в которой воедино спаяны как собственно когнитивные, так и аффективно-мотивационные компоненты личности.

Концепция контроля и когнитивного стиля важна не только для понимания современной проективной методологии; эти понятия вошли составной частью во многие интерпретативные системы анализа и интерпретации и пользуются популярностью у практических психологов, особенно американского направления (Рапапорт, Шафер, Клопфер, Беллак).